Бешеный пёс и роза

Нынешний Токио безжалостен к беспризорным детям. Ради хоть каких-нибудь объедков он заставляет их рыться в горах мусора, периодически сталкивает с бандитами, кусает холодом в ночи и не даёт никакого шанса выбраться из этого Ада. Рождённые помойными крысами, так крысами в грязном переулке и подыхают. Уэйн долгое время был одним из таких детей. Никому ненужный, перепачканный, голодный и злой, он шатался по улицам, пытаясь найти зевающего прохожего, чтобы стащить у того кошелёк. Иногда удача в этом деле улыбалась ему всего лишь раз за неделю. А потому, через силу, ему приходилось давиться помоями. Как и прочие крысы, он пробовал прибиваться к бандам детей, подростков и даже взрослых, но нигде не задерживался. Такие, как он, всегда выживали в одиночестве. Кучковавшиеся уродцы с идиотской иерархией внутри группы только ещё больше тянули его вниз. Уэйн и не надеялся, что его жизнь когда-нибудь изменится. Но в один хмурый, холодный, октябрьский день он встретил её. В тот день он ловко стащил с прилавка дешёвого магазинчика пакет каких-то пряников, но продавец оказался проворнее, чем должен был. Он схватил его за шкирку и уже занёс кулак в воздухе, чтобы хорошенько вмазать маленькому крысёнышу, как его руку перехватила она. — Не трогайте его, — мягко попросила Роуз, бесстрашно втискиваясь между ними. В этом была вся она: прийти на помощь слабому, совершенно не подумав о себе. И это так не подходило озверевшей, утонувшей в дерьме и цинизме Японии, что продавец в тот момент даже опешил от её выходки: — Чёрт, кто ты такая?! Свали! Этот гадёныш украл мой товар! — Я заплачу. Грязный оборванец, одиночка-Уэйн, до последнего не веривший своим ушам, чуть повернул голову, и вот тогда он впервые увидел Роуз. Перед грузным продавцом стояла небольшого роста девушка с волнистыми, уложенными в причёску нежно-розовыми волосами. На ней красовалось шикарное, как из сказки, платье, никоим образом не подходившее полуразрушенной, замызганной помоями улочке. Девушка казалась принцессой, сошедшей со страниц какого-то романа, или заплутавшей в лабиринте бедных улиц богатой актрисой. Что продавец, что Уэйн точно понимали, что она была не отсюда. — Сколько с меня? — она расстегнула небольшой кошелёк и нахмурила свои тонкие брови. Это не было любовью с первого взгляда, но в тот момент у Уэйна в груди определённо что-то ёкнуло. А уже немногим позже в его груди и правда зародилось первое в жизни робкое чувство. Ему, дикому и нелюдимому голодранцу, не потребовалось много времени, чтобы проникнуться тёплотой к Роуз. Но никто иной на его месте тоже не устоял бы. Только не перед Роуз. Она стала его спасительницей. Она протянула ему свою тонкую руку и вытащила из густой тьмы, увела за собой в мир, окрашенный яркими огоньками «Примаверы». Она доверила ему — крысёнышу с улицы — свою безопасность. На первых порах многие работники сторонились его и откровенно называли воришкой, говорили Роуз, что он вынесет всю мебель из «Примаверы» и подвергнет её саму большой опасности. В этом не было ничего удивительного — они мыслили рационально и вполне справедливо опасались за своё имущество. Но Роуз никому из них не верила. Она всякий раз защищала его, отстаивала его честь до последнего и помогала ему обустраиваться на новом месте. Ни одно из грубых слов коллег не смогло переубедить её. Роуз нежно улыбалась ему и — он видел! — искренне наслаждалась его компанией. Разве хоть чьё-нибудь сердце смогло бы не растаять?.. А потом Уэйн влюбился. Окончательно и бесповоротно. Роуз была потрясающей. Несмотря на место, в котором она работала, она оставалась доброй и милой. Её не тронули иглы цинизма, что остро и навсегда впиваются в кожу и от них больше никогда не избавиться, её не тронуло ничто. Наверное, потому её и избрали новой Мадам «Примаверы». Решение было принято единогласно: Ричард уважал её за великодушие, Стелла за отчаянную храбрость, а Мэрил за незамутнённую грязью Токио веру в лучшее. В день, когда все кричали поздравительные тосты новой Мадам, Уэйн поклялся самому себе, что ни единая пуля не сумеет оцарапать даже её плеча. Если понадобится, он подставит своё. Но когда в «Примаверу» в очередной раз нагрянули бандиты, чтобы полностью обобрать кассу, ситуацию спас Лео. Чёткими, отработанными движениями он расправился сначала с одним, а затем и с другим головорезом. Именно он высвободил Роуз из-под ножа главаря. А после, именно он обнял её, мелко дрожащую, и поймал ключи, кинутые ему Сайрусом. Именно он повёз её домой. Уэйн наблюдал за всем этим как из-за плотного стекла, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Этим пистолетом он собирался застрелить ворвавшуюся в зал шайку и спасти Роуз из лап главаря-ублюдка. Но за него всё сделал Лео. Он оказался быстрее, ловчее и сообразительнее. Если бы не он, Роуз не просто оцарапало бы плечо, ей бы, возможно, перерезали горло. Всем в «Примавере» стало ясно, что личным телохранителем Роуз должен был стать опытный и натренированный временем Лео. Только с ним она будет по-настоящему в безопасности. Уэйн должен был тихо уйти со сцены, забиться в самый дальний угол клуба и перейти в разряд самого обычного телохранителя всех дам вечера. Он понимал это, вдалбливал себе в голову, но единственное, что он мог — так это сопротивляться, рычать и понемногу сходить с ума. Прямо как брошенный любимой хозяйкой пёс.

***

Выходных в «Примавере» было всего лишь три в месяц. Первый был связан с генеральной уборкой, второй с ежемесячной проверкой, присылаемой кем-то сверху, а третий был просто… выходным. Нормальным, традиционным выходным, избавленным от бумажной волокиты и прочих дел. Конечно же, это касалось только самого заведения — дамы вечера работали посменно. Ричард, как главный бухгалтер, сам выгадывал себе дни отдыха (впрочем, делал он это довольно редко и всегда согласовывая с Роуз), а Мадам… у Мадам не было официальных выходных, кроме того, в который сама «Примавера» была освобождена от наплыва посетителей и дышала не дорогим табаком, а лёгкими сквознячками, просачивавшимися через приоткрытые окна. Работа у Мадам была непостоянная: то её было чрезвычайно много, то так мало, что целыми днями Мадам могла и не показываться в клубе. Но Роуз так не поступала. Она всегда была на месте и отдыхала лишь тогда, когда работы не было вообще. Без каких-либо оговорок. И сегодня — двадцать четвёртого октября — был именно такой день, когда «Примавера» не пускала посетителей по причине традиционного выходного. Этим вечером она принадлежала лишь её работникам. Застолье было устроено в честь необыкновенно большой выручки. Все сидели за огромным столом, выдвинутым на середину зала, и шумели не хуже гостей. Дамы вечера с хихиканьем обсуждали своих постоянных клиентов, телохранители переговаривались о чём-то своём, но чаще с их конца стола слышались всё же не разговоры, а звон стаканов. Уэйн, занявший место примерно посередине, украдкой бросал хмурые взгляды в сторону непринуждённо болтавших Лео и Роуз. Переговариваясь друг с другом, эти двое будто больше не замечали никого вокруг. Вероятно, у них уже появились какие-то свои секреты и общие, понятные только им шутки. Когда Уэйн смотрел на них, его сердце словно кто-то резко вырывал у него из груди и безжалостно перемалывал на мелкие кусочки. Не в силах больше это терпеть, он тихо поднялся со своего стула и незаметно скользнул к чёрному выходу. Он остановился под козырьком, накинул капюшон и прислонился плечом к стене. На улице начинал моросить дождь. «Чёрт, как же я ненавижу… эту погоду» — Уэйн закусил губу и сунул руки в карманы. Он надеялся побыть в одиночестве и немного успокоиться, но чьи-то раздавшиеся шаги разрушили его планы. — У тебя всё хорошо? Истерзанное воркованием двоицы сердце Уэйна болезненно встрепенулось. Он обернулся к подошедшей к нему Роуз. Неужели она и правда пришла к нему? Одна?.. К счастью, за спиной у неё не прятался никакой Лео. В последнее время стало казаться, будто он — её тень. «Что ж, он же хороший телохранитель, так и должно быть…» — хмыкнув, подумал Уэйн. — Что-то случилось? — повторила свой вопрос Роуз, но уже на порядок более тревожным тоном. С момента их последнего разговора прошла будто целая вечность. Выдохнув, Уэйн дал себе чёткое указание держать себя в руках и не обольщаться — как раньше уже точно не будет. Теперь были только Лео и Роуз, а не Роуз и Уэйн. — Почему Вы спрашиваете? — В последнее время ты кажешься грустным. Что-то случилось, да? Только скажи мне. Я помогу. Она по-прежнему готова была протягивать ему руку помощи, несмотря на то, что и без того сделала для него слишком многое. А он ещё смел желать большего. Уэйн на секунду утратил способность удерживать чувства под маской и жалобно, почти беспомощно взглянул на неё. Роуз испугалась и тут же приблизилась к нему. — Что? Что такое? — беспокойно спросила она, протянула к нему руки и сняла с него капюшон, за которым он прятался от всего мира. В её изумительно-красивых голубых глазах читались одновременно тревога и порывистое желание защитить его. Уэйна неумолимо затягивало в это: в её близость, в её взгляд, направленный на него, в её… Он резко отвернулся и осторожно убрал её руки со своего капюшона. Он не мог позволить себе вновь утонуть в этом. — Всё нормально, — сказал он, сделав для надёжности шаг назад от Роуз. — Вам показалось. Я такой же, как и всегда. Эти слова ни в чём не убедят её. — Уэйн… — Возвращайтесь обратно. Лео уже заждался, наверное. Она вдруг почему-то затихла, и Уэйну понадобилось бросить на неё взгляд, чтобы узнать причину этого. Он ожидал, что увидит её смущение, однако столкнулся вовсе не с этим. Она смотрела прямо на него с опущенными вниз уголками губ, сведя брови к переносице, а в глазах у неё отражалось обидчивое непонимание. — Почему ты говоришь о нём?.. Уэйн так и не смог понять что же значило это её выражение лица. Нутром чувствуя, что делал что-то не так, он всё же ответил: — Он явно нуждается в Вашем обществе. Скучает там уже сидит. Идите. — Нет. Я останусь здесь, — твёрдо сказала она, выглядя теперь не встревоженной, а грустной. — Пожалуйста, перестань отсылать меня, Уэйн. Мне неприятно. Я лишь хочу понять, что с тобой случилось. Ты же не… из-за Лео, не так ли? Я знаю, он не нравится тебе, но это только потому, что ты не попытался узнать его получше. — Мне плевать на него. Правда. — Уэйн… — Я не отсылаю Вас. Просто Вам небезопасно находиться на улице без своего телохранителя. Этот разговор оказался для Уэйна ещё даже большей пыткой, чем простое наблюдение за сценами флирта со стороны. Он просил уйти её, сторонился, хотя не хотел этого. Он молился о том, чтобы она не уходила и осталась с ним подольше. Он хотел распахнуть перед ней душу, но не мог. Уэйн ни за что не вывалит на неё свои чувства. Роуз удивлённо подняла брови, а после секунды раздумий медленно произнесла: — Ты решил, что я действительно… смогу заменить тебя другим телохранителем? Смысл её слов не сразу дошёл до Уэйна. Он глупо пялился на неё, пытаясь понять что к чему. Вместе с пониманием в его душе зажёгся тёплый огонёк, которому он не дал разгореться своими быстрыми словами: — Так Вы ещё не назначили Лео своим телохранителем? — Но я и не собиралась… — к Роуз тоже начало приходить понимание всей ситуации. — Так ты… — Переназначьте! Лео будет лучшим телохранителем для Вас. Вы же видели как я был бесполезен в последний раз с бандитами! Я только хотел вытащить пистолет, а они уже взяли Вас под нож! — под конец своей речи Уэйн так разгорячился, что едва не перешёл на крик. — На меня нельзя положиться, я… Он готов был распаляться всё дальше и дальше, выплёскивать свой гнев и жгучую обиду, перемешанную с болью, через просьбы отказаться от него, но Роуз остановила его. Она приложила свой палец к его губам, и её лицо, как тёмное небо ранним утром, озарила спокойная, мягкая улыбка-солнце. — Когда я сказала, что хочу доверить тебе свою жизнь, это были не пустые слова. И я не изменю своего решения. Мой телохранитель — ты, Уэйн. Она медленно опустила свою руку и позволила ему говорить. — Нет… я… из-за меня Вас могут ранить! Нет, убить! А Лео сможет Вас защитить! — Я не боюсь пораниться, Уэйн. Иначе я бы не приняла пост Мадам. — Как же Вы не поймёте!.. Роуз вдруг взяла его руки в свои и, легонько сжав их, посмотрела ему прямо в глаза. — Можешь упираться сколько хочешь. Я не буду возражать, — она тихо посмеялась. — Но я ни за что и никогда не променяю тебя. В день нашей встречи я спасла тебя от продавца, помнишь? А потом я взяла с тебя обещание, что ты станешь моим телохранителем. Мы связаны этим, разве нет? Слушая её, Уэйн не мог даже нормально дышать. Роуз говорила ему всё то, что он отчаянно желал от неё услышать. Тепло её рук проникло к нему под кожу и по венам побежало прямо к сердцу. Он, бывший грязный мальчишка с улиц, и она, великодушная Мадам «Примаверы», были навсегда связаны.