(Не) Типичные

Труп амбиций храню на лице в мешках. Слишком сложно встать, чтобы развеять прах. Наигралась в слова и теперь молчу - Расскажу секрет только палачу. Просочилась вода в щель моих желёз. Я в народе ас безусловных слёз. Ты рвёшься в мир — я рву твой билет. Злость внутри кипит, пусть и газа нет. Я - Дориан Грей. Я ломаю людей. ©Наша Таня

- Вась, - окликает меня Ковалёв, пока я, запыхавшись, подбегаю к центру. - Какого хера тебя на физре не было? - Прости, Вадимыч, проспала, - ответила я, судорожно пытаясь отдышаться и хватаясь за бок. Да-а, за лето я в спорте явно сдала позиции, всего пара-тройка сотен метров и я уже подыхаю. - На следующей буду как штык, зуб даю. - Да нахер мне твои зубы? - отмахивается тренер и закуривает. Я поддерживаю сие далёкое от спорта мероприятие и устраиваюсь на пандусе с телефоном, отписавшись в чат нашей группы, что зову всех курить. Закинув ногу на ногу, я обращаю внимание на парня, подходящего ко мне. Высокий и светловолосый, с весьма смазливой, хоть и чуть побитой, мордашкой и явно большим количеством бабла - это заметно и по дорогим шмоткам, и по последнему айфону в зелёном силиконовом чехле, которым он намеренно светит, когда прикуривает и смотрит на меня. - Привет, - нахально улыбается он и смотрит на меня, плечом оперевшись на колонну, - Я Даня. Хмыкнув, я не отвечаю, только перевожу взгляд на вход в центр, откуда выходит моя группа. Окликнув своего рыжего, я протягиваю руки и парень с усмешкой идёт ко мне. Я обхватываю его шею руками и талию ногами, и Ник подхватывает меня под бёдра, унося от человека, с которым я не имею ни малейшего желания общаться. Не удержавшись, показываю блондину средний палец. Как-то на интуитивном уровне он мне не нравится, не знаю почему. - Конечно, не нравится, - хмыкнул мне в ответ Никитос и я поняла, что произнесла свою последнюю мысль вслух. - Вчера он со своими гоблинами навешал нам, а сегодня мы ему. - А-а, ну тогда все понятно, - согласно покивала я. - Я ментально почувствовала ваши пиздюли. - Сердешко схватило, когда вискарь Ермолаю подливала? - подколол меня парень и отпустил, донеся до наших. - Сердешко у меня схватывает каждый раз, когда я ему подливаю, потому что я убеждена, что человек не может столько пить и рано или поздно у него тупо встанет клапан прям за стойкой, - ответила я и показала парню язык, получая за это хлопок по заднице. - Вы такие милые, аж бесите, - комментирует Яна и затягивается. Судя по зрачкам, минут двадцать назад она в толчке затягивалась шмалью, но я не комментирую своё наблюдение. Мы все здесь дуем, кроме Дрочера, который блюет от травы. - Ага, мы такие, - ухмыляюсь я ей в ответ. - Че Вадимыч гундел, что меня не было? Он же из вас футболистов делать собрался? - Ага, - согласился подошедший Егор и я чмокнула брата в щеку. - Собрался, бля. Только из нас футболисты как из гавна палка. Ты помнишь, во что мы в детстве играли? - В основном, бегали в соседний двор, пиздили тамошних детей и отжимали у них площадку, потому что у них были карусельки, а у нас не было, - пожала плечами я. - Вот и я про то же, - хмыкнул брат. - И почти у всех более менее также. Только Фил у нас Лео Месси. - Ага, блять, - съязвил парень в ответ. - А Роналду вон стоит, - Фил кивнул на того самого блондина, который не двинулся с места, буравя нас взглядом. - Роналду или не Роналду, а ещё раз к Лиске подойдёт - убью нахуй, - расслабленно заявил Никитос и обнял меня за плечи, свесив руку с моего правого плеча. Девчонки как-то разом прячут улыбки, и я тоже низко опускаю голову, пряча свою. - Ну ты прям альфа, - подъёбывает Макс. Никита не реагирует, пожимает плечами и не отвечает на его реплику. - Группа "Б", чё прохлаждаемся? - выглянул из окна Герман. - У вас психология по расписанию, вперёд! - Мм, Эдик, - томно, с придыханием проговорила я, закусила губу и прикрыла глаза, как будто эти занятия меня искренне возбуждали. Группа отозвалась смехом и я решила разогнать эту шутку. - Мечта моих девичьих грёз. - Платонова, довыделываешься и я назначу тебе персональные занятия по работе с агрессией, - пригрозил мне директор. - Герман Алексеевич, побойтесь бога, - задрала голову я и посмотрела на мужчину. - Я же не сдержусь наедине и сяду за изнасилование, а вам потом Эдику психотерапевта оплачивать. - Герман Алексеевич, я присмотрю, чтобы она не кинулась во время нашего общего занятия, - поддержал меня Никита, положив мне ладонь на шею. Я сглотнула и невольно облизнулась, вспомнив недавнюю нашу ночь, только вторая его рука удерживала меня поперёк талии, я опиралась руками о его стол, а он входил в меня сзади, нарочито медленно, дразня и распаляя, ожидая, пока я не начну просить двигаться быстрее и жёстче. Ему нравилось доминировать в постели, а я не была против. Наверное, по Фрейду у него можно отыскать парочку незакрытых гештальтов, но меня всё устраивает и я не хочу вмешиваться и что-то менять. Видимо, он вспомнил тоже самое, судя по потемневшему взгляду. - Василиса, моя психика гораздо крепче, чем ты думаешь, - выглянул из соседнего окна Эдик, видимо не расслышав о чем мы говорим. У Макса началась буквально истерика, остальные тоже уже не в силах были сдерживать гогот. - Добавь к этому обширные познания в психологии и психотерапии. - Вряд ли они обширнее моей коллекции на порнхабе, - прокомментировала себе под нос я, чем добила своих ребят, сползающих на пол. Никита ржал мне в плечо, он обожал когда я вхожу в, как он говорил, "режим подъёба" - обычно это заканчивалось массовой истерикой. - Покажешь? - всхлипнул Дрочер. - Легко, - согласилась я. - Тебе не понравится и ты пожалеешь, но тебе явно пригодится. Я захожу в скрытые закладки на своём телефоне и открываю последнюю вкладку - понравившиеся ролики. Первым выскакивает прелестный бдсмный ролик, с дрищеватым нижним и полноватой страпонессой. Финиш. Накрывает всех, даже меня саму. Проржавшись как следует, мы вытираем слёзы и всё ещё перманентно похихикивая идём на психологию. - Тебе удобно так лежать? - спрашивает меня Антон, разглядывая, как я перевесила ноги через спинку лавочки, жопу поместила в промежуток между спинкой и сидушкой, спиной лёжа на сидушке и свесив голову. Мне было удобно, мне было удобно все что угодно, что горизонтально - у меня отваливалась спина после недельного марафона работы, а в этой странной позе она почти не болела. - Ну, блять, если лежу, значит наверное ж удобно? - устало задала риторический вопрос я, вверх ногами наблюдая за зарядкой которую активно проводят мои одногрупники. - Ну я не знаю, я спрашиваю, - усмехается Антон. - Ну вот, блять, и не спрашивай тогда, - с тяжёлым вздохом отвечаю я, про себя отмечая, что где-то такую ситуацию я уже видела или слышала. - Че ты с ними не скачешь? - спрашивает тренер и садится рядом. - Неделю отъебашила без выходных, - помолчав, решила не врать Антону. - Спина болит так, что хочется достать позвоночник и размять вручную. Хочешь - ставь мне пропуск, я с места не двинусь. - Ты работаешь? - удивлённо вскинул брови мужчина и я закатила глаза, что, наверняка выглядело забавно вверх ногами. - Да, Вадимыч, не у всех была бурная спортивная молодость, принёсшая сказочное бабло, - ответила я. - Кому-то приходится впахивать на своё светлое будущее, разливая по ночам в баре светлое нефильтрованное. - Копишь на что-то? - Нет, покрываю текущие расходы, - хмыкнула я. - Ну и да, откладываю что остаётся, но это скорее финансовая подушка. - А родители? - нахмурился мужчина. - А что родители? Я же рассказывала, им плевать, - я притворно улыбнулась. - Вот тебя, Вадимыч, кто-нибудь забрал из колонии? - Герман, - утвердительно кивнул мне тренер. - Вот видишь, а это ты детдомовский, - с изяществом свиньи протопталась я по его родословной. - А я при живых родителях добиралась на убере за свой кэш. В начале лета отчим, защищая мать от моих обвинений и нападок, сказал, чтобы я уёбывала на все четыре. Ну я и свалила. - И где ты живёшь? - А где живут подростки в таких ситуациях? - я посмотрела мужчине в глаза. - У друзей, конечно. У них же и работаю, кстати, баром они владеют. Так что жалеть меня не надо, Вадимыч, у меня всё прекрасно. Я это всё к тому, что мы может здесь через одного агрессивные ублюдки, кладмены, наркоши, бухарики, самоубийцы и шлюхи, но мы своих не бросаем. Мы друг за друга, понимаешь, всегда. Даже если враги между собой. - Дрочера забыла, - усмехается Ковалев и я смеюсь его замечанию, понимая, что действительно перечислила всю нашу группу. - Ну а Дрочер он и в Африке Дрочер, - отсмеявшись говорю я. Вадимыч крепко задумался, а я замолчала, сама задумавшись над тем, зачем ему всё это сейчас затирала. Наверное, потому что не люблю конфликты в коллективе. Пусть я и агрессивная несдержанная сволочь, но искренне убеждена, что нам группой "Б" надо держаться вместе и Ковалёв в том числе. Весь центр знал, что Антон наш негласный куратор, и меня лично это устраивает. - Зачем Филу деньги? - спрашивает Ковалёв. - Я ему доктор? Откуда я знаю? - фыркнула я. - У нас принято не делиться тем, что болит и волнует, это вроде как слабость проявить, а слабым среди нас места нет - заклюют. Он не хочет проявлять эту самую слабость, и я его прекрасно понимаю, сама такая же и делаю ровно тоже самое. - Ну мне же ты рассказала, - намекнул на наш разговор Антон. - Да, но они неправильно поймут, - отмахнулась я. - А ты все выводы сделаешь верные. - Уверена? - Абсолютно, - ответила я без малейшего сомнения. - Ты умный мужик, Ковалёв, хоть и делаешь иногда тупоёбые поступки. Сняв ноги со спинки, я переворачиваюсь на скамейке и встаю, потягиваясь всем телом. Поясница неприятно отзывается, но я молчу и не подаю виду - Никита с дерьмом меня съест, если поймёт, что у меня болит спина. Начнёт с "нахер тебе нужна эта Катя, пусть её пиздюк сам работает" и закончит "а я говорил тебе не тягать кеги с пивом, я бы сам их утащил". Но я же видела как он устал и только присел отдохнуть, когда пришла утренняя поставка... К тому же, из нас двоих именно я отсыпаюсь до трёх часов дня, а он спит буквально около двух часов и идёт в школу. Часто, к концу третьей смены я отправляю его поспать в каморку хотя бы час, когда вижу, что наступило затишье. Он соглашается, а потом всегда ворчит, если я не бужу его в запары. Но плюс бара для своих в том, что все всё прекрасно понимают, а потому никто не подгоняет меня, все терпеливо ждут свои напитки, развлекая меня трёпом, пока я ношусь по бару с вожжей под хвостом. Мне безумно нравилась атмосфера бара и моей, теперь уже абсолютно точно моей, компании. Классное чувство принадлежности к чему-то гораздо большему, чем ты сам. - Ну чего ты злишься? - спрашиваю я, разглядывая аппетитную пятую точку Никитоса. Вверх ногами она на удивление производила на меня точно такое же впечатление, как и в нормальном положении, хотя и не могу сказать, что висеть на его пусть даже широком плече - это очень удобно. - Действительно, чего я злюсь, - ворчит рыжий, придерживая меня за колени. - Мало того, что ты отхерачила неделю без выходных, так Катя ещё и отрабатывать свои дни не собирается, то есть ты отдохнула с барской милости полтора дня и снова поебашила. - Ну я же не учусь, - ответила я. - Ну, точнее, в школу не хожу. Никита не отвечает, только зло шагает, по пока ещё неизвестному мне маршруту. Я покорно повисла на его плече, зная, что он, если ему сейчас нужно будет, и танк подвинет. Проще плыть по течению - мне он не навредит, окружающим не дам навредить я. Вот такой дуэт, как говорится, я с ебанцой и он кукарача. Пункт назначения в целом закономерен и я могла бы и сама догадаться. Открыв ногой дверь в бар, который ещё закрыт, Никита заходит со мной на плече под удивлённые взгляды персонала, собравшегося на ежемесячное собрание. Сука, он ведь даже не запыхался, хотя пёр на плече пятьдесят шесть килограмм добрых несколько километров. Кажется, на топливе из злости Никитос способен и Землю сдвинуть, дайте ему только точку опоры. Поставив меня перед близнецами, парень задирает мою футболку аккурат до бюстика, без слов что-то говоря братьям. Я тоже опустила голову, пытаясь понять что именно, разглядывая впалый живот, побледневшую отчего-то татуировку на рёбрах и проглядывающие при вдохе эти самые рёбра. Кое-где были мелкие синяки - вдолбалась в препятствия, очевидно, хоть и не помню как. А, наверное речь про то что я заметно скинула за эту неделю, питаясь абы как и не дотягивая до своей нормы сна часа по четыре ежедневно. - Мне спиной её повернуть или всё понятно? - рыкнул Никита и опустил футболку, обнимая меня. Мрачно переглянувшись между собой, братья глянули в сторону кладовки, в которой Катя пересчитывала товар. - Не надо, - вмешиваюсь я и делаю шаг вперёд. - Сколько ты отработала? - хмурится Ден. - Да нев... - пытаюсь сказать я, но Вадим перебивает меня. - Нет, важно, - прищучил меня друг и я понимаю, что дело не только в том, сколько именно я отработала подряд. В баре что-то происходит, о чем я пока ещё не в курсе. - С прошлой субботы, - прикинула я. - Да, в субботу в ночь вышла и до этого воскресенья. Братья снова переглянулись и ещё больше помрачнели, Ден закурил, что-то открыл в своём ноутбуке и показал Вадиму. Я зашла за стойку и решила налить себе кофе, пока высокое начальство переговаривается в полголоса, разводя бурную дискуссию. Хорошо, что в этом месяце инвентаризация на Катьке, я проводила её в прошлом и откровенно затрахалась пересчитывать всё и искать, когда и кто из нас с Катей или официантов налил или взял что-то и не пробил. И хоть у меня не всё сошлось по остаткам, когда я пришла с этим к Вадиму, он глянул на цифры и назвал расхождения "допустимой погрешностью". Пожав плечами, я ввела в кипер нынешние значения и забила болт. - Катя, - позвал Ден и его тон голоса не предвещал ничего хорошего. - Подойди, будь добра. Девушка выходит из кладовки с картонной планшеткой в руках и смотрит на начальство. Они не говорят ни слова, но я замечаю, что напарница напряжена: пальцы барабанят по планшету, она кусает губу и вздрагивает, когда Денис кидает на стойку какие-то бумаги и холодно требует объяснений. Я ставлю перед Никитой чашку с его любимым латте и двумя ложками сахара, усаживаюсь на стойку поджав одну ногу, и делаю глоток американо, наблюдая за происходящим. Денис орал. Ох, как же он орал. Я лично сбилась со счета на восемнадцатом слове с корнем "ёб". Из пятнадцатиминутной отповеди, больше чем на восемьдесят процентов состоящей из мата, я узнала, что те самые "допустимые погрешности" уходили именно в карман сменщицы, и братья не разбирались с этим, списывая на запаренность персонала и увеличившееся за последнее время количество клиентов. В масштабах месячного оборота это были копейки, да и парням даже думать не хотелось, что кто-то среди наших ворует, ведь у нас тут всё на доверии, несмотря на кассу и кипер. И девушка спокойно бы подворовывала дальше, и никто бы не обратил на это внимания, если бы она не решила подставить меня перед братьями. И на этом моменте я, до этого едва ли не с ухмылкой наблюдающая за происходящим, вскипела. Ярость в крови, вопреки всему, остудила разум и всё сложилось в моей голове как паззл из трёх деталей. План был просто ахуенный, надёжный как швейцарские часы: договориться со мной на подмену как раз тогда, когда они на неделю уезжали домой к семье в Питер, попросить не говорить братьям, что я выходила всю неделю якобы из-за боязни, что парни будут злы на неё, взять мою смену в пятницу вместо меня и списать товара в общей сумме на полтинник. Даже жаль, что она не в курсе моих близких и тёплых отношениях с начальством, которые включают в себя поочерёдную готовку завтрака на всех и драку за единственный в квартире душ, в которой я ещё никогда не выигрывала. Она не знает, что даже если убрать из наших отношений теплоту и мою бесконечную им благодарность, то в сухом остатке мы имеем два факта: я не идиотка и я имею с них гораздо больше, чем этот сраный полтинник. Из этого исходит, что я бы тупо не стала кусать руку, которая меня кормит. Присыпаем чуть эмоций и понимаем, что если бы мне срочно потребовались такие бабки, я всегда могла бы подойти к ним и попросить занять, как все нормальные люди, словами через рот. Схватившись руками за трубу у себя над головой, я не даю ей возможности сказать хоть слово в свою защиту, чуть подтягиваюсь и тяжёлым берцем заезжаю этой суке по лицу. По инерции, с глухим шлепком она прикладывается ещё и к барной стойке, а я, спрыгнув на пол, замечаю, отпечаток железного мыска на её щеке и разбитую губу, вот и все её повреждения. Пока что. Кулак встречается с её лицом и отчаянно просит новой встречи, и я не отказываю себе в этой прихоти. Я хочу, чтобы ей было больно, хочу, чтобы она ещё месяц не могла улыбнуться, чтобы завтра утром она плакала, разглядывая своё отражение в зеркале. Я хочу, чтобы окружающие поняли, что моя доброта заканчивается там, где начинаются попытки устроиться на моей шее или выехать за мой счёт. Что я могу и буду защищать себя и то, что мне дорого. Во мне нет слабости, только бешенство и ярость в чистом виде, прикрытые социальной маской добродушной и своей в доску девочки. Меня оттаскивают, когда она теряет сознание. Тяжело дыша, я пальцем стираю с губы кровь, которую она мне разбила тяжёлым перстнем, пытаясь отмахнуться от меня. - Макс, - окликнул Вадим одного из официантов. - Возьми мою машину и отвези её в травму. Только Васькину кровь смой. Скажи, понятия не имеешь, кто она такая, нашёл на улице. Остальные, кто больше трех месяцев работает, - парень равнодушно посмотрел на избитую и обвёл всех взглядом, - она у нас уже давно не работает, последний раз её все видели когда-то давно, где-то случайно. По слухам, бухает и вроде даже упарывается. - Про последнее не надо, - хрипло поправила я его, кивком поблагодарив Никиту, протянувшего мне мою чашку с американо и делая глоток. - Проверят, ничего не найдут, посыпемся, следак сомневаться начнёт. Надо чтобы все хором одно и то же твердили, тогда поверит и отъебётся. - Найдут, - хмыкнул мне Вадим и я испытывающе смотрю ему в глаза. Он её трахал - мысль приходит в мою голову спонтанно, но оправдывает то, что такой внимательный и даже въедливый человек как Вадик, плевал на регулярные недостачи в своём детище. Просто он прекрасно знал о том, что она ворует, но пока это было в разумных пределах, закрывал на это дело глаза - это как проститутка, ворующая деньги из кошелька, когда клиент уснул, напившись или нанюхавшись. Вот и мотив нашёлся - банальная ревность с её стороны. И эта мысль как раз подтверждается тем фактом, что в отличии от Дена, регулярно ходившего по блядям разных сортов, Вадим подобным досугом не увлекался. Но и точно не был с этой шмарой в отношениях - равнодушие, с которым он наблюдал, как я её избиваю, говорило само за себя. - Найдут, - повторил он. - Если кто-то решит сдать Лиску, то мы сядем с ней вдвоём, она за это, - Вадим кивнул на лежащую на полу уже очевидно бывшую любовницу, - а я за убийство того, кто её сдаст. - А я застрелюсь тогда, хули уж там, - проворчал Ден, снимая градус напряжения от речи брата и мы все как-то невесело смеёмся. - А смысл стучать? - хмыкнул немногословный обычно Макс. - Лиска права и в своём праве. Мы здесь все вроде бы это понимаем. Будь Катя мужиком, ты бы сам ей напиздошил. Парень больше ничего не говорит, снимает с себя фартук и клетчатую рубашку, оставаясь в чёрной футболке, обнажающей забитые руки, берёт у Вадима ключи от тачки и поднимает Катю на руки, унося отсюда. Дышать становится как-то легче, когда перед глазами нет явного доказательства моего бешенства. Я устало опираюсь на Ника, пряча лицо на его плече, не испытывая желания разговаривать с кем бы то ни было. - Продуктивное собрание, - усмехается Ден и я не сдерживаю смеха, как и мы все. - Так и напишем в вакансии, - смеётся Вадим. - Дружный коллектив скинхедов ищет в свою команду бармена, берцы с белыми шнурками и клетчатую рубашку предоставляем, оплата пивом. Кроме вас, уважаемый соискатель, на смене будет бешеная сука и её рыжий питбуль, бешенство и сорок уколов в брюхо гарантируем. С собой на собеседовании обязательно иметь кастет и валидол. Я смеюсь, представив чудовище, которое откликнется на такую вакансию и его же, когда он реально тут проработает какое-то время. Воображение нарисовало гоблина Ермолаевской комплекции, с мелкими шрамами от шрапнели по всему лицу, обязательно без глаза и в косухе. И яйца размером со страусиные, да. И несмотря на проблемы, которые я себе только что обеспечила, я точно уверена, что всё будет хорошо, несмотря на исход, ведь меня за талию нежно обнимает и прижимает к себе парень, которого я люблю, а передо мной двое самых лучших друзей, каких я только могла вообразить себе. И у Егора всё в порядке: с его слов, он отскочил от темы с закладками. И пусть голова болит за ебаную кучу проблем, решим, никуда не денемся. Мы ещё обязательно все вместе отдохнём на Бали, развалившись на горячем песке. Я верю в это.