Что ты чувствуешь?

Дамиано боялся, что у него что-то страшное, что он больше никогда не сможет петь, и он сам всецело был бы виноват в этом, но судьба немного сжалилась над ним. — Вы опять напрягли связки, они не смогли до конца зажить, — сказал врач, — Продержитесь хотя бы две недели и попейте лекарство. — мужчина написал название на листке бумаги, — Всё уже становится лучше, просто подождите какое-то время. Дамиано кивнул, улыбаясь. Он представлял, как сейчас скажет об этом группе, как обрадует Итана, но ему в голову пришли слова, которые он сам выдал этому парню сегодня, и Давид осознал, что после такого Торкио навряд ли будет за него рад. Навряд ли тот вообще сидит сейчас около палаты и ждёт его — самовлюблённого напыщенного урода. Дамиано и правда чувствовал себя таковым иногда, например, в данный момент. Зачем он наговорил такое человеку, который и так постоянно страдал, а ещё пытался помочь ему?! Вот чем отплатил ему Давид. Вокалист вышел из кабинета, замечая знакомую фигуру и удивляясь, что этот парень ещё здесь. — Что сказал врач? — сразу же спросил Итан. Он даже не пытался придать голосу безразличия, реально показывая, как он переживает. — Ничего страшного, это всё то же, нужно ещё немного не напрягать голос, — сказал Давид, внимательно смотря на Торкио, пытаясь прочесть в его глазах обиду или отвращение. — Слава Богу, — Итан выдохнул, и на его губах появилась короткая, но полная счастья улыбка. Давид не мог поверить, что она обращена к нему после всего того, что он наговорил. — Тебя отвезти домой? — поинтересовался Торкио. Дамиано было стыдно за своё поведение, он не заслуживал такой заботы, но Давид надеялся пообщаться и извиниться наконец. Парень кивнул, и Итан встал, направляясь вместе с ним к своей машине. Они молча тронулись, и Торкио переключил своё внимание на дорогу, а Давид сидел как на иголках, всё побуждая себя сказать хоть слово. Автомобиль подъехал к дому, и у Дамиано оставался последний шанс. — Мы можем поговорить, пожалуйста, — попросил Давид. Итан поднял на него глаза. — Да, — Торкио чувствовал себя достаточно открытым, чтобы общаться с этим парнем на темы, которые он раньше для себя ставил под запрет. — Зайдёшь ко мне? — удивил его вопросом Дамиано. Это почему-то казалось ловушкой, но он понимал, что должен полностью уладить ситуацию. — Хорошо, — Торкио сам от себя не ожидал, что сможет согласиться так просто. Итан запарковал машину и направился за Дамиано. Когда барабанщик очутился в чужой квартире, он пытался не разглядывать её так уж явно, Торкио заметил, что всё было достаточно просто, но со вкусом. Он ожидал от Давида какой-то роскоши, но ему нравилось то, что он видел. Вокалист несколько раз кашлянул перед тем как начать, собираясь с мыслями. — Итан, я должен перед тобой извиниться за всё и за то, что месяц назад трепал тебе нервы, продолжая петь, и за сегодняшнее вторжение, когда ты переодевался, и за мои оскорбления, брошенные в твой адрес. Честно, мне очень сложно, я не знаю, как мне можно искупить свою вину, — Дамиано потупил голову, узнать хотелось кое-что ещё. Он желал сблизиться с Итаном, и его не пугали секреты этого парня. Давид хотел узнать их, хотел пережить вместе с Торкио, помогая ему и поддерживая на каждом шагу этого сложного жизненного пути. Барабанщик прекрасно помнил всё, сделанное Давидом по отношению к нему, и каждый раз Итану было больно прокручивать в голове моменты, особенно сегодняшние, но парень умел терпеть и не подавать виду, как ему больно и плохо. Торкио сжал зубы, заставляя себя не думать об этом, забыть, что когда-то такое происходило и что этот парень с ним вытворял. — Всё хорошо, — соврал он. Ни хуя не было хорошо, даже нормально не было. Итан чувствовал себя разбитым и уничтоженным после всего, что слышал от Давида сегодня, но Торкио понимал, что не ему одному плохо, и он правда пытался войти в положение Дамиано, который тоже нервничал, переживал, боялся потерять голос. Итан желал о нём заботиться, и вот как эта забота могла проявиться. — Нет, — Давид покачал головой, — ты должен меня ненавидеть или игнорировать как раньше. Дамиано понимал, что не могло всё быть так просто. — Всё хорошо, — повторил Торкио, — Я тоже ошибался. «Ты не знал, что случилось с моей семьёй, ты не знаешь, почему я такой, откуда эти шрамы. И я прощаю тебя, Дами, потому что ты мне не безразличен, потому что я тебя люблю и хочу, чтобы ты был рядом, чтобы заботиться о тебе, и я надеюсь, что это излечит меня и заживит старые раны», — это Торкио уже говорил в уме. Он был уверен, что когда-нибудь сможет произнести это и правда поделиться с Давидом своими тревогами, надеждами и переживаниями, но пока что он ограничился только двумя словами, в которые Дамиано не верил. — Ты изменился, — сказал вокалист. Это было и правда очень хорошо видно. — Мне помогла Вик, — ответил Торкио. Давид кивнул, он замечал, что они с девушкой сблизились, и Дамиано было и горько, и радостно одновременно. Он радовался, что парень изменился, но огорчался, что этому поспособствовал кто-то другой. Не он. Да он бы и не смог. Хотелось спросить, что между ними с Викторией, но Дамиано сомневался, что Торкио ответит ему на этот вопрос. Давид решил, что выяснит это позже самостоятельно, а сейчас у него была возможность кое-что сделать. — Можно тебя обнять? — спросил Дамиано. Он помнил реакцию Итана в прошлый раз и не хотел причинять ему дискомфорт. Торкио вздохнул. Парень разрешил себе согласиться. Плевать, что потом будет больно, он захотел привязаться. — Да, — барабанщик сам сделал первый шаг, протянул руку, коснулся чужого тела, которое дрожало от волнения. Дамиано подался вперёд, крепче прижимаясь к нему. Обнимать такого Торкио было приятно. Итан казался таким милым, добрым, отзывчивым, полной противоположностью себя обыкновенного. Если раньше между ними царило напряжение, то сейчас Давид чувствовал полное спокойствие и расслабленность. Он положил голову на чужое плечо, утыкаясь носом в шею Торкио, чувствуя как его щекочут тёмные длинные волосы. Дамиано не хотел отрываться. Он блаженно улыбнулся и крепко-прикрепко сцепил за спиной барабанщика свои руки. Отстраняться он собрался только в одном случае. — Можно тебя поцеловать? — прошептал не совсем трезво мыслящий Давид. Торкио дёрнулся, и только тогда Дамиано понял, что он несёт. Он хотел извиниться, перевести всё в шутку, но на его щёки легли чужие ладони, и Итан отодвинул его от себя, смотря в глаза, а потом опять приблизился и поцеловал. Это походило больше на сон, в реальности не могло быть всё так идеально. Торкио сам не понимал, что сейчас творит, но ему правда очень хотелось. Он практически не замечал, как руки Дамиано проникают ему под рубашку, осторожно оглаживая кожу, задерживаясь на шрамах. Только это наконец заставило Итана прийти в себя. — Что ты делаешь? — поведение Дамиано было странным. Что он пытался показать таким способом? Издевался? Или закладывал какой-то важный смысл в эти жесты? — Ты красивый, я хочу узнать всего тебя, — глаза Давида блестели, и Торкио не понимал от чего именно: от слёз или возбуждения с желанием. Второе казалось более правдоподобным, но Итан не хотел, Итан боялся такого быстрого развития отношений. Он отстранился, убирая от себя чужие руки, и с грустью посмотрел на Дамиано. — Мне пора, — Торкио быстро направился к выходу, выбегая из его квартиры. Давиду потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом он тоже спустился вниз. Как хорошо, что он нашёл программу, которая могла отслеживать местонахождение телефона. Сейчас Дамиано как раз отправился за парнем, надеясь разузнать его секреты. Насыщенный у них денёк выдался, но Давид желал оставить все недопонимания сегодня, а завтра уже строить счастливое будущее вместе с Торкио. Дамиано шёл быстрым шагом, пытаясь нагнать уехавшего Итана, надеясь, что тот остановится. Барабанщик так устал за этот день, он даже не знал, что ему делать, хотелось успокоиться и забыть про все волнения. Таких мест у парня имелось немного, и он уже через пятнадцать минут подъехал к церкви. Итан зашёл, машинально перекрестился и прикрыл глаза, вдыхая аромат ладана и благовоний. Он сделал несколько шагов вперёд, подошёл к иконам, ещё раз крестясь. Лики святых смотрели на него сурово, с неодобрением. Он заслужил. Торкио начал понимать, что всё-таки верит в Бога. Иначе, почему тогда сегодня он молился во время того, как Давид находился у врача? Это успокаивало, давало силы и надежду. Парень не чувствовал себя таким одиноким. Он никогда бы не стал праведником, соблюдающим все заповеди и живущим по закону Божию, но он мог попытаться в чём-то стать лучше. Его родители верили… Может они сейчас на небе. Итан осмотрелся, отгоняя от себя все мысли, и отправился на выход. Он хотел пойти на кладбище, чтобы навестить семью. А Дамиано как раз в этот момент подходил к месту назначения. Он не ожидал встретить Торкио выходящим из храма. Давид остановился, прячась, чтобы его не увидел барабанщик. «Итан верующий? Невозможно», — подумал Дамиано. Торкио совсем не походил на религиозного человека. Вокалист никогда не имел ничего против религии и не осуждал людей выбирающих разную веру. Сам он скорее убеждал себя, что всё это выдумки, но готов был выслушать людей с другой точкой зрения. Дамиано заметил, как Итан направляется за здание церкви, и последовал за ним, понимая, что здесь находится кладбище. Это было ещё более неожиданно. Хотя Давид знал, что Вик иногда ходила сюда, скорбя о матери. Вокалист медленно шёл за Торкио, издалека разглядывая его слегка ссутуленную спину, будто на плечах парня лежал слишком тяжёлый груз, с которым тот не мог справиться. Дамиано стало жутковато, он всегда держался от темы смерти подальше, но он видел, как спокойно и уверенно идёт Итан, и это его потрясло. Давид чувствовал себя плохо. Здесь было самое место задуматься, что жизнь коне́чна и коротка, а он ничего не успел ещё сделать и практически всё потерял. Может и правда стоило поверить в Бога и надеяться, что спасётся хотя бы его душа? Дамиано шёл медленно, надеясь, что Итан его не заметит, парень определённо не одобрит его слежку и разозлится или перестанет с ним разговаривать, хотя у них только всё наладилось, относительно, конечно. Давид сам бы себя никогда не простил за такие слова, которые он наговорил Торкио. Дамиано ненавидел свою эмоциональность, из-за неё он переставал полностью себя контролировать и постоянно причинял кому-то боль. Итан остановился, а вокалист попытался незаметно подобраться поближе, чтобы понять всю ситуацию. Расстояние сократилось до десяти метров, и Давид услышал, как Торкио всхлипывает. Это было необычно, и Дамиано сразу же захотелось успокоить парня. Когда между ними осталось меньше одного метра, Давид осознал всё и почувствовал себя полным мудаком. А он сегодня такого наговорил Торкио. На каменной плите находились фотографии четырёх человек и их имена. Дамиано с ужасом смотрел на эту картину, надеясь, что это всего лишь кошмар, плохой сон. Торкио стоял рядом с могилой, выплакивая все слёзы, которые копились в нём за сегодняшний ужасный день. Он надеялся хоть немного побыть здесь, подальше от остальных, но ему на плечо легла чужая рука, обладателем которой являлся никто иной как Дамиано.