(Не) Типичные

Попробуй разбить меня - ты не поверишь глазам. Попробуй сломать - ты скорее сломаешься сам. Холодный и твердый в израненных пальцах, Орудие неандертальца. Согнуть меня даже гораздо сложней, чем сломать. Я маленький камень, зато я умею летать. ©Flëur

- Это без меня, - я чуть улыбнулась и отрицательно качнула головой. - Ничего крепче травы и абсента - мой жизненный девиз. - Ну, как знаешь, - пожала плечами рыжая и положила в рот синюю таблетку. Закинув ногу на ногу, я сделала глоток из кружки, чуть жмурясь от крепости своего напитка. Разумеется, Дрочер смачно лоханулся с алкоголем на своём дне рождения, на который позвал нас всех по непонятной для меня причине. Хоть у меня и складывалось впечатление, что он вообще не хотел звать всех, отказываться я всё же не стала, прихватив с собой стратегический запас вискаря с колой, как задницей почувствовала, что будет какая-то лажа. Делиться с остальными я благополучно не собиралась, да никто и не претендовал с того момента как Никита из заднего кармана достал пакетик таблеток. Понятия не имею, где он их взял и что это вообще за таблетки, но и проверять не собираюсь. Лучшей прививкой от наркоты для меня стал передоз в четырнадцать лет, от которого меня откачивал Егор. Также хреново, как тогда, мне не было никогда: ни до, ни после, и даже несмотря на то что теперь я точно знаю, что именно я тогда сделала не так, пробовать вещества желания у меня больше нет. Дунуть косяк - это да, это по мне, нажраться - тоже почему бы и нет, но на наркоте я для себя поставила жирный крест. - Чего грустишь? - рядом со мной уселся Макс и широко улыбнулся. - Ошибаешься, я вполне счастлива и позитивна, - я улыбнулась в ответ. - Прям как ты. - Врёшь, - заявил он и громко фальшиво рассмеялся. - И я вру. Заметно? - Я заметила, - поджав губы, говорю я и невзначай касаюсь его порезов на внутренней стороне запястья. Он одёргивает рукав свитшота и с испугом смотрит мне в глаза, а я грустно улыбаюсь ему и беру его за руку. - Но они не замечают пока что. Я не буду задавать тебе вопросов, но если захочешь поговорить, то буду рада тебя выслушать. - Спасибо, - одними губами шепчет он и сжимает мою руку. - Почему ты такая? - Какая? - я удивлённо приподнимаю брови. - Странная, - пожал плечами он. - Вечно себе на уме, вообще не поймёшь что у тебя в башке творится. - Я прямая как палка и простая как апельсин, - рассмеялась я в ответ. - Просто вы меня ещё плохо знаете. Вы тоже все странные для меня, но здесь каждый первый со своими тараканами разной степени безумия, на то ведь мы и трудные подростки. - Философ, бля, - пробубнил Макс и вдруг устроил голову на моих коленях, вытягиваясь на диване во весь рост и забрасываю ногу на ногу. - Надеюсь, рыжий не набьет мне морду за это. - С чего вдруг он должен бить тебе морду? - вскинула брови я. - Мы с ним не встречаемся. - Ну вы, может, и не встречаетесь, - пробубнил он, закрыв глаза и явно намереваясь то ли поспать, то ли просто лёжа ловить свой приход. - Только когда смотрите друг на друга, даже у меня встаёт. Я даже с Дрочером забился когда вы сойдётесь. - Вот как, - хмыкнула я. - И какие ставки? - Дрочер считает, что не больше месяца, а я сказал, что дольше двух недель рыжий не выдержит, - довольно улыбнулся Макс. - Никитос слишком собственник и эгоист. - Дай угадаю, сейчас ты играешь именно на этом, чтобы выиграть спор? - догадалась я и улыбнулась этому откровенному ребячеству. - Тогда ты - манипулятор и сводник. - Не стоит благодарности, - самодовольно хмыкнул он и я снова рассмеялась, запрокинув голову. - Я же говорила, ему чердак сорвёт, - говорит Яна, глядя на залипающего в неё Дрочера. Я не эксперт в наркоте как рыжая или Егор, но даже я вижу, что хозяину квартиры рвёт башню, и особенно ясно это становится, когда его выворачивает прямо на ковёр. - Это ты на ковёр наблевала? Тебя моя мать убьёт, - икнув, говорит он Янке. - Фу, блять, - синхронно комментируем мы с рыжей, брезгливо морщась. В комнату влетает Фил, изначально не бывший с нами, на кипише уведомляя нас, что идёт наш тренер. Точно, Ковалёв же требовал не употреблять и не бухать сегодня, завтра какие-то супер-пупер-важные соревнования с элитной школой. Заснувший было Макс решил ожить в этот момент, но я удержала его попытку встать, положив руку поперёк груди и сделала глоток вискаря с привкусом пиздюлей. - Прикинь, и я ему говорю... - делает вид Фил, что мы о чем-то до этого разговаривали, и я также усиленно делаю вид, что вовлечена в его рассказ, но картину, открывшуюся Ковалёву, портит Женя, танцующая без музыки и Яна, уводящая обдолбанного Дрочера. Угашенный вид брата правдоподобности байке Белова тоже не придаёт. - Сыпемся, Фил, - широко неправдобно улыбаясь, сквозь зубы говорю я, глядя на преподов, которые, разумеется, и на пол-капли не верят в то что мы тут распиваем чаи, даже несмотря на чайную кружку в моих руках. - Сам знаю, - рыкнул парень. Громкий вопль Яны прерывает наш паршивый спектакль, видимо, Дрочеру окончательно перехерело с наркоты, и Ковалев кидается откачивать парня, кормя лимоном и поливая холодной водой. Это уже даже не хуёвый спектакль, это начинает напоминать блядский цирк и я решаю сделать паузу и выйти покурить на балкон. Лучше от моего присутствия Дрочеру точно не станет, а вот помешать тем, что путаюсь под ногами и паникую, я могу запросто. Усевшись на толстый бортик, я приваливаюсь спиной к стене, подгибаю ногу и разглядываю потрясающей красоты алый закат. Ещё пара минут и он приобретёт розовые, а затем и лиловые оттенки, но именно в этот удачный момент цвет неба завораживает своей чистотой без полутонов. - Ловить не буду, - сухо оповещает меня Никита, вышедший ко мне на балкон. Парень явно стрессанул, сигарета в его руках ходит ходуном и прикурить у него получается даже не с третьего раза. Наверное, из-за того что колёса принёс именно он, случись что с Дрочером и именно он, Бойко, будет виноват. - Почему? - вскинула брови я, чувствуя недовольство в его голосе. - Ты дура? - зло прищурился на меня рыжий. - Может, потому что вчера ты лобзалась со мной, а сегодня уже мило держишься за ручки с моим другом? Может Дрочеру тогда пойдёшь отсосешь, вдруг ему лучше станет? - Не смей говорить со мной в подобном тоне, - холодно потребовала я, реагируя на его выпад. - Никогда. - А то что? - ухмыльнулся парень и посмотрел на меня с какой-то неясной для меня злостью во взгляде. - Мне тоже тяжких телесных оформишь? Вздрогнув как от пощечины, я смотрю ему в глаза и чувствую как к моим собственным подступают слезы жгучей обиды. С силой прикусив щеку с внутренней стороны, не позволяя себе расплакаться, я щелчком выбрасываю окурок и сползаю с парапета обратно на пол. Голова чуть кружится от алкоголя и трясёт меня, наверняка, тоже из-за этого. Точно, это не нервы, это все просто алкоголь. - Ты нихуя не знаешь, понял? - сухо говорю я, но голос предательски дрогнул на последнем слоге. Прочь. Прочь от этого человека, от этого балкона, от всех, от всего. Прочь, пока истерика не догнала, выкручивая внутренности штопором разочарования и боли. Прочь, потому что они все так думают. Нихрена не зная, судят обо мне. Как удачно, что на мне ботинки без каблуков сегодня и как хорошо, что Егор не успел заметить моё состояние, когда я спешно покидаю квартиру, не объясняя причин. Будь брат трезв, обязательно заметил бы, но он угашен и мне это на руку. Как замечательно, что преподы заняты состоянием Гены и не обращают на меня внимания, только Ковалев в спину требует завтра быть днем на парковке центра. Как классно, что у меня есть возможность зализать раны в одиночестве - в рот я ебала все эти фальшивые сочувствие и понимание. Прочь, потому что ошибкой было думать, что в центре трудных подростков я своя среди своих. - Эй, почему такая девочка и такая грустная? - справа от меня подсаживается какой-то парень и я понимаю, что истерика моя начала успокаиваться только на остановке, что километрах в пяти от дома Дрочера. - Поехали с нами, котёнок, мы не обидим, - с другой стороны садится видимо друг первого и кладёт мне руку на плечо. - Один нахуй и второй нахуй, - посылаю я охрипшим от рыданий голосом. Рука на автомате нашаривает пачку сигарет в кармане ветровки и я закуриваю, скидывая с себя руку второго. - Уёбывайте оба, дама не в настроении. - Ну как же мы сестру по духу в таком плачевном состоянии бросим? - я слышу, что парень справа улыбнулся. Подняв глаза, смотрю на него и понимаю, что я сейчас очень жёстко встряла. Забритая под ноль голова с татуировкой на виске, кожаная куртка, подвернутые джинсы и берцы с белыми шнурками. С другой стороны парень тоже был в берцах и подкатанных джинсах, но сбоку на петлях для ремня висела цепь, а на нем была чёрная водолазка с закатанными рукавами и тонкими подтяжками. И главное - лицо было абсолютно точно такое же, как у первого. А вся ирония в том, что я сама была в закатанных джинсах и гриндерах, на боку висела чуть более тонкая цепь, чем у второго, а поверх чёрной базовой водолазки на мне лёгкая камуфляжная ветровка. "Сейчас мне напиздошат и будут совершенно правы" - проскочила меланхоличная мысль где-то на периферии сознания. - Кажется, я всё-таки ёбнулась, пока бежала, - отстранённо утверждаю я. - Причём головой. Раз несколько. Подряд. - Почти уверен, что это не так, - хмыкнул второй и протянул мне носовой платок. Кипельно-белый, из плотной ткани, я взяла, но не спешила вытирать им лицо от слёз - стало жаль хорошую и явно дорогую вещь, ведь весь мой утренний смоки айз наверняка уже даже на подбородке, а не только под глазами. - Так кто тебя обидел, котёнок? - Жизнь, - кисло говорю я. - Знаешь, когда хочешь как лучше, а получается как лучше было бы не делать и даже не думать? - Пей и рассказывай, поддаваясь синдрому попутчика, подружка, - первый протянул мне простую пластиковую бутылку из под воды, в которой болталось что-то коричневое и наверняка крепкое. И я чётко понимаю, что пить непонятное бухло в компании двух скинов, каждый из которых больше меня в полтора раза и которых я вижу впервые - это максимально тупоёбая и небезопасная идея. Но в ушах набатом звучит голос рыжего и я делаю несколько крупных глотков из бутылки, закашливаясь от крепости. - Год назад моего брата одна пизда обвинила в изнасиловании, - начала я, решив, что чем чёрт не шутит, может, разжалоблю их своим рассказом и они просто проводят меня до дома, а лучше и вовсе отъебутся раз и навсегда. - Я выбила из неё признание о клевете, но не учла, что эта шваль была беременна, она и сама не знала. У неё случился выкидыш, а это классифицируется как тяжкие телесные. Мне попался хороший следак, понявший меня, и хороший адвокат - 5 месяцев, пока шло следствие, мне зачли как отбывание наказания, а остальное оформили условным сроком, короче, дали меньше меньшего. Дальше, периодически прерываясь на глоток из бутылки, я в общих чертах пересказываю события последних дней и снова не могу взять себя в руки, чувствуя блядские предательские дорожки слёз на щеках, цитируя слова рыжего, отчего-то глубоко резанувшие по-больному. - Знаешь, котёнок, у нас конечно нет условки по малолетке, - переварив рассказ пару минут, говорит тот, что в кожаной куртке. - Но зато мы прекрасно знаем что такое защищать родных. Ты всё сделала правильно. А остальные могут думать что хотят - тебя это ебать не должно. Я вскинула голову и посмотрела на него, но не нашла ничего кроме лёгкой улыбки и тонкой плёнки сочувствия в глазах. И не сдержала ответной улыбки. - Только не говорите, что вчера я поучаствовала в групповухе, - хрипло потребовала я, отключая раздражающе вопящий будильник. - Может тебе никто не говорил, но в трусах трахаться не очень удобно, - также хрипло ответил мне Денис, на груди которого я проснулась, перекинув через мощный торс ногу. - Хотя судя по тому, как у меня трещит башка, даже если бы мы все втроём вчера захотели переспать, у меня бы тупо не встал. - Заткнитесь, блять, - потребовал Вадим и снял руки с моей талии, переворачиваясь на другой бок и засыпая снова. Переглянувшись с Деном, как я вчера его окрестила и наотрез отказалась называть иначе, мы понимающе усмехнулись и расплели ноги, поднимаясь с постели. Квартира у этих двоих была большая и очень светлая, в стиле лофт, с двумя изолированными комнатами и большим залом-кухней с огромными окнами. Мне разрешили принять душ, выдав полотенце, и я с кайфом отмокла под горячими струями, вымыв голову и не особо парясь, что укладывать её тут вряд ли есть чем. Также порадовалась, что я запасливая хомячина, таскающая всё с собой в рюкзаке, мне даже удалось почистить зубы своей зубной щеткой, избавляясь от перегара и противного налёта на зубах. Когда с косметичкой в руках и полотенцем на голове я устроилась за барной стойкой, наблюдая как Ден пританцовывает под что-то из Турбины Туриста, а мимо прошёл Вадим в трусах, с полотенцем на плече и расцарапанной спиной, я отчего-то словила ощущение дома. Как будто я на своём месте, как будто я так просыпаюсь уже не то что первый раз, а по меньшей мере всю жизнь. И поспешила спрятать улыбку в протянутой мне чашке американо, отрицательно качая головой на вопросительно поднятую бровь Дениса. И откуда он только знает, что я люблю крепкий кофе, без сахара и молока? - Где мы вчера так нажрались? - спрашиваю я. - И кто разбил мне губу? - Хо-хо, так ты не помнишь нихрена, - хохотнув, сделал простой вывод Денис и поставил передо мной тарелку с сэндвичем. - Ты вчера покорила нашу компанию. - Чего? А как мы там оказались? - нахмурилась я, понимая, что мои воспоминания обрываются где-то на остановке, на которой они меня нашли. - Вадим спросил у тебя, есть ли тебе куда идти и ты сказала, что есть, но твоя душа требует пьянства, разврата и набить кому-нибудь морду, - рассказывает мне парень, между делом выставляя на стол тарелки и чашки для себя и брата. Оказывается, он пьёт жутко сладкий кофе с молоком, а вот Вадим, присоединившийся к нам, такой же крепкий как у меня американо, только с ложкой сахара. - Ага, и все началось с того, что ты хлестала абсент на брудершафт с Ермолаевым, а закончилось тем, что ты предложила одной девчонке дружескую пиздиловку, - подхватил Вадим. По мере его короткого рассказа, я прятала лицо в ладони. - А кто такой Ермолаев? - пискнула я, чувствуя, что готова сгореть со стыда. Мамочки, я правда это все вчера вытворяла? - Что-то типа нашего главаря, - усмехнулся Ден. - Почему вы меня не остановили? - застонала я и уронила лицо в столешницу, испытывая сильное желание побиться головой. - Мы пытались, даже два раза снимали тебя с капота Ермолаевской тачки, но ты была неудержима в своём желании танцевать под AC/DC выше всех, - ловко продолжает вгонять гвозди в гроб моего стыда Денис, откровенно посмеиваясь надо мной. Уверена, щеки у меня уже пунцовые. - Ещё ты стребовала силовую поддержку в случае, если ты захочешь избить того мудака, уж извини, наотрез не помню как его зовут, раздолбала мою биту об фонарный столб, полчаса доёбывала местного кота и домой тащилась, кидая семечки за собой и вопя, что ты повелеваешь голубями, идущими за тобой. Подруга, если ты отрываешься так каждый раз, я готов взять отпуск и спонсировать твой месячный запой. Братья смеются и я бы тоже наверняка посмеялась, будь я наблюдателем, а не ключевым фигурантом этих событий. - Смотри, у неё цвет щёк сравнялся с цветом волос, - подкалывает Вадим. Показав парню средний палец, я дополнила картину в своей голове размазанным макияжем, опухшими от слёз глазами и растрепанной сложной косой, на которую я вчера как дура убила половину утра. - Расслабься, ты всем понравилась. Ермоха даже сказал приводить тебя ещё раз, несмотря на то что ты мелкая. - Обязательно приду, только вспомню как он выглядит, - съязвила я, чем вызвала ещё один взрыв гогота братьев. Случайно увидев часы на плите, я вспомнила, что Ковалёв требовал всем явиться в три часа на парковку около центра. - Твою мать! - Что? - Я через полчаса должна быть в центре, у нас там какие-то сраные соревнования, - поморщилась я. - В жопу косметику, вызовите мне такси. - Иди одевайся, я подвезу тебя, - отмахнулся Вадим, доедая свой сендвич. - Могу заодно дать в морду тому пидору, если хочешь. - Я и сама могу, - на бегу ответила я. - Но нахер этот чёрт нужен, верно? - А вот это уже разговор, подруга, - вслед донеслось мне. Не могу сказать, что я забила на слова Никиты, нет, обида до сих пор скрежетала внутри, но плакать и убегать уже не хотелось. Бить его, впрочем, тоже не хотелось - он не сделал и не сказал ничего из того, что не было бы правдой. А то как я воспринимаю его слова мои личные проблемы. В конце концов, никто не в ответе за мои эмоции кроме меня самой. Отличные, супер-позитивные мысли, теперь главное в них самой поверить. - Кто-нибудь видел мою ветровку? - кричу я. - Она не высохла, возьми рубашку в шкафу, - ответил мне кто-то из близнецов. Высохла? Мы что ещё и стирались вчера? Боже, вспомнить бы всё. Накинув красную клетчатую рубашку больше меня на несколько размеров поверх водолазки и глянув в зеркало, пришла к выводу, что сойдёт за оверсайз и выбежала из спальни. Вадим уже стоял в прихожей готовый, с ключами в одной руке и мотоциклетным шлемом в другой. - Ден, надеюсь, увидимся, - я махнула парню рукой. - Что значит "надеюсь"? - возмутился парень в ответ, но Вадик не дал мне возможности ответить, хлопнул по заднице, подгоняя выходить из квартиры. На парковку мы заехали в три минуты четвёртого и уже на повороте я стаскивала шлем, а с мотоцикла соскочила едва ли не на ходу, махнув рукой на прощание Вадику. - Позвони как дома будешь, ветровку завезу, - крикнул мне вслед парень и я пальцами показала "ок", подбегая к большому желтому автобусу с чёрной табличкой "Ритуал" под лобовым стеклом в противоположном конце окна от водителя. - Ебать, успела, - выдохнула я, усаживаясь с Егором рядом. - Всем привет. Чего такие кислые? Оглядевшись, я замечаю, что в автобусе мы не одни - в конце автобуса стоит самый настоящий гроб, а кругом сидят родственники, до боли похожие на евреев. Спрятав ноги под сиденье, я едва удерживаюсь от смеха: всё как в хреновом анекдоте: скинхедка, школота и еврейские похороны. Фу, Вася, фу над таким смеяться. - Я ещё не убил тебя только из уважения к усопшему, - Егор в ярости, это заметно и по дрожащим крыльям носа, и по крепко сжатым челюстям с ходящими желваками. Но меня накрывает, я едва сдерживаю хохот, кусая губы. - Уверяю тебя, я не имею к нему никакого отношения, - держась из последних сил, заверила я и кивнула на гроб. - Милая девушка, к нему уже никто не имеет никакого отношения, - говорит мне один из провожающих его в последний путь. Вдова заходится в рыданиях, а я отворачиваюсь, чувствуя как на меня пялятся буквально все. Уперевшись лбом в поручень, я прикрываю глаза и надеюсь что никто не замечает мои мелко дрожащие плечи от распирающего меня хохота. Ковалев осуждающе смотрит на меня и я киваю на свои ноги в подвёрнутых джинсах и берцах с белыми шнурками, которые мне вчера кто-то заменил вместо родных чёрных. Что-то в субкультурах он явно понимал, а потому отвернулся к окну, делая вид, что чрезвычайно заинтересовался пейзажем, но я заметила, как тренер поджал губы и как дрожали его плечи. - Обещаю, я всё тебе расскажу дома, - наконец более-менее успокоившись, говорю я брату, беря его за руку. - Надеюсь, ты сможешь мне внятно разъяснить почему ты не брала трубку и с каких пор тусишь со скинхедами, - серьёзно ответил он. - На, форма твоя. Брат отдаёт мне сумку с моими вещами и я благодарно улыбаюсь, положив ему голову на плечо. Надо будет ещё подумать, как ему всё представить, чтобы он не пошёл убивать рыжего за его слова, но при этом достаточно достоверно, чтобы он поверил и успокоился. Хорошо, что мне успокоиться помогли два брата-скинхеда, чудом повстречавшие меня на той остановке. И я буду не я, если эта история не достойна стать историей начала прекрасной дружбы.