Narcissus

      Гинро всё норовился искать свою судьбу, следовать, бежать за ней, а она сама взяла его в руки. Буквально. Смотря в светлые, тёплые глаза защитника, который спас бестолкового воина от праведного гнева Кохаку и Кирисаме, парень однозначно почувствовал, что этот таинственный незнакомец изменит его жизнь. К лучшему или к худшему — он пока не знал, но искренне уповал на первый вариант.       Оказалось очень приятным иметь в подчинении огромную махину, что исполняет все приказы самодовольного мальчишки, даже самые безумные! Надо же, как удобно Гинро подыграла его несомненно привлекательная внешность. А раньше ведь щёки обиженно всасывал да челку ерошил, лишь бы мужественнее казаться — сейчас плюнул бы в себя за это. Казаться копией уважаемого самураем бывшего господина поначалу было весьма увлекательным действом. И Гинро с удовольствием исполнял доверенную самому себе новую роль, ненадолго позабыв о цветочных распрях судьбы — ведь наконец-то у него появился тот, кто действительно ценит мальчишку просто за то, что он есть.       Взамен Мацуказе быстро стал для него всем и даже больше. Практически никто не замечал за незадачливым воином этого качества в положительном ключе, но да — он предан. Гинро всегда таскался хвостом за теми, кого считал сильными, способными его защитить. В детстве надоедал Магме до тёмных синяков на теле, потом, как Кинро повзрослел, начал приставать и к брату. Но сейчас этот ранее незнакомый человек сам носит своего господина чуть ли не на руках, и Гинро тает от заботы, глуша иногда возникающие мысли о неправильности происходящего. «Это все из-за Кинро» — раздраженно решал белокурый, нарочито активно кивая своим выдуманным объяснениям. Приторно справедливый брат слишком долго действовал ему на нервы своей честностью. А сейчас все будет так, как хочет сам Гинро.       А он просто хочет, чтобы его любили таким, какой он есть. Неправильным, грязным. Самовлюбленным тепличным цветком. Ведь по существу он и оказался нарциссом, что оплетает пленом данную ему жизнью розу.       Счастье Гинро длилось ровно до той злополучной пьянки, когда он, не соображая своей идиотской головой, попросил Мацуказе рассказать о своём прошлом хозяине. За весь рассказ страж мало того, что абсолютно протрезвел, так ещё и сердце будто прижгло раскалённым паяльником. Как-то раз, помогая деду Касеки, он случайно пришпарил руку — ощущение было действительно похожее. Но сейчас оно будто глубже и так неприятно царапает грудную клетку изнутри.       «Не являюсь ли я простой заменой?» — возникла первая мысль. «Достаточно ли я хорош, чтобы соперничать с его бывшим господином?» — следом пронеслась вторая. И да, кого он обманывает? Мысль, которая появилась сразу же и не покидает его до сих пор — «а не были ли Мацуказе с бывшим господином истинными?».       Первые два вопроса при похмелье отпали сами по себе и больше, вроде, не приставали. Кроме последнего, в нём правда есть смысл. Если они были истинными, тогда Гинро пытается завладеть иной, чужой территорией, чего он никогда не хотел — слащавая гордость не позволяла. Даже несмотря на то, что сейчас тот хозяин считается давно умершим, Мацуказе слишком трепетно вспоминает о нем для простого служащего.       И… Гинро никогда не видел татуировку Мацуказе. Когда Тайджу вытащил статую самурая из глубин моря, то белокурый парнишка всем своим естеством надоедал Кирисаме и Кохаку, ну, то есть, занимался своими обычными делами. Какое вообще тогда ему было дело до странного пугающего мужика, которого решил оживить Сенку? А когда этот незнакомец стоял в коленях перед пробегающим мимо юношей, извиняясь непонятно за что, то он был уже одет в три слоя одежды.       Вообще, в последнее время Гинро слишком часто думает о просто Мацуказе, о голом Мацуказе, о Мацуказе, который исполняет любую мерзкую прихоть, о Мацуказе, который всегда-всегда рядом… и честно говоря, воина немного передергивает с непривычки. Судьба, где же та самая симпатичная девушка в мире, которая будет холить и лелеять свою половинку, как и предсказывала Рури? Неужели… неужели ему в пару предложили парня???       Незадачливый страж пытался найти этому опровержение, потом оправдание, но самурай следовал за ним, как тень, и эгоистичная улыбка сама растягивалась на лице. О черт, он уже привязался к такому детальному вниманию со стороны. И, кажется, больше не сможет жить без этого. Как тепличный, хрупкий цветок, который слишком привык к ласковому свету солнца.       И с каким же, всё-таки, отвратительный скрежетом ломаются его прежние принципы. Кинро точно отругал бы его, если бы узнал. — Я могу спросить тебя кое о чём? — спросил Гинро, горделиво поднимая взгляд.       Слишком вжился не в свою роль, за что получал подзатыльники от всех, кто мог дотянуться до пшеничной головушки, но это доставляло ему огромное удовольствие. Мацуказе, кажется, преданно терпел и этим разбаловал самодовольного мальчишку ещё больше. — Всё, что угодно, мой господин, — подтвердил тот, склоняя голову.       У Гинро один вопрос в голове, но он до сих пор не может понять, как бы его правильнее сформулировать. Истинные ли они с бывшим хозяином? Какие цветы изображены на татуировке Мацуказе? Почему-то, глупый рот высказал совершенно иной вариант, что удивило даже самого стража. — Какие цветы были изображены на татуировке у твоего бывшего господина? — выпалил Гинро, не понимая, зачем ему именно эта, абсолютно бесполезная, информация.       Может, укол в пользу идеи замены всё-таки тогда задел его сильнее, чем он думал изначально. — Мой господин… — тихо сказал самурай. Таким бережным тоном тот говорил каждый раз, когда вспоминал его.       Сердце Гинро неприятно заныло, и маленькой благородной части его было мерзко от осознания того, что он, по сути, ревнует к чертовому мертвецу. Это так глупо и так по-человечески. — У моего господина… бывшего господина, — поспешно поправил оплошность Мацуказе, заметив, как по лицу дорогого мальчишки пробежала полоса секундной боли, — был изображён всего один цветок.       Секундная боль сменилась шоком. И без того большие глаза Гинро распахнулись ещё шире, и он максимально тупо залип в пустоту, но потом постарался быстро прийти в себя. — Это… это как? — с недоверием спросил воин, упираясь руками в бока, — у всех, кого я знаю, по два цветка. Даже у Сенку. Не обманывай меня. — Не обманываю, мой господин, — тихо сказал Мацуказе, склоняя голову, — у него было лишь одно растение. Без переплетения.       Гинро максимально не был готов к такому ответу. Получается, всё, что он знал о цветочных татуировках, нуждается в серьёзной доработке. Но подобного парнишка не видел ни у кого. Интересно, как это выглядело? И, что ещё более интересно… — Что это был за цветок? — спросил Гинро, стараясь показать как можно более равнодушный голос, но внутри его всего потряхивало от любопытства.       Мацуказе задумался, стараясь вспомнить отчетливее. — Нечто похожее на ветвь сакуры, мой господин.       Гинро посидел с самураем ещё немного из вежливости, а потом так спешно ретировался, что аж пятки сверкали. Мацуказе точно хотел пойти за ним, но, благо, его рукой мягко остановил Цукаса, что-то тихо спрашивая. Мальчишке же на пользу. Хорошо, что корабль достаточно просторный. Тут даже можно потеряться на несколько часов, что он и сделал в первые дни, дико перепугавшись. Сейчас уже приноровился, запомнил местность (ещё когда бегал от Кинро, когда тот хотел заставить его тренироваться), поэтому сразу свернул в нужную сторону. — Сенку! — дверь в каюту ученого распахнулась настолько резко, что аж ударилась с обратной стороны.       В его комнате находился ещё и Ген, который вскочил, как ошпаренный, но потом, переглянувшись, спокойно сел обратно на кровать. Отлично, так даже лучше, они вдвоём хорошо соображают за татуировки: Сенку — самый умный человек на свете, а Ген был жрицей в своё время. — Если что-то несрочное, то закрой дверь с другой стороны, — слова ученого, который копошился в каких-то бумагах, были грубоваты, но звучали абсолютно беззлобно, — у тебя снова морская болезнь? Таблетки у Франсуа, я же напоминал… — Сенку, такое бывает, чтобы у человека была татуировка только одного цветка? — Гинро спешно перебил его, тараторя очень быстро и чуть ли не подпрыгивая от возбуждения.       Такой прорыв в знаниях, это точно важнее всего, чем бы они не занимались до его прихода!       Сенку, наконец, оторвался от своих дурацких бумажек, с серьёзным видом осматривая прибежавшего, запыхавшегося мальчишку с ярким, искрящимся взглядом. — Я читал о таких случаях, Гинро-кун~, — Ген мягко помахал ученому ладонью, мол, чтобы продолжал своё дело и не отвлекался, а он возьмёт любопытствующего на себя, — но на деле, честно говоря, подобного лично ещё не видел. — Я тоже ещё не видел, но, оказывается, такое бывает?       Гинро абсолютно беспардонно сел на кровать ученого рядом с Геном. Кажется, даже менталист не ожидал такой наглости, но в ответ лишь поверхностно улыбнулся. — У тебя исчез один из цветков? — раздался насмешливый голос Сенку, который продолжал искать что-то среди бумаг, — опять всех девушек на палубе перепугал? — Что? Они что, могут ещё и исчезать?! — страж испуганно подскочил с кровати, шокировано смотря на ученого. — Гинро-кун, он просто шутит, — Ген мягко усадил шебутного, громкого мальчишку обратно, — цветы не могут исчезать, если уже появились.       Блондин злобно зыркнул на учёного, который, довольно хмыкнув над дурацкой шуткой, даже не прекратил своего бесполезного дела. Менталист же прокашлялся и продолжил разговор. — Появление лишь одного цветка — действительно редкое явление, но, тем не менее, оно бывает, и часто предзнаменует особую судьбу человека. Такие люди бывают правителями, воинами, важными людьми своего времени, для которых предназначен лишь путь их деятельности. — Путь, как у Сенку, например? — спросил Гинро. Ген, было, хотел кивнуть, но мальчишка задумался, — хотя, у него тоже два цветка. — Не слишком ли много ты смотришь на чужие цветы, Гинро? — не отвлекаясь, поинтересовался Сенку, наконец найдя нужную бумажку. — Много, — тот согласился, совершенно не поняв посыл, который учёный вложил в свои слова, — я практически у всех уже увидел татуировки.       Ген беспокойно посмеялся, решив опять направить тему в нужное для них всех русло. Будучи деревенским, этот паренёк совсем не понимает, что в современности татуировки были весьма личным делом, даже интимным. Но его можно простить за неосведомлённость. — Ну так вот… — многозначительно начал менталист, вновь вылавливая внимание нарушителя спокойствия на себя, — такой феномен и правда существует. Я могу поинтересоваться, у кого ты увидел одиночную татуировку? — Я не видел, — хмыкнул парень, пожав плечами, — мне Мацуказе сказал, что у его бывшего господина была татуировка с одним цветком.       На секунду даже Сенку оторвался от бумажки с чертежами, вспоминая историю, которую услышал краем уха. — Насколько знаю — он был предводителем своего народа и довольно рано умер, — заключил тот, кидая взгляд в сторону сидящих на его кровати.       Гинро утвердительно кивнул, стараясь не акцентировать своё внимание на том, каким нежным голосом описывал своего бывшего господина Мацуказе. — Гинро-кун, а с каким цветком у него оказалась татуировка? Тебе раскрыли тайну? — Гену, кажется, самому стало любопытно. — Мацуказе описал, как что-то похожее на ветку сакуры.       Менталист растерянно посмотрел на Сенку, который, было, вновь задумался, но потом сделал вид, что наплевательски уткнулся в свои чертежи. Он нервно усмехнулся — таки, оставил эту задачку на него одного. С другой стороны, сам ведь вызвался — какой смысл теперь жаловаться. — Что-то не так? — спросил Гинро, пытаясь выловить хоть долю смысла в их слишком многозначительных взглядах друг другу. — Ну… Веточка сакуры обладает множеством маленьких цветков, если я правильно тебя понял, — начал говорить Ген, старательно обдумывая шифр, заложенный в татуировке, — поэтому я могу лишь предположить, что подобное послание символизировало целомудрие и мимолетность жизни владельца, которая будет посвящена служению своему народу. — Это действительно подходит, — закивал воин, подтверждая.       Ген и правда первоклассная жрица своего времени, данный вывод неоспорим. Что же, Гинро получил всё, что хотел. Он прыжком потянулся с кровати, спешно направляясь к двери. — Спасибо, ребята, — радостно отозвался мальчишка у двери, — вы мне очень помогли! — Обращайся, Гинро-кун~, — отозвался Ген, расслабленно кидая взгляд в сторону Сенку. Тот кивнул, махнув в сторону двери рукой, и попутно уже что-то прочерчивал на найденной бумаге.       Гинро почти скрылся в темном коридоре, но вдруг высунулся в маленькую, незакрытую щелочку двери. — Кстати, я знаю, что у вас одинаковые татуировки, — нарочито небрежно сказал он, встретив ошарашенный взгляд Гена и поднимающийся яростный взор Сенку, который, видать, был очень недоволен тем, что его опять отвлекают от работы, — но я никому не скажу!       Взамен в дверь полетели несколько рулонов чертежей, чтобы наглый блондин, наконец, исчез из поля зрения и перестал мозолить глаза своей излишней активностью. В коридоре послышался слишком довольный, удаляющийся смех. — Я тебе говорил, что у него шило в одном месте, — вздохнул Сенку, потянувшись за карандашом на столе, — глазастый, прямо как Кохаку, только опаснее тем, что болтает много. — Ну, Сенку-чан, кто ж виноват, что ты купаться любишь? — ласково фыркнул Ген, вновь распластавшись на кровати, когда уже никто не мешал их покою.       Гинро вышел на палубу, наконец-то уделив время для обдумывания новой информации. У бывшего господина Мацуказе одиночная татуировка, получается, он не был ни с кем связан. Значит ли это, что… у самого Мацуказе татуировка иная? С другими цветками? С такими… как у него, например? Возможно ли это?       Он не смог уснуть этой ночью, излишне погружаясь в вопросы, на которых у него пока нет ответа. Но теперь у целеустремлённого парнишки появилась ярко сияющая вдали цель, новая и жизненно необходимая: ему нужно увидеть татуировку своего трепетного защитника.