И все тянется нить суеты и земных проблем, Образуя собой клубок под названием путь. Я иду в новый день утешаясь только лишь тем, Что осталось мне еще чуть-чуть. А потом все воспрянет, и все возгорится пламенем. Все, что было ничем, упадет навзничь и ничком. И все то, что иссохло, все то, что было каменным - Обернется журчащим ручьем. © Дарья Виардо
Отбросив выключенный телефон в сторону, девушка спускает ноги на твердь крыши и достаёт из кармана другой. - Ну что, подружка? - раздаётся в трубке весёлый голос. - Всё сделала? - Да, всё, - ответила она и зашла в подъезд, морщась от пронзительного ветра, ударившего в спину, как будто подгоняющего её зайти поскорее в безопасное место, подальше от края. - Умница. Хватай сумку и рви в аэропорт, маску не забудь - будет ебано, если тебя кто-то увидит и узнает. Мы тебя ждём, - получает наставления она и с негромким "до встречи" кладёт трубку. Такси везёт её подальше от жизни, в которой у неё не получается "хорошо". Ведь где-то на Бали обязательно будет лучше, там хотя бы пейзаж красивый и песок тёплый. Труп похожей комплекции и роста опознают по татуировкам, ведь лицо буквально в кашу и не идентифицируется. Платонов Егор не сядет за убийство Бойко Никиты только потому что не сможет его найти, ведь того совершенно случайно задержали на трое суток за мелкое хулиганство. Её похоронят в закрытом гробу, ведь труп в совершенно неприглядном виде. И сверху поставят пирамидку, словно точку в жизни конкретного человека. "Платонова Василиса Владимировна" и короткий прочерк между двух дат, в котором спрячется целая история целого человека, прожившего короткую и заебавшую её жизнь. - Ну как ты? - спросит высокий лысый парень, обнимая платиновую худенькую блондинку с короткой стрижкой, одетой в белый брючный костюм и кроссовки. - Навсегда запомнила, что нельзя "слишком" любить, - ответит она и впервые за последнее время искренне улыбнётся, отпуская дерьмо, оставляя его в том гробу, в котором её-не её закопают через пару дней.***
"Как бы по-блядски кинематографично это не выглядело, но если ты читаешь это, значит, мой гроб сегодня утром закопали. Хреновая новость для шестнадцатилетней Платоновой Василисы, зато прекрасная для девятнадцатилетней Ангелины Егоровой (оценил каламбур?)), уроженки города Санкт-Петербург, улетающей на ПМЖ на Бали с двумя богатыми мужиками, сменившими берцы с белыми шнурками на гавайские шорты и светлые футболки. Она похабно ухмыльнётся на дежурный вопрос о том, кем ей являются двое одинаковых мужчин за её спиной и не ответит, но по тому, как они синхронно обнимут её, работник аэропорта всё поймёт сам и спрячет осуждающий взгляд. И распивая кокос на белоснежном песке, зажмурится от солнышка, оставляющего белые полоски от купальника на стремительно темнеющей коже, наконец убедится, что всё будет хорошо. Я люблю тебя. Мы ещё обязательно встретимся." Егор ухмыляется, перечитывая это письмо уже даже не в сотый раз с момента "смерти" сестры, подкуривает и выпускает дым в воздух, улыбаясь. Они наконец-то увидятся. Парень стряхивает пепел, делая затяжку за затяжкой, чувствуя себя по-настоящему счастливым. Он выбрасывает окурок, когда к нему подбегает кучерявая смуглая брюнетка, бормочущая что-то об опоздании на регистрацию. Да никуда они не опоздают - он не для того вёл себя паинькой до восемнадцати лет лишь бы ему дали визу, и сейчас всё просрать. А руки у сестры, несмотря на загар и тридцатиградусную жару, все ещё холодные. А племянница рыжая и с голубыми глазами, хотя и чертами лица полностью в мать.