«Я ищу того, кто похож на окно, распахнутое на море. Зачем мне зеркало с собственным отражением? Оно переполняет меня тоской»
Уже спускаясь по раскидистой лестнице, ведущей в сам зал, Виктория успела десять раз пожалеть и передумать. Этот поступок, надеть платье и поддаться своеобразной провокации, казался по-юношески импульсивным и необдуманным. Зачем она туда идёт? Для чего? Для кого? Почему? На эти жужжащие вопросы ответа не последовало. Единственное на что беловолосая надеялась, так это на неприметный балкончик, где ей удасться буквально наизусть выучить лица каждого и насладиться горячим пощипыванием кончика языка от игристого алкоголя. А после сбежать на морозный воздух. В широких коридорах стояла свежесть после проветривания. Топящиеся печи не могли наполнить теплом все помещения до конца. Это не сильно расстраивало, но и не воодушевляло, поэтому следуя по одному из пролётов Вики прятала, закутывала кисти в длинную ткань, спускающаяся с плеч. Единственное то, ради чего она посетит сей мероприятие, это в благодарность к подарку. Платье не мерилось шириной юбки, она не была излишне пышная, не сковывало движения. Недлинный подол по пятам следовал за девушкой. Высокий облегающий воротник, элегантно перетекающий в длинную ткань с рукавов. Невероятно тонко выглядели расшитые серебром изысканные цветы, что как бы огибали женские плечи и заменяли погоны, делая образ полководца нежным, изящным и чем-то возвышенным. Сказочным. Не было этой извращённой вульгарной черты как глубокое декольте. Кожа груди совсем на немного открывалась. Платье выглядело благородным и лаконичным по отношению к его хозяйке, раскрывая истинный характер. Оно было достаточно закрытое, только длинная борозда выше левой груди слегка выглядывала, а высокий ворот скрывал слой маленьких змеиных чешуек. Над волосами Виктория не заморачивалась: - Госпожа, давайте я вам помогу с волосами. Они будут собраны в идеальную причёску-с! - хлопотала Элиния в нетерпении. - Мало того, я платье одела, так вы мне это гнездо нелепое хотите сотворить. Извольте, отказаться. Заколка в волосы и я полна лоска! Так она собственно и сделала.***
Но скрыться не получилось. Она приметила пару знакомых лиц и не смогла пройти мимо. Это были сослуживцы с которыми Ансберг бок о бок воевала против нечисти после Гражданской войны. Не теряя времени, двинулась в сторону молодого человека, светящийся золотыми кудрями. Народу было предостаточно. Все отличались цветами и нравом. Дамы в пышных изысках, порхающие по залу со своими спутниками. Порой уксусно хмурились, когда дорогие перья на вычурных шляпках спадали на лоб. Мужчины в богатых фраках собирались в небольших компании, потягивая из гранёных стаканов крепкий алкоголь, весело хохоча. На верхних балконах расположился оркестр, что буквально сиял лаком и золотом, исходящим от музыкальных инструментов. Контрабасы низким тоном подпевали лелеющей эмоциями скрипке, а духовые разбивали этот струнный хор весёлыми гудением. Мелодия праздничная, с шаловливыми нотками. С потолков спускались раскидистые люстры, что лили охровый свет, освещая бальный зал в стиле классицизма и заодно макушки присутствующих. Виктория, пробравшись сквозь плотный слой торжествующих, встретилась взглядом с русоволосым. Он под руку стоял с юной леди, которая по-видимому была беременна. - Виктор’ия? Виктор’ия Ансберг? - его глаза раскрылись в изумлении, лицо вытянулось в неведении. Змейка же растянулась в благоверной улыбке. - Бон Варт. - сколько лет прошло с момента, когда она слышала этот французский акцент? Девушка проследовала к паре. Бон Варт поспешно что-то шепнул спутнице, отстраняясь. После давние знакомые одарили друг друга крепкими объятиями, а романтичный юноша не удержался и оставил дружеский поцелуй на бледной щеке. Отстранившись, красноглазая уловила ревностный взгляд леди с серыми, невзрачными волосами, собранные в узкую косу, ибо волос был редок. Ансберг многозначительно посмотрела на юношу, что расцвёл как июньский пион. - Ах боже, мои манер’ы. Виктор’ия, это моя супр’уга, Элизабет Вар’т. Элизабет, это Виктор’ия, мой военный товар’ищ. - жена Бона порадовалась приветствию. - Приятно познакомиться, Элизабет Варт. - доброжелательно, но сдержанно улыбнулась, протягивая руку для пожатия. Женщина же смутилась, ибо она уже приподняла слегка платье, кланяясь головой. Вики же отдёрнула руку, поджав губы, теребила шею. - Взаимно, - неловко произнесла. Её голос был с некой хрипотцой, но не решённый яркости. Она не отличалась особой авенантностью, худая, однако контраст этому имелся. Свежие, живые зелёные глаза, напоминающие хвойный лес. - Mon chéri, я хотеть погор’ить с Виктор’ия. Ты не пр’отив? - нервно встрепенулся, словно провинившийся, глядел на неё. - Конечно нет-с, дорогой. Я к Керзерам подойду-с, ещё увидимся, госпожа, - и с медвежью грацией развернулась. - «Беременность — тяжёлое бремя женщин», - Наш француз нашёл свою музу, аль высшее творение искусства? - с ехидством начала она. Бон Варт сам внешностью не походил на дворянина. Скорее на художника, обременённого тяжестью и жестокостью мира. Его пышные кудри уже не так были светлы как прежде, но до сих пор были длинными и скрывали главный комплекс юноши. Лопоухость. Порой друзья в шутку подмечали, что будь шквальный ветер, Бон улетел бы на них, как на планере. Сейчас же особенность стыдливо спрятана под копной завитушек, - И очевидно могу поздравить со скорой тяжёлой ношей. - Вики! Ты что такое говор’ить! Эта женщина подар’ить мне семь замечательных детей! - возмущено воскликнул. - Прости, прости, фасэк, - так его звали сослуживцы. Фасэк - француз на французском. Масло масляное. - Бедная женщина, восьмое дитя носит. - тоскливо протянула, поглядывая на неё сквозь фигуры, - Я рада, что ты встретил свою любовь. Детишки это…- замолчала, - Прекрасно, однако ты так и продолжаешь совершать одну и ту же ошибку. Уже восьмой раз…- бросила неуместную двусмысленность. Варт же натура романтичная, но далеко не обидчивая. Поэтому он и сам залился смехом. Однажды он в таком порыве, напугал товарищей до чёртиков, ибо когда Бон смеялся, мерещилось, что он задыхается. Или у него начался приступ астмы. - Гляжу, ты уже покинул свою трость. - Да, я наконец зажил полный жизнь. А то выглядел как калека, - потускнел, вспоминая схватку с диким зверем. Нежитью скорее. - А ты? - с еле видной грустью взглянул беловолосую. - Шрам не увеличился? - Какой? Ах этот. Ну, любви я не ищу, поэтому, - с горькой, как коньяк, усмешкой, - Нет. Но сколько я не ищи, проклятье не снять. Даже не одной вздорной легенды не нашла. Век живу, бестолку. Изнемогала от этого, было время. Но, если умирать, то только в могиле. А не живя. - с досадой протянула. - Ну, похоже, тебе бояться смер’ти не надо. Ты как была свежа и кр’асива, такой и осталась. Но я увер’ен, однажды ты найдёшь ответ. Я, кр’аем уха слыхал, как один несур’азный молодой человек поведал о стар’ушёнке, живущей в скалах Теневых земель, - наклонясь к уху Виктории, шептал. - Ведает за всё на свете. - Бон, ты как и был доверчив как щенок, такой же бесхитростный и остался. - скептично повела бровью. - Vérité absolue! Молвят слово, что она ведьма. От того-то и жива там до сих. - Ведьма? Шутишь? Их вместе со моим истребляли. Хотя, всяко может быть…Хм, может что местные скажут. Посмотрим-с. - Ты, дур’на? Ты соваться р’ешила в эти стр’ашные дебри? Ой ой..- схватился за голову. - Не удручай меня своим актёрским мастерством. У меня там свои знакомые существа. Деревушка Беффо. Я туда путь держу, с Шуриком и Вильямом. - Вильям! Туп как пр’обка мой голова. Как бр’атья твои? Оскар’ всё такой же вор’чун? - Вики засмеялась. - Ах, ну что же ты, я ж любя. Оскар’ ближе мне за всех, - одно из ушей выглянуло, и конец ушной раковины очертился красным светом, подобно тому как рубиновым светом сияют витражи в церквях. Они, отойдя в сторону, взяли пару бокалов, разговаривая о том что приходило на ум, но не окунались в воспоминания о фронте. После подошла уже его жена. Она тоже влилась в разговор и напряжение, словно тёмный залив, его воды смерено отступали. Виктория не удержалась от соблазна коснуться живота женщины и почувствовать энергию малыша. Конопатое лико Бон Варта растянулось в искреннем счастье, когда услышал от беловолосой, что у них скоро появиться дочка. Ибо все остальные семь детишек исключительно мальчики. Кучерявый даже успел напороться на негодование супруги, когда по неосторожности сказал: «У меня глаз дёр’гаться от этих несносных р’азгильдяев». Разговор дальше не зашёл и пусть они были знакомы с войны, но спустя столько лет, утверждать что они друзья—глупость. Бон остался такой же поэтичной натурой, но по словам Элизабет, выдвинувшись в чины, его животрепещущий характер потерял свои краски. Это свойственно всем. С годами. Поэтому дабы не навязываться и не наскучить, Ансберг попрощалась с ними, ловя на прощание: «Будешь в Эр’гонде, обр’адуй нас пр’исутствием на чаепитии». Удалявшись в запримеченное место, она натолкнулась на пару мужчин, в компании чьих находилась старая дева. Её надменные мелкие глазки и седая макушка, обвисшее лицо со старческим блеском, кривая фигура. И только по одному взоры, Вики сразу поняла, что дама цинична и похабна. Либо в силу своего несолидного возраста или гадкого темперамента. Они встретили военную с глупыми любезностями, своими бестактными и фамильярными вопросами почти вогнали в ступор. Неслыханная дерзость. Окончательное зарекание по поводу отца Виктории Ансберг, заставили глаза налиться кровью. И этот расизм. Но троица вела разговор так непринуждённо, пустяково. Нет, беседу она не заводила с ними. Зачем? Они скорее вели монолог, на который ответа сыскать было невозможно, ввиду воспитанности и сдержанности змеи. Смотря на мадам, присутствующее закатывали глаза. Видимо им были знакомы эти слова. - …заметьте, мой шёпот, заглушает ваши громкие речи, - она было ответила, но прикусила губу, увидев рыжеволосого ворона. - Именно, - все умолкли, от резко появившейся крылатой фигуры, - И, мадам Вэк, придержите свои любезности, вряд ли вам нужны проблемы с семьёй Ансберг. Прах свой потом не соберете, - те быстро удалились, кланяясь в извинениях. Виктория удержала себя от громкого вздоха. - Благодарю. Вы уняли мои мучения, - не заметила, как Граф отвёл их в сторону. - Не стоит. Вы правильно сделали, не перешли на оскорбления и сохраняли спокойствие. Мадам Вэк неплоха, однако женщина в старости—злая женщина, - беловолосая хмыкнула выводу. Словила понимание, от чего так ярко горело золото в зеницах. Платье, - Раз уж вы в платье, прошу, - поклонился, подавая руку, - подарите мне один танец. Змейка замерла. Ей были чужды подобные заявления от этой личности. Весь этот концентрат интереса в её сторону, неоправданное внимание к невзрачной, как Виктории казалось, персоне. Это вводило в ступор. Поэтому, дабы не изводить себя, предпочла бы вежливо отказать. Однако этот хитрец мог сыграть на том, что спас её от нелепой перепалки и от косых взглядов. Якобы должница. - «Не рискуя, мы рискуем ещё больше». - поэтому она вложила свою ледяную ладонь в его горячую. Была благодарна тому, что Птица не занял позиции в середине. Наоборот, поодаль.«Everything Black» - Unlike Pluto.
Дыхание спёрло, было нервозно. Вольтаж ситуации играл на скрипке внутри, от чего по телу прошёл зябкий холод. Она уложила свою руку на его крепкое плечо, шеей словила ожог от горячего дыхания. Грудь вспорхнула, расправилась, словно крылья бабочки, когда его рука обхватила талию. Вот ноты, океаном заполнили пространство вокруг. Таким тяжёлым, томным, мелодия — буйная солёная волна. То заливала всё вокруг, точно прилив и отступала, будто усталый отлив. Первый шаг. Всё было первым. Впервые её лицо так опасно близко к его. Впервые, именно непонятно по какому влечению, заглянула в его хищные, вечно злые и колючие глаза, что сейчас по необыкновению лили спокойствие и что-то, что Вики не было известно. Пока. Острый метал млел, плавился. Медное каре покачивалось, переливаясь всеми рыжими оттенками. Птиц вглядывался в эти зеркала души в ответ, бордовая сочная радужка—спелые гроздья граната. В них переливались коричневатые пигменты, слегка пьяные, коньячные. Глаза светились матовым блеском, точно зеницы это пышные бутоны роз, на листьях которых ласково скользили капельки утренней росы. Никто не смел отвести взгляд. Нет. Отведи взгляд и польются вопросы. Неправильные, разрушающие хрупкое, пойманное равновесие. А все знают, что крупицы, пылинки хватит, дабы обрушить выстроенную цепочку. Ещё шаг. Уже второй. Медлительный, но такой быстрый. Мига не хватило, чтобы его запечатлеть. Вики сквозь плотную ткань платья чувствовала тепло пальцев. Он - холод. Но что так приятно остужал. Под новый виток оркестра, к уверенным шагам добавились движения. Она то изящной нимфой от него отпрянет, то он вновь словит её в метре от себя. Перехватит тонкие пальцы. Змея выскользнула, ворон же крепко держа за вытянутую руку, позволяет сделать грациозный разворот вокруг себя, а после возвращает в свои оковы. Возможно, кожи на шее у Виктории не будет вовсе. И вскоре там выступят уродливый пузыри ожогов. А губы Графа высохнут, как у старика. Кружить вот так и чувствовать её дыхание на губах сложно, это вынуждало периодично облизывать их, и словя на них взгляд чарующих глаз, по-птичьи склонить голову в бок, ухмыльнуться. Вспыхнуть от ответного, уверенного и загадочного прищура беловолосой. Две пьяные души. Новый круг. Каждая пара, будто привязана друг к другу. Все движения всех и каждого едины. Зеркальны и точны. С лиц на лица прыгали тени, они подобны художникам, вырисовывали смутные образы. Вот танец замедлился, давая возбуждённым грудям вдохнуть спёртый, душный, но чувственный воздух. А Птиц не мог даже этого сделать. Он буквально задыхался, ибо кружа, его разум туманился запахом горького шоколада, кислого цитруса и хвойных лесов. Резкое движение и заколка из перламутровых волос выскочила. В воздухе словил и с довольной улыбкой спрятал во внутренний карман. Смаковал недовольство Виктории, а сам неосознанно любовался открывшимся видом на длинные, жемчужные локоны. Ловя себя на этом возмутился, отругал и зажался, но когда её пальцы совершенно случайно коснулись шеи, растаял. Теперь молочные пряди витали в воздухе, в след отточенным движениям. Обхватил женское тело тугим кольцом рук, поднимая над головой и кружа. Не удержалась, улыбнулась. Распущенные в воздухе волосы на свету напоминали серебряные нити. Опустил и вновь глаза в глаза. - Не думала. - подала голос. - О чём? - вскинул бровь, улыбаясь подобно тому, как охотник улыбается, поймав свою добычу. - Платье, потом танец. Вы сами этого захотели? Или подлость. - Какая же? - нахмурился, но продолжал улыбаться. Ему это напоминало игру. В шахматы. Каждый делает свой ход. Продумывают стратегию, дабы забрать фигур по-больше. А он не ровно дышит к шахматном. - Хитрая, лисья. Узнать своё, сыграть как на шахматной доске, забрать своё. - А как Вы считаете? - лукаво, с таинством парировал. - Знаете, общаясь с вами, поняла одно, что счёт невозможен. - они находили это увлекательно тянуть за струны друг друга. Нашлись, скрипачи. И действительно. Каждый играл своё. И касаясь каждый раз этих нитей они открывали разные эмоции, темп, оттенок. Птица сам того не понимания, властно и уверенно дёргая за них, не заметил, как вскрыл свои же. Только бы вены не вскрыли потом. К счастью для Птицы, ему открылась новая струна. И для неё.***
Казалось, аура должна была погаснуть, умереть, как умирает солнце изо дня в день, оставляя после себя лишь шлейф. Но нет. Они дружно провожали студёные ветра, уносящие за кривой горизонт отголоски минувшего дня. Звёзды лениво загорались, словно испепелённый фитиль свечи. Открывшийся пейзаж напоминал январский костёр. Город погружённый в темень, мешался в одну угольную горсть, верхушки которой залиты медью заходящего солнца. Небо —яростное пламя. Алеющие язычки абрикосового омута. Такое бескрайнее, глубокое. На фоне его город казался плоским. Луна бледнела на глазах. Постепенно пожар тух, вместо огня кобальтовый залив. Его свет голубой акварелью заливал всё вокруг. Птицы летящие с холодных черепиц словно меняли свой окрас. Фиолетовые тени забегали около вспыхнувших фонарей. - Ваше Величество, - после длительного молчания голос стал низким, немного охрип и скрипел, - Спасибо вам за этот прекрасный подарок. Вы угадали в предпочтениях. - Не стоит. Вы девушка красивая, необычная. И не вызываете во мне недовольство. Достойны этого, - невозмутимо, с гордостью птицы произнёс желтоглазый, а у Виктории что-то ёкнуло. Подобные слова всегда приятны. - Сочту за комплимент, - загадочно произнесла, искоса глядя на пернатого. Тот хмыкнул. - Я узнал от Олега, что вы направляетесь в Теневые земли. Не страшитесь минувших событий там? - Граф, вы сомневаетесь во мне? - с улыбкой. - «Или беспокоитесь?» - Если бы я в вас сомневался, вы бы не носили звание моего советника. А по правде говоря, Волков не раз упомянул, - повернулся в её сторону, упираясь об перегородку на шикарной террасе. Изо рта при разговоре исходил густой пар, а рыжие волосы раскачивались на ветру. Бледная кожа налилась морозным румянцем, который на лице Вики был более ярким. Словно вишнёвый сок, разлившийся на фарфоровых щёчках, - Одним словом — беспокоиться. И ему было бы спокойнее, отправься он с вами. Греха таить не буду. И мне, - его немногословность странно сыграло. Казалось должно отталкивать, однако каждое слово сказанное им имело вес. - Ну, - протянула, - если вам он в скором времени не понадобиться, то я была бы признательна. - Насколько вы отправляетесь туда? - Ансберг опёрлась руками об перила, чувствую подушечками пальцев морозную каменную поверхность. Снежные крупицы кололись холодом. - Честно, нибудь вы Предводителем, не стала бы говорить. Плохая примета. - Тогда не говорите, - они снова глядели в глаза друг другу, слушая стрекотание звезднячек*. Они маленькими голубыми точками осветили всё вокруг, перешёптываясь. От бездействия, вдоль позвоночника прошёлся зябкий холод. Внезапно по вискам хлыстнул кровоточащий вопль родного голоса:- Нет!!! Не смейте! В-вы не знаете с кем связались!
На считанные миги Викторию окутало странное наваждение. Композиция перед глазами поплыла, окрасилась в беспросветную тьму, а после, точно стая ворон, разлетелась, открывая взору ужас. Её тело как бы переместилось в другую точку. Там, где ветра были беспощадны, там, где снег тяжелее пуд, где солнце вечно спит, а земля окутана в лютый мороз и вечные сумерки.
Тело пробил озноб, дыхание подпрыгнуло и вовсе остановилось. Водка утренних холод* медленно, но верно сковало в колючие оковы. Даже крику не суждено было вырваться. Болезненный стон снежным комом застрял в глотке, а глаза глядели в одну точку.
Там, на белоснежном, с небесной синевой, покрове снега, ледяная корка таяла от жара пролитий крови. В кровавой луже лежало избитое тело Оскара, что буквально задыхался, глотая кислый, тяжёлый зимний воздух.
- С-сестра, п-помоги…- это был последний вздох, прежде чем его глаза замерли, чуть ли не трескаясь от мороза.
Это секундное ведение охватившее голову змеи хватило, чтобы тело затряслось от страха и изнеможения. Будто ничего не произошло, пальцами смяла снег под ладонью, дёргано прислонила его ко лбу, облизывала губы, на которые падали капли после таяния. - Виктория? Сквозь толстую ткань накидки, девушка ощутила внезапный прилив тепла, что мягко разливалось и согревало. Осторожно повернула голову. Такая неожиданность. Со спины её укрывало широкое чернильное крыло. Его внешние перья казались самым дорогим шёлком. Они отливали морской лазурью и изумрудным блеском. От ветра, со внешней стороны оперение как бы тёрлось друг об друга, перешёптывалось. Так хорошо под этим укрытием. Тревога и холод нехотя отступали. Эти янтарные очи продолжали следить за любыми колебаниями со стороны Вики. А ей захотелось улыбнуться. Но минувшее зрелище не позволяло. - Ваше Величество, надо усилить давление на северную часть. Это тухлая рыба у которой пол тела гноиться. Эту половину надо отрезать, - с решительностью проговорила, твёрдо глядя в глаза. - Именно это я и собираюсь в скором времени сделать. Уже завтра отряды выдвигаются. Лицо Виктории вновь обдало прохладой, возвращая хмурость. Но глаза сверкнули. Она всё ещё находилась под этим перьевым куполом. Насмешливо ухмыльнулась, смотря за горизонт. Ей правило злое веселье. А после сделала то, от чего спокойный сон Графа был уничтожен. Медлительно моргая, от чего ресницы казались ещё длиннее. Радужка была куда темнее, бездоннее. Подойдя почти вплотную, опалила дыханием птичий нос. Птиц замер, внимательно вглядываясь в лико. - Загадочная, что творишь? На его глазах, Ансберг буквально превращалась в того, кем была. В змею. Раньше круглые зрачки словно были разрезаны и вытянуты в узкую, острую полосу. И как же эта деталь меня личность. Она стала куда опаснее, ядовитее. Змеиный змеиный взор. Кожа на скулах куда грубее, деформировалась в чешуйки. Так над щеками положилась чешуйчатая полоса. Ушные раковины будто втянулись в голову. - Я же сказала-с, даже не пытайтесь, - шипяще. Ворон не оценил выпада, но был поражён. В ответ сделал то же. Из под мраморной кожи вырастали перья. Они покрыли всю шею, зашли на виски, часть лба. Глаза вспыхнули. Два зверя. - А не то, что? - провокатор. - Я не позволю играть со мной, - засмеялся. - И зачем же мне это? - Потому что вы тот, кто готов убить, только бы напоить своё эго. А я не желаю стать вашим трофеем. Одним из, - сквозь зубы скалилась. Улыбнулся так, что походило на безумный оскал. - Вы мне льстите. - А по-моему Вы. Вашим взглядом, которым провожаете каждое моё движение, - зеркальные эмоции. Их не смущало, что меж их носами были считанные сантиметры. От разницы в росте пернатый слегка был наклонён, только бы видеть эти истинные зеркала души. Две грозы, от которых воздух был электризован. С властностью разглядывал лицо Виктории. Ухмыляясь чему-то своему. Змея рукой заползла за ткань пиджака на груди, медленно, ловко выуживая от туда драгоценную заколку. Плавные, томящие движения. Сквозь ткань рубашки Птица ощутил этот смертный холод женской руки, однако от него лишь вспыхнул. - Доброй ночи, Граф, - показательно повертела украшение между пальцев. Неведомой дымкой, обогнула воспалённую не на шутку пернатую фигуру, оказываясь за спиной, уходя прочь с места проишествия. Как только рыжеволосый остался наедине, сам схватил ком снега, обмакивая в нём лицо. В изнеможении часто дышал, улыбался, не понятно почему. Недобро улыбался. Рукой зашуршал во внутреннем кармане, нащупал небольшой свёрток.«Платье изумительно. Благодарю, ваше Величество»
Казалось, она хотела оттолкнуть, но только приманила ещё больше. - Твоя любовь так красива, подари её мне. А взамен…ну посмотрим.- Твоему воздыханию, нет единого основания,
Падая на мили, заколдовываешь страданиями.
Позволь узнать, чего жаждешь от меня,
Тихо шепча на ухо.
И прежде чем очаровать,
Я должна возжелать тебя, дорогой.