“Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг внезапно, прежде чем скажем слово”.
«Преступление и наказание» — Ф.М.Достоевский.
Всё вокруг замерло, и лишь за окном было слышно, как одиноким волком воет ветер. Виктория так и сидела, дыхание скомкано и сбито; на плечах лежит скомканная накидка. - Виктория, думаю-с, вы спаритесь, если проложите сидеть в верхней одежде. - наконец подал голос Птица, и почему-то Ансберг мерещилось, что с момента ухода Волкова прошли не считанные секунды. Века. Не меньше. - Зачем, - помолчала, глядя куда-то в садовую чащу, что виделась с наполовину зашторенного окна, - Зачем вы вновь молчите? - чисто, без тёмного згустка в голосе, спросила, обращая взгляд на рыжеволосого ворона, который смотрел на неё в ответ. - Знаете, за свои прожитые года, я понял, - помолчал, вставал из за стола, обходя его и вставая рядом с беловолосой, но не близко, дабы не давить, - Что не подумав, можно сказать крайнюю глупость, которая способна оскорбить. Потому и молчу. Думаю. - А я поняла за своё время, что слова, сказанные без участия всякого разума открывают истину. Так рождаются войны и высокие чувства-с. - глаза блеснули, и только после сказанного Виктория закусила губу, виня себя за откровение. Да! Это ничто иное, как откровение. Для неё особенно. Да и при таких обстоятельствах. Откровением это было, ибо для девушки Граф являлся…А кем? Предводителем, да. Но в груди, самый её дальний угол, что-то теребило едкое. Ей думалось, подозревалось, что в его голове она неопределённость. Такая неочевидная и подозрительная. И чувство это отнюдь неприятное. Гадкое. Как взгляды со спины. Жгучее. Точно его глаза порой. Они красивы и притягательны. Но даже этот тёплый цвет золотых очей, не делают их безопаснее. И то золото, что плавиться в радужке, полный антагонист физическому свойству драгоценности. В жизни это нежный, мягкий и торжественный. Однако хозяин этого величественного цвета не мягок, не не нежен и не любит всю эту мишуру баллов. Однако сходство есть. Золото – это металл. А металл холодный. А из металла куют оружие. - Да, но, - опёрся руками об тёмно-коричневую деревянную поверхность, склоняя по-птичьи голову в бок, - При всём вашем подозрении, вы ждёте от меня чего-то Самый минимум, это наконец разъяснить мои дальнейшие планы насчёт торжества. Ну и…подытоживая вопросом о том, что я думаю и жду от вас. - порывисто подняла голову. Точно в цель. Он это понял. Хитро сощурился и ухмыльнулся чему-то своему. Взаправду. Она всё ещё здесь, с немного замурзанным личиком и ясным, но мутным взглядом от такого верного утверждения. Его медное каре покачивалось в ответ на его движения, и вот он протянул руку, склоняя чуть торс, и от этого действия Виктории стало хорошо. Они разнились в росте, боязно было увидеть его гордый взгляд с высока. Но нет, унижение не кольнуло тело. - Позвольте-с вашу одежду. - девушка вложила свою руку в его, чуть поколебавшись. И вздрогнула от осознания. Она коснулась голой ладони Верховного Лидера! Да в таком ещё и неопрятном, расхлябанном виде. Каков ужас и дерзость. Это были пары секунд, когда он помог подняться на ноги, но за эти миги ей успелось ощутить фактуру кожи. Она тёплая, крепкая, с торчащими косточками, слегка шершавые. И за свои стало неловко. Руки Виктории не были чем-то прекрасным, кистями античных богинь, чьи нежные и миловидные. Её ладони – диспропорциональность этому. Несмотря на длинные пальцы, кисти худые, натруженные, с парой торчащих синих вен. Фаланги пальцев жестковаты, местами с небольшими рубцами. Тыльная сторона обветренная из-за диких зимних ветров. И не трудно было догадаться, что эти черты от бесконечных тренировках на мечах, ранений. И Птица запомнит эти руки. О, он запомнит несомненно! Во-первых он всё запомнит, что связано с беловолосой особой, как бы он не отрицал этот факт. Ему было интересно и любопытно. А во-вторых эти женские ладони сильно отличались от тех, которых ему посчастливилось, или не посчастливилось, увидать. Руки юных герцогинь и «благородных» девиц были девственными. Такими, словно они ничего в жизни не делали. Даже пуговицы не застёгивали. Белоручки, одним словом. - Нет, я не могу-с стоять перед вами в таком виде. А уж тем более отвечать-с и вести диалог-с. - Пернатый отнял руки, проникновенно заглядывая в глаза, нащупывая нужный узел, дабы его развязать. - Не уж то вы уйдёте, так и не узнав о моём решении - тяжело выдохнула. - Это манипуляция, и шантаж, ваше Величество. - расплылся в улыбке. - Нет, я всего лишь говорю правду-с. - «Ах ты чёрт пернатый! Но прав же, прав! В конце концов, я имею права знать то, что в голове у него. Для своей же сохранности» - Ну так что вы решили-с, Виктория? - продолжал глядеть в глаза, ловя любые колебания. Хмуро огляделась, испустила какой-то обречённый выдох. И принялась расстегивать цепочку накидки. Цок, и тяжёлая ткань упала в её руки, а потом в его. Ухмыльнулся, чувствую лёгкий шлейф победы. - «Гордая птица. Чувствует триумф победы. Зачем ему это вообще? От чего его так тянет завести беседу, которая для меня является нарушением всякой субординации. Почему его трогает любопытство, которое не присуще предводителю к своим подчинённым. Но чего юлить. Он тот, кто даст ответы на вопросы, которые ране для меня были звёздами в небе. Ты их видишь, но коснуться, дотянуться–сплошная невозможность» - Не стойте. - прохладно, но с каким-то неизвестными нотками в конце проговорил, пока сам отлучился, чтобы положить накидку. После воротился, с игристым блеском в глазах. Так блестит шампанское под золотым светом. Хотя сам держал спокойную, даже лже-маску, будто тот контакт, что был пойман между ними, для него вообще не разу не событие. - Я начну? - кивнул, устраиваясь поудобнее на кресле, прямо глядя на Викторию. Она восприняла это как вызов, поэтому собрав все пункты воспитания и выдержки воедино, с некой ровной прохладой начала. - Я считаю, что торжество ставит под удар-с не только вас, но и жителей. Вспомнить только сегодняшние события. Нападать первыми тоже глупо. Это прямое объявление войны. Да ещё и Гражданской. Вряд ли вы сами этого желаете. Сейчас надо сосредоточиться на тихой, в тылу, ликвидации угрозы. - указательным пальцем неосознанно указывала на неосязаемую идею. Птица смотрел неотрывно. Брови нависали над медовыми глазами, тучно и серо выглядел, как ноябрьское небо. Думы думал. Вики вновь заметила эту вещь. Когда он формулирует что-то, перед тем как подать это огласке, облизывает тонкие, обкусанные губы. - Я согласен с вами. Но. И согласен с Волковым. Как насчёт совместить? - вопрос скорее риторический, - Отменять резко, слишком глупо. И выдумывать историю почему это было сделано, нет никакого желания. - холодно заключал. - И что вы предлагаете-с? - Я хочу облапошить их. Они думают, что могут у меня перед носом крутить и я не замечу. Смешны. Я разобью их отделение прямо на параде. Посреди улицы. На глазах у всех, - тон-леденящий, твёрдый и гордый. Угроза. Кровавая, с запахом пороха и надменностью. Властью над противником. - Да, они собирают целый липовый взвод. Но бойня на параде…будет посеяна паника. - Ооо, - довольно щурясь, откинулся на спинку кресла, - Об этом даже не смейте думать. Мы с вами и Волковыми составим хорошую схему. - То есть Вы не собираетесь обсудить это с советом? - Нет. Один из них – корабельная крыса. Я уничтожу его вместе с его же наглыми последователями. Ещё минуту назад его тело нежилось в мягкой обивке, а теперь стоит напротив остроконечного окна, глядя куда-то вдаль. Мышцы сжаты, напряжённый до ужаса, об него буквально можно разбиться. Плевался кислотой, голова–самый настоящий бурлящий чан, где уже плавились, истошно вопили “подозреваемые”. И иной раз Викторию бы и саму это зажало за горло. Как бы чиста она не была, родители жирной кляксой отпечатались на репутации. Повисла навязчивая пауза, что раздражала слух и голову. Виктория Ансберг встала со своего места. Воцарилась хрустальная тишь, которую перебивать было неудобно, и девушка словила себя на мысли, почему-то постыдной для себя, что и делать этого не хочется. Головная коробка порядком уставала от всего того гама творившийся вокруг. Но говорить об этом, а тем более жаловаться она не смела. Порой братьям могла об этом обмолвиться, однако сразу прикусывала язык. - Сэр, час близится к позднему-с, а надо выполнить некоторые дела-с. Я удалюсь с вашего позволения-с, - Граф обернулся, нахмурился на миг, но лоб разгладился. - Конечно-с. И да, я Волкову сообщу о моём решении. После оповестит вас о дальнейших встречах. Вы свободны, - потерял интерес по-видимому к беседе, проговорил как холодно заученную речь, но, - Доброй ночи, Виктория, - сузил веки, стреляя лисьим взглядом. Хоть и действие это еле просматривалось, но беловолосой удалось уловить. Сдержанно улыбнулась, склонила голову в неглубоком поклоне, а после направилась на выход. Однако коснувшись ручки дверной, что-то неосязаемое, но весьма весомое дёрнуло за плечо. А он всё так же провожал острым взором. Полу рывками обернулась. - Вы так жаждете узнать что-то от меня о моей расе. Возможно сработало бы, и увлекательная беседа завязалась меж нами. Но вязать её не из чего, ибо сама скупа и знаю лишь крупицы. Не пробуйте, не ищите. Сказать, что Птица опешил, ничего не сказать. От ноты голоса, которым это было сказано, от чистого, бескрайнего алого неба в зеницах. Такое спокойное, не завешанное толстыми шторами. - «Приду в комнату, пробью лбом стену», - Извините-с. И не дожидаясь ответной реакции, ретировалась из покоев, виня себя. В чём? Бог его знает. Наверное, от того, что не думала, а просто говорила.***
Уже минуло три захода луны. За окнами стоял обычный выдень*. С неба лился холодный зимний свет, а с замурзанной, белоснежной ваты сыпались витиеватые хлопья. Солнечные лучи окрашивали облака точно по контурам в охру, а вместо сочных зелёных трав в садах, мороз цвёл на окнах, стволах деревьев, окутывая всех и вся в колючие листочки. Зима — словно роза. Красива и прекрасна, хрупкая хрусталь, но лишь коснись, с подушечки пальца потечёт тёплая кровь. Солдаты готовились к празднеству. Оттачивали движения торжественного марша, гладили одежды, тренировались на шпагах и других видах оружия. Тем временем ледяной пейзаж города приобретал пёстрые оттенки. Дома постепенно облачались в яркие украшения, развешивались хвойные ветви деревьев. На улицах стоял аппетитный запах еда на углях, а сами переулки наполнялись прибывшему кавалерами, отпущенные на вольную. Были буквально нарасхват. Кого ждёт друг, кого дама сердца, иль целая семья. Жители были в добром предвкушении. Парад и само торжество — невероятное зрелище. Военные демонстрировали различного рода поединки, а сам марш чего только стоит. Стоишь на площади и с гордостью глядишь на чёткие, уверенные шаги военных в красивых мундирах. Какое-то чувство безопасности и художественной страсти одолевает. В этот день все творцы своих впечатлений. Но этот в этом году ко всему этому цвету, добавиться оттенок крови. - …я думаю это рабочая схема. Эффект неожиданности сделает все за нас. - Птиц, при всём моём уважении и уверенности в тебе, но я всё ещё думаю, что твоя идея дика, необдуманна и принята слишком резко, - Олег пытался донести своему товарищу посыл сменить тактику, но пернатый не преклонён. - Гм, чувствуешь запах? - серьёзным видом начал рыжеволосый. - Кажется кто-то испугался, - посмеиваясь закончил, глядя на приятеля. - Ой, хватит юлить! Я вообще-то серьёзные вещи пытаюсь донести. Речь о твоей жизни, а ты делаешь вид будто твой план норма, - Волче пытался сдерживать порывы негодования, и вроде как получалось. Но беззаботность Графа просто выбивала из колеи, - Этот твой план сплошная книжная пошлость…и несуразность с реалиями, - Птица недовольно цокнул, остановился, что побудило тёмноволосого сделать тоже самое. - Когда я планировал переворот в стране ты тоже лепетал, что всё это - сплошная утопия. Но итог ты видишь сам. В конце концов, ты всё равно сделаешь, как будет велено мной, - артистично выпучил переднюю губу и пожал плечами, словно всё пустяк. - Верно мне змейка говорила, не слушать тебя. - Что что? - усмехнулся, - Кто говорил? - Не вашего ума это дело, ваше Величество. - с напускным холодом и поклонением выдал раздражённый Олег, на ходу поправляющий цепочку с когтем. - Какие мы важные. К этому моменту они дошли до главного тренировочного зала. Стража, кланяясь, отворила двери, впуская предводителя и его представителя. Перед ними открылся вид на широченные паркет, на котором юноши оттачивали движения. Командовал ими, на удивление, Исаак Филиппович, уже знакомый им как капитан. Стены высокие, ажурные, на которые упирался потолок с лепниной. Вдоль стены проходил второй уровень, где можно наблюдать за действием. И на этом импровизированном балконе стояла серьёзная Виктория Ансберг, понурив голову, выгнув спину, а локтями упираясь на резные перила. Волков хотел было пойти побеседовать, но интерес Птицы превыше всего. Внизу Исаак снова повысил голос на солдат, и это, очевидно, стало последней каплей для полководца. Поставив одну руку на перегородку, буквально перебросила тело через неё, и какими-то невероятными силами, не упала камнем. Воздух под ней точно сгущался, удерживая в воздухе, позволяя плавно и элегантно спуститься вниз. Более изящного спуска наверное никто не видал. Но часть военных были далеко не в шоке. Наоборот, обрадовались её неожиданному появлению. «Оо, Виктория вы как всегда) Феерично)» «Да-да, наконец-то нас избавят от этих олухов». Кто-то пожимал руку, кто-то что-то говорил, а она с лёгкой улыбкой отвечала. Волков непонимающе уставился на рыжеволосого, что с неподдельным интересом наблюдал за ней. - Ты не представляешь сколько у меня к тебе после этого вопросов, дружище. - с усталым выдохом и каким-то обречённым смехом сказал мужчина. - Волков, не думай себе глупостей. - Да-да, глупостей. У меня сослуживец после таких “глупостей”, - пальцами сделал кавычки, лукаво поглядывая на лидера, - На свадьбе потом гуляли. Птица ничего не ответил, одно скажу, ему прилетел хороший подзатыльник. А тем временем Вики и Исаак начали о чём-то беседу. Два стоящих сверху заметили совсем другую одежду на ней. Это далеко не формальная форма. Скорее произвольная. Но пернатый остро замечал продуманность этого костюма. Это было что-то вроде чёрного кимоно. Под длинными подолами одеты облегающие штаны, которые видно только при беге или активных действиях. Изобилие ремней на торсе создавали опасный, не женственный образ. Истинные любители платьев возмутитесь бы, узрев подобный вид на леди. Пара красивых атласных широких лент контрастировали на фоне угольных тканей. Серебряная цепочка с орденом весело брякала об бляшку. Ну и куда же без именной катаны. Очень неординарный вид. С магическим оттенком, что соответствует хозяйке. Во что-то подобное был разодет Вильям, её брат, только цвета разнились. - …нет и ещё раз нет, ваше превосходительство, при всём уважении! Битва на шпагах — это искусство, а вы с братом пропагандируете бойню! - вскричал капитан. - Вы меня не слышите, капитан. Никто на поле боя не будет драться по правилам. Там речь идёт о битве не на жизнь, а на смерть. Ждать не будут когда вы в стойку встанете. Я как главнокомандующий взводов хочу увидеть, что солдаты могут сражаться и убить детскими игрушками. - невозмутимо, с пассивной агрессией спорила с парнем. А он руки в боки и никуда. - Ответьте мне на один вопрос, вы на войне были? - со спины Виктории послышались хитрые смешки в сторону Исаака и его отряда, а тот молчит, - Похоже, ответ очевиден. Я не имею ничего против классики и вашего учения, капитан. Но поймите, это, - указала за спину, а после продолжила спокойно, - мой отряд, и решать каким тактиками они будут обучаться — тоже мне. Поэтому, разрешите удалиться. Отряд чернознаменных уже было развернулся на выход, но тут: - Зато мои ребята ваших на раз возьмут, - все кожей почувствовали накал воздуха. Давление образовавшиеся меж ними давило на всех и вся вокруг, било под потолок. Настоящее спокойствие потеряло свой вес. - Попрошу-с, - медленно, по-хищнически обернулась, грозно глядя. Мало той фамильярности будто, так ещё и на святая святых ополчился. Хамство. - Вики, он этого не стоит, - уговаривал брат сестру, пытаясь отвести в сторону. - Брат, не портите мне воспитание, - приблизилась к темноволосому, - Ну так-с давайте проверим-с на практике. Мой отряд по моей стратегии, ваш по вашей. Поглядим-с, - ядовитой змеёй шипела. Чернознамёные по какому-то немыслимому зову, все как один насторожились, словно хищная пантера, готовящаяся к прыжку. Приготовили тренировочные шпаги, готовясь к дуэли. Вольтаж ситуации достиг своего пика, а лбы бунтующих уже почти соприкасались. - Довольно! - Птица приземлился в двух метрах от них, пуская безудержные потоки воздуха. Кстати, не менее грациозно. Сверхъестеством заставил одним махом руки замереть, точно пара чиновников две статуи. Виктория и Исаак не имели физической возможности пошевелиться, только Ансберг тряслась, сопротивляясь могуществу. - Вики!!! - испугавшись за сестру, заорал Вильям. Солдаты скучивались как можно дальше от огненной макушки. Так зайцы поджимают хвост, видя свирепого волка. Гранатовые зеницы змеи горели адским пламенем, и всё таки она преодолела своеобразную проверку на выносливость. Прямо-таки разорвала эти энергетические оковы внутри, оседая на колени, изнеможённо хватаясь за горло и хрипло выдыхая. Точнее, пыталась вдохнуть. Перламутровые косы — взбалмошные, странно разбросанные по спине. От тугого удушения на глаза натянулась тонкой плёночкой влага, а лицо окрасилось в пунец. Пошатываясь встала, мелко, но часто дыша. Лоб блестел от выступившего сального пота. Лико было не узнать. Гневное, оскорблённое, но очи раскаивающиеся в содеянной слабости. В эмоциях. К ней тут же подбежал старший Ансберг, пытаясь, всё ли хорошо. На что получал лишь кивки. - Виктория, не думаю-с, что вам нужны подобного рода, - кивнул в сторону всё ещё окаменелого парнишку, - Проблемы. Увидите свой взвод и продолжайте тренировку, - она взглянула на него, глядящего строгим взглядом в её сторону. Потом окинула взором Волкова, в глазах которого сияла неприкрытая тревога за девушку. - Да, верховный лидер. - сделав глубокий поклон в извинение, в компании брата и ещё сорока человек, покинули зал. Отпустив и Исаака Филипповича, Птиц и Олег сами скрылись за дверями. - Ты совсем уже сдурел, пернатый! - зло закричал на Графа, ударяя по спине. - Свинтус ты! С большой, нет, огромной буквы! - Я сдурел?! Может ты, дружище? - возмутился, потирая лопатки. - Я тебе о ней говорил не для того чтобы ты душил потом! Она мне как сестра! Товарища потеряешь ты, если сделаешь что-то. - А чего ж ты не вступился? - сердито шикал ворон. - Я должен был со второго этажа сигануть? Я же не волшебная птичка. В отличии от кого-то, - в уме досчитал до десяти, возвращая былую и вечную спокойность, - Ты ж специально. Подлец законченный. Всё это время мы стояли там, а ты наблюдал. Тебе интересно, боже, как же тебе интересно. И не просто за чьими-то перепалками. - Рыжеволосый с опаской обвёл взглядом друга. - Тебе интересно наблюдать за ней. И послушай меня как своего товарища. Она не крыса, над которой можно ставить наблюдения. Она живая, справедливая, и пока сама к тебе является. При желании, змейка давно могла бы послать своего брата. Но нет. Не упусти это, а иначе решишься предмета интереса. Доверие Птица, знаешь такое, аль нет? А если нет, ты ж книжный червь, полистай пару книжек. Может поймёшь, - графитовые глаза в последний раз взглянули в золотые, пытаясь отпечатать эти слова. Хотелось верить, что отнюдь не глупый звон бокалов. А целая музыкальная композиция. И оставил его, уходя по своим делам.