_________________________
Нил отдыхает на своей кровати, желая исчезнуть, когда входит Эндрю. На нём чёрная толстовка, а волосы влажные после душа, который он не слышал, как тот принимал. Он выглядит более бодрым, замечает Нил. На его лицо возвращается румянец, и этого достаточно, чтобы снять неосознанный груз с плеч, который он не чувствовал до этого. Поэтому Нил слегка сдвигается с места, поворачивается к нему лицом и растягивает губы в своей лучшей улыбке, хотя она быстро исчезает, когда его щека начинает болеть, и Эндрю отводит от неё взгляд. — Хей, — Нил приподнимается. Эндрю кивает в знак приветствия, прежде чем сесть на стул у его кровати. — Что случилось? Эндрю на мгновение опускает взгляд на свои руки. Нил замечает его повязки, немного торчащие из-под рукавов, и задаётся вопросом, спрятаны ли там ножи сейчас. — Мне нужно спросить тебя кое о чём, — Эндрю говорит медленно, протягивая пальцы, перебирая в них край пледа. Нил замечает, что под его ногтями всё ещё осталась запёкшаяся кровь. — О том, что было раньше. Нил ожидал этого, хотел этого, но внутри него всё равно всё сжимается. — Всё, что хочешь, — обещает он. Эндрю всегда был немногословным человеком, но Нилу не нравится это новое молчание, которое повисает между ними. Не нравится, как Эндрю опускает глаза, чтобы не встречаться взглядом с Нилом, и как с каждой секундой его плечи напрягаются всё больше. Наконец, Эндрю подбирает слова или считает, что не стоит больше затягивать. — Зачем нужен был Абрам? — спрашивает он. — Зачем всё это делать, придумывать другую личность, почему бы просто не поговорить со мной? Его тон ровный, как всегда. Но Нил опасается, что в нём всё ещё теплится гнев. Он старается не поддаваться панике и не позволять чувству вины поглотить его. Он знает, что сделал то, что должен был сделать, он знает, что Эндрю тоже это знает. — Ты бы действительно выслушал меня, если бы я сказал тебе тогда? Или ты бы арестовал меня и пошёл искать детей, сделав то, что считал правильным в тот момент? — Возможно, я бы выслушал, — возражает Эндрю, но Нил качает головой. — Нет, ты бы не стал. Ты с самого начала считал Абрама чудовищем, и тебе потребовалось много времени, чтобы поверить ему — поверить мне, — он делает паузу, пытаясь подобрать нужные слова, пытаясь заставить Эндрю слушать. — Когда я забрал Мэдс, я разработал план, чтобы обезопасить себя на случай, если что-то подобное произойдет. Но когда всё действительно произошло, я видел, как ты обращался с ней, как отреагировал на её потерю. Я не мог просто сидеть и смотреть, как ты мучаешься из-за того, что я сделал, поэтому я… я подумал, что могу рассказать тебе немного правды, даже если она скрывается за маской. Он ненавидел это, ненавидел быть так близко к Эндрю, но не иметь возможности действовать привычным образом. Ненавидел обманывать его. Но Нил позволяет себе не беспокоиться об этом сейчас. Он надеется, что его объяснения и выражения лица будет достаточно. — Ты сказал, что тебе нужен офицер на вашей стороне? Нил пожимает плечами. — Да, но я мог бы обойтись и без этого. Я использовал это больше как оправдание, чтобы привлечь тебя на нашу сторону. Кроме того, Мэдс тоже нуждалась в тебе. Эндрю откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Ты убил всю ту банду ради меня, ради участка, почему? Стараясь не быть встревоженным внезапной сменой темы, Нил поднял глаза. — Ты прекрасно знаешь почему, Эндрю. Я имел в виду именно то, что сказал в ту ночь, когда ты согласился работать с Абрамом. Ты был под моей защитой, и они причинили тебе боль. — Твоей защитой? Что это вообще значит? — Это значит, что никто, блять, не должен был даже пальцем тронуть тебя. Я сын Мясника, не многие решаются перейти мне дорогу, Эндрю, но кто-то всё же сделал это, и ты пострадал, — он сжимает кулак, вспоминая тот день, когда думал, что опоздал. — Я не мог оставить это просто так. — Я могу позаботиться о себе. — Я никогда не говорил, что ты не можешь, но я обещал прикрывать твою спину, как напарник, с первого дня. И неважно, кем я притворяюсь в данный момент, — огрызается Нил. Он знает, что глупо злиться на Эндрю из-за этого, но он не может подавить эту ярость. Он не может выкинуть из головы образ истекающего кровью, загнанного в угол и умирающего Эндрю. Когда он снова оглядывается, Эндрю изучает его с нечитаемым выражением лица, но его глаза уже мягче, а рука лежит на краю кровати, на небольшом расстоянии от руки Нила. — Успокойся, наркоман, я не допрашиваю тебя. Мне просто нужно прояснить некоторые моменты. Нил осторожно кивает, проводя мизинцем по мизинцу Эндрю, пытаясь держать под контролем свой пульс, пока они сидят в привычной тишине, которая снова стала знакомой для них обоих. — Я не виню тебя, знаешь… если ты вдруг считаешь иначе, — шепчет Нил. Он не до конца понимает, что это должно значить. Но судя по тому, как Эндрю застывает рядом с ним, у него есть ощущение, что в глубине души они оба так считают. — Я бы тоже так поступил, будь я на твоём месте. Ореховые глаза смотрят на него, пристально и молча. Нил натягивает кривую улыбку. — В любом случае, спасибо тебе за то, что прикрываешь мою спину, но знай, что и я всегда буду прикрывать твою. Нил не знает, что чувствует Эндрю, после сокрушительного осознания, что тот, кого ты вроде бы знал, оказался кем-то совершенно другим. Он медленно отводит мизинец назад и закрывает глаза с дрожащим выдохом. Он думает, что, возможно, это что-то похожее на разбитое сердце. Он отворачивается и пытается хоть немного расслабиться. Эндрю всё ещё молчит. Нил старается не обращать на это внимания. — Мне жаль, что мы не смогли встретиться, будучи другими людьми, в других обстоятельствах, — тихо говорит Нил, нарушая повисшие молчание. Он позволяет себе украдкой взглянуть на Эндрю и задаётся вопросом, не видит ли он его в последний раз. — Я действительно думаю, что мы были бы потрясающими партнёрами. Он говорит не о работе и Эндрю это знает. Неважно, как сильно они этого хотят, неважно, чего требуют их сердца, они никогда не смогут быть вместе. Не так. Нил благодарен себе за то, что единственный человек, в которого он вообще влюбился, — это Эндрю Миньярд, но ему больно от того, что, возможно, Эндрю влюбился в ответ. Ведь тогда это означает, что менее чем через 24 часа Нил разобьёт ему сердце. Судя по жёсткому взгляду, которым Эндрю смотрит на него, он тоже это знает. Он уже каким-то образом знает, что его ждёт. Нил хочет протянуть руку, прижать его к себе и позволить им обоим это… хотя бы на сегодняшний вечер. Но вселенная никогда не была добра и Натаниэль Веснински никогда не получал того, чего хотел. Он боится, что если когда-нибудь получит, то мир рухнет прямо перед ним. После ещё нескольких минут молчания Эндрю встаёт, чтобы уйти, и слегка кивает ему, его глаза полны боли, но они ловят взгляд Нила, когда он выходит за дверь. Телефон, который Нил прячет под подушкой, снова жужжит, и Нил наконец после того, как сдерживался всю последнюю неделю, позволяет единственной слезе скатиться по щеке._______________________
Эндрю хорошо привык к такой жизни: без сотового телефона, с ограниченным количеством еды и всепоглощающим ощущением подкрадывающейся смерти. Это то, из чего состояло всё его детство. Но теперь он делит это ещё с тремя людьми. Одна из них — это явно травмированная молодая девушка, но не это делает её особенной. Она ведёт себя как настоящая горничная: носится по дому, забирая посуду, которую Элисон оставляет за собой или Эндрю ставит на минутку, яростно убирает и постоянно стучится в дверь Нила, будучи его сиделкой. Она милая, слишком милая для того, что с ней случилось, и он рад, что Нил помог ей, но ему просто хочется, чтобы она успокоилась хоть на минуту. От её беготни у него болит голова. Когда Нил, наконец, комментирует это за ужином однажды вечером, она краснеет и нервно хихикает, отводя глаза в сторону. Эндрю решает, что она понравится Мэдс. — Честно говоря, это помогает мне успокоиться. Кроме того, здесь действительно нечем заняться, — так она объясняется, и, хотя это раздражает Эндрю, он не может её винить. Его способность развлекать себя тоже ослабела за годы самостоятельной жизни и постоянного доступа к интернету. На самом деле, скука в укрытии — это самое худшее чувство, после того, как паранойя, сокрушающая душу, начинает утихать. — Мы скоро выберемся отсюда. Нил быстро выздоравливает, и я могу вырубить его с помощью большого количества обезболивающих, чтобы мы не рисковали, что какие-то его раны снова откроются, — шутливо предлагает Элисон, размахивая наманикюренной рукой в воздухе, но лак уже начал трескаться и облезать. Хотя Эндрю не может сказать, что ему её жаль, так как она единственная из них, кто мог выходить из дома. Элисон прозвала себя «леди Аррен» и, поскольку Эндрю официально числился пропавшим без вести, именно она получила эту привилегию. Эндрю не знает, что делать с тем, что он сейчас числится пропавшим без вести, и как ему выпутаться из этой ситуации. Но достаточно одного взгляда на Нила, который с улыбкой наблюдает за препирательствами между Элисон и Робин, чтобы всё встало на свои места. Неважно, насколько это утомительно. Именно тогда, когда Эндрю запихивает в рот ложку картофельного пюре, входная дверь распахивается. Чарльз — крупный мужчина. В первую ночь, когда Эндрю встретил его, работая рядом с Абрамом, он представлял для него серьёзную угрозу, но чем дольше Эндрю узнавал его, тем больше понимал, что тот просто огромный болтливый идиот. Так Чарльз чуть не оказался с кинжалом в горле (благодаря Нилу), двумя пулями в черепе (благодаря Элисон и Эндрю) и с горячим пюре на своём лице (благодаря Робин). — Твою мать! — визжит мужчина, вскидывая руки в воздух, когда Нил запрыгивает на стол и в последнюю секунду останавливает себя, от того чтобы метнуть свой чёрный кинжал. — Ёбаный в рот! Это я! Я! Эндрю тяжело вздыхает и убирает палец с курка пистолета, который он вытащил из-за пояса джинсов. Элисон делает то же самое и несколько секунд выглядит потерянной, прежде чем ярость отражается на её лице. — О чем ты, блять, думал, Чарльз?! — кричит она, бросая пистолет на стол, отчего Робин вскрикивает и роняет тарелку с картошкой. — У тебя есть мозги, мать твою? Ну серьёзно! Есть? Есть ли там что-нибудь, блядь, внутри твоей башки, ты, тупой кусок грёбаного, бесполезного, жалкого дерь… — Элисон… — вклинивается Нил, немного бледнея и убирая оружие. — Он понял. — Вы, ребята, дали мне ключ! — возражает Чарльз. Он выглядит обиженным и протягивая вперёд предмет, о котором идёт речь. — Вы сказали мне, что я могу приходить в любое время! — Я не думаю, что Нейт имел в виду момент, когда мы пытаемся залечь на ёбаное дно! — кричит Элисон, вскидывая руки в воздух. — Мог хотя бы постучать, блять! Нил стремительно приземляется рядом с Эндрю и приглушённый стон срывается с его губ. Эндрю поддаётся вперёд, но Чарльз уже смотрит на Нила и бросается к нему, издавая ещё один жалкий звук. — Чёрт побери! Я думал, ты мёртв, Нат… — начинает Чарльз, но его голос прерывается от шока, когда он переводит взгляд на Эндрю, который неподвижно стоит рядом с Нилом. Выражение замешательства и ужаса на его лице почти достаточно забавное, чтобы заставить Эндрю рассмеяться. — Джостен! — бормочет Чарльз. — Нил Джостен, гражданский консультант! Я очень беспокоился за вас, когда услышал о вашем исчезновении, видите ли, мой друг Абрам… — Он знает, Чарльз, всё в порядке, — вклинивается Нил, прежде чем другой мужчина успевает смутиться ещё больше, а Элисон разочарованно стонет у него за спиной. — Серьёзно, Нат, почему ты всегда должен портить всё веселье?! Нил бросает на неё укоризненный взгляд через плечо, игнорируя то, как Чарльз открыто пялится на них двоих. Эндрю не может сказать, что он удивлён тем, что все остальные не были в курсе ситуации, но он подумал, что Элисон всё же могла всех предупредить. Он присоединяется к Нилу, пристально глядя на Элисон, но она встречает его взгляд ленивым пожатием плеч. Робин слева от неё быстро вскакивает на ноги, взволнованно машет рукой, чтобы привлечь внимание Чарльза. — Эй, Чарльз, будешь ужинать? Я приготовила курицу, так что для тебя это не будет так ужасно. Чарльз на мгновение колеблется, ещё раз переводя взгляд с Эндрю на Нила, затем пожимает плечами и поворачивается к столу. — Ох, Робин, — говорит он с улыбкой, появившейся на его лице. — Ты знаешь, как я люблю курицу. Нил хмурится, когда все начинают рассаживаться, а Элисон громко хлопает в ладоши. Дрожь в теле Нила заставляет Эндрю вскинуть руку, чтобы поддержать его, но в последний момент он останавливает себя. Он ненавидит это. — Отлично! И пока все едят, мы можем обсудить, как собираемся убить отца-психопата Нейта! — Пуля в голову и никаких свидетелей, — встревает Эндрю, подталкивая стул Нила поближе к себе, стараясь не смотреть, как тот самостоятельно садится. — Не усложняй ситуацию. — Чувак… Эндрю, кто, блять, позволил тебе быть копом? — возражает Чарльз. Эндрю бросает на него скучающий взгляд. — Я хорошо заметаю следы. Чарльз моргает, странно глядя на него, и Эндрю вздыхает, стряхивая крошки со стола. — Просто убьём этого грёбаного Мясника и покончим с этим. Промедление сделает всё ещё более запутанным. (И даст ему больше времени, чтобы забрать Нила). Нил постукивает пальцем по столу, отстранённо смотря вдаль, затем он бормочет себе под нос. — С большей частью его окружения уже разобрались. Всё, что остаётся — это его телохранители, — он делает паузу. — Дети всё ещё в безопасности, верно? У Эндрю перехватило дыхание, он даже не подумал о том, что дети могут пострадать. Но Чарльз уже кивает головой, а затем достает что-то из кармана и подносит к Нилу. — Её зовут Би. Она занимается детьми, которых не принимает система. Она либо возьмёт их под свою опеку, либо найдёт им новый дом. Остальные идиоты уже возвращаются к своим семьям. Маленький вздох облегчения слетает с губ Нила, и Эндрю тоже расслабляется, наблюдая, как напряжение уходит из плеч его напарника. — Хорошо, — отвечает Натаниэль, слегка кивнув Чарльзу. — Это хорошо. — А как насчёт всего остального? Ты ведь знаешь, что говорят, верно? Что ты убил всё ближайшее окружение своего отца? — продолжает Чарльз и слегка хмурит брови в беспокойном жесте. — Это невозможно, Нейт… верно? — Я знаю, как выглядят мёртвые тела, Чарльз, — огрызается Нил. — Я уверен, что они больше не будут проблемой. — Они монстры, Нейт! Я видел их! Ты никак не мог справиться с таким количеством первоклассных убийц! Глаза Нила — ледяная преисподняя, когда он смотрит на собеседника. Его губы кривятся в усмешке и именно в такие моменты Эндрю вспоминает, кем именно является его напарник. — Если ты считаешь их монстрами, то как ты думаешь, во что могло превратиться то, что они вырастили? Это предложение граничит с драматизмом, но этого достаточно, чтобы успокоить Эндрю, достаточно, чтобы он увидел, как гнев переходит в страх, а затем исчезает за маской, которая прочно застыла на его лице. Чарльз слегка бледнеет, а Элисон вскидывает голову. Она хмурится, но молчит. Все молчат, пока Нил не вздыхает. — Мой отец — моя собственная проблема, я сам с ним разберусь. Это оживляет их. — О, ни за что на свете, блять… — Иди на хуй, ты серьёзно… — Нейт, ты идиот… — Это полная хуйня… Эндрю поворачивается на стуле и бросает свой самый холодный взгляд на своего напарника, своего глупого напарника-мученика, который думает, что ему нужно всё делать самостоятельно. — Если ты думаешь, что я планирую потерять тебя снова, то ты сильно ошибаешься, — рычит Эндрю. Он понимает, что Нил думает об их предыдущем разговоре, когда тот вздрагивает. — Может, это и к лучшему. — Хуйня собачья, — шипит Элисон. — Мы будем с тобой до конца, Нейт, несмотря ни на что. Мы уничтожим этого ублюдка вместе, ты слышишь меня? Все мы. Чарльз кивает головой. — Эндрю прав, мы должны сделать это вместе. Сделаем это быстро, чтобы не поднимать много шума, и решим, куда двигаться дальше. — Насколько я могу судить, прикрытие Нейта ещё не раскрыто, — говорит Элисон. — В любом случае, это ещё не стало достоянием общественности, и у нас есть связи, чтобы устранить все недомолвки. Мы скажем, что он и Эндрю были похищены Мясником из-за того, что Эндрю работал над его делом, но мы должны подготовиться. А ещё это значит, что если ты действительно хочешь, Нейт, ты мог бы остаться Нилом Джостеном, как только это дерьмо закончится, — она уверенно улыбается. — Ты можешь остаться работать рядом с Эндрю, если захочешь. Большая часть Эндрю ненавидит то, как его сердце замирает в груди при этих словах, при мысли о том, что он может держать Нила так же близко, как было раньше… Что, возможно, они… Мысли Эндрю рассеиваются в тот момент, когда он видит агонию в глазах Нила, то, как его пальцы обхватывают край стола, крепко сжимая, и то, как он слегка наклоняет голову вниз. Что-то не так. — Конечно, я бы этого хотел, — шепчет он. — Больше всего на свете. Элисон усмехается. — Тогда давайте сделаем это. Давайте придумаем, как убить этого сукиного сына, и будем двигаться дальше. Все втягиваются в разговор, но Эндрю не упускает из виду, как мало говорит Нил. Не упускает из виду, как он начинает замыкаться в себе. Страх и что-то ещё — невысказанный зверь, нависший над его плечами. Ему не нравится, как Нил избегает его взгляда. Ещё до захода солнца Чарльз поднимается на ноги и снова натягивает пиджак. — Робин, — резко говорит Нил. — Иди с Чарльзом к Би. Я не хочу, чтобы ты была рядом, когда мы закончим. Робин мгновенно открывает рот, чтобы возразить, но Нил качает головой и поднимает руку. — Это будет полезно для всех, понимаешь? Я уверен, что этой леди понадобится помощь в присмотре за детьми. То ли Робин соглашается, то ли она видит напряжение на лице Нила, потому что закрывает рот, и её губы расплываются в неуверенной улыбке. Её маленькие руки тянутся через стол и слегка касаются рук Нила. — Береги себя, хорошо? Я всё ещё в долгу перед тобой. Нил закатывает глаза, но всё же слегка улыбается в ответ. — Конечно. Чарльз мимоходом крепко сжимает плечо Нила, но в остальном почти ничего не говорит. Он вернётся завтра, чтобы обсудить остальную часть плана. Но Эндрю не нравится, что это так похоже на прощание. Элисон идёт следом, натягивая туфли и куртку. — Я пойду найду Сэм, нам нужно как можно больше людей, — она переводит взгляд на Эндрю. — Убедись, что он не наделает глупостей, пока меня не будет. — Разве это не то, что я всегда делаю? Она смеётся, как будто это шутка, и исчезает за белой дверью, с которой Нил не сводит взгляда. Его рука дрожит. Дом внезапно становится сокрушительно большим, каким-то образом расстояние между ними обоими увеличивается с каждым мгновением, и Эндрю не знает, как преодолеть этот разрыв. Он не знает, как читать Нила сейчас, не знает, почему он не узнаёт человека, стоящего перед ним. — Ты в порядке? — спрашивает он вместо этого, потому что он всегда мог указывать на очевидные вещи, даже если все остальные предпочитали их игнорировать. Нил горько усмехается. — Не думаю, что я когда-либо был в порядке, — легко говорит он, прежде чем развернуться по направлению к своей комнате. Эндрю хочет протянуть руку и остановить его, но не может сдвинуться с места. Двигайся, — кричит его сердце. Это бессмысленно, — напоминает ему мозг. Эндрю Миньярд не слушает логику, он не может и не должен, но… Но Эндрю не следует за Нилом, когда тот захлопывает дверь своей спальни._______________________
Эндрю больно. Он знает, что сказал ему Нил, он знает, что это значит, он знает, он знает, он знает. Но Эндрю ненавидит этот мир и он уверен, что Нил с ним в этом солидарен, поэтому он стоит под дверью своего напарника, когда солнце начинает опускаться за горизонт, и пытается убедить себя уйти. Он мог бы, он мог бы выйти за дверь, оставить записку и пообещать, что поможет Нилу с другой стороны. У него нет причин быть здесь, особенно после того, как Чарльз и Элисон начали разрабатывать план, как убрать Мясника и сохранить имя Нила в чистоте — он не нужен. Нил ясно дал это понять. Он знает, что они с Эндрю никогда не смогут быть вместе. Эндрю тоже это знает. Но он всё ещё стоит здесь. И в его груди такая большая, такая глубокая дыра, что он не может, блять, дышать. Он хочет Нила, хочет того человека, который сидел рядом с ним в машине с украденной сигаретой в руке, в чёрных солнцезащитных очках, с острым языком, парирующим слова Эндрю, и губами, растянутыми в большой дурацкой ухмылке. Ему нужен его напарник, который использовал своё тело как щит, который смеялся над трупами и прибегал при первых признаках опасности. Его напарник, который бросал пристальные взгляды на каждого человека в его отряде, пока они не начали по-настоящему узнавать Эндрю. Человек, который смотрел, как Эндрю показывает ему свою кромешную темноту внутри, демонов, которые сделали его жестоким и злым, брал их в свои нежные руки со шрамами, и всё ещё улыбался ему. Кто обещал нести то же бремя, что и он. Эндрю прислонил ладонь к двери. Ему плевать, кто такой Нил Джостен, кем был Абрам или кем должен был стать Натаниэль Веснински. Он не позволит миру забрать у него и это. Поэтому он открывает дверь. Когда Эндрю входит в комнату Нила, весь воздух покидает его лёгкие. Солнце садится, оранжевые оттенки освещают комнату мягким свечением, от которого голые стены кажутся менее неприглядными. Тени отбрасываются на пол, а в центре всего этого — силуэт Нила. Парень смотрит в окно, свет падает на его волосы и делает их похожими на огонь — что-то очень близкое к тому, чем Нил является по своей сути. Но теперь его голова слегка опущена, поражение лежит на его плечах, это видно по тому, как он скрестил руки на груди, по тому, как он не поворачивается, услышав звук открывающейся двери. Он просто стоит спиной к Эндрю. И тут Эндрю замечает, что на Ниле нет рубашки. От этого у него перехватывает дыхание, потому что он видел Нила без рубашки только тогда, когда тот был весь в крови, обмотанный белыми бинтами. Но таким он не видел его никогда. С каждым шагом тело Нила становится всё чётче, взгляд фокусируется на нём. Белые отметины покрывающие большую часть кожи. Глубокие раны, давно зажившие, три выходных отверстия от пули. Кожа на левом боку полностью испорчена, рваная и грубая. Как будто весь цвет был украден. Ещё один след — от ножа, который выглядит более свежим, чем остальные. Эндрю помнит ощущение, с которым он всадил свой клинок в спину Абрама однажды темной ночью в пустом переулке, будучи уверенным, что перед ним злой человек. — Нил, — шепчет Эндрю. Затем Нил поворачивается. Голубые глаза, когда-то наполненные таким светом, такой силой… теперь в них застыла невыразимая боль. Он опускает руки по бокам, и Эндрю думал, что хуже уже быть не может. Его израненная спина уже достаточно пострадала, но его грудь — это совсем другое поле битвы. Первое — это след от утюга, выжженный на его коже, старый и сморщенный, но Эндрю чувствует, как что-то ломается внутри него. «Твой папа снова тебя обидел?» Голос Мэдс эхом отдаётся в его сознании. На этот раз глубокие порезы, точные, такие, которые кто-то оставлял, чтобы причинить боль. Его живот — это самое худшее: он покрыт шрамами, которые накладываются друг на друга снова и снова, длинными полосами, которые наносились многократно, он видит, где массивный шрам на спине переходит на переднюю часть. Ещё больше повреждённой кожи, ещё больше часов боли. Он видит входные отверстия от пуль, места, где метательные ножи, должно быть, врезались в кожу, разбросаны по его груди. Эндрю знал, он знал, он точно знал. Но теперь, когда он видит всё это, он чувствует, как что-то поселилось в нём. Гнев — это эмоция, которая ему хорошо знакома, но он никогда не чувствовал её подобным образом. Словно лёд в его костях: кусачий, обжигающий и безукоризненный. — Я убью их всех, — это первое и единственное, что Эндрю может сказать в наступившей между ними тишине, когда он, наконец, снова встречается взглядом с голубыми глазами. Нил грустно улыбается и качает головой. — Большинство из них уже мертвы. — Большинство. Не все. Важное различие, — думает он. Которое он планирует исправить. Нил снова отводит взгляд, его руки прикрывают грудь. Он горбится, словно пытаясь спрятаться не только от Эндрю, но и от самого себя. — Почему ты показываешь мне это, Нил? — Потому что мне нужно, чтобы ты знал, что я понимаю, почему ты не можешь чувствовать то же, что и раньше, — говорит он. — Чувства, которые ты испытываешь к Нилу… Я не жду, что ты будешь испытывать то же самое ко мне. Я ходячее чудовище, Эндрю… — Ты… — начинает Эндрю, но Нил перебивает его. — Не надо, — шепчет он. — Не усложняй мне жизнь, Эндрю. Мне нужно, чтобы ты увидел, мне нужно, чтобы ты увидел всего меня и понял, что меня, которого, как ты думал, ты знал, уже нет. Я безнадёжно облажался, — Нил смотрит вверх. — Я не хочу погубить и тебя. Эндрю делает шаг вперёд прежде, чем успевает подумать об этом. Он протягивает руку, позволяя ей зависнуть в пространстве между ними. — Да или нет? Нил смотрит на него, уязвлённый. — Зачем ты это делаешь? — Да или нет, Нил, — он настаивает. Нил вздыхает, внутри него разгорается битва — та же самая, которую Эндрю вёл прямо за дверью его спальни. Эндрю видит, какая сторона побеждает, когда Нил открывает рот и между ними раздаётся отчаянное прерывистое: — Да. Быстрым движением Эндрю прижимает ладонь к шраму на спине Нила. Тот самый, который нанёс его собственный нож, когда всего несколько недель назад Эндрю сам заставил Нила пообещать, что тот никогда не вонзит нож ему в спину. Он видит, как на лице Нила проступает удивление, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но Эндрю опережает его. — Я добавил ещё одну. К каждой ране на тебе, я добавил ещё одну, хотя обещал защищать тебя. Нил хмурится. — Не смей брать на себя ответственность за это, ты что, забыл, что понятия не имел, кто я такой! А сразу после этого я ударил тебя по лицу. — Но шрама не осталось. — Не все шрамы физические, — огрызается Нил в ответ. Эндрю качает головой, убирая руку со спины Нила и обхватывая его шею сзади, позволяя теплу кожи Нила просочиться в его пальцы. — Ты — шрам, который я с удовольствием буду носить до конца своих дней, Нил Джостен. Затем Эндрю целует его. Медленно, давая Нилу возможность оттолкнуть его, сказать «нет», но Нил подаётся вперёд, навстречу ему, и их губы нежно соприкасаются. Он чувствует, как Нил прижимается к нему и из его горла вырывается тихий стон. Эндрю запускает пальцы в рыжие кудри, пытаясь сохранить поцелуй мягким, но отчаяние начинает вырываться из них, и руки Нила обхватывают его лицо, пытаясь притянуть ближе. Они спотыкаются, и Нил ударяется спиной о стену. Эндрю прижимает руку к его груди, ощущая под пальцами неровность шрамов. Он отстраняется от губ Нила так медленно, как только может, позволяя ему догнать его губы один раз, прежде чем всё-таки отстраниться. — Я вижу всего тебя, — слова Эндрю — это обещание, потому что он никогда не был так уверен в чём-либо в своей жизни. — И я хочу всего тебя. Я уже говорил тебе, мне плевать, как тебя зовут и кем ты должен был стать, — он протягивает руку к лицу Нила, проводя по шрамам на его щеке. — Каждая отметина на твоём теле не делает тебя монстром, Нил. Это делает тебя выжившим. Это делает тебя тем, кто должен был сломаться давным-давно, но всё ещё здесь, всё ещё борется, несмотря ни на что. Несмотря на твоих родителей, несмотря на демонов, несмотря на боль, через которую они заставили тебя пройти, несмотря на то, что они сказали тебе, кем ты должен стать. Дыхание Нила сбивается, его руки крепче прижимаются к лицу Эндрю. — Ты по-прежнему мой напарник, Нил, несмотря на то, что ты сам о себе думаешь. — Эндрю, — Нил вздыхает. Его глаза мерцают в мягком сиянии солнца. — Да или нет, Нил? Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Всё, что угодно. Нил прижимает их лбы друг к другу, слегка наклоняя свой вперёд. — Тебя, Эндрю, я хочу только тебя. Эндрю снова целует его, на этот раз не так нежно, как раньше. Он позволяет отчаянию проявиться в каждом движении, в каждом прикосновении кончиков пальцев и губ. Он целует челюсть Нила, прислушиваясь к каждому его вздоху. Руки Нила всё ещё не опускаются ниже его шеи, поэтому Эндрю берёт одну из них за запястье и прижимает к своей груди. — Ты можешь прикасаться ко мне, — шепчет он, прежде чем прикусить мочку уха Нила и начать целовать его шею. Нил издаёт прерывистый стон, его руки скользят по груди Эндрю, цепляясь за чёрную рубашку, в которую он одет. Эндрю снова целует тот же шрам, что и несколько дней назад, а затем спускается ниже, переходя к пулевому ранению. — Эндрю, — Нил задыхается. — Блять, Эндрю. Эндрю на мгновение поднимает глаза, прежде чем руки обхватывают его лицо, чтобы снова утянуть в поцелуй, и Эндрю не может жаловаться, так как Нил приоткрывает рот, чтобы впустить его. Тепло разливается по всему его телу, он хотел этого, нуждался в этом так долго. Целоваться с Нилом — значит тонуть в сладостном озере, умирать единственной смертью, которой он когда-либо хотел. С внезапным приливом уверенности он опускает руки, чтобы обхватить бёдра Нила, приподнимая его и позволяя ногам Нила обхватить его талию. Нил издаёт удивлённый возглас, ненадолго отстраняется и смотрит вниз. — Чёрт возьми, Эндрю. — Что? — Это довольно горячо. Этот комментарий настолько в стиле Нила, что Эндрю чуть не роняет его. Облегчение подступает к его горлу, когда голубые глаза сверкают, снова становясь прежними… Эндрю всеми силами пытается подавить растущий румянец на своих щеках, решив послать Нилу свой лучший невозмутимый взгляд. — Заткнись, Джостен. Его партнёр оживляется, растягивая губы в ухмылке. Эндрю отрывает Нила от стены и поворачивается, наслаждаясь тем, как Нил позволяет себе повиснуть на нём, доверяя ему держать его. Он делает несколько прерывистых шагов, прежде чем натыкается на кровать, и опускает Нила на неё. Эндрю наблюдает, как Нил забавно подпрыгивает на матрасе, его глаза светлеют с каждым мгновением. Раздраженно вздохнув, Эндрю тянется вниз, хватается за край своей чёрной рубашки и теребит подол. — Сними её, — дразнит Нил, а затем жестом показывает на себя. — И присоединяйся ко мне, — он похлопывает по матрасу рядом с собой. — Если ты хочешь, конечно. Эндрю открыто закатывает глаза на слова своего напарника, затем быстро стягивает с себя одежду и, прежде чем успевает слишком сильно задуматься, снимает ещё и повязки. Он позволяет им упасть, не сводя глаз с Нила, который наблюдает за их падением. — Эндрю, — вздыхает Нил и Эндрю присоединяется к нему, забираясь на кровать. Он обхватывает его лицо руками и впивается в его рот жёстким поцелуем, прижимаясь к его бёдрам. Сердце Эндрю колотится в груди, когда он чувствует, как чужие пальцы нерешительно обхватывают его запястье. — Эндрю, ты уверен? — Да, Нил, да, я уверен. Нил смотрит на него почти застенчиво, прежде чем повернуть голову и нежно целует шрамы, покрывающие его запястья. Эндрю резко втягивает воздух, завороженно наблюдая, как глаза Нила закрываются, когда он прижимается губами к каждой отметине на его руке. Он никогда раньше не испытывал подобных ощущений: такого непреодолимого желания потребности и жажды быть как можно ближе к кому-то. У Эндрю были одноразовые встречи в тёмных клубах с мужчинами, которые могли держать руки при себе, пока Эндрю разбирал их на части. Они были для него инструментом, позволяющим снова почувствовать контроль над своим телом, отдушиной для избавления от влечения, которое он испытывал к некоторым мужчинам в барах. Но так было до тех пор, пока не появился Нил. Поначалу Нил был таким же, как и другие, человеком, к которому Эндрю чувствовал влечение, к которому, возможно, подошёл бы, если бы встретил его при других обстоятельствах. Но потом он стал чем-то большим. Намного большим. Эндрю хотел его. Эндрю нуждался в нём. Эндрю поворачивает Нила лицом к себе и снова соединяет их губы, наслаждаясь удивлённым возгласом Нила. Он целует шею Нила, не торопясь, проводя пальцами по шрамам на его теле. Его губы следуют за ними, стараясь поцеловать каждую отметину напарника. Он настолько нежен, насколько это возможно для такого человека, как он, чтобы попытаться передать все чувства и боль, которые он испытывает к Нилу. Пальцы зарываются в его волосы, Нил обхватывает его лицо, тихо стонет, когда Эндрю прижимается к шраму, оставшемуся от лезвия. Он останавливается только тогда, когда доходит до пояса джинсов Нила. Его дыхание сбивается и он упирается лбом в живот Нила, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем всё испортить. — Нил, — начинает он, позволяя себе посмотреть на своего напарника. — Могу я их снять? — Да, — отвечает Нил. В его словах нет никаких колебаний, он молча приподнимается на кровати, на его губах появляется мягкая улыбка. Эндрю не может удержаться, чтобы не поцеловать его. Его руки расстёгивают ремень и пуговицы на джинсах Нила. Он знает, что действует неуклюже, и в любое другое время он был бы подавлен нервным возбуждением, но мягкое хихиканье Нила, срывающееся с его губ, успокаивает. Эндрю удаётся снять с Нила брюки и бросить их на пол, оставив его распростёртым на матрасе в одних трусах. Этого достаточно, чтобы возбуждение переполнило его ещё сильнее, у него кружится голова, и он всё время ждёт, что что-то случится, что-то, что разрушит или отнимет это. Но когда Эндрю, наконец, наклоняется к Нилу, проводит рукой по краю его боксеров и получив кивок, просовывает руку под резинку, впервые прикоснувшись к нему… в тихой комнате с заходящим солнцем, отбрасывающим тени на кровать, только они. Нил задыхается, он вскидывает руки, чтобы схватить Эндрю за запястья. — Ох… Эндрю целует его за ухом, и ему кажется, что он смеётся над его реакцией. Когда Нил откидывает голову назад, закрывая глаза, этого достаточно, чтобы разжечь огонь внутри него ещё жарче. Он изо всех сил старается заставить Нила извиваться, заставить его задыхаться, заставить его чувствовать себя хорошо, но это несложно. — Никто никогда не прикасался к тебе так до этого, — негромко говорит Эндрю, и по телу Нила пробегает дрожь. Его рот приоткрыт, голубые глаза почти скрыты за расширенными зрачками. — Да, никто, никогда. Только ты. Эндрю не хочет долго задумываться о том, почему это заставляет всё внутри него сжиматься. Он наблюдает, как меняется выражение на лице Нила, когда он обращается к Эндрю. — Можно мне тоже тебя потрогать? — спрашивает он, прижимая обе руки к его груди. Эндрю на мгновение замирает, проверяя, нет ли демонов, затаившихся в тени его разума, проверяя, не расползается ли беспокойство по его коже от прикосновения Нила. Он чувствует только ту же бесконечную потребность быть ближе. Он кивает, но когда Нил не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться к нему, тихо бормочет «да». Убрав руку, они оба пытаются избавить Эндрю от штанов, прежде чем Нил цепляется за резинку его боксеров и стягивает их. В отместку Эндрю обхватывает его лодыжки и тянет вниз, затем стягивая с Нила бельё и позволяя себе насладиться слабым писком, который срывается с губ напарника. — Воу, кто-то не хочет быть голым в одиночестве, — Нил смеётся, слегка толкая Эндрю ногой в грудь. — Или ты просто так отчаянно хочешь меня? Он невинно хлопает ресницами, и Эндрю хмыкает, чувствуя, как на его губах появляется улыбка. Он знает, что Нил издевается над ним, но это не так уж далеко от истины, во всяком случае, это недостаточно описывает жар, поднимающийся в Эндрю из-за него. Вместо ответа он наклоняется и начинает целовать бёдра Нила. Здесь тоже есть шрамы и Эндрю чертовски уверен, что поцелует каждый из них. Нил задыхается от смеха и извивается под прикосновениями Эндрю. — Хватит дёргаться, — ворчит Эндрю и смех Нила становится более звонким. — Мне… Я… Мне щекотно, засранец! — ещё один смешок срывается с его губ. — Блять, извини, я не могу. Вместо того, чтобы остановиться, Эндрю продолжает свою атаку, пытаясь выжать как можно больше смешков и хихиканья из Нила, который в конце концов опускается вниз и хватается за его плечо, чтобы подтянуть его обратно, затем обхватывает его лицо так, как будто это что-то ценное, и целует его. Эндрю приходится прикусить губу, когда они прижимаются друг к другу. — Эндрю, — произносит Нил одними губами, и блондин снова заставляет его замолчать. Его руки опускаются к бёдрам Нила, которые слегка дёргаются от его прикосновений. Эндрю улыбается. — Повернись для меня. Нил отстраняется, моргая несколько раз, прежде чем его лицо становится пунцово-красным. — Ох, ладно, кхм… да, хорошо, просто дай мне секунду… Он освобождается из объятий Эндрю и ложится на живот, глядя на него через плечо, и тут же опускает голову обратно на матрас, когда Эндрю прижимается поцелуем к его лопатке. Эндрю имел в виду именно это, когда решил, что поцелует каждую отметину, оставленную на теле его напарника. Когда он доходит до следа, оставленного им самим, то делает паузу, тщательно очерчивая шрам и целуя его в знак извинения. — Мне жаль, — он шепчет, прижимаясь к его коже, и чувствует, как Нил сдвигается и смотрит на него, заглядывая через плечо и обвивая рукой голову Эндрю. — Я должен был оберегать тебя, я не позволю этому случиться снова. В глазах Нила появляется грусть, которая заставляет затаившуюся внутри него обречённость выйти наружу, что делает жгучее отчаяние между ними почти болезненным. Палец Нила нежно поглаживает лицо Эндрю. — Иди сюда, — шепчет он, слегка потягиваясь. Он следует за ним, словно изголодавшись, позволяя Нилу обхватить себя руками. — Я тоже опоздал, — тихо говорит Нил, проводя пальцем по недавно зажившей ране на боку Эндрю. — Но мы всё равно здесь. Так что не надо. Не сегодня. Никаких сожалений. Эндрю изучает его, наблюдая за каждым его вздохом, каждым морганием, каждым подёргиванием рта. И он хочет, хочет, хочет, хочет. — Хорошо, — он соглашается. — Никаких сожалений. Они целуются, и целуются, и целуются. Эндрю пытается запомнить каждую частичку Нила, наконец-то благодарный своей памяти, зная, что этот образ — этот момент, навсегда останется в его сознании. — Нил, — шепчет Эндрю, когда Нил устраивается у него на коленях. Напряжение между ними стало таким сильным, что Эндрю почувствовал, как задыхается. — Нил, скажи мне, чего ты хочешь. Нил делает паузу, прижимая их лбы друг к другу. — Тебя, Эндрю, я хочу тебя. Я уже говорил тебе. — Нет, я имею в виду… Он замолкает, когда Нил двигает бёдрами, вздох срывается с их губ. — Я говорю тебе, я хочу тебя. Если ты тоже этого хочешь, — продолжает Нил, прижимаясь ближе и целуя его в шею. — Да или нет? Эндрю откидывает голову назад, прикрывая глаза, когда он прижимает Нила к себе. — Да. Блять, да, Нил. Но прежде чем они снова падают на простыни, Эндрю замирает. — Подожди, Нил. Я… у нас ничего нет. Ну, типа, вещей для… Нил хихикает, обхватывает лицо Эндрю и трется своим носом о его. — Дай мне секунду, — ухмыляется он, прежде чем соскользнуть с колен Эндрю и бегом направиться в совмещённую ванную. Эндрю хмурится, он не может представить, чтобы Нил хранил смазку и презервативы в собственном доме, тем более в убежище, которым он никогда не пользовался. Но он слышит, как хлопает дверца шкафа, прежде чем Нил возвращается обратно. Помимо ухмылки на его лице, он также сжимает в руках коробку с презервативами и смазкой. — Откуда? — начал Эндрю, моргая в замешательстве, когда Нил бросил вещи на кровать и снова забрался к Эндрю на колени. — Элисон полезна в подобных вещах, — пробормотал он, возвращаясь к поцелуям в шею Эндрю. — Она приводила сюда большинство своих случайных партнёров. Эндрю решает, что не будет слишком глубоко вдаваться в подробности, вместо этого переворачиваясь вместе с Нилом. Он берёт смазку и возится с бутылочкой, прежде чем откупорить её и смазать пальцы. Он смотрит на Нила, прикусывает губу и спрашивает. — Ты ведь понимаешь, что мы делаем? Нил пристально смотрит на него мгновение, его улыбка дрогнула, прежде чем его глаза сузились. — Да, Эндрю, я знаю, что такое анальный секс. — Эй, наркоман, я просто хотел убедиться. Ты тот осёл, который пропускает все намеки мимо ушей. Нил качает головой, но мягкая ухмылка возвращается, когда он ложится на спину и шире раздвигает ноги, чтобы Эндрю мог протиснуться между ними. — Ну тогда приступай, Миньярд. И Эндрю действительно «приступает к делу», осторожно начиная подготавливать Нила нерешительными движениями, пристально наблюдая за реакцией. Глаза Нила сначала слегка расширяются, а затем он хмурит брови. — Всё хорошо? — спрашивает Эндрю, и Нил кивает, прикусив губу. — Да, просто это необычно. Вот и всё. С каждым мгновением, когда Эндрю добавляет ещё один палец и начинает целовать его грудь или прикусывать ключицу, Нил всё больше погружается в ощущения. Эндрю продолжает прислушиваться к каждому стону, который издаёт Нил и наблюдать за каждым подёргиванием его тела. Солнце почти полностью село, когда Нил вцепился в руку Эндрю. — Я в порядке. Блять, Эндрю, давай, я хочу тебя, — стонет Нил, а Эндрю всего лишь двадцатитрёхлетний парень, поэтому он тянется вперёд, дрожащими руками пытаясь открыть презерватив, чувствуя себя до боли похожим на подростка на выпускном вечере, когда у него никак не получается, потому что пальцы скользят по обёртке. Но прежде чем он успевает запаниковать, руки Нила накрывают его собственные, забирая презерватив. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты нервничаешь, — дразнит Нил с хитрой ухмылкой на лице, успешно открывая упаковку с первой попытки и придвигаясь ближе к Эндрю. — Тебе и с надеванием нужна помощь? Эндрю пристально смотрит на него. — Я тоже раньше этого не делал, — признаётся он, не ожидая, что глаза Нила слегка расширятся, прежде чем на его лице появится ещё одна дразнящая ухмылка. — Ты хочешь сказать, что мне выпала честь лишить тебя девственности? — говорит он, положив руку ему на грудь. — Но я же ещё даже не пригласил тебя на свидание. — Ну, ты приглашал меня в ночной лес каждую неделю в течение нескольких месяцев, я буду считать это твоими ухаживаниями. Нил хмыкает, прежде чем взглянуть на Эндрю, его выражение лица становится серьёзным, он прикусывает нижнюю губу, демонстрируя собственную нервозность. — Это всё ещё «да»? — спрашивает он. — Нам не нужно ничего делать, если ты не хочешь, мне достаточно быть с тобой вот так. Эндрю отвечает ему глубоким поцелуем. — Да, идиот, я тоже этого хочу, — бормочет он в губы напарника и чувствует, как Нил расслабляется, прежде чем в первый раз прикоснуться к Эндрю, надевая презерватив, пока они оба неподвижно застыли. Нил невероятно сосредоточен, а Эндрю пытается удержаться от каких-либо звуков. Проворные пальцы обвиваются вокруг его плеч, Нил падает обратно на подушку и его рыжие волосы обрамляют голову, как кровавый ореол. Эндрю следует за ним, их тела прижимаются друг к другу, руки Нила обвиваются вокруг его шеи и он глубоко целует его. — Эндрю, давай, — бормочет Нил ему в губы, обхватывая ногами бёдра Эндрю. — Вместе. И Эндрю делает это. Он прижимается к Нилу, его дыхание сбивается, когда Нил прикрывает глаза и приоткрывает рот. У Эндрю дрожат руки, он опускается на локти и его запястья находятся по обе стороны от лица Нила. Это дарит ему иллюзию безопасности. Прямо сейчас, в этой комнате, где есть только они, никто не может прикоснуться к Нилу, кроме него, никто не может причинить ему боль. Никто не может оставить ещё один грёбаный след на его теле. Здесь только они, настолько близко, насколько вообще могут быть близки два человека. — Блять, чёрт, ох, блять, — ногти впиваются в спину Эндрю и тот утыкается в шею Нила, переполненный ощущениями. — Боже, Эндрю, это ты, это будешь только ты. Нил задыхается и Эндрю целует его, заставляя замолчать. Они делают это медленно, потому что это единственное, как Эндрю может двигаться с Нилом, покачивая бёдрами в такт с ним, пока тот цепляется за его плечи. Целует каждое место, куда только может достать, и слушает сладкие стоны, которые издаёт его партнёр, чьи руки только крепче обвиваются вокруг него. Нил направляет Эндрю к своим губам и они снова задыхаются в поцелуе. Они позволяют миру вокруг растаять, оставив только их. Двух сломанных людей, чьи острые части идеально подошли друг другу. Они делают это нежно, потому что только так Эндрю хочет быть с Нилом. Потому что никто не удосужился быть нежным с Нилом раньше. Никто не гладил его бёдра, его лицо и никто не оставлял поцелуи на лбу. Никто не говорил ему, что его глаза достаточно яркие, чтобы осветить комнату, или что его улыбка стоит того, чтобы за неё умереть. — Чёрт, ты прекрасен, — шепчет Эндрю ему на ухо, когда не может больше справиться с видом Нила под собой. Его сердце слишком тяжело бьётся в груди. Нил стонет, крепко обхватывая его руками. — С тобой так хорошо, ты такой хороший… Нил вздыхает, и Эндрю думает, что это первый раз, когда Нил поверил этим словам. Они делают это отчаянно, потому что отчаяние — это всё, чем они являются. Сталкиваясь зубами, когда поцелуи становятся слишком торопливыми, или путаясь в своих конечностях, но это не имеет значения, потому что Нил смеётся ему в шею или в губы, и Эндрю пробует снова. Они делают это отчаянно, потому что это всё, чего он хотел, всё, что ему было нужно, кусочек головоломки, которого ему не хватало, но Эндрю даже не знал об этом, пока не получил его. Они делают это отчаянно, потому что никто из них не знает, будет ли у них шанс повторить это. Сейчас они достигают точки невозврата, так неуклюже, они больше не могут целоваться, предпочитая прижаться лбами друг к другу. Отчаяние — единственное, что знает Эндрю, он ждёт, что Нил в любой момент исчезнет из его объятий. — Останься, — Эндрю задыхается, его рука вытирает потный лоб Нила. — Не уходи без меня, останься, Нил, останься со мной. В глазах Нила отражается то же самое чувство, обе руки обхватывают лицо Эндрю, а в его глазах стоят непролитые слёзы. — Я вернусь, — шепчет он. — Я вернусь за тобой, я обещаю, Эндрю. Я всегда буду возвращаться к тебе. Это всё, что нужно, чтобы Эндрю перешагнул через край, падая вниз, и Нил следует за ним. Он чувствует руки Нила на своём лице и как сердце быстро бьётся в груди. Звуки, которые Эндрю никогда не думал издавать, вырываются из его рта и быстро заглушаются губами Нила, когда они вместе покачиваются на белых простынях в темноте комнаты. Дыхание Нила прерывистое, он прижимает блондина как можно ближе к себе. В ответ Эндрю скользит руками по его спине и тоже притягивает партнёра ближе. — Я держу тебя, — шепчет Нил. — Я держу тебя. Падать, решает Эндрю, не так страшно, когда они делают это вместе.