Что ты чувствуешь?

Итан действовал импульсивно, но он не знал других вариантов, чтобы никто не пострадал. Похоже, он только что сломал себе руку, специально. Она ужасно ныла и болела, но парень уже давно привык в физической боли, она им даже практически не чувствовалась. Давид смотрел на него расширившимися глазами. Он не ожидал такого от Торкио. — Что ты сделал? — ужаснулся Дамиано, он дрожащими пальцами потянулся к руке Итана, но вовремя остановился, понимая, что может причинить ему вред своими прикосновениями. Парню срочно нужно было в травмпункт, он точно не мог сегодня играть, так что концерт и правда отменялся. Давид со страхом глядел на Торкио. Как тот мог сотворить с собой такое? И главное, этот человек опять стоял со своим безразличным лицом, будто только что не сломал себе руку из-за Дамиано, чтобы сохранить его голос. Вокалист не знал что сказать. Эта ситуация была ненормальной и сумасшедшей, она выходила за рамки адекватного поведения людей, которое ждал Давид от своего окружения. Итан был больным на голову, если вытворял с собой такое. Дамиано совершенно не понимал этого парня. Хотя в его поведении прослеживалась какая-то закономерность. Итан казался далёким от людей, но потом всё изменилось и он наконец что-то начал чувствовать к Давиду и, наверное, просто не знал, как заботиться о нём нормально, по-человечески, вот и шёл на крайние меры. Дамиано подумал, что он просто обязан помочь Торкио, который из-за него нанёс вред себе. — Иди отменяй концерт, — твёрдо сказал Итан и поплёлся вместе с Дамиано в помещение для репетиций. — Итан сломал руку, — сообщил грустную новость Давид, вызывая непонимание у Вик и Томаса. — Неудачно подскользнулся и ударился об раковину, — соврал вокалист, он не желал открывать настоящую причину повреждения руки Итана. — Я проходил рядом и увидел. Его нужно отвезти в травмпункт, он не сможет играть. — Ужас! — Виктория покачала головой. Она очень расстроилась насчёт концерта, но важнее было помочь их барабанщику, — Итан, ты как? Девушка знала, что ей навряд ли ответят и Торкио не нуждается в этом участливом тоне и задалбывающих вопросах, но она всё равно спросила, скорее для проформы, конечно, но волнение у неё тоже присутствовало. — Нормально, — отозвался парень. Итан не смотрел никому в глаза, даже Дамиано, но он понимал, что рано или поздно его выведут на чистую воду. Пока Вик и Томас занимались отменой концерта, Давид шёл вместе с Итаном к травмпункту. Водить вокалист не умел, а Торкио сейчас не мог, поэтому решено было идти пешком. Дамиано заодно надеялся разговорить этого парня. — Итан, зачем? — Давид с волнением смотрел на барабанщика, он чувствовал свою ответственность за случившееся. Может быть даже и вину, потому что всё происходило из-за его голоса. — Ты слишком упрямый. Я тоже. — грубо сказал Торкио. Он слегка раздражался. Не знал, что на него вообще нашло, но понимал, что теперь проблем и расспросов не избежать. Как же его бесила вся эта ситуация. Дамиано хотелось его ударить, сказать, что так поступать нельзя, но он не имел на это никакого права, поэтому просто промолчал. Оказалось, что у Торкио надлом кости и ему нельзя ничего делать рукой две недели. Играть он не мог, и, когда врач сообщал это, Дамиано видел на чужом лице проблески счастья. Он тоже понимал закономерность, если Итану играть нельзя, то репетиции отменяются или придётся искать барабанщика ему на замену, что он сам бы не допустил. Давид мог сохранить свой голос, кажется, именно этого и добивался Торкио своим странным поступком. И Дамиано был ужасно ему благодарен, хоть и немного злился, что этот парень начал влезать в его существование, заставляя Давида жить по его правилам, точнее по правилам нормального человека, которому не было плевать на своё здоровье. — Ты придурок, Итан, — заявил Дамиано, когда они вышли из травмпункта, — Ну серьёзно, что с тобой не так?! Игнорируешь, делаешь вид, что тебе похуй. Ладно, отлично, продолжай в том же духе, мне не обидно. Но не надо лезть в мою жизнь! — Давид нервничал и пытался скрыть свои переживания за наездами. Часть его слов, конечно, была правдой, но про то, что ему не обидно, парень определённо соврал. Он хотел реакции Итана, его сочувствия, поддержки, но когда это всё начало проявляться, причём, странным образом, Дамиано испугался и не знал, что делать. Лицо Торкио оставалось хладнокровным. — Во-первых, если я не прыгаю вокруг тебя, как Вик и Томас, это не значит, что мне похуй, — спокойно ответил Итан, — А во-вторых, никто в твою жизнь не лезет. Ты не один состоишь в нашей группе, и твой потерянный голос принёс бы нам только проблемы. — А твоя переломанная рука? — Дамиано зажестикулировал, — Ты тоже в группе состоишь, и сейчас мы твоими стараниями остались без барабанщика. — Это лучше, чем мы остались бы без твоего голоса, — Торкио очень сложно было вывести из себя, но Давид пытался, и если честно, то пытался специально, хотел наконец посмотреть какой этот парень на самом деле, что скрывает под маской невозмутимости. — Мы всё равно будем продолжать репетировать, — Дамиано догадался, как разозлить этого человека, показать, что его жертва была напрасной. Это было очень некрасиво с его стороны, но вокалист ничего не мог поделать со своим любопытством. — Ты не будешь петь, иначе я сломаю руку уже тебе, — сказал Торкио, внимательно смотря на Давида, не понимая, шутит ли он, сам парень, конечно же, не собирался делать того, о чём говорил. — Это не помешает мне держать микрофон второй рукой, — Дамиано осознал, что уже переходит все границы, и решил как-то сгладить ситуацию. — Итан, — он поймал взгляд парня, останавливаясь на несколько секунд, — Спасибо, что заботишься обо мне, — на него нахлынуло непонятное чувство нежности и желание обнять этого человека. Он не стал сопротивляться, быстро приближаясь к Итану, хватая его руками, прижимая к себе. Это было неожиданно. Торкио дёрнулся, практически сразу вырываясь из его объятий и отходя на несколько шагов, чтобы больше ничего подобного с ним сотворить не смогли. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Как давно к нему не прикасались ничьи руки, как давно он не ощущал чего-то подобного: тёплого, приятного. Это напомнило парню о горьком прошлом, и от этого становилось чертовски больно. Он перестал себя контролировать, и эмоции наконец появились на его лице. От их вида Давид ужаснулся, он никогда не видел, чтобы человеку было настолько плохо. Вокалист даже не знал, что ему сделать, но через несколько секунд всё это испарилось и передним стоял обычный серьёзный непробиваемый ничем Итан. — Я сам дойду до дома, — сказал парень и зашагал от него прочь. Дамиано хотелось проследить за Торкио, но он решил заниматься этим не сейчас, чуть позже, когда история с рукой уляжется. Давид до сих пор не мог понять, как кто-то смог сотворить такое с собой из-за другого человека, и он боялся, что Итан, похоже не знающий границ разумного, решится повторить свой «подвиг». Дамиано хотел с кем-то поговорить о случившемся, но у него не было того, кому бы он мог довериться. Да, имелись Вик и Томас, к которым бы он пошёл в любой другой ситуации, но Давид не желал, чтобы знали его небольшой секрет, и под словом секрет он подразумевал совсем не кровоизлияние связок, а реакцию со стороны Итана. Как только Дамиано зашёл домой, ему позвонила Виктория, интересуясь о самочувствии Торкио. — У него надлом, ему нельзя играть, — ответил Давид, — Но мы все будем собираться на репетиции и пока просто давайте писать песни, а потом уже, когда у него всё пройдёт, отрепетируем в полную силу. — Конечно, — Вик замолчала на несколько секунд, — Как думаешь, мне позвонить ему? — Де Анджелис всегда пыталась достучаться до Торкио, хоть и понимала, что этим ничего не добьётся. — Не уверен, что это хорошая идея, — Дамиано не хотел, чтобы сейчас кто-то трогал Итана, тот ясно дал понять своим выражением лица, что ему не нужно лишнее общение, — Завтра соберёмся на репетицию, тогда спросим как он. Виктория промычала что-то типа «угу» и повесила трубку. Она отправила Итану, Томасу и Дамиано сообщения с временем репетиции, а у Торкио ещё поинтересовалась, как его самочувствие. Барабанщик ей не ответил. Он сейчас сидел дома и просто не понимал, что с ним произошло, почему он так реагировал на поведение Дамиано, на его слова. Руку парень сломал, полностью осознавая свои действия, только вот что им в тот момент двигало, он ответить не мог. Сидеть на месте было некомфортно, в голову лезло много всего. Торкио переоделся из нарядного костюма, в котором собирался выступать, в свои обычные джинсы и рубашку, накинул пальто и пешком отправился к церкви. Рука ныла и болела, особенно когда он ей двигал при переодевании, но Итан пытался не думать о ней. Все мысли в последнее время крутились вокруг Дамиано. Этот парень ужасно волновал его, Торкио беспокоился о чужом здоровье, а также он замечал повышенное внимание от Давида, и это казалось ему странным. Сегодняшние объятья вообще были для него шоком, и эта благодарность, выраженная Дамиано, пугала его. Итан не слышал такого раньше, у него рядом не имелось близких людей, которые могли бы так делать или говорить, да Торкио и сам не давал никому поводов для подобного. Итан всё ещё запрещал себе привязываться к кому-то, но он уже нарушил данное себе обещание. Он сблизился с Давидом, начал к нему чувствовать что-то и понимал, что возможно потом ему придётся очень долго страдать. На этот раз парень не стал заходить в храм, он не хотел успокаиваться, ему просто нужно было выплакаться, дать волю эмоциям, отпустить себя, он прошёл сразу на кладбище, останавливаясь около могил своей семьи, и опустил голову, разрешая горячим слезам течь по щекам и капать на землю и на его одежду. Итан так тосковал, так нуждался в близком дорогом человеке, но боялся его опять потерять. Торкио был разбит и уничтожен, с ним нужно было обращаться очень аккуратно, как с разбитой вазой из тонкого хрусталя, очень ценной, как человеческая жизнь, которую нужно было склеить, не потеряв при починке мелких осколков — осколков его разбитой души. Парень часто не понимал, что ему делать, как продолжать бороться, как найти смысл остаться. Но он появился сам собой — Дамиано, человек, о котором требовалось заботиться. Торкио надеялся, что за этим занятием сможет починить и самого себя. Всё было ужасно сложно, но в этом и заключалась прелесть жизни, что имелась возможность бороться и победить, встать на ноги и построить счастливое будущее, но залечить старые раны было не так-то просто. Шрамы всё равно оставались, что в переносном, что в прямом смысле. Торкио наконец покинул свои мысли и посмотрел вокруг, замечая какое-то движение. Сюда редко приходили люди, тем более в такое время, и Итана это напрягало, хотя он не мог предугадать, какая у кого случилась трагедия. Но какое же было его удивление, когда он разглядел в человеческой фигурке, идущей неподалёку, Вик. Торкио ужасно не хотел, чтобы Виктория его заметила, он постарался отвернуться, но девушка увидела парня и поспешила навстречу.