Солнышко

      Катя в волнении стиснула руку жениха: приглашение отца на обед оказалось неожиданным. Девушка до сих пор сомневалась, нужна ли она Викентию Петровичу, или отец всего лишь чувствует свою вину за тот давний развод. Но как бы то ни было, получив письменное приглашение, она не посмела отказаться. Да и не хотела, на самом деле: воспоминание о тех временах, когда отец ещё жил с ними, оставались самыми тёплыми.       — Не волнуйся, Катюша, — погладил её руку Виктор, — Викентий Петрович любит тебя, это очевидно.       — Но… я слышала много плохого о том человеке, с которым он заключил брак, — прошептала девушка.       — Не стоит сразу верить всему, что говорят. Слухи ходят разные и не всегда они соответствуют истине. Познакомься с ним и составь своё мнение.       — Хорошо. Ты прав, Виктор. Я… постараюсь.       — Ты чудо чудесное… я так счастлив, что ты со мной!       Виктор ласково провел кончиками пальцев по щеке девушки, огладил изящно изогнутую бровь, поднёс к губам тонкую кисть, поцеловал каждый пальчик.       — А если я ему не понравлюсь? — жалобно спросила Катя.       — Ты Солнышко, милая. Как ты можешь кому-то не понравиться? Тебя любят все, кто с тобою знаком.       — Ох… — девушка вспомнила Матвею Николаевну… — не все. Но… спасибо тебе.       — Идём, мы уже пять минут стоим у дверей.       Швейцар действительно уже распахнул двери и стоял в ожидании, пока гости войдут.       — К Викентию Петровичу, — бросил Виктор, направляясь к лестнице.       — Третий этаж, барин, — прогудел швейцар.       — Благодарю, любезный, — кивнул молодой человек, вновь позволяя невесте опереться на руку. — Не волнуйся, Катюша. Всё будет хорошо.       Их уже ждали с нетерпением: стоило только подойти к двери, как Викентий Петрович лично вышел навстречу.       — Доброго вечера, батюшка, — Катя склонила голову.       Виктор тоже поприветствовал будущего тестя, пока тот с какой-то робостью обнимал дочь.       — Идёмте, идёмте скорее, я… позвольте… — генерал краснел, мучительно подбирая слова.       — Да, конечно, — пришла на помощь Катя, испытывая такую же неловкость.       Девушка следовала за отцом, сжимая ладонь жениха. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание от волнения, что не понравится, что ей запретят сюда более приходить, что их встретят упрёками и потребуют убрать долой ту, что напоминает о прежнем браке Викентия Петровича. Она помнила, какими словами награждала мать, оскорблённая, что ей предпочли даже не молодую девицу — юношу! Наконец, волнующее знакомство состоялось…       Викентий Петрович распахнул двери и пригласил дочь с женихом, в небольшом салоне у окна стоял мужчина лет тридцати на вид, приятной наружности и нервно покусывал пухлые губы мелкими острыми зубками.       — Ник… Никитушка, — откашлялся генерал, — позволь представить тебе мою дочь, Катерину Викентьевну и её жениха, курсанта Сокольского.       — Очень приятно, — пискнула Катя, незаметно рассматривая супруга отца.       — Катюша, это мой Никита, — проговорил Викентий Петрович, и такая нежность прозвучала в его голосе, что девушка поняла главное: отец искренне любит своего мужа.       — Вы очаровательны, Катерина Викентьевна, — Никита коснулся губами её руки. — Я счастлив знакомству.       Девушка подняла взгляд и несколько секунд смотрела ему в глаза. Чуть улыбнулась и мягко проговорила:       — Просто Катя, мои близкие и друзья зовут меня именно так.       — А я… друг?       — Несомненно, — улыбнулась девушка. — И надеюсь, станете близким человеком. Ведь вы супруг моего отца.       И тихо рассмеялась, когда в ответ на эти слова Никита просиял открытой солнечной улыбкой.       Викентий Петрович только выдохнул, добродушно улыбаясь, и предложил пройти в обеденную залу — лакей уже несколько минут стоял у двери, приглашая к обеду. Некоторая неловкость, возникшая при знакомстве, скоро прошла. Никита оказался остроумным и умным собеседником, легко поддерживая разговор, он сглаживал неприятные моменты и заполнял паузы. И Катя, чем дальше, тем более понимала отца, поменявшего вздорную супругу на очаровательного молодого человека. Но, быть может, это всего лишь притворство, преследующее одну лишь цель — понравиться ей? Но зачем? Она мало что значит, обычная девушка. Катя знала, что по условиям развода ей не достанется ничего из состояния отца, впрочем, совсем небольшого. Генеральское жалование, разумеется, достаточно велико, чтобы жить на широкую ногу, но львиная доля его уходила на содержание бывшей супруги.       — А чем занимаетесь вы, Никита? — спросила девушка.       — Я? — мужчина бросил короткий взгляд на супруга. — Я занимаюсь дипломатией.       — О! Но разве… я думала, что дипломаты ездят с посольствами, — удивилась девушка.       — Я работаю в стране, — улыбнулся Никита и пояснил: — на самом деле, чаще всего я выполняю обязанности переводчика. Видите ли, Катя, я знаю несколько редких языков, а потому мои умения весьма востребованы.       — О! Какие?       Никита перечислил и снова улыбнулся, когда заметил, сколь сильное впечатление произвели его слова.       — Это удивительно! Но когда же вы успели? Вы так молоды! — в этот момент Катя смутилась, вспомнив, что одной из претензий матери было «потянуло на свеженькое». Иногда Елизавета Антиповна употребляла слова и выражения, не принятые в приличном обществе.       — Я родился в… — Никита внезапно оборвал себя и улыбнулся: — впрочем, это не имеет отношения к делу. А вы, Катя, заканчиваете Лекарский лицей? Упор на военную медицину?       — Да, — девушка погладила жениха по руке, — наверное, я знала, что моим мужем станет офицер. Хотя о чём это я? Конечно, я это знала!       — И что вы собираетесь делать по окончании?       — Выйду замуж, а после поеду вместе с Виктором по месту его службы. Супругов всегда отправляют в то место, где нужны оба. Виктор один из лучших курсантов на потоке, ему уже поступило несколько хороших предложений.       — Куда? — немного резче, чем следовало бы, спросил Викентий Петрович.       Виктор перечислил несколько имён и полков, и генерал, подумав несколько мгновений, посоветовал ему принять предложение полковника Дюльдорфа.       — Но почему? — удивился Никита. — Это же у Восточных гор! Туда только добираться две недели. Разве…       — Это отличный офицер и знающий опытный командир, — пояснил Викентий Петрович. — Мой… зять многому научится у него.       — Спасибо! — Виктор действительно был благодарен: он боялся, что генерал, не желая расставаться с дочерью, сделает всё, чтобы оставить их рядом.       — Каждый офицер должен служить своему отечеству, — Викентий Петрович не видел в своих словах ничего удивительного.       — О! Ты отдал служению не только здоровье, но половину жизни, — воскликнул Никита.       — Я офицер, — коротко ответил ему супруг.       — Наверное, вы побывали во многих местах? — поинтересовался Виктор.       — Разумеется…       И генерал рассказал несколько историй, случившихся за время его службы. Немного забавные и явно приукрашенные, они, однако, скрасили вечер. И когда Катя с Виктором покинули гостеприимный дом, то были весьма довольны приятным времяпрепровождением. Напоследок, генерал, целуя дочь, предложил ей перебраться в его квартиру, ибо негоже девице, имея такого отца, проживать в комнате прислуги. Катя обещала подумать и спросить совета у друзей и жениха. Но в целом склонялась к переезду — подходило время выпускных экзаменов, и ей стало не хватать времени на подготовку. А в доме отца девушке не нужно будет беспокоиться о хлебе насущном.       Быть может, девушка ещё долго раздумывала над предложением отца, и главным препятствием к переезду, было для Катюши присутствие Никиты. Разумеется, она ничуть не осуждала Викентия Петровича за давний развод, зная лучше других, кто был его инициатором, но увидеть своими глазами, что в сердце отца царит этот серьёзный молодой человек, было немного странно. Принять окончательное решение Кате помог один не очень приятный случай.       Этот день начался с того, что Катюша проснулась слишком поздно и пришла на завтрак в то время, когда там были остальные курсанты. Служащие при Академии предпочитали приходить раньше других, чтобы не мешать. Или позже, по той же причине. Но у Кати в то утро были ранние занятия, а опаздывать она не любила. Столовая была уже заполнена почти полностью, и девушка с трудом нашла свободное место почти у самого выхода. Она уже заканчивала, когда мимо прошаркал Тит — дурачка привлекали к работе на кухне и сейчас он медленно толкал тележку с грязной посудой. Заметив Катю, Тит заулыбался и начал энергично махать руками, рассказывая свои нехитрые новости. Он был настолько увлечён, что не заметил, как смахнул одну из тарелок, и остатки каши вывалились прямо на стол перед лицом Николая Васильевича. Когда целый шмат неаппетитной смеси оказался прямо перед лицом куратора, он вскочил на ноги и разразился громкой бранью, обвиняя всех подряд. Испуганный дурачок начал пятиться, роняя другие тарелки, широкое простодушное лицо его исказилось, и Катя не выдержала.       — Тит иди сюда. Ко мне иди, Тит. Вот так… не бойся.       — Тит хороший.       — Да, Тит хороший. Только не нужно больше махать руками. Понял? Не маши руками, Тит. Вот так, поставь тележку. Да… так. А теперь иди на кухню. Иди, Тит…       — Ругаться?       — Нет, я не буду ругаться, Тит. Иди на кухню, я увезу твою тележку.       — Тит увезёт?       — Нет, я увезу. Иди на кухню, Тит.       — Что ты с ним возишься? — рявкнул Николай Васильевич. — Развели тут… приют для убогих… что этот… что сама.       — Иди, Тит… — Катя подождала, пока дурачок уйдёт, и повернулась к куратору. — Не кричите. Он не станет умнее, если вы будете постоянно бранить его. Умственное развитие Тита не далеко ушло от пятилетнего ребёнка.       — Мне не интересны измышления глупой девчонки, — заявил куратор. — Я требую, чтобы это убожество больше не попадалось мне на глаза. Его место в приюте для душевнобольных, туда он и отправится прямо сегодня.       — Его нельзя в приют! — воскликнула Катя. — Он там пропадёт! И он не бездельник, он помогает, как может.       — Откуда ты знаешь? И… что-то ты его слишком сильно защищаешь, — Николай Васильевич прищурился и вкрадчиво продолжил: — или у тебя личный интерес? Думаешь, что твоё лицемерие поможет удержать Сокольского? Так знай, я сделаю всё, чтобы ваша так называемая помолвка была разорвана.       — Это вас совершенно не касается, — Катя сдерживалась изо всех сил, чтобы не расплакаться: они с Виктором не афишировали свою помолвку, чтобы не привлекать лишнего внимания.       — Касается, особенно когда моего лучшего курсанта окрутила девица… не самого приличного поведения.       — Что?! — ахнула девушка, услышав такое обвинение. — Как вы смеете!       — Я? Скажи-ка, сколько раз ты выходила из комнаты, где не имела права находиться? Комната, где проживают молодые люди не место для приличной девушки!       — Мы не в пуританском прошлом веке, Николай Васильевич, — возразила Катя. — И если я имею возможность не только учиться, но и работать, то и посещать комнату своего жениха, по крайней мере, днём.       — Она права, Николай Васильевич. И Катя была в полной безопасности у нас в гостях, — на плечо девушки опустилась тяжёлая рука Семёна. — Мы с уважением относимся к невесте нашего друга и не позволим никому оскорблять её.       — Мы? Не позволите? — скривил губы куратор. — Каким образом? Вызовете меня на дуэль?       — Если потребуется, — спокойно ответил парень.       — Вы всего лишь курсанты. Или ты забыл, что подчиняешься мне?       — Да, подчиняюсь. Но только в пределах наших обязанностей. Сейчас, ни я, ни кто-либо другой не можем призвать вас к ответу. Но так будет не всегда, придёт время и вы не сможете отказаться от… — Семён помолчал, подбирая слово, но куратор не дал ему договорить, закричав, что ни один из троицы не получит положительной оценки за его предмет.       — А без этого вы никогда не получите знака и никогда не сможете использовать свою силу, — торжествующе закончил Николай Васильевич. — А если посмеете нарушить запрет, то я лично буду голосовать за полную блокировку ваших способностей. Ты готов потерять всё из-за этой… шлюхи?       Катя ахнула, когда услышала последние слова, но ни Семён, ни она сама не успели ничего сказать, потому что откуда-то перед ними появился Никита и от всей души приложился кулаком по лицу куратора. Сильный удар сбил с ног Николая Васильевича, и пока тот ошеломлённо мотал головой, к нему бросилась его супруга, до сего момента наслаждавшаяся унижением, как она считала наглой девицы, которая украла жениха у Матвеи Николаевны.       — Как ты посмел ударить офицера? — верещала она, унимая кровь, хлещущую из носа мужа. — Ты… ты! Кто ты вообще такой, что здесь делаешь?       — Никита Иванович, супруг генерала Славского. Знаете такого?       Николай Васильевич открыл рот, закрыл, удержал супругу за руку, готовую кинуться на мужчину, и проговорил, что, разумеется, он знает начальника Академии.       — Прекрасно, — холодно проговорил Никита. — В таком случае, мне кажется, будет уместным поставить в известность Викентия Петровича о досадном инциденте, порочащем доброе имя его дочери.       — Дочери? — растеряно переспросила Оксана Ивановна.       — А вы не знали? — усмехнулся Никита. — Екатерина Викентьевна Завадская родная дочь моего супруга.       — Но… фамилия…       — Так пожелала Елизавета Антиповна, первая супруга Викентия Петровича, — спокойно пояснил Никита. — Впрочем, это не имеет значения. Вы посмели оскорбить девушку, не заслужившую подобного ни одним своим поступком. Вряд ли мой супруг потерпит такое среди своих подчинённых. Катенька, прости за этот неприятный инцидент, я не успел вмешаться.       — Ну что вы, — смущённо пролепетала девушка. — Но… я опаздываю…       — Позвольте подвезти ва... тебя до лицея, я всё равно еду на службу.       — Благодарю вас, Никита! — с чувством проговорила Катя, имея в виду всё происходящее.       — А если ты оставишь ключи от комнаты своему другу, думаю, что он не откажется помочь тебе с переездом?       Семён подтвердил, что они все трое готовы оказать любую помощь, но, пожалуй, привлекут ещё и ту милую служаночку, которая иногда оказывала некоторые услуги девушке. Катя покраснела, кивнула и протянула Семёну ключ, одобрив, что Милочка соберёт её личные вещи. И направилась следом за Никитой, твёрдо решив принять приглашение отца перебраться к нему.