Что ты чувствуешь?

У Виктории хватало трагедий в жизни. Когда девочке было двенадцать, у неё умерла мама. С того момента прошло много времени, и боль от потери начала постепенно уходить. Девушка смогла полностью погрузиться в музыку, найти друзей и остаться такой же весёлой и жизнерадостной, как и раньше, но иногда ей всё равно было плохо и больно и она приходила сюда, на кладбище, чтобы поскорбеть, а ещё вспомнить те беспечные времена, когда она была ребёнком и не знала, какие испытания её ждут во взрослой беспощадной жизни. Сегодня Виктория чувствовала себя потерянной. Почему так произошло? Скорее всего из-за отмены концерта: сколько ей пришлось выслушивать комментариев от недовольной такой подставой публики, а ещё, конечно же, она волновалась за Итана и хотела позаботиться об этом парне, но не знала как. Торкио всегда или игнорировал их всех, или отталкивал, сторонился, избегал. Виктория видела, что с барабанщиком, что-то не так, что ему плохо, больно и он пытается это скрыть, но девушка не понимала, с какой стороны подойти, как помочь. Де Анджелис надеялась, что однажды они просто хорошо поговорят и всё наладится, но этого не происходило и похоже происходить не собиралось. Итан сильно притягивал её своей загадкой, возможно, она что-то чувствовала к нему, но осознавала, что ничего дельного из этого не выйдет. А вот Томас наоборот всегда находился рядом, открывался и помогал — Раджи был таким хорошим, и Вик часто проводила время в его компании, которая её расслабляла. Сейчас Виктории наконец выпал шанс поговорить с Итаном. Она удивилась, заметив его на кладбище, сначала подумала, что обозналась, но его тёмные длинные волосы сложно было спутать с чьими-то ещё. Вик поспешила к барабанщику, быстро подходя и осматриваясь вокруг. Её взгляд зацепился за каменную плиту с фотографиями и именами, и девушка ужаснулась. Теперь всё становилось ясно: и поведение Итана, и его реакция на заботу. Торкио лишился всей семьи, это было слишком большой потерей, скорее всего заставящей его полностью замкнуться в себе и не идти на контакт с другими людьми, ни с кем, чтобы просто некого было терять. Виктория перевела сочувствующий взгляд на Итана, замечая его слёзы, всё-таки этот парень умел выражать эмоции и был не таким непробиваемым, как казался. Вик очень хотела поддержать его, но она правда не знала, как не сделать всё ещё хуже. Она стояла в ступоре и смотрела на бедного Итана, не находя в себе силы сказать хоть слова или обнять его. — Как ты меня нашла? — спросил Торкио. Не могло же появление девушки здесь быть простым совпадением? Он в это не верил. — Я пришла навестить мать, — тихо сказала Виктория, заставляя появиться в глазах Итана удивление. — Я знаю, что ты чувствуешь, — наконец решилась сказать Вик. Торкио отрицательно покачал головой, нет, он был уверен, девушка не могла быть в его ситуации, у неё всё равно имелись друзья, другие родственники. — У меня не осталось никого. Совершенно, — признался Итан. Говорить сейчас с Вик почему-то было легко, он знал, что его поймут, примут и успокоят. И Торкио в данный момент хотелось открыться. — У тебя есть мы, Итан, просто позволь нам быть рядом, — Виктория положила руку ему на плечо, заставляя дёрнуться. Но парень переборол себя и не отшатнулся, позволяя Вик показать этот дружеский жест поддержки. — Я не хочу, — твёрдо сказал Торкио, — Потом вновь испытывать эту боль. Виктория отстранилась, замолчала на несколько секунд, пытаясь обдумать в голове дальнейшие слова. — Итан, это сложно и несправедливо, но обещаю, тебе будет легче, если ты откроешься, хотя бы мне, пожалуйста. Я правда переживаю за тебя, я пыталась вступить с тобой в контакт с самой нашей первой встречи, но ты всегда отталкивал меня и игнорировал, пожалуйста, хотя бы один раз расскажи, что ты чувствуешь, тебе станет легче, а я постараюсь сделать всё, чтобы ты не чувствовал себя таким одиноким. — взмолилась Вик. Она понимала, что сейчас корка льда, которая была на сердце Торкио, стала совсем-совсем тонкой и у неё есть реальная возможность достучаться до этого парня и вывести его на разговор. Итан всё ещё сопротивлялся, конечно, но он знал, что это и самому ему надо, поэтому протянул Вик неповреждённую руку, позволяя взять себя за ладонь и повёл девушку за собой к выходу с кладбища. Разговаривать здесь ему не хотелось. Это место требовало полной тишины из уважения к мёртвым. Как только они вышли на простую городскую дорогу, Итан наконец решил рассказать. — Это случилось несколько лет назад, ещё перед тем, как я пришёл в группу. Потерять их всех в один день было для меня слишком. Я не мог справиться и пообещал себе больше не привязываться к людям, поэтому я так вёл себя с вами, — Итан умалчивал о всей истории, не рассказывал подробности, просто кратко излагал свои чувства, он всё ещё не хотел открываться полностью. Но такой монолог уже был прогрессом, — Прости, я не имею права так поступать с вами, но я просто больше не выдержу. — Ты можешь отталкивать людей, Итан, это нормально в твоём положении, просто помни, что иногда они могут помочь тебе справиться с горем, — Вик крепко сжимала чужую ладонь, — Я помню те ужасные времена после потери мамы, мне было плохо, я не хотела никого видеть, но и одиночество меня убивало. Я познакомилась тогда с Томасом, с Дамиано, и группа вытянула меня на поверхность. Просто доверься, раздели с кем-то свои страдания. Итан кивнул. Он хотел прислушаться к её совету, но пока что не мог, это было слишком сложно для него. — Спасибо, — Торкио посмотрел на девушку, они уже практически дошли до его дома, и барабанщик не знал, что ему сделать: пригласить Вик к себе или проводить её. Честно, ему просто хотелось сейчас уединиться, и Де Анджелис понимала это. — Итан, дорогой, пожалуйста, звони мне, если тебе нужно будет выговориться. Ты не один. Ты дорог мне и каждому члену нашей группы, — Вик осторожно обняла его, чтобы не задеть повреждённую руку. От неё Итан не стал шарахаться, а наоборот позволил себе расслабиться в чужих объятьях. Девушка погладила его по спине, несколько раз проводя по волосам, так Торкио раньше обнимался с сёстрами. И ему ужасно этого не хватало. — Держись, — прошептала Де Анджелис и отправилась домой. Она хотела бы остаться, чтобы побыть с Итаном до конца весь день, а может и ночь, отвлечь его от страданий и самокопаний, но Вик понимала, что ещё слишком рано.

***

Итан шёл на репетицию в каком-то приподнятом настроении. Вчерашний разговор с Викторией очень сильно повлиял на него, и парень осознал, что может себе позволить делиться своим горем хоть с кем-то. С Вик они, оказывается, были очень близки, девушка его понимала, и это давало Итану надежду на что-то хорошее. Он зашёл в репетиционный зал, который они снимали, по факту это была просто небольшая полупустая комната с хорошей звукоизоляцией, где они хранили инструменты и по большей части творили. Раньше, ещё до его прихода, ребята собирались в квартире Вик или Дамиано, но соседи были не слишком рады их творчеству, поэтому пришлось искать такой вот выход. Как только Торкио увидел Давида с микрофоном в руках, его приподнятое настроение быстро улетучилось. Итан тихо прошёл на своё место, сверля вокалиста грозным взглядом, но Дамиано специально, кажется, игнорировал его. Томас что-то играл на гитаре, а Давид принялся петь в своей привычной надрывной манере. И Торкио не мог ему позволить так гробить себя, он быстро подошёл к вокалисту и громко сказал: — Заткнись, тебе нельзя петь, — Итан выхватил из чужих рук микрофон. Вик с Томасом переглянулись и уставились на них. Это было необычным зрелищем, потому что Торкио редко с кем-то взаимодействовал. — Можно, — Дамиано опять потянулся за микрофоном, — Мне нужно понять, как будет звучать моя вокальная партия. Итан несильно ударил по его тянущийся руке. — Сказал же, сломаю, — напомнил он, отодвигая микрофон. — Спеть может кто угодно, попросим спеть Вик или Томаса, но не смей сам это делать. — Эм, а вы можете объяснить, что вообще происходит? — не удержался от вопроса Раджи. Его очень напрягали такая разговорчивость Итана и его угрозы в сторону Дамиано. — У меня всего лишь кровоизлияние связок, и врач запретил мне петь, — махнул рукой Давид, он хотел этой фразой просто разозлить и вывести на эмоции Торкио, но в итоге проболтался остальным друзьям, даже не понимая этого. — Всего лишь?! — закричала разозлённая Виктория, подбегая к нему и тряся за плечи, — Почему ты нам не сказал?! Девушка была просто в ярости, она так сильно переживала за Давида, и такая беспечность самого парня насчёт его здоровья выводила её из себя. Томас тоже волновался, хоть и не стал это показывать так бурно. — Всё нормально, — пробурчал Давид. — Нет, — возразила Вик, — Я тебе сейчас рот заклею, придурок. Молчи. Мы сами всё споём. Дамиано понял, что он теперь отстранён от работы, и это его обижало. В голову пришла интересная идея, и он решил её озвучить. — Хорошо, пусть Итан всё поёт, а я на барабанах поиграю, он всё равно не может, — Давид улыбнулся. Ему было интересно, что получится из этого обмена ролями, больше всего хотелось поставить Торкио в неловкое положение, Дамиано почему-то думал, что тот не сможет спеть, но Итан спокойно кивнул. — Осторожно с моим инструментом. — барабанщик понимал, что если таким способом сможет заставить Давида замолчать, то всё будет хорошо. Вик указала Давиду на ударную установку и погнала туда парня, показывая кулак и намекая, если Дамиано ещё попытается причинить вред своему голосу, то он отправится прямо ему в лицо. А с Викторией шутки были плохи. Вокалисту вручили барабанные палочки, и он попытался изобразить партию Итана, что для него задачей было крайне сложной. Всё получалось не ритмично, и у Дамиано заплетались руки, а палочки то и дело из них вылетали. Наконец Торкио не выдержал. — Не мучай инструмент, — строго сказал он. — Хорошо, — согласился Давид, сразу же прекращая, ему и самому надоело это издевательство. — Но мне нужно услышать вокальную партию. Итан кивнул, он не обладал абсолютным слухом, и с листа читать ноты голосом не мог, никогда таким не занимался, зато парень открыл в телефоне приложение, заменяющее синтезатор, и быстро проиграл написанное Давидом. Это устраивало Вик и Томаса, но не Дамиано, он желал услышать чужой голос, о чём и заявил, грозясь, что сейчас сам исполнять начнёт, конечно, никто ему этого не позволил бы, но Итан решил спеть от греха подальше. Он прочистил горло, задал тон и начал. У Давида глаза на лоб полезли, потому что он думал, что сейчас услышит одну фальшь и тщетные попытки попасть в ноты, но Итан пел чисто, Итан пел красиво, не очень громко, не надрывно, как сам Дамиано, а вполголоса, но его пение было каким-то чарующим. Давиду нравилось, он хотел услышать ещё. Так репетиция и продолжалась, а вокалист всё никак не мог успокоиться. Он отошёл на несколько минут в туалет, чтобы покашлять, не слишком пугая друзей, надеясь по дороге собраться и больше не восхищаться так пением Итана, но этого не получилось. Дамиано стоял, опираясь на раковину, с которой у него было связано множество воспоминаний, а в дверях показался Торкио. — Теперь ты будешь отдыхать от пения целый месяц, — проконстатировал он. Итан не показывал, насколько был счастлив этому, но внутри у него всё ликовало. — «Я согласен не петь хоть вечность, если буду слышать твой прекрасный голос», — подумал Дамиано, но в слух сказал, — Поздравляю, ты добился своего. Теперь сам будешь отдуваться. Итан вздохнул и отвернулся, скрывая короткую улыбку. Всё-таки что-то после вчерашнего разговора с Вик в нём изменилось.