Сеньор Горох

      — Мне больно, давайте остановимся, пожалуйста, — задушенно стону я и голову запрокидываю. Сердце моё бешено оттарабанивает в грудной клетке, а лоб чешется от выступившей испарины.       Боюсь представить, какой видок открывается Чебе: взмокший, трясущийся я, судорожно сжимающий тренировочный мат пальцами. И с перекошенным от напряжения хлебальником. И с фингалом под правым глазом. Его появление — это отдельная история.       Дима, нависающий надо мной, бесприкословно ослабляет давление на ногу, аккуратно опускает её и в коленке сгибает, потому что самостоятельно согнуть конечность я вряд ли смогу.       Если бы кто-нибудь случайно вошёл в зал хореографии нашей общаги, он бы подумал, что не вовремя заглянул, ибо тренировка наша напоминала брачный период.       @_sexy_pea сегодня Волк меня растягивал, да, он был сверху       @_sexy_pea как жаль, что это всё лишь растяжка для шпагата       Дима мне в ту ночь... блять, он написал мне в два часа ночи, мол, ой, как здорово, что ты общажный. У нас тут зал хореографии есть, не придётся далеко ходить. Ты говорил, что воскресенье свободно, какое мне время забить?       Я тогда стушевался дико, подумал, как же он оперативно мой «вк» нашёл. В друзья Чеботарёв ко мне, к слову, решил не добавляться. Больно надо, ага. Если бы мы добавили друг друга, Настя бы не шутку придумала — стендап. Хотя у неё и так материала достаточно – и без моего гомогейства.       «А теперь поговорим о моём однокурснике. Нет, ну чудо, а не человек, на сцендвижке заехал себе коленом в глаз. Сильно заехал. Пошёл, значит, в медпункт, льда там не оказалось. Поэтому он рванул в ближащую кофейню и сердечно намолил льда там. Хотел пойти за замороженными крабовыми палками в магазин, чтобы приложить, но его отговорила зависимость от никотина. Курить хотелось больше, чем снимать отёчность. Поэтому последние деньги он просрал на сигареты. Так вот, пришёл он с пакетом в институт, в класс наш, и, блять, споткнулся. Потому что к Фильштинскому наш препод по танцу пожаловал. А у них там… в общем, Серёжа лёд похерил, потому что дурачок и пакет завязать запамятовал. И ходит это чудо с фингалом, кубики с пола подбирает…»       Дима опускается на пол рядом со мной, руками колени обнимает, а я дышу загнанно, глядя в потолок. По ощущениям меня распяли на этом мате, задняя часть бедёр и связки под коленями страдают больше всего, пульсируют и волны боли катают меж собой туда-а-сюда-а…       — Ты как, Горошина? — спрашивает Чеба.       О как, «Горошина», завтра стану «Горошенкой». Он синяк мой рассматривает, губы поджимая, явно заржать хочет, брови выдают. Ему ж в деталях рассказали, почему я разукрашенный. Ну смейся, что ты, я ещё ни разу не слышал, как ты смеёшься.       Он сегодня волосы решил не завязывать, и весь процесс растяжки я чувствовал щекотку и на шее, и на лице, пару раз прядки по носу и губам прошлись. У нас дыхание периодически смешивалось, интимно так, до бликов перед глазами. Необязательно ему было так сильно наклоняться ко мне, моя нога едва до ста десяти градусов дотягивала. Однако я же не против.       Если мне придётся терпеть адские муки, чтобы подобное повторилось… повторите.       — Отлично, давай… те ещё, — я надеюсь, у меня во взгляде не читается: «давай ещё, потому что мне понравилось под тобой».       — Понравилось подо мной? — озвучивает Дима, и у меня ноздри дёргаются согласием, не брови, не губы, не тело, а грёбанные ноздри.       — А вам понравилось на мне? — шоу «Импровизация», встречайте наших актёров: Сергей Горошко и Дмитрий Чеботарёв! И наша первая игра – «Вопросом на вопрос».       — А ты как думаешь? — ставки высоки, и я проигрывать не собираюсь. Провокация за провокацию, флирт за флирт; и отнюдь не важно, кто первый начал, важно — кто закончит.       — А… а как я снизу выгляжу? — я на бок переворачиваюсь, на локоть опираюсь. В правила добавился пункт: «Не разрывать зрительный контакт, кто разорвёт первым — тот проиграл и симпатизирует победителю».       — Так же, как если бы ты был све… чёрт, — и у нас, казалось бы, первый проигравший. А нет, мы оба позорно проваливаем эту игру, отворачиваемся друг от друга слишком резко, одновременно.       Я ладонь ледяную к лицу прикладываю, остужайся, бледней, не пали меня.       — Если бы я был сверху, — решаю добить я, — мои щёки бы очень смешно обвисли, и мы бы не смогли… растягиваться.       Я хотел выстрелить контрольным в голову, но обнажил застарелый комплекс, всколупнул его, загнался, и по итогу разрушил атмосферу неоднозначности, двусмысленности и недосказанности.       — Какие ещё щёки, Горох? — вот мы и отмотали время назад, вернулись к точке отсчёта. Горох. — Ты глупый, что ли? Какие щёки?       Дима меня к себе практически насильно разворачивает, подбородок между указательным и большим пальцами зажимает, вертит моё лицо, словно оно – барабан из «Поля Чудес». На фингал мой пялится долго и придирчиво. Сектор-приз, ёпта.       — Тебе даже синяк этот идёт, хоть и печально, что он есть, — произносит Чеба наконец. — Я вообще не представляю, чем тебя испортить можно. Разве что твой характер... но именно из-за характера...       Он замирает, и я вместе с ним, зачем ты так близко, милый мой? Почему ты замолчал? Какого хрена ты взгляд ниже опускаешь, я же надумаю сейчас.       – Мы всё ещё мало знакомы, – одними губами сообщаю я, его запястье трясущимися пальцами сжимаю, учащённое биение чужого пульса обличаю нечаянно. А, быть может, это мой рикошетит.       Дима отсаживается на безопасное расстояние, в ладонь лицом утыкается. Моя рука так и замирает в воздухе, фантомные импульсы до сих пор покалывают, порождают вопросы, очень острые вопросы.       – На сегодня всё, Сеньор Горох.       @_sexy_pea а потом мы всё испортили общими усилиями