***
Антон пытался собраться с мыслями, ему не хотелось вновь ощущать на себе презрительные взгляды, те колкие слова в его адрес, всё то негодование и расспросы поводу того, где он был всю ночь, и куда он собирается. Мысли путались, волнение усиливалось, с каждым шагом в сторону дома дыхание становилось чаще, в глазах резко потемнело. Антон неожиданно упал на колени, еле успев опереться на руки, которые едва держали его. Взгляд был расфокусированным и помутнённым, но всё равно Шастун смог заметить как под коленями медленно, но верно растекались небольшие красные лужицы — упал он знатно. Кое-как поднявшись, Антон посмотрел на свои кровоточащие раны. Оставалось немного до его дома. Чуть постояв, Шастун продолжил идти дальше, вспоминая ночь, проведённую в обнимку с Арсением. По мере приближения к своему дому, ощущение тревоги вновь становилось сильнее, гнетущая атмосфера давила. Идти дальше не хотелось, тем более оставаться в злополучной квартире. Оглядев знакомую панельную постройку, он в который раз вглядывался в черневшие проёмы нескольких выбитых окон. Возле дома постоянно ошивались странные типы: наркоманы, алкоголики, и прочие мерзкие уроды. Само здание не то, что говорило, оно кричало:«Уходи как можно быстрее!»
Антон зашёл в подъезд. В нос ударил сильный запах алкоголя и сигарет. Как он отвык от этого отвратительнейшего тошнотворного смрада за этот короткий срок. На стены, полы, лестничные проёмы подъезда было страшно смотреть. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, Шастун замечал, что запах становился сильнее, терпеть сил уже не было, рвотный рефлекс сработал быстро: Антона стошнило. Он поморщился, горло саднило, в ушах звенело, тошнить меньше не стало, быстро достав ключи от квартиры, он резко повернул их в замочной скважине. Дверь легко поддалась, открываясь с неприятным скрипом, режущим слух. Картина ни капли не поменялась: вещи все также были разбросаны по всей квартире. Приглядевшись, Антон не сразу понял, что вперемешку с одеждой матери были ещё и мужские вещи. Антон неуверенно прошёл к своей комнате. Дверь в спальню матери была не закрыта. Только сейчас, когда у него прошёл звон в ушах, а расстояние между ним и дверью чужой комнаты стало меньше, он услышал отчётливые женские стоны.Чего блять?!
В голове метались мысли, собираясь в гадливый комок. Дверь была не прикрыта, щель была достаточной, чтобы он смог прекрасно рассмотреть, что творилось в комнате. Он видел как незнакомый мужчина трогал его мать за грудь, ягодицы, его руки бессовестно бродили по всему её телу, а сама мать восседала на нём и бесстыдно стонала, поддаваясь его ласкам. Отвратительный ком подступил к горлу, в носу щипало, слезы неожиданно потекли из глаз. Злость и обида бушевали внутри Антона, создавая опасную смесь. Он забежал к себе в комнату, резко открывая дверцы шкафов и ящики, хаотично скидывал вещи в сумку, которая неожиданно быстро нашлась. Собрав свою одежду и школьные принадлежности, он выскочил из комнаты, хлопнув входной дверью. Перепрыгивая через ступеньки, Антон уде не замечал того запаха, не замечал отвратного вида подъезда, обида и боль перегораживали всё. Слезы текли по щекам, оставляя влажную дорожку. Он ненавидел мать, он видел достаточно, чтобы окончательно набраться смелости и уйти из дома. Выбежав из подъезда, Антон пошёл на детскую площадку. Чувства переполняли его, захлёстывали, накрывая с головой. Немой крик сорвался к его губ, он закрыл себе рот и опустился на землю, он не замечал никого вокруг, сейчас ему было все равно на мнение остальных. Ему больно. Снова. Какая-то проехавшая машина оказалась принадлежащей Арсению. Заметив Антона, Арс выскочил из авто, и направился к парню. Завидев его состояние, он присел на колени и как можно нежно стал вытирать слёзы, пытаясь хоть как-то успокоить его. — Тош что случилось? — стараясь как можно ласково произнести эту фразу, Арсений вновь провёл рукой по чужой щеке. Антон молчал, не хотел ничего отвечать, лишь едва слышно выдавил из себя: — Отвези меня домой, пожалуйста… — Арсений помог Антону встать, но тут же подхватил парня на руки, неся к машине. Тот даже не сопротивлялся. Мельком оглядев Антона, мужчина заметил, что у него на коленях красовались свежие раны. Посадив парня на переднее сидение, сел за руль, везя их домой. За всю дорогу они не обменялись ни единым словом, только всхлипы рядом мешали сосредоточиться на дороге, от них неприятно щемило сердце. Лишь только тогда, когда они уже подъезжали к дому, Антон немного успокоился. Арсений снова подхватил его под руку, заводя в дом. Обработав рану, Арс уложил спать парня, заварив ему перед уходом чай. Поцеловав уже спящего Антона в едва приоткрытые губы, он стал одеваться. Арсений собирался поехать в ювелирный магазин. Он не любил ждать, и хотел сделать предложение Антону, которому только-только исполнилось восемнадцать. Он видел как Тоша страдает, ему хотелось скрыть его от всего мира, окружить заботой и любовью, начать их совместную жизнь, начать его жизнь с чистого листа. Садясь за руль Арсений знал какие кольца он будет покупать: золотые с голубыми топазами с гладко зашлифованными гранями, по форме напоминающими капли дождя. Арсений надеялся, что Антон не откажет ему в предложении. Антон нехотя открыл глаза и приподнялся с кровати, колени адски болели, голова раскалывалась. Заметив рядом свою тетрадь, он раскрыл её, надеясь, что, когда Арс клал её, ничего не прочитал. Глаза бегали по страницам: 5 сентября. «К нам перевели нового учителя. Нудный. Но глаза морские. Парни уже начинают думать что я влюбился. Часто смотрю на него.» 19 сентября. «При каждой встрече, ощущаю своих полудохлых бабочек в животе, которые потихоньку воскресают. Часто встречаемся взглядами. Он улыбнулся мне. Его улыбка заставляет меня краснеть.» 1 октября. «Она снова пьет. Димка рассказал про то как на его глазах убили маленькую девочку. Он сильно переживал. Как сильно? Его душила боль, слезы текли, душа ныла из-за неё.» 2 октября. «Арсений разрешил к нему переехать… Я походу влюбился. Хоть это было заметно сразу, как он к нам перевёлся.» 3 октября «Я живу у Арсения, он меня любит. Вау. Но мать вновь ебалась с каким-то соседом. Шлюха. Ненавижу. Она обещала мне, что у нее не будет никого кроме папы.» В глазах защипало, слезы потекли вновь. Дрожащей рукой потянулся к телефону, набрав номер Арсения, стал прислушиваться к гудкам. Арсений не отвечал. Набрал ещё раз. Абонент недоступен… Антон позвонил Диме: — Привет Дим, ты случаем не знаешь где Арс? — чётко произнес Антон. — Нет, откуда мне знать-то? Мы с Серым на перекрестке *** после ювелирного магазина, там авария, если что, то срочно приходи, сможем потом на заброшку сходить покурить, поговорить, — пытаясь немного поддержать друга. — Ну, думаю, он скоро вернется, а идея про поговорить очень заманчивая… Окей, приду, через полчаса, до встречи. —Давай. Звонок окончен. Антон ещё немного подождал Арсения, после же стал собираться на встречу с друзьями. Выходя из подъезда, он направился к перекрестку. Спустя несколько минут Антон заметил уже видневшиеся две разбитые машины, достаточно близко к месту происшествия стояли парни. На них не было лица. Дима прижимался к Серёже, его трясло. Антон ускорил шаг, приближаясь к парням. —Антон! Нет! Прошу не подходи! — Серёжа смотрел на Антона. В глазах вновь читались боль, страх, паника, Поза также трясло. Подойдя ещё ближе, Антон понял, почему парни так не хотели чтобы тот видел. Скорая увозила кого-то на каталке. На ней лежало окровавленное тело, чем-то напоминающее Арсения. Подойдя ещё ближе, Антон смог различить знакомые черты. Это был Арсений. Сердце сильно закололо, с его уст готов был слететь истошный крик, пропитанный болью и отчаянием, но шок не давал этого сделать, задерживая вопль в глотке, сдавливая её. Он смотрел на того человека и не хотел верить в происходящее, глаза вновь наливались слезами, ком в горле перекрывал воздух. Эта боль не давала дышать, заставляя задыхаться собственной беспомощностью… С чем ее сравнить? С тем, что твоя душа-птица сгорает до пепла. Остается оболочка человека, которая продолжает жить, работать, даже шутить и улыбаться, а внутри ничего, кроме выгоревших дотла чувств, осевших пеплом… Глаза перестают светиться, покрываясь мутной пеленой бездушия, бесчувственности, равнодушия. Чувство осознания того, что в тебе умерло что-то не даёт покоя. Что-то очень важное. Всё, что было чем-то стоящим и интересным перестает существовать. Пожалуй, эта душевная боль подобна смерти, при которой неживая оболочка продолжает функционировать. Сколько длится эта душевная боль-смерть? Говорят, что половину того срока, сколько душу убивали. Оживет ли человек после душевной боли? Станет ли его душа прежней? Думаю, что нет. Часть души умирает навсегда…