Великая иллюзия

Йоруичи уже полчаса сидела, уставившись в стену. Все бесполезно, да и что можно найти в древних свитках? К тому же, в одиночку. Был бы тут Киске… он всегда видел чуть дальше, глубже, чем она, будто рассматривал, ощупывал проблему со всех сторон и прикидывал, что, если… а если вот так? С ним было так интересно… пока они не поссорились. ― Еще скажи, из-за сущей ерунды. ― Может, и так, но так не хочется идти мириться первой. ― Ведь это ты поцапалась с его занпакто. ― Потому что она высокомерная самонадеянная дура. ― Она меч. Тупая железка. ― Значит, такова сила Киске, высокомерная и самонадеянная. Напрашивался вывод, что он плохо кончит. В любом случае, копаться в архивах в одиночку бесполезно. Попробовать покопаться вместе? Так хочется. Может, использовать Соуске? Верный паладин, нервный очкарик, вечный соперник Урахары по академии. Вечное искушение подпустить поближе, чтобы подразнить Киске. Играть, как кошка с мышью. Такая мяконькая мышка, гладкая, теплая. Такая домашняя, что можно расслабиться и позволить себе чуть-чуть лишнего. Почему бы нет, он такой милый мальчик. У которого, как оказалось, есть когти. Чего он добивается? А может, все сложнее, чем кажется на первый взгляд? *** ― Тащи, да нет, не сюда, дубина! Тощий новобранец со стопкой документов наткнулся на стол, свитки покатились по бывшему малому тренировочному залу, уставленному новыми столами. Это отрядный бюджет еще выдержал. ― Стажер Куротсучи, вот список оборудования, ваша задача – попытаться закупить в кредит. Если не получится, купите то, что подчеркнуто, заплатите из моих личных средств. Уже неделю двадцать стажеров по десять часов в день вместо муштры и тренировок перерывали архивные записи в поисках перспективных идей. Как и ожидалось, клан Шихоуин оказался слишком осторожным и не допускал утечек. Вот когда Киске пожалел о ссоре с Йоруичи. Может, попробовать помириться? ― Айзен-фукутайчо, когда закончите планы и отчеты и распределите дежурства на неделю, вернитесь к финансам и попытайтесь изыскать резервы. Главный проект в работе – система связи. Получится наладить быструю связь ― исчезнет проблема малочисленности патрулей, потому что вызвать подкрепление будет делом нескольких минут. ― Тайчо, свободных средств нет. Мы уже урезали фонды на ремонт помещений и обмундирование, Кьека Суйгецу может многое, особенно по части внешнего вида, но ассигнования на еду я бы не стал трогать. Нельзя недокармливать личный состав, особенно в смутное время. Бунта не боитесь, тайчо? Урахара задумался. Захотелось ответить, что бунт, как всякий стихийный источник силы, можно использовать в своих целях, но развивать тему не хотелось. Не время. ― Куротсучи, оставьте в покое увеличитель. И смотрите на меня, когда я с вами разговариваю! ― Виноват, Айзен-фукутайчо! ― нескладный юнец вытянулся во фрунт, но глаза нет-нет, да косили в сторону ящиков с приборами. Кое-кто из новобранцев оказался на удивление смышлен, им можно было доверить самостоятельную работу. Этот Куротсучи, похоже, светлая голова, оригинальный ум, но плут и недотепа, за ним нужен глаз да глаз. А Айзен почему-то начинал скучать и смотреть в угол, когда возникали стихийные обсуждения технологий, при этом был совершенно незаменим как организатор. Скоро его будут называть отрядной мамочкой. ― Фукутайчо, зайдите ко мне. Закрывшаяся дверь кабинета заглушила шелест рисовой бумаги, галдеж и шум передвигаемой мебели. ― Тайчо, если вы о деньгах, ― он прошелся по комнате, выглянул в окно, потом встал к нему спиной и преувеличенно спокойно посмотрел в глаза капитану. ― В отряде резервов больше нет. Не уверен, что понимаю, чего вы добиваетесь, но на нашем уровне проблему решить невозможно, ― Соуске поправил очки. ― Надо обратиться к руководству, послать запрос на дополнительное финансирование. ― Тогда придется объяснять и отчитываться… ― Киске скривился, жалобно, как ребенок. Айзен мягко улыбнулся, пытаясь скрыть одновременно торжество победы и желание опекать, как старший и опытный. Ну что за дитя – проекты, жалость к новичкам. Сила без характера. ― Иначе у нас вообще ничего не получится, хотя бы по причине нехватки денег. Жалкий конец великих замыслов, тайчо, ― в глазах блеснула усмешка. ― Вы хотите все бросить? Урахара откинул назад волосы и ухмыльнулся почти весело, будто нашел изящное решение всех проблем. ― Соуске, а почему бы вам не написать обоснование на получение финансирования у Совета Сорока Шести? Возьмете у меня в столе список задач с приоритетами, оформите… как следует, проведете по инстанциям. Докладывать о результатах будете ежедневно. Свободны. «И все-таки надо найти способ помириться с Йоруичи». *** ― Айзен-фукутайчо, в следующий раз приведите ко мне Киске. ― Йоруичи-сан, я не могу приказывать капитану. Церемониальное кимоно, чайный столик, ширмы с птицами и бамбуком; из-за сдвинутых седзи слабо доносятся шаги и голоса слуг. Середина дня, все в делах, кроме принцессы. Странная перемена после вечно усталых покрасневших глаз, пятен туши на пальцах и пыли на рукавах. Соуске бы встревожился, если бы не был занят анализом причин и следствий. В частности, того, как это отразится на его приятной цели. Ее грудь поднималась и опускалась, притягивая взгляд, волосы в сложной прическе подрагивали, как крылья усталого ворона, но взгляд был слишком спокоен. ― Соуске, вы же умный мальчик. Ну, соврите что-нибудь. На худой конец, скажите правду, ― она наконец улыбнулась. ― А что мне за это будет? ― Разве говорить правду – преступление? ― она хитро улыбнулась, потом, сообразив, в чем дело, ухмыльнулась. ― А, вот вы о чем. Неужели вы так корыстны? Если приведете Киске в течение недели, я… ― она задумалась. ― Вы меня поцелуете, ― вот так, теперь ты на меня смотришь ― прямо в глаза. Отлично. Держать, как бабочку на булавке, не отпускать ее взгляд. Упоение опасности и азарт борьбы. Скоро она оправится от неожиданности, но сейчас надо воспользоваться преимуществом и вырвать согласие. ― Идет, ― она засмеялась, скорее, нервно, чем весело. ― Что я теряю? ― Ничего, если поторопитесь. Поцелуй в течение суток после прихода капитана. За каждый просроченный час буду взимать проценты, ― пусть знает, что это не совсем шутка. Или совсем не шутка. Надавить, раздразнить, посеять семена страха. Спровоцировать сопротивление. Да. Так. И только так. Иначе неинтересно. ― Айзен-фукутайчо, вы много себе позволяете. А с виду и не скажешь. ― Стараюсь соответствовать стилю отряда и духу руководства. ― Да что вы? Посмотрим, насколько вы прониклись вышеупомянутым духом. К чудовищной наглости должна прилагаться столь же чудовищная эффективность, иначе картина будет неполной. До завтра. Или до сегодня. Не смею больше задерживать. Айзен опустил голову в поклоне и вышел. «А еще ― напускное легкомыслие, скрывающее серьезность и ответственность, которых мой друг старый Киске почему-то привык стыдиться. Плюс ― убийственное любопытство. Как жаль, что тут сходство заканчивается, Соуске-кун. Но в вас есть животная сексуальность. Особенно если снять эти толстые очки. Ммм…почему бы и нет? Здоровая женщина не должна игнорировать потребности тела, удовольствие, адреналин. Лейтенант Айзен кажется достойным противником. Разрядка. Средство успокоиться, расслабиться, отчасти – почему нет? ― примириться с тем, что кое у кого первое место в жизни принадлежит железной леди Бенихиме. Интересно, она холодная? Или вот так же дрожит от его прикосновений? Тогда каждый бой должен быть экстазом. Йоруичи прикусила пальцы, пытаясь отогнать слишком яркую фантазию. Когда Айзен дотронулся до нее, тогда, в архиве, это тоже вызвало дрожь. Почему бы и нет? Суррогат, заменитель? Не все ли равно? Теплый такой мальчик, мяконький. Старательный. Настоящий. *** ― Куротсучи, зачем вы поймали бабочку? ― Хочу посмотреть, что у нее внутри, тайчо. Айзен написал бизнес-план и провел презентацию проекта Института Технологических Исследований в Совете Сорока Шести. Обоснования, схемы и графики подкреплялись иллюзиями, Киске тошнило от количества лжи, но такова жизнь. Или это, или самому копаться в бумагах, рискуя не получить ничего, или получить слишком поздно. Ни его ценные идеи, ни отряд, ни Сейрейтей не заслуживали гибели из-за бюрократических проволочек, но легкость, с которой Соуске применял оружие против своих же товарищей, командиров, наводила на неприятные мысли. Их старое детское соперничество переросло во что-то совсем иное, и то, что лейтенант стал практически незаменим, на нем держался не только отряд, но и новорожденный институт, не очень помогало. Разумеется, проблемы надо анализировать и решать по мере возникновения, но все было слишком запутано, да в чем вообще проблема? Не было доказательств нечистоты намерений – казалось, все делалось с самыми благородными целями, почему же так мерзко на душе? ― Подробный отчет о вскрытии мне на стол ― сегодня. И, ради бога, помойтесь. Айзен-фукутайчо еще неделю назад распорядился, чтобы работники института мылись как минимум раз в два дня. Когда вы в последний раз мылись? ― Позавчера, но я работал и испачкался. Прошу прощения. Разрешите закончить вскрытие? ― Разрешаю, ― Урахара поторопился пройти дальше. За столами жались новоиспеченные сотрудники института, бывшие зеленые новобранцы. Вид у них был, кажется, еще более напуганный, чем в первый день на плацу. Ничего, привыкнут. ― Соуске, вы получили допуск к архивам Совета Сорока Шести? ― Еще нет, тайчо, стандартная процедура занимает две недели, и ничто не изменит дату первичного запроса. То есть, Кьока Суйгецу может, но вы просили не злоупотреблять, ― говорит гладко, отличный организатор, дисциплина в отряде ― лучше не бывает. Так, что временами тошно. Одна отрада – стажер Куротсучи, которому плевать на все, кроме ерунды, которой он занимается почти в ущерб утвержденным планам института. ― Но есть еще одна возможность, ― ах, он еще не закончил. ― Архив Шихоуин. ― Йоруичи меня на порог не пустит, а пустит – так с лестницы спустит. ― А если не спустит? ― Опять иллюзии и игры с разумом? Вы не думаете, что это уже слишком? ― Как можно, тайчо? Разве я позволю себе обнажить оружие в присутствии дамы? ― Айзен вскинул глаза и закусил губу с видом оскорбленной невинности. Урахара ухмыльнулся. ― Соуске, если бы мы с вами соревновались в лицемерии, вы бы выиграли с большим отрывом. Расслабьтесь, я пошутил. ― Тайчо, а как насчет соревнований в галантности? У кого больше шансов? ― Фукутайчо, ваша вера в силу иллюзий впечатляет. Но, помяните мое слово, когда-нибудь вы оцените осязаемый мир вещей. Завтра присоединитесь к группе патрулирования западного Руконгая. ― Есть, капитан. Но если завтра меня не будет, не пойти ли нам к Шихоуин прямо сейчас? ― Урахара скептически поднял бровь. ― Предвидя ваш вопрос, я заранее принял меры, чтобы вас не только не спустили с лестницы, а, напротив, пригласили для работы в архивах. С одним условием – Йоруичи-сан составит вам компанию. ― Отлично, лейтенант. Проводите меня: поскольку мы не увидимся до послезавтра, нам есть, что обсудить по дороге. *** Самое древнее хранилище было в башне. Она попросила оставить Бенихиме за порогом, и теперь смотрела, как Киске роется в свитках. Не в тех, что с оружием ― его интересовали разработки по системам связи, а это значит – самые древние записи. Йоруичи сидела в углу за инкрустированным столиком, подперев голову, пытаясь проследить пальцем сложный узор из ярких сине-зеленых птиц и вспомнить, почему клан свернул эти работы, так и не добившись результата. Любовалась профилем под светлой шапкой волос. Хорошо, что они понимают друг друга с полуслова, и ему не пришлось надувать щеки или заговаривать ей зубы, чтобы добраться до нужных полок. Йоруичи усмехнулась. Это бы смотрелось жалко. Насколько естественно притворство Айзена, настолько нелепо ― Киске. Айзен Соуске. Придется его целовать. Может, ей это даже понравится, во всяком случае, отвлечет от глупых мыслей и тоски о несбыточном. Солнечный свет струился сквозь стекло витражей, из-за пыли лучи казались почти твердыми, отделяя Киске почти вещественной преградой. ― Помочь? ― Давай. Вот эти зашифрованы, почитаешь мне? ― он ухмыльнулся и растянулся на полу, закинув руки за голову. ― Все равно тут больше ничего нет, а мне надо подумать. Под звуки твоего голоса так хорошо думается. ― А под мое мурлыканье хорошо спится, ― это прозвучало чуть-чуть навязчиво, надо взять себя в руки. Она развернула хрустящий свиток. ― Система связи подразумевает наличие и гармоничное сочетание двух сущностей: носителя информации и посредника, способного в кратчайшие сроки преодолевать большие расстояния и безошибочно находить адресата. Скорость и точность опознания есть критические факторы. Несмотря на то, что возможные носители многочисленны и разнообразны, наши поиски посредника не увенчались успехом. Мы давно блуждаем во тьме, и клан больше не может терпеть и оплачивать сие неуклонное погружение в пучину безнадежности. Поэтому разработки решено прекратить, данные засекретить и запретить последующим поколениям тратить ресурсы на заведомо безнадежное предприятие. Киске, ты спишь? ― Я не сплю и все слышу, ― он действительно задремал, и во сне видел, как стажер Куротсучи бегает по лужайке в длинном балахоне с сачком, гоняясь за крупными черными бабочками. Одна, спасаясь, села ему на нос. ― А еще я очень люблю свой дурацкий отряд. ― Особенно лейтенанта. ― Не язви, у него есть достоинства. Он преобразует реальность. ― Ага, укутывает мрачный мир туманом призрачных завес. Не мир, а наше восприятие, не путай. С ним надо держать ухо востро, единственный способ не попасться в паутину иллюзий – абсолютная честность с собой, до жестокости. А захотел поверить – сдался, повис очередным трофеем в кладовке Соускиных побед. А мы стремимся к сладкой простоте. Нас хлебом не корми, а дай поверить в сказку. ― Злая ты. Нам что, больше нечего обсудить? Тоже придумала, милый маленький Соуске ― злой гений Сейрейтея. Йоруичи-сан, он скучная, эффективная, старательная посредственность. Иногда я его почти люблю. Менос знает, то ли это правда любовь, то ли нездоровый интерес. А еще он рассказывает мне сказки. Я под них засыпаю. ― И кто после этого злой? ― Йоруичи фыркнула. Разноцветные столбы света вокруг Киске вдруг потускнели и погасли, в комнате потемнело. Был пленен луной, Но освободился. Вдруг Тучка проплыла*. ― Мне пора, ― Урахара вдруг вскочил и, не оглядываясь, пошел к лестнице. Он всегда так делал, когда пытался поймать ускользающую мысль. А Йоруичи стояла и думала, что уже почти не больно, и даже интересно, что у них там получится с этим институтом. И она не пойдет к двери, не будет смотреть ему вслед, только послушает стук удаляющихся шагов и фальшивое пение на разные лады: Ты проснись скорей, Стань товарищем моим, Ночной мотылек*! *** ― Куротсучи, где мой отчет о вскрытии адской бабочки? ― Тайчо! ― ну почему он вечно грязный и какой-то взъерошенный, словно и правда все утро пробегал по лугам. ― Будет, все будет, совсем скоро, уже почти готово, я только хотел проделать пару экспериментов над живыми экземплярами, ― он гордо потряс вытащенной из-за пазухи банкой. ― Для полноты исследования. К вечеру все будет сделано! ― Тощий стажер вытянулся и преданно посмотрел ему в глаза. Урахара кивнул: ― Отлично, я в вас верю, ― мальчишка засиял от восторга. ― Но если до полуночи отчета не будет… ― Киске выдержал длинную паузу. ― Посажу в карцер на хлеб и воду. ― Стажер пренебрежительно хмыкнул. ― Без книг. Без туши. И без бумаги. ― Вот теперь у него в глазах появился настоящий ужас. Записи клана Шихоуин были изумительно точны и подробны. Похоже, почти все уже сделано, надо только протянуть руку и взять. А что до завершения ― насчет носителя, передатчика или как там его называть ― у него была пара идей. Но Соуске не было уже почти сутки, и вместо сидения за столом в обнимку с бумагой и тушью приходилось заниматься оперативным руководством отрядом. *** День был пропитан вкусом дождя, шепотками, шелестом капель по черепице, треньканьем водосточных труб. А вчера, когда Айзен привел Киске, было солнце, синее небо, четкие черные тени и силуэт сокола в вышине. Вчера утром. А сейчас уже шесть вечера, и солнце должно клониться к закату, если оно еще где-то есть, солнце. Там, за толстым слоем туч. Может, оно ушло спать, или его сожрали меносы, а у нее остался только желтый диск маятника. Полседьмого. Дождь и мир без теней. Запах мокрой травы, плеск и тусклый серый свет, и в этом странном мире нет ни добра, ни зла. ― Йоруичи-сан, к вам лейтенант Айзен, ― она даже не отвернулась от окна. ― Пусть войдет. И принеси чаю с печеньем, он любит сладкое. Стук капель о подоконник, сухой стук маятника, и с отчего-то сердце стукнулось о ребра. Правильно-неправильно, воробей из лужи пьет. Целоваться с Соуске? Вот еще придумала. А какая разница, так или иначе – все как-нибудь устроится. Она вздернула подбородок и дерзко улыбнулась запотевшим очкам и волосам, прилипшим ко лбу. ― Соуске-кун. ― Йоруичи-сан. ― Чай со сладостями? А лучше бегите домой переодеваться и греться. ― О да, ― он облизнулся. ― Сладкое, после чая. И, если можно, что-нибудь сухое, протереть очки. ― Только очки? С вас течет, простудитесь. ― Не думаю, что этого достаточно, чтобы смутить дух воина. Но я ценю вашу заботу. ― Как же иначе, ― она ласково улыбнулась, показав клыки. ― Бедный Киске, столько работы, а свалить не на кого. Хотите юкату? Соуске дернул плечом, наморщил лоб и кивнул. ― Где вы были? ― Вы скучали? ― Что вы, я не умею. Просто, боюсь, вы потребуете свои проценты, хотя формально опоздание – ваша вина. В розовой юкате с зелеными зайчиками в стиле древних орнаментов клана Кучики, которые, по слухам, ведут начало с наскальной живописи, Айзен выглядел царственно-нелепо, Йоруичи разбирал смех, и день уже не казался таким серым. Соуске выпрямился и прищурился: ― Йоруичи-сан, предлагаю переживать неприятности по мере их поступления. Вдруг вам понравится? Или мне не понравится? ― и решительно поднес к губам пиалу светлого чая. Из слишком коротких рукавов торчали жилистые запястья, расходящиеся полы не вполне прикрывали колени, в волосах еще поблескивали мелкие капли. ― Соуске-кун, вам идет все величественное. ― Вы находите? ― он мягко усмехнулся. ― Йоруичи-сан, вы даже не подозреваете, как вы правы. ― Соуске- кун, если вы сейчас обольетесь чаем, будет больно. Йоруичи-химэ, ― он поставил чашку и одним прыжком оказался рядом с ней. ― За вами должок. ― и осторожно провел пальцами по щеке, прихватил подбородок, не давая отвернуться, и придвинулся совсем близко, обдавая губы дыханием, и зашептал: ― по уговору, у меня есть право на один поцелуй. Будем считать от начала до того, как один из нас заговорит. Потом я предоставлю инициативу вам. Его губы были теплыми, почти горячими от чая, и такими мягкими и робкими, что инстинктивно хотелось прижаться сильнее. По спине пробежала дрожь, по шее – пальцы Соуске, забираясь под волосы, снимая резинку, сжимаясь в кулак, язык осторожно коснулся губ. Хорошо, что можно не думать, потому что думать не получалось из-за шума в ушах. Хорошо, что она заранее все решила. Тело таяло, во рту пересохло. Йоруичи инстинктивно облизнулась и подавилась воздухом, случайно дотронувшись до его губ. Соуске, будто смакуя, провел языком вдоль ее нижней губы, прикусил, подержал, лизнул, коснулся верхней и скользнул вдоль языка. Пальцы отпустили подбородок, спустились вниз, обводя контуры шеи, забираясь под кимоно. Почему опять не хватает воздуха? Йоруичи резко вдохнула, мотая головой, пытаясь собраться с мыслями. Между ног было жарко и мокро, в животе будто лопались пузырьки шампанского, спина… хорошо, что ее поддерживает Соуске. И хорошо, что его прикосновения так нетребовательны, ленивы и осторожны. Потому что можно перестать думать, пусть ненадолго, и просто получать удовольствие. В малой гостиной тепло от горячей жаровни, на полу ― мягкие циновки, за окном монотонно шелестят листья, вздрагивая под ударами крупных капель. Многослойные одежды так легко сбросить, на них можно раскинуться, касаясь всей кожей прохладного шелка, выгибаясь и подставляя шею под мелкие дразнящие поцелуи. Которых уже мало, и можно помотать головой, может, он догадается, что надо прикусить кожу. Лизнуть. Его руки, почти как губы, мягкие и теплые, одна у нее под головой, зарывшись в волосы, другая гладит живот, выводя кончиками пальцев странные узоры, постепенно продвигаясь вверх. Слишком медленно. Айзен-сан, вы любите контроль, любите, чтобы вас умоляли. Любите власть. Я постараюсь это запомнить. *** ― Урахара-тайчо, Айзен-фукутайчо по вашему приказанию прибыл. Капитан поднял усталый взгляд от кучи свитков на столе: ― Вольно. ― Что вольно? ― А что ты орешь? Четыре часа утра, люди спят. Патруль задержался почти на десять часов. Докладывай. ― Тайчо, ― почему-то весело начал Соуске. ― Мы наткнулись на превосходящие силы противника. С нашей стороны ранены почти все, госпиталь переполнен. Чтобы вытащить своих и остановить попытку прорыва, пришлось использовать банкай. Прорыв остановлен, враг уничтожен полностью. Урахара прикусил кисточку и приподнял брови: ― А подробнее? ― Сначала я думал, шикая будет достаточно: замаскировал раненых под чудесный сад камней, ― Айзен слегка покраснел от удовольствия. ― Потом отбивался от меносов в одиночку, пока не устал. Хорошая тренировка, тайчо. Ну, а потом меня почти затоптали, и пришлось… в общем, я заставил их выглядеть, как шинигами. Сперва хотел половину, потом понял, что надо всех. Устал. Но они отлично за меня поработали, ― Соуске ухмыльнулся. ― Самое долгое было в одиночку перетащить столько раненых, хорошо, я успел, никто не умер, ― он устало потянулся и размял плечи. ― Вы были правы, нам нужна связь. Киске ухмыльнулся и потыкал пальцем в бумаги: ― Кажется, у нас есть решение. Благодаря записям Шихоуин и маниакальному любопытству стажера мы полностью закончим разработку коммуникационного устройства через неделю. Твоя задача – обеспечить работоспособность отряда. И не уйти на повышение, потому что я не могу одновременно думать и руководить этим детским садом, ― это прозвучало почти жалобно, ― столько возни: баня, поверки, прачечная. Как бы сделать так, чтобы раненые не протрепались про твой банкай? Может, навестишь их в госпитале? ― Тайчо, ― Соуске улыбнулся и пожал плечами. ― Я постараюсь задержаться в отряде как можно дольше. Мне интересно. *** Симбиоз адской бабочки и коммуникатора произвел фурор. После мрачных месяцев страха и неуверенности Сейрейтей будто вернулся к жизни, всеобщая депрессия сменилась не менее опасной эйфорией. Урахара с легкой головной болью вспоминал торжественное построение Готей 13 с вынесением благодарности двенадцатому отряду: соотайчо в парадной форме, довольного Айзена, распределяющего премии и дополнительные ассигнования. Добрую улыбку Укитаке-тайчо и Кеораку-тайчо, приглашающего выпить. Остатки дня он помнил смутно. Кажется, после пьянки у Кеораку он все-таки вернулся в казармы, ками-сама, ну зачем? Отплясывал канкан с Куротсучи, слушал его жаркий шепот… о чем? Ах да, этот наглец ухитрился всунуть пару своих проектов в план на будущий год, хитрая шельма. Йоруичи – с ней он тоже танцевал, от нее хорошо пахло, и улыбалась она почти как раньше, только вот поговорить не удалось. А потом она танцевала с Айзеном, и смотреть на них почему-то было тошно. Поэтому он решил вернуться к Шунсую, но заблудился и оказался в ближнем Руконгае, зачем-то орал матом на меносов. Стоп, откуда взялись меносы и куда они потом делись? Обиделись и ушли? Странные твари, нежные. Надо было не ругаться, а предложить выпить, подольститься, узнать, как у них в Уэко с наукой, может, что-нибудь пригодилось бы. Шунсуй бы точно сначала предложил выпить, и только потом полез драться, если бы отказались. Ну почему хорошие мысли всегда приходят слишком поздно? Пойти что ли, отловить парочку меносов, напоить и поговорить по душам? Все равно голова раскалывается и ничего путного сделать не удастся. *** ― Они не стали со мной разговаривать, ― Урахара жалобно грохнул пустой пиалой о стол, картинно уронил голову на руки и взвыл: ― Они что, обиделись? Йоруичи прищурилась и потянулась пощупать ему лоб. ― Кто? ― Меносы. Я их вчера распугал, ну, может, наговорил лишнего… а сегодня мне стало любопытно… ― он жалобно улыбнулся, ― зачем они лезут в Сейрейтей, зачем им жрать шинигами, если в генсее с ними даже никто не воюет, корму навалом, ешь – не хочу. А они не стали со мной разговаривать. Даже не посмотрели! А я, между прочим, извинился! ― Какой ты циничный. Вообще, зря ты на них орал. И в приличном обществе принято выбирать выражения, ― Урахара поморщился и очень натурально всхлипнул. Не плачь, Киске, ― Йоруичи наклонилась через стол и погладила его по голове. ― Что-нибудь придумаем. «Хоть так. Можно вести себя по-детски, впадать в истерику и строить из себя идиота, но пусть она будет рядом, а то одному тошно. – Одиночество в толпе? – Вроде того. Айзен – себе на уме и еще с академии воспринимает позднорожденного Урахару Киске как вечный вызов, Куротсучи забавный, но такой инфантильный, и это, кажется, навсегда. Остальные просто дети, о которых надо заботиться. Бенихиме не в счет, она не человек. Шихоуин-химэ, иногда кажется, что мы стали совсем чужими. Йоруичи-сан, вернись, а»? ____________ * Басе, Хайку