***
— Как я выгляжу? — у зеркала крутился Икэда Мори, вопрошающе переводя взгляд со своего брата, на отражение в зеркале и обратно. — Как обычно, — немного замялся Энджи и встал рядом. — Я куда красивее. С невысоким тринадцатилетним пареньком в отражении появился другой, поменьше, примерно на голову. Братья не то чтобы были похожими, издалека так вообще, чужие люди. У первого, Икэды Мори, крашенные волосы в вишнёвый цвет, спускающиеся примерно до плеч, когда у его брата рыжие волосы обрамляли ещё круглые щёки. Самая запоминающаяся деталь во внешности Икэды — это его чёрные глаза, сияющие лихорадочным блеском. Энджи же отличился своими наивными, детскими глазами цвета расплавленной меди… Курихара вообще не был похож на японца, скорее на европейца. Это являлось причиной многих ссор его родителей… — И куда же без скромности, почтенный, — Мори приподнял невидимую шляпу, ухмыляясь Курихаре. — Ты куда-то собрался? — Спросил без какого-либо перехода рыжеволосый и, склонив голову к левому плечу, кинул взгляд на окно, который почти сразу зацепился за захламлённый подоконник. — Да, прогуляться хотел. — Я с тобой? — В последнее время Мори часто на просьбы делать что-то вместе отвечал отрицательно, а смотря на поджатые губы и слезящиеся глаза, лишь хмыкал и уходил. Но сегодня… Сегодня он снова был прежним. По крайней мере Энджи не терял надежды на это. — Без меня ты пропадёшь, мелочь, — улыбнулся Икэда и продолжил руку руку на плечо брату. — Сказала банкнота пятидесяти ейн, — усмехнулся рыжеволосый, подавив глупую улыбку. Он старался вести себя по-взрослому, постоянно язвя и ухмыляясь. Среди сверстников он даже слыл снежной королевой, но рядом с тем человеком, который знает о тебе всё, защищает, заботится, держать лицо камнем почти невозможно. — А ты не обнаглел? — Мы сейчас пойдём или дождёмся их прихода? — проигнорировал вопрос Энджи. — Видеть мне их не особо хочется, — поморщился старший. — И вообще. Отвечать вопросом на вопрос — невежливо. — Не тебе мне говорить об этикете, — фыркнул Курихара. — Иди нахуй. — Да ты сама доброта, — посмеялся Курихара. Раздался заглушённый рингтон телефона, лежавшего где-то под двумя сложенными одеялами вперемешку с несколькими подушками. Энджи пожал плечами и двинулся разгребать эту кучу. И вот, наконец, он достал на свет потрёпанную жизнью нокию. — Ало… Да, отец… Да, это тоже. Пока. — Холодно говорил Курихара в трубку и уже собирался сбросить, как послышался вскрик Керо, его отца, который так некстати услышал Икэда. Мори опустил голову и сомкнул челюсть. Именно с подобным воем он тогда бросился на его дорого Энджи, такого маленького и беззащитного, у которого даже наивность в глазах не исчезла. Его жизнь только начиналась, готовая распуститься прекрасным цветком, но этот нераспустившийся бутон срезали так небрежно, так больно… Икэда вспомнил его смерть, окровавленный труп в его объятиях, улыбку на его лице и стеклянные, с уже навсегда потухшим огнём, глаза…***
— Погодка заебись, — улыбнулся Икэда, чувствуя тёплые порывы ветра своим лицом и жмурясь от солнца, медленно уплывающего за горизонт. — С тобой всё нормально? — обеспокоенно спросил Курихара, останавливая и себя, и Мори. — А со мной должно быть что-то не так? — Ну знаешь, когда ты схватил меня за руку и потащил из дома, что кстати было довольно больно, ты выглядел… — Энджи прервался, пытаясь подобрать подходящее слово. — Озверевшим… — Курихара также хотел спросить о том, почему же его брат так поступил. Вроде ничего не могло этому способствовать. Только звонок от Керо. Но почему?.. Это оставалось загадкой. — Да? — Лениво протянул Икэда, чувствуя небольшой укол вины, но не извинился за причинённую боль. — Да. — Я в порядке, — почти отмахнулся от брата чёрноглазый и задрал голову вверх, чтобы посмотреть на безмятежно плывущие по небу редкие облака. В его голове представился образ молодого художника, смешивающего краски в своей яркой палитре. Вот он смешал белый цвет с нежным розовым, добавил голубого и совсем немного насыщенно-красного, и вот, когда краска готова, он принялся раскрашивать небо. — На что ты смотришь? — Перевёл тему рыжеволосый и тоже задрал голову. — На творение художника, — пробормотал Мори и, встряхнув вишнёвыми волосами, опустил голову, спускаясь на землю. — Пошли? — Пошли. Дальше они шли в гордой тишине. Икэда наслаждался прогулкой и не видел смысла в разговоре, а Энджи даже и не знал что сказать. Уютные улочки Шибуи были родными, навевающие воспоминания. Икэда успел забыть многое за примерно девяносто-сто лет своей жизни, но сейчас всё всплывало перед глазами. Вот эта лавочка с тайяки принадлежит доброй женщине с красивым именем — Амэя. Она каждый раз так тепло им улыбалась и, давая только недавно испечённое печенье, трепала по голове. Эти действия были настолько пропитаны любовью и добром, что где-то глубоко внутри у каждого появлялась привязанность к этой женщине, которая в последствие стала им роднее собственной матери. Сейчас её яркая, окрашенная в жёлтый цвет, лавочка была закрыта. А вот здесь маленький круглосуточный магазинчик старого ворчуна Абэ-сана, он даже приучил когда-то маленького проказника Икэда к вежливому обращению к старшим, что было очень нелегко. А если пройти чуть-чуть дальше, то можно увидеть храм Мусаши. Ни Икэда, ни Энджи не были верующими, но это не значит, что они не уважают подобные места. Сейчас туда приходить казалось бессмысленным. Никто, кроме самих создателей Тосвы, и не знают, что произошло именно сейчас, именно рядом с этим храмом… — Пойдём в парк, — Мори вспомнил о ещё одном месте, где прошла большая часть его детства, — заброшенном парке. — Мы давно туда не ходили, — заметил Энджи, но всё свернув в сторону этого парка. — С чего это? — Почему бы и нет? — Пожал плечами чёрноглазый. Энджи не ответил, лишь задумался: «с чего это всё». Ему казалось все эти изменения крайне странными, но, затолкав подобные мысли куда подальше, он улыбнулся старшему брату и, тронув того за плечо, побежал. — Догони, если сможешь! — Прокричал Энджи и заливисто рассмеялся, но понимая, что так далеко не пробежит, успокоился и побежал быстрее. Икэда усмехнулся и, отсчитав ровно пять секунд форы, побежал следом.***
— Я тебя догнал, — проговорил Мори, вытирая пот на лбу и пытаясь отдышаться. Он присел на деревянную скамейку с уже давно облезшей жёлтой краской. Сняв джинсовку, он задрал голову. Сгущались сумерки, а где-то в траве издавали звуки цикады, спевшись со свечками. — Только потому, что я остановился передохнуть. — Это не так важно, — проворчал Мори и, наконец отдышавшись, выпрямился. — Интересно, а тут есть ещё кто-нибудь кроме нас? — Заинтересованно протянул Икэда. — Вполне может быть, — Энджи подобное не особо интересовало. Есть и есть здесь люди. Ему от этого ни горячо, ни холодно. С хитрой улыбкой Икэда начал издавать громкие звуки, которые, как оказалось, были пением. Вообще, у Мори был приятый, ещё не сломанный голос, но петь он не умел — совсем не его стезя, он больше по дракам. Пел он одну из песен знаменитой американской метал-группы Metallica. — Заткнись уже, мать твою! — прорычал неизвестный спустя двадцать секунд. Находился он неожиданно рядом, примерно в метрах двадцати-пятидесяти. Вишневолосый горделиво улыбнулся брату и побежал в то направление, откуда раздался голос. Курихара с улыбкой покачал головой и неспешным шагом направился следом. — Кто же у нас тут такой грубый? — нарочито обиженным голосом протянул Мори. — Тебя это не касается, — проворчал подросток и уже повесил на плечо сумку, собираясь уходить. — Стой. Я похоже не так начал, — улыбнулся Икэда. Он вообще человек улыбчивый человек, улыбается без повода и без, искренно и нет. — У всех бывают плохие дни. — Отвянь. — Я Икэда, — протянул руку Мори, будто не замечая недовольство собеседника. — Даже не пытайся ему возразить, он упрямее осла, — проговорил только что подошедший Курихара. — Я, кстати, Энджи, младший брат этого недоноска. — Эй! — Обиженно воскликнул Икэда и уже намеревался разобраться с зарвавшейся мелочью, чем и воспользовался подросток, намереваясь сбежать. — Стоять! С родителями поругался? Или с девушкой проблемы? — Увидев, как едва заметно вздрогнул парень, Мори посочувствовал ему и решил немножко поддержать. — Не твоё дело. Отпусти меня, — резко произнёс крашенный блондин и резко дёрнул свою много страдать ну конечность, но вырвать её не удалось. — Успокойся, — серьёзным тоном сказал Мори и усадил парня на скамейку, подтолкнув его в плечо свободной рукой. — Как тебя зовут? — Кисаки, — зло пробормотал блондин, поглядывая исподлобья. Он понимал, что спорить бесполезно. — Имя. — Тетта, — цокнул Кисаки, но уже без злости. Он считал странной, даже абсурдной, эту ситуацию. И что же ему, вроде как Идэки, понадобилось от него? — Ну так вот, Кисаки Тетта, я встречаюсь с подобным не первый раз… — От него даже бывший приятель сбежал, — выдал Энджи, до этого внимательно наблюдающий за обоими. — Этого можно было не говорить, — пробормотал Икэда и вновь продолжил. — Если она тебя бросила или что-то подобное, то просто забей и веселись. Это же свобода! — Увидев непонимающие взгляды обоих, он лишь по-старчески вздохнул и пояснил: — вам никто не будет указывать что делать, помятуя, что ваша девушка или парень. Вы не будете обязаны выбирать подарки на день всех влюблённых, восьмое марта и т.д. И самое главное — вы можете спокойно шутить вперемешку с флиртом, не опасаясь скорой расправы. — Оу, — раздалось от обоих благодарных слушателей. — А теперь, когда на город опустилась ночь, время веселиться, мои юные последователи! — Засмеялся Икэда. Его смех подхватили юные последователи. Этот город может не пережить эту ночь…