black eyes, bad guys

Сбежать Такемичи далеко не удается. Впрочем, он особо и не пытается, просто тихо бормочет проклятия и идёт на кухню готовить чай, а Шиничиро тенью следует за ним — со смехуёчками и мандаринами. Он по-хозяйски усаживается за стол, принимается их чистить под недовольным взглядом Ханагаки. Нагло пялится прямо в глаза, подцепляя кожуру ногтем и медленно стягивает её. — Знакомься, Ханагаки, — улыбается заглянувший к ним Вакаса, — Единственное, что Шиничиро раздевал в своей жизни, это мандарины. — Иди нахер, — Сано морщит лоб. — Только если на твой. — Ты мне… не-ин-те-ре-сен, Вакаса, — хихикает он, — Моё обаяние не только на тебя распространялось. Верно, Такемичи? — Нет, — Ханагаки отворачивается и достаёт заварку. Наглец посмеивается. — Мы с Изаной идём за мороженым. Потому что либо Чифую плохой хакер, либо твоя бывшая сучка, — со вздохом говорит Вака, — Такемичи, тебе что-нибудь нужно? — Спасибо, я уже сегодня отоварился, — нервно хмыкает он. — Возьми мне сигарет. — За секс и горловой минет? Шиничиро медленно оборачивается и выгибает бровь, сверля вскрывающим взглядом друга. Впрочем, парня-изящество это ни капли не смущает. Его высокомерный взор просачивается в каждую щель в этой комнате. — Месть так сладка, Шин. Сано аж вздрагивает. — Ты слабый перед чужим флиртом, — он ухмыляется, — Я стойко терпел что-то, по типу: "О, смотри как нас тянет друг к другу!", — Вакаса показательно хватается за спинку стула, — Я говорю: "это качели, еблан, отпусти", — ну, он и отпустил, а потом его уебало! Такемичи разражается смехом, роняя чайник, пока Имауши с длинным "оу" прикрывает губы рукой. Шиничиро злобно запихивает мандарин в рот. — Вакаса, иди уже за своим мороженым! Декабрь, блять, — бухтит он, чавкая, — Заебал. Стонет потом, как кот мартовский! "У-у-у, Шиничиро, я простыл, ох уж этот холод!" Плед ты ебучий в пятнышко, а не леопард! — Я от вкусного не болею, Сано, — цедит он, — Раздевай давай своих малых, любитель рыженьких шкур! Шиничиро взирает на Ханагаки. Тот, насилу успокоившись, вытирает разбрызгавшуюся воду, промывает чайник и наполняет его из фильтра. — Не смотри на меня так, — вдруг произносит он, — Я не смогу. — Чего именно? — Выступить против Манджиро. Это низко. Брюнет задумчиво склоняет голову набок, продолжая своё незатейливое занятие. — Вы с ним одного поля ягоды. Я заебался объяснять, что никогда не планировал действовать ему во вред. Такемичи совсем теряется, не в силах выдавить ни слова, и Шиничиро решает сжалиться: — Это единственный вариант избежать драки, Такемичи. Сам подумай - ты глава. Я могу вправлять мозги, но не умею ссориться с Манджиро! А когда он в таком состоянии, это… Трудно. — Ты о своих мозгах должен позаботиться, для начала. Сано игнорирует. — Когда он увидит тебя лидером, то по меньшей мере ахуеет, а по большей поймёт, что я ему не враг. И ЧД тоже. Звучит эгоистично, но я не хочу тратить своё время на дерьмо, вроде глупых разногласий. По крайней мере, это выход, если с твоим компроматом прогорит. — Почему ты считаешь, что можешь размахивать мною перед его носом, как белым флагом? У меня нет такого влияния на него. В его расстройстве я не являюсь… отправной точкой. После очередной нашей ссоры я в этом убедился. — Я не считаю тебя манией, перед которой у него слабость. Мне подробно разъяснили, что биполярка не работает, как приворот, блять, — Шиничиро сводит челюсти, — Я сделал не те выводы, док Сетсуо сказал, что я идиот… — Я тоже думал, что это какая-то хуета. — Я считаю тебя важным человеком для него. Тебе он доверяет. Даже если ты этого не осознаёшь, так и есть… Когда он искал тебя... он явился ко мне и сказал то, что я меньше всего ожидал услышать. Ханагаки застывает, не в силах обернуться и посмотреть ему в глаза. — Манджиро готов пойти к врачу, чтобы доказать, что не болен и… может чувствовать, а не только поддаваться игре своего воображения. Пусть причина неправильна и глупа, пусть он не всё осознаёт, но он решился. Если это маниакальный рецидив, то сдвиг заебенный. В этот период людей с биполярным расстройством практически невозможно уговорить на лечение. А Майки... так вообще. Такемичи глубоко выдыхает и проводит рукой сквозь волосы, пытаясь держать себя в под контролем. — У меня есть мечта, которую я хочу воплотить в жизнь. Мне осталось не так уж много. Возможно, весну я не встречу, — спокойно шепчет Шиничиро. — Ты тоже обещал лечиться, — напоминает Ханагаки, — Уже забыл? — Нет. Просто я не хочу обманывать себя пустыми надеждами. — Моей надежды хватит на нас двоих, — еле слышно шепчет Такемичи. Он чувствует, что слёзы вновь режут глаза, но не позволяет им скатиться, — Ты будешь лечиться. Шиничиро тут же встаёт со стула и подходит как можно ближе. Неспешно берёт Ханагаки за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Хей, я буду. Кто я такой, чтобы подводить тебя? Молчание кажется адом. Сердце в груди Сано бьётся с огромной скоростью. — О чём ты мечтаешь на самом деле? Если скажешь, я… Я соглашусь, — Такемичи тяжело сглатывает, высвобождаясь из цепких пальцев. — Хитрый какой! — Это хотя бы справедливо будет. Ты так не считаешь? Шиничиро окидывает придирчивым взглядом кухню, опираясь рукой о тумбочку. Когда он смотрит на Такемичи, в его глазах прослеживается такая тоска, что внутри всё сжимается. В какой момент Ханагаки стал так подробно читать его? Этому нет объяснения, но всему, что он говорит, хочется верить. Да, он обманывал его, скрывая свою болезнь, но оставался искренним. Возможно, он и главой являлся потому, что в его спокойствии все чувствовали непобедимый дух и любовь к жизни. Он может помочь всем, кроме самого себя. От этого так паршиво на душе, что хочется выть. — Может, я мечтаю о тебе? — серьёзно выдает он. Ханагаки нервно хватает губами воздух и чуть ли не кувырок делает, отскакивая от него на безопасное расстояние; Шиничиро похабно улыбается, с удовольствием считывая на лице парня полное замешательство. — Ты дурак? Ты соображаешь вообще, что говоришь?! — А кто мне запретит мечтать? Такемичи пыхтит от возмущения: — Меня это заебало, Шиничиро! Каждый раз, когда я настроен поговорить серьёзно, ты начинаешь… — Ладно-ладно, не голоси. Просто люблю смотреть, как ты реагируешь. — Знаешь, это хреново, — бухтит он, — Некоторые могут принимать твои слова близко к сердцу. Шиничиро выгибает бровь: — Я тебя задеваю? — Заткнись. Я-то привык, что ты просто издеваешься… — Это не так, я… — бормочет он, — Подожди… ты, случаем, не на Вакасу намекаешь? Ханагаки отводит взгляд, а Шиничиро прыскает: — Мы старинные дружбаны, алло! Он привык. Поэтому не волнуйся за его сердечко! — Ты когда-нибудь спрашивал его, что он думает об этом? Ты действуешь честно? — интересуется Ханагаки, заливая кипятком заварку, — Он встречается с кем-нибудь? — Не-а. — Но при этом популярен у девушек? — Ага. — … — И не только у них, кстати. Повисает напряжённое молчание. Такемичи таранит Шиничиро взглядом так пристально, что почти заливает столешницу кипятком, но вовремя останавливается. При помощи Сано. — Ты чуть не ошпарился, котик. — Ты еблан? — с милой улыбкой спрашивает Ханагаки. — А что не так то? — он звонко смеётся, — Вакасе это только по приколу, я его знаю. Поэтому уверен в том, что делаю. Медленно улыбка пропадает с лица, в его усталых глазах проскальзывает что-то очень далекое от веселья. — Только с тобой я не уверен, — бормочет он. Сердце Ханагаки падает на дно огромного колодца. Шиничиро кусает губу в знак осознания собственной глупости. — Я мечтаю о том, чтобы Манджиро, Изана и я… вместе работали в моём магазине, — он переводит тему с такой лёгкостью, что Такемичи буквально сшибает, — Так я буду постоянно с ними, они не убьют друг друга и поймут, что семья — это важно. Я хочу исправить то, что мне под силу. Хочу, чтобы они были счастливы. Всё дерьмо, что сейчас происходит… Сделало их невообразимо похожими. Я был врагом для Изаны. Теперь кажусь проблемой для Манджиро. Видимо, судьба у меня такая, но я их просто… сильно люблю. Ханагаки опускает совершенно растерянный взгляд; Шиничиро кладёт руку ему на затылок, заставляя немного приподнять голову. — Поэтому забудь, что я сказал до этого. И спасибо тебе, Такемичи.