_______________________
Натаниэль уходит той же ночью. Ему с трудом удаётся вырваться из тёплых объятий Эндрю. Впервые в жизни он спал, чувствуя себя защищённым, чувствуя, что рядом есть что-то тёплое, что-то значимое для него. Но он просыпается ещё до того, как телефон вибрирует в его кармане. Он позволяет себе насладиться тёплым дыханием на его шее, чужими пальцами, переплетёнными с его собственными, атмосферой безопасности и принадлежности, которая заставляет его задержаться под одеялом. Но вот он выскальзывает из-под руки Эндрю, тот приглушённо ворчит, карие глаза смотрят из-под слегка опущенных век, и Нил улыбается ему. Одной рукой обхватывая лицо Эндрю, он наклоняется, чтобы прошептать: — Спи, я скоро вернусь. Нил рассчитал время так, чтобы Эндрю был в самом сонном состоянии, он ненавидит это, потому что так ему легче манипулировать Эндрю, чтобы незаметно уйти. Прежде чем он успевает остановить себя, он наклоняется ещё ниже, чтобы Эндрю понял, что он делает. Нил ждёт разрешения, но Эндрю уже тянется, чтобы поймать губы Нила своими. Это прощание, о котором Эндрю не должен догадаться, поэтому Нил не может позволить поцелую затянуться. Но он наслаждается этим — чем-то настолько новым. Он боится, что уже потерял это. — Приятных снов, — бормочет Нил, когда Эндрю ворчит и переворачивается на другой бок. Наконец, Нил распрямляется, чтобы уйти. Он с привычной лёгкостью выходит из комнаты, пальцы лишь на секунду обхватывают боковой косяк, чтобы он мог повернуться и посмотреть на голову с золотистыми локонами, выглядывающую из-под одеяла. — Я вернусь, — обещает он. — Я всегда буду возвращаться к тебе. Нилу это нужно. Он обещал Эндрю раньше и обещает ему сейчас. Он вернётся. Он обещает. Нил ненавидит то, что он всегда был лжецом.__________________________
Эндрю не удивился, когда проснулся в пустой постели. Было что-то в том, как Нил смотрел на него после всего, как он держал лицо Эндрю в своих ладонях и целовал его лоб, убирая светлые волосы с глаз. Как он обхватывал Эндрю своими ногами и зарывался лицом в его шею, как дрожащие вздохи срывались с его губ, когда он прижимался к Эндрю. Хотя Эндрю знал, что ему не стало лучше, он отчаянно держался за Нила, потому что боялся, что в тот момент, когда он отпустит его, всё это исчезнет. Нил исчезнет, а демоны вернутся. Но этого не произошло, пока ещё. Когда, наконец, Нил опускает ноги, Эндрю приподнимается на руках. Они отстраняются друг от друга. Нил хихикает над тем, как Эндрю вытирает его своей чёрной футболкой, до этого откинутой в сторону. Они целовались, и целовались, и целовались. Они не обращают внимания на Элисон, вернувшуюся домой, хотя им слышно, как она останавливается, проходя мимо двери Нила, вероятно, озадаченная — а может, и нет, если верить шепоту Нила, — почему Эндрю нет на диване. Эндрю в тот момент было всё равно, вместо этого он лежал и пальцами гладил щеки Нила, обводя брови и спускаясь вниз по носу. Нил морщился в ответ и усмехнулся, когда Эндрю фыркнул, прежде чем снова поцеловать его. Перед тем, как заснуть, Эндрю притянул Нила так близко, как только смог, возможно, чтобы обмануть себя, думая, что утром Нил всё ещё будет рядом. Но это не так — и он не мог найти в себе силы удивляться. Однако, это не заглушает боль, глубокую боль и ужас, раскалывающий кости, который пронизывает его тело, когда он впервые открывает глаза на следующее утро. Он протягивает дрожащую руку и кладёт её на простыни, которые уже стали холодными, а его разум вспоминает последний мимолётный поцелуй, прежде чем он позволил Нилу ускользнуть. Его разум затуманен, но он знал. Он должен был, блять, знать. Элисон уже ждёт его, когда Эндрю распахивает дверь спальни. Она сидит за кухонным столом, сцепив пальцы в замок, и смотрит на белый лист бумаги, который был оставлен на нём. Он думает, что, возможно, она плакала. — Эндрю, — она приветствует его, когда замечает, как он входит. Её лицо угрюмо, а под глазами залегли тени. — Он действительно ушёл, — это единственное, что удаётся сказать Эндрю, скорее как подтверждение для себя, но Элисон всё равно слышит. Вместо ответа она протягивает палец и постукивает по бумаге перед собой. Эндрю берёт её и смотрит вниз, на беспорядочный почерк, который раньше сводил его с ума, когда Нил только стал его напарником, а теперь кажется, что кто-то пытается вырезать его сердце тупым ножом. Игры закончились. Больше никаких масок, никаких Богов и Монстров. Только мы. - Натаниэль, Абрам, Нил. — Что, блять, это значит? — Эндрю удаётся выдавить из себя слова, он пытается сдержаться, чтобы не скомкать записку и не бросить её на пол. — Почему я, блять, не проснулся? — Если Нейт не хотел, чтобы ты проснулся, ты бы и не проснулся, Эндрю, — быстро огрызается Элисон, в её взгляде твёрдая решимость. Эндрю думает, что она пытается утешить его, даже если её лучший друг ушёл. — Это не твоя вина. Эндрю пытается не срываться на неё, пытается разжать кулаки и нормально дышать, но он захлёбывается, потому что он боится, что если он действительно не сделает что-то, чтобы найти Нила, это будет конец всего. Больше никакого Нила Джостена, больше никакого Натаниэля Веснински. — Что нам делать? Элисон не смотрит ему в глаза, но он видит ответ в том, как она опустила плечи. — Ничего. Эндрю чувствует, как внутри него вспыхивает гнев, но он сжимает своё запястье другой рукой, чтобы сдержать себя. Он достаточно хорошо знает Нила, чтобы понять, что тот пошёл убивать своего отца в одиночку, и они понятия не имеют где их искать. — Ладно, у меня всё равно нет времени на трусов, — он стискивает зубы, пытаясь скрыть яд в своём голосе и сохранить апатию, но, судя по вспышке удивления на лице Элисон, он провалился. — Эндрю, подожди, — начинает она, протягивая к нему руку, но останавливаясь в последний момент. Он вопросительно поднимает на неё бровь, но она только сильнее качает головой. И тут он замечает её взгляд, перемещающийся по комнате и устремляющийся на дверь. Сначала Эндрю просто пропускает это, но когда это демонстративно происходит снова, он начинает чувствовать беспокойство, его руки опускаются к пистолету, всё ещё спрятанному за поясом. Странное поведение Элисон после того, как он вышел из комнаты, начинает вызывать всё больше тревоги. Глаза Элисон снова поднимаются, чтобы встретиться взглядом с Эндрю, затем она быстро смотрит на дверь, и в этот момент его осеняет. Они были не одни. Он смотрит на Элисон, видит, как она произносит слово «сейчас», и достаёт пистолет из-за пояса. В этот момент дверь распахивается. Элисон в считанные секунды оказывается на полу, а Эндрю падаёт за стойку, снимая пистолет с предохранителя. Первый нож вонзается в стену напротив него, отвечая на вопрос, пролетевший в его голове. Люди Мясника? Видимо, Нил перебил не всех. Всё, что Эндрю может различить — это только ещё одну пару ног на кафельном полу, он наклоняется, чтобы увидеть прядь светлых волос Элисон. Он не видит красных пятен и надеется, что она не ранена. Он не уверен, сколько времени у них обоих сейчас есть. — Элли, я не ожидал, что ты сбежишь, — раздаётся хриплый голос. — Нам же так нравилось трахаться вместе. — О, засунь это себе в задницу, Джуд, ты и в лучшие дни мог продержаться только тридцать секунд, — раздаётся едкое замечание Элисон, и Эндрю наблюдает, как глаза злоумышленника мгновенно фокусируются на том месте, откуда раздался её голос. Этого секундного отвлечения достаточно, чтобы Эндрю вскочил на ноги и выстрелил. Через тридцать секунд тело мужчины падает с глухим стуком недалеко от Элисон, которая уже встала и направилась к двери. Её брови нахмурились от гнева. Она хватает свою сумочку и повернувшись к Эндрю, с презрительной улыбкой произносит: — Садись в машину, я собираюсь сдать Нейта грёбаной полиции.________________________
Ему девять лет, когда он впервые бросает вызов отцу. Белая собака дрожит в его руках, шерсть перепачкана кровью и грязью. Дождь льёт с неба. Он пытается скрыться из виду, пока его дом остаётся позади. У него есть минут десять, прежде чем отец пошлёт кого-нибудь его искать. Лес совсем недалеко, деревья скрывают всё от посторонних глаз. Надёжное оправдание любых звуков, которые могут вырваться из поместья Веснински — можно свалить всё на лес, животных, деревья. Почему кто-то покупается на это, Натаниэль не понимает. Но он ребёнок, и, возможно, все семьи такие. Он надеется, что нет. Щенок скулит, и Натаниэль почти делает то же самое, он не знает, как ему это объяснить. Но нож с его собственной кровью, который он оставил в своей спальне, должен ненадолго отвлечь его отца. Он доходит до границы леса, он знает, что недалеко отсюда есть дорога, ведущая в пригород. Семья, которая полюбит его, семья, которая будет обнимать пушистую белую шубку по ночам, как это делал Натаниэль. Он старается не позволить глубинной ревности заставить его тоже остаться там. Потому что тогда его отец точно найдёт их обоих. Времени у него в обрез. Он ускоряется. Все говорят ему, что он быстрый, говорят, что он одарённый. Натаниэль хочет сказать им, что у него просто не было выбора. Поляна, ведущая к дороге, быстро приближается, и Натаниэль не теряет времени даром, останавливается и позволяет себе на несколько мгновений зарыться лицом в белую шерсть. Щенок снова скулит, возможно, обеспокоенный тем, что кровь испачкала его шерсть спереди. — Оставайся в безопасности, — говорит Натаниэль щенку, ведь он порезал себе живот не ради забавы. По крайней мере, теперь его отец может поверить в его ложь. Он видит как на улице мигают жёлтые огни, разгоняя туман, и Натаниэль ждёт, включив фонарик, который висел у него на запястье, и старается не ухмыляться, когда машина начинает замедляться. Туман здесь не такой плотный, поэтому он кладёт щенка на землю. Смахивает одинокую слезу, поворачивается и бежит обратно в заросли. Он сделал всё, что мог, теперь судьба решит, найдёт ли собака хороший дом и будет ли у неё второй шанс. Он почти уверен, что ему удастся пройти через лес и вернуться домой вовремя, пока не чувствует руку, вцепившуюся в его плечо. Инстинктивно он пытается вырваться, но другая рука блокирует его, хватая за запястье и притягивая к себе. — Абрам, — шепчет знакомый голос. — Это мой мальчик, Абрам, тот, кто спасает. Голос его матери пылкий, даже когда её сын несколько мгновений отбивается от неё. — Мама? — шепчет он, не зная, в беде он или нет. — Мама, что ты делаешь? Мать на мгновение поворачивает его голову, чтобы посмотреть в глаза унаследованные от отца. — Я хотела убедиться, что ты поступишь правильно, — говорит она, и на её губах появляется небольшая улыбка. — Я знала, что ты не будешь таким, как он. Натаниэль открывает рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, но колеблется. Его взгляд устремляется назад к дому, и в голову приходят вопросы о том, почему она последовала за ним и спряталась, вместо того, чтобы просто помочь ему. Но улыбки матери достаточно, чтобы унять страх, засевший в его сердце, и он кивает. Она гладит его по рыжим волосам. — Абрам, — повторяет она. — Тот, кто спасает. Первая маска — самая тёплая из всех, что ему дали.________________________
Элисон Рейнольдс — машина, когда злится. Пальцы с новым маникюром крутят руль её розового «Порше» и резко разворачивают автомобиль. Её взгляд пылает, пока она мчится к участку. Эндрю хочет что-то сказать, наверное, он должен что-то сказать, но вместо этого он откидывается на спинку пассажирского сиденья и бросает взгляд в окно. Каждая минута приближает его к моменту, когда он, возможно, потеряет его навсегда. — Не злись на него. Эндрю вздрагивает, поворачивая голову к Элисон, которая даже не взглянула в его сторону. — Что? — переспрашивает он. Элисон прикусывает губу, поправляя солнцезащитные очки. — Не злись на него, если мы его вернём. Нейт заботится только о том, чтобы защитить тех, кого любит. Он считает, что у него нет выбора. Его смерть для него ничего не значит. Я знаю, он думает, что без него миру будет лучше, — она колеблется мгновение, прежде чем покачать головой. — Просто… если мы вернем его, не злись. Не сейчас. — Когда мы его вернём, — поправляет Эндрю. Он отказывается потерять Нила. Элисон смотрит на него, брови удивлённо приподнимаются, а на губах появляется лёгкая улыбка. — Знаешь, я рада, что у него есть ты. Ты сильно изменил его. Эндрю вздыхает. — Это начало родительского допроса с пристрастием? Элисон смеётся, это поразительно, учитывая общую мрачную атмосферу. Но она одаривает его лукавой ухмылкой, и Эндрю начинает понимать, почему Нил так долго держался за неё. — Ни за что, — отвечает она. — Но мог бы сказать «спасибо» за смазку. А, проехали._______________________
Эндрю забыл, что технически он всё ещё числится пропавшим без вести. Он вспоминает об этом, как только захлопывает дверь «Порше» Элисон, и старается не обращать внимания на вернувшееся беспокойство. Он действительно не может позволить себе терять время. Нил где-то там. Нил борется, Нил ускользает от него, и он должен помешать этому. Оказывается, Эндрю не о чем беспокоиться. Элисон Рейнольдс привлекает внимание всех присутствующих, когда входит в главную дверь. Стук каблуков, развевающиеся на ветру волосы, обтягивающая юбка и цепкий взгляд, когда она проносится мимо вестибюля. Эндрю шагает за ней, никто даже не обращает на него внимания, когда она врывается в дверь участка и выжидающе смотрит на Эндрю. — Ключ, — требует она. Эндрю прижимает ключ-карту к двери и открывает её, со скучающим взглядом оглядываясь через плечо. — Прошу. В этот момент в комнате происходит настоящий хаос. В участке и так всегда был беспорядок. Команда Эндрю никогда не заботилась о своих вещах, но теперь все стало ещё хуже: бумаги, разбросанные по полу, повсюду пятна кофе, белая доска с бессмысленной информацией и шесть людей с одинаково измученным видом. Но когда Эндрю входит, все тут же приходят в движение. Дэн первой тянется к нему, Мэтт прихрамывая идёт позади, а Рене помогает ему. Даже Сет встал с пола, чтобы подойти поближе. Единственные, кто остаётся на месте — это Кевин и Ваймак. — Где, блять, тебя носило? — шипит Дэн, её рука обхватывает его запястье, и Эндрю сдерживает себя, чтобы не вздрогнуть. — Мы сошли с ума, разыскивая тебя. — Ты нашёл его? — вмешивается Мэтт, протискиваясь мимо жены и глядя на Эндрю отчаянным взглядом. — Ты нашёл Нила? — Похоже, что он нашёл Нила? — огрызается Сет. — Чувак выглядит так, будто его только что сбил грузовик. — Тогда где ты был? Мы потратили время впустую, разыскивая тебя, когда могли бы сосредоточиться на поисках Нила, — Дэн тоже огрызается, прищуривая взгляд. — И кто это? Твоя грёбаная подружка? Элисон моргает в ответ на грубый жест и комментарий Дэн, приподнимая бровь, прежде чем пройти мимо них всех. — Я оскорблена, что вы думаете, что он в моём вкусе, но я здесь не за этим, — говорит она, подходя к Кевину и Ваймаку, которые всё ещё молчат. — Ваше сердечное воссоединение оставим на потом, сейчас нам нужно заняться делом. Эндрю, я полагаю, все здесь такие же грязные крысы, как и ты? — Простите, мисс… — начинает Дэн, но Элисон прерывает её резким взмахом руки. — Поверьте мне, это не оскорбление — не быть связанным с полицией. Вы все — грязные копы, которые хотят спасти людей от того, чтобы они не пошли по тому же пути, что и вы, верно? Кажется, каждый из его друзей собирается спорить, поэтому Эндрю прерывает их коротким вопросом. — Что ты хочешь сказать? Элисон ухмыляется. — Я хочу сказать, что у меня есть для вас новый рекрут. Ваймак, хранивший молчание, наконец встаёт. Он выглядит явно уставшим, когда печально смотрит на Элисон. — Я потерял одного из своих людей. У меня нет времени играть в игры. — А я потеряла своего босса, думаю, мы сможем помочь друг другу, — мгновенно отвечает Элисон, и то, как напрягается челюсть Ваймака, заставляет сердце Эндрю учащённо биться. А ещё то, что Кевин не поднимает голову, смотря себе под ноги, и он понимает, что Кевин не мог умолчать о правде. Ваймак знает. Эндрю задаётся вопросом, стоит ли ему доверять это Элисон. — Твой босс? — Мэтт тихо переспрашивает сзади, опершись о стол. — Да, — говорит она, поворачиваясь к белой доске и достаёт лист бумаги из сумки, которую взяла с собой. Она прикрепляет его на доску, и Эндрю не нужно смотреть, чтобы понять, что это такое. — Я — правая рука Натаниэля Веснински. На фотографии, которую она прикрепила на доску, Нил изображён без линз и макияжа, его волосы светлее из-за падающих на них солнечных лучей, выделяя красный цвет. Льдисто-голубые глаза смотрят на Эндрю, и он чувствует, как его сердце распадается ещё больше. — Но это… — начинает Дэн, но запинается. Её глаза расширяются и она медленно поднимает руку, чтобы прикрыть рот. Мэтт приподнимается, и в этот раз он ничего не говорит, но его лицо явно побледнело. Отсутствие реакции Ваймака — достаточно, чтобы подтвердить предыдущую теорию Эндрю, поэтому он просто отчаянно сжимает губы. Кевин по-прежнему не двигается, плечи опущены. Рене подходит к Эндрю. Она не протягивает руку, чтобы коснуться, вместо этого успокаивая его своим присутствием. — Они поймут, — тихо обещает она, но Эндрю не может сказать, что верит ей на этот раз. Потому что теперь всё раскрыто, теперь нет пути назад, и если хоть один человек здесь решит поджать хвост и убежать, Нилу не будет суждено выжить. — Я не понимаю. Все оборачиваются, чтобы посмотреть на Сета, который гордо стоит посреди комнаты. — Почему фотография Джостена на доске? У нас их предостаточно. — Ты что, тупой? — огрызается Элисон, хватая другую фотографию Нила Джостена, из удостоверения личности, и тоже прикрепляет её на доску рядом с первой. Под ней она пишет «Нил Джостен», а под старой фотографией — «Натаниэль Веснински», а затем ставит знак равенства и добавляет «один и тот же человек!!!!!!». Она снова делает шаг назад, и глаза Сета расширяются. — Ох, блять. Элисон вздыхает. — Вы, ребята, действительно худший полицейский участок в Америке. — Подождите, нет, ты хочешь сказать, что Нил — сын Мясника? — голос Мэтта дрожит, когда он встаёт. — В этом нет никакого смысла. Тогда почему он работал с нами? — Чтобы убить одного из вас, — отвечает Элисон, игнорируя удивлённые возгласы остальных, включая Эндрю, который не думал, что это лучший способ объяснить, кем являлся его напарник. — Отвали, Нил никогда бы… — Нет! Этого не может быть… — Нил не такой человек… Элисон прочистила горло, прежде чем продолжить, фактически позволяя утихнуть любым другим протестам. — Но, к счастью для вас всех, Нейт работает против своего отца с десяти лет. А ещё у него сердце явно больше, чем мозг, поэтому он решил защищать это проклятое место. — Это не имеет никакого смысла, — говорит Дэн. — Нил не может быть сыном Мясника, этого не может быть. — Разве не может? Эндрю не ожидал, что заговорит, но вот он продолжает. — Мы все видели, как Нил делает вещи, которые не должен делать обычный гражданский консультант. Мы все сомневались в том, кем он был на самом деле. Это не настолько притянуто за уши, даже если вы хотите, чтобы это было так, но прямо сейчас у нас нет времени объяснять всё это, потому что Нил умрёт, если мы не выясним, где он находится. — Он пропал несколько недель назад, Эндрю. Эндрю разочарованно моргает. — Нет, — говорит он. — Я был с ним прошлой ночью. Мы пытались разработать план, как найти его отца, чтобы положить этому конец, но он исчез сегодня утром. — Подождите, чёрт возьми, вы двое были вместе всё это время? — вмешивается Ваймак, и Эндрю пренебрежительно машет рукой в его сторону. — У нас нет времени на семантику, — предупреждает он. — Что мне нужно знать, так это готовы ли вы все помочь ему? Тишина наполнена жалостью, а Эндрю не из тех, кто стремится показывать, что он чувствует. Он овладел искусством сдерживать это — это был его единственный шанс выжить — его единственная защита. Но сейчас, и, возможно, это из-за Нила, он чувствует, как его решимость дрогнула. Он не знает, что ему делать, если они откажут. Им нужна численность, как сказала ему Элисон по дороге сюда, им нужны люди, готовые сражаться за Нила. — Он боролся и за вас, ребята, — добавляет Эндрю, возможно, слишком быстро. Его голос слабеет, и он чувствует, что его пальцы начинают дрожать, поэтому он сжимает их в кулак. — Не дайте ему умереть вот так. Он срывается, он теряет надежду и катится по спирали. Логически он понимает, что прошло всего несколько секунд, но они кажутся годами. Всё не так, всё не так, всё не так. Это не первый раз, когда он так думает. — Конечно, мы поможем ему, малыш. Эндрю удаётся скрыть свою радостную дрожь, когда Ваймак заговорил. Мужчина скрещивает руки на груди: его рукава задираются, открывая часть татуировки в виде языков пламени, его тёмные глаза смотрят на Кевина, прежде чем вздохнуть. — Мы всегда собирались помочь ему, он один из нас. Наконец, Кевин поднимает взгляд на Эндрю. Его ярко-зелёные глаза подчёркнуты тёмными синяками, губы потрескались, потому что он постоянно кусал их — нервная привычка, которую он не поборол ещё в университете. — ФБР будет здесь через три часа. У Эндрю сводит желудок, сердце разрывается в груди, и он резко дёргается вперёд, прежде чем успевает подумать дважды. Недостаточно видеть, как на шее Кевина исчезают старые синяки от его отпечатков пальцев. На этот раз он действительно убьёт его. — Ты ёбаный трус! — рычит Эндрю, но Ваймак оказывается рядом прежде, чем он успевает дотянуться до Кевина. — Миньярд, тебе лучше придумать способ контролировать свой чёртов нрав, если хочешь, чтобы что-нибудь получилось, — ворчит Ваймак, хватаясь за плечи Эндрю и отпихивая его назад. Эндрю собирается протолкнуться мимо Ваймака, когда Кевин снова начинает говорить. — Я им не говорил! Ясно? Я ни хрена им не сказал, кроме того, что Мясник снова в деле, — Кевин кричит. — Я облажался, я пиздецки облажался, и теперь Нейт… Нил снова расплачивается за мои проёбы. Эндрю прерывисто выдыхает, чувствуя слабое облегчение, но это длится недолго. Он смотрит в глаза Кевину, стряхивая с себя руки Ваймака. — Тогда отплати ему тем, что поможешь ему вернуться. — В этом и заключается план. Элисон постукивает по доске, привлекая всеобщее внимание. Её губы сжались в тонкую полоску, пока она изучала Кевина, а затем повернулась к доске и постучала по листу бумаги. Записка Нила. Но сначала… Эндрю оглянулся, чтобы посмотреть на остальных членов группы. Мэтт сейчас стоит рядом с Дэн, которая уже достаёт бумаги из своего стола. Сет потягивает кофе, внимательно наблюдая за движениями Элисон, а Рене уже подошла к кофейнику и начала варить новую порцию кофе. — Вы, ребята, поможете? Дэн поднимает взгляд, заправляя за ухо прядь чёрных волос. — Серьёзно? Это оскорбительно, что ты думаешь, что мы не поможем ему, Миньярд. — Да, — присоединяется Мэтт. — Мы тоже не можем потерять Нила. Я должен отчитать его за то, что он не попросил о помощи раньше. Сет приподнимает свой стакан с кофе в знак согласия. — Я должен навалять этому ублюдку за то, что он соврал мне о том, где научился стрелять. На этот раз Эндрю позволяет удивлению проявиться на своём лице. Полицейский ты или нет, но он догадывается, что когда ты вырос в такой же среде, как все здесь присутствующие, трудно игнорировать кого-то такого же как ты. — Это очень незаконно, — напоминает им Ваймак, забирая у Дэн файлы. — Вы все будете арестованы за препятствование расследованию, сокрытие и подделку улик. Дэн пристально смотрит на него. — Нахуй полицию, — говорит она категорично, позади неё Мэтт и Сет повторяют это в знак согласия. Ваймак ухмыляется. — Так держать. Дэн, радостно улыбнувшись, присоединяется к Элисон. Приклеив фотографию Натана и взглянув на записку, которую Нил написал сегодня утром, она хмурится, берёт ручку и обводит её. — Хорошо, — говорит она, поворачиваясь лицом к комнате. — Итак, Эндрю… Эндрю кивает в знак того, что он слушает, принимая свежесваренный кофе из рук Рене, поэтому Дэн продолжает. — Что вы с Нилом делали прошлой ночью? Эндрю не успевает сделать первый глоток, подавившись им.____________________________
Ему одиннадцать, когда он действительно, по-настоящему, убивает человека. Натаниэль следует шаг в шаг за своим отцом, учась двигаться так, словно ножи являются продолжением его самого. Он учится уворачиваться от летящих лезвий, когда Лола бросает их в него, его ноги проворны и быстры — у него нет выбора, если он хочет избежать повторного наложения швов. Иногда Натан наблюдает со стороны. Натаниэль чувствует его взгляд, как клеймо на своей коже, чувствует его, как ножи, которые вонзятся в него, если он допустит ошибку. Он уже знает приёмы Лолы, но ещё не совсем изучил приёмы Ромеро. Брат Лолы был крупнее и больше полагался на грубую силу, чем на ловкость. Но каким-то образом ему удаётся увернуться от клинков и нанести ответный удар своему противнику — ругающемуся волосатому мужчине, слепо тянущемуся к Натаниэлю. Гнев делает людей неаккуратными. Именно поэтому он подавляет эту часть себя. Он не может позволить себе быть небрежным перед отцом — ему нужно сдержать обещание. Поэтому он обходит Ромеро со стороны и ударяет его рукоятью ножа по голове. Мать научила его, куда бить, чтобы вырубить взрослого человека. Теперь он благодарен ей за это, когда огромный мужчина с грохотом падает на пол. Натаниэль чувствует, как улыбка растягивает его губы и как тошнотворно сладкое чувство победы разливается по его венам. Он поднимает глаза и встречается взглядом со своим отцом, который прислонился к стене тренировочного зала. У его отца на лице такая же ухмылка, как у него самого._____________________________
— Ты готов, — говорит ему отец за ужином тем же вечером. В столовой больше никого нет, кроме них и слуг, которые раскланиваются по одному взмаху руки Натана. — Я полагаю, что нам пора посмотреть на тебя в ситуации реального выбора между жизнью и смертью. Натаниэль игнорирует эхом отдающееся в животе чувство тревоги, которое он не должен испытывать в подобной ситуации. — Я уже убивал раньше, — кратко отвечает он. Его отец хмыкает и это заставляет Натаниэля крепче сжать нож. — Нет, не совсем, но сегодня ты это сделаешь. У меня встреча со старым другом, и я хочу, чтобы ты убил его дочь. — Что? Почему ты хочешь, чтобы я это сделал? — Натаниэль шумно выдыхает. Резкий взгляд отца заставляет Натаниэля застыть на месте, и все остальные протесты замирают в его горле. — Не задавай вопросов, — отец даже не запинается, сжимая его шею в крепкой хватке. — Ты поймёшь, кто твоя цель. Сделай это быстро, пока я буду занят отцом. — Да, сэр, — Натаниэль скривился, когда его голова оказалась прижата к дымящийся еде на тарелке перед ним. Унижение невыносимо, потому что отец продолжает удерживать его, когда слуги приходят убирать со стола. Никто не удосуживается забрать его тарелку, и Натаниэль не поднимает голову даже после того, как его отец встаёт, чтобы уйти._______________
Однако его отец прав: когда они входят в дом, который больше похож на дворец, Натаниэль сразу понимает, кого ему надо убить. Её портреты висят на каждой стене, большинство из них написаны вручную, и Натаниэль даже представить себе не может, сколько они стоят. Длинные светлые волосы, пустые карие глаза и приятная улыбка, но Натаниэль уже понимает, что скрывается за маской, как только видит её воочию. Её отец встречает Натана крепким рукопожатием, охранники спокойно выходят из комнаты, а Натаниэль смотрит им вслед. Кто-нибудь догадывается, что он собирается сделать? — Рад снова видеть тебя, Натан, — голос мужчины низкий, но он и близко не такой пугающий, как у его собственного отца. — Я полагаю, речь пойдёт о нашей сделке? Ухмылка отца так не похожа на ту, к которой привык Натаниэль. — Конечно, Илай. Надеюсь, ты не возражаешь, что я привёл своего сына — Натаниэля? Я подумал, что он и твоя дочь могли бы узнать друг друга получше, не так ли? Илай смеётся. Натаниэлю хочется схватить его за рубашку и умолять не отпускать его. — Почему бы и нет! Дорогая, почему бы тебе не отвести этого молодого юношу поиграть, пока мы с Натаном поговорим? Молодая светловолосая девушка, которая сидела позади, закинув ноги на большой письменный стол, встаёт. Она мило улыбается Натаниэлю, и по его коже ползут мурашки, когда она протягивает руку и хихикает. — Хорошо, папочка! Пойдём, Натаниэль! Натаниэль берет её за руку и следует за ней из комнаты, лезвия, пристёгнутые к его торсу, обжигают сильнее, чем любой утюг. Девушка ведёт его по длинной расширяющейся лестнице, и мысли Натаниэля начинают метаться. Он не может убить эту девушку, он знает, что не может, он должен найти способ вытащить её отсюда, пока его отец не пришёл за телом. Он боится, что отец доведёт дело до конца, если Натаниэль потерпит неудачу. Девушка не представляет, какие чудовища проникли в её дом, не представляет, что её ждёт, если они окажутся за закрытыми дверями. Охранники не обращают особого внимания, когда проходят мимо. Как одиннадцатилетний мальчик может представлять угрозу? Наконец, девочка заводит Натаниэля в розовую комнату, сначала он думает, что это её спальня, но потом она закрывает дверь. Вдоль стен висят ножи: длинные, короткие, изогнутые, острые, тупые и с зазубринами. У Натаниэля сводит живот. Он знает такие комнаты. Он слышит характерный скрежет ножа о металл, и от этого звука вздрагивает, медленно поворачиваясь лицом к улыбающейся девочке. Ещё одна маска. Она накручивает волосы на палец и улыбается Натаниэлю. — Папа сказал, что я могу поиграть, так может, ты ляжешь вон там, Нати? Натаниэль ничего не отвечает и она надувает губы. — Ну же! Облегчи мне задачу! Я старше, поэтому я могу говорить тебе, что делать! Натаниэль не двигается с места, и улыбка исчезает с её лица, а глаза темнеют так же, как у его отца, он видел это бесчисленное множество раз. Натаниэль только что вошёл в логово ещё одного чудовища. — Ладно. Все всегда всё усложняют, — ворчит она и бросается в его сторону, но Натаниэль уже дотянулся до лезвий на своём боку. Её звали Хезер. Позже этой ночью отец сидел рядом с ним в машине по дороге домой и ухмылялся, вспоминая захлёбывающиеся крики Илая. — Натаниэль, мой маленький убийца, — он проводит рукой по волосам Натаниэля, и тому становится противно, что на одно мгновение он тянется за этим прикосновением. — Прямо как я. Натаниэль берёт вторую предложенную ему маску, но на этот раз его руки покрываются алым.____________________
Нил Джостен стоит у дома, где прошло его детство, и позволяет себе бояться. Эндрю Миньярд бежит к своей машине с пистолетом, пристёгнутым к бедру, и позволяет себе чувствовать отчаяние.____________________
Двойные чёрные кинжалы дарят фальшивое ощущение комфорта, когда Натаниэль сжимает их в ладонях. Они пускают блики на мраморный пол, ловя последние нити солнечного света, когда он позволяет дверям особняка захлопнуться за ним. Коридор пуст, стены лишены семейных портретов, украшавших их раньше. Его отец никогда не снимал те, на которых была изображена Мэри, как напоминание и как трофей. — Наше первое совместное убийство, — так он это называл. — Это заслуживает того, чтобы стать памятным моментом. Его шаги эхом разносятся по дому, они путешествуют по коридорам как призраки — напоминание о том, кем он когда-то был. Он продолжает идти, он знает, что его отец находится где-то здесь, в комнате, где он обещал встретиться с Натаниэлем. Натаниэль не наивен, он знает, что отец планирует на него наброситься. Тем не менее, невозможно предугадать, как он нанесёт первый удар. У Натаниэля мало преданных людей, но он надёжно окружает ими тех, кто ему дорог. Таким образом, его отцу не удастся подобраться к нему через них. Они не тронут участок, или Элисон, или детей. Или Эндрю. На несколько мгновений он позволяет себе вспомнить ощущение рук Эндрю на себе и как губы нежно касались шрама на щеке. И страх отступает при этих воспоминаниях. На губах появляется улыбка — воспоминания. Как бы ни закончился сегодняшний день, Натаниэль знает, что он победил. Натаниэль подходит к краю лестницы. Длинная тёмная лестница ведёт к дням, которые сам Натаниэль уже не помнит, но помнит его тело, его тело несёт в себе доказательства того, что происходило там, внизу. Его мать истекла кровью на металлическом столе, который ему не нужно видеть, чтобы представить себе, почувствовать его под ладонью, ощутить его. Он делает первый шаг. Натаниэль слышит чужое, тихое дыхание, шарканье беспокойных шагов и приглушённую тревогу, принадлежащую не только ему. Что его отец задумал теперь? Он спускается с последней ступеньки и впервые колеблется, его пальцы тянутся к дверной ручке, но не могут преодолеть последние сантиметры. Он знает, что в той комнате находится не только его отец, он знает, что уничтожил только самых сильных его людей, но не всех. Он помнит свою мать, истекающую кровью, помнит крики других, свои собственные, помнит лицо Мэдс, покрытое синяками из-за бездействия его отца. Дверь с лёгкостью распахивается, и Натаниэль не впадает в оцепенение, как было раньше. Сначала он даже не обращает внимания на отца. Его взгляд останавливается на других людях в комнате, на совершенно разношёрстной компании. Он видит неподвижные взгляды людей, которых едва узнает, людей настолько низкого положения в империи, что его отец даже не обеспокоен, что привёл их сюда. В их глазах страх, и в том, как побелели костяшки пальцев, удерживающих ножи, тоже. Одна женщина дрожит так сильно, что у неё подёргивается нижняя губа, она прижимает пистолет к груди и смотрит на Натаниэля так, словно он сама смерть. Рядом с ней стоит группа женщин и двое мужчин, в которых Натаниэль узнаёт работников кухни. Рядом со своей матерью стоит щуплый мальчик, на вид ему не больше четырнадцати. В комнате находится не менее двадцати человек, все они явно впервые держат оружие. Его отец — худший из них. Он стоит, прислонившись бедром к металлическому столу, который преследует Натаниэля в ночных кошмарах. Его телохранитель остаётся в стороне, он не поворачивается к Натаниэлю лицом, но в его позе чувствуется напряжение. Его отец открыто смотрит на Натаниэля, он пытается придать себе зловещий вид — образ маньяка, которого, как он знает, Натаниэль так боялся в детстве, но сейчас он искажён и измучен. Он выглядит жалко. — Ты сказал, что это будет между нами, — наконец говорит Натаниэль, нарушая повисшую тишину в комнате. — Ты привёл гостей. Натан на мгновение выглядит удивлённым, но затем вживается в свою роль и ухмыляется, разводя руками и жестом обводя комнату. — Подумал, что подкрепление не помешает, так как в последнее время ты был очень плохим мальчиком. Плохой мальчик, вероятно, уже даже не скрывает этого, и Натаниэль поднимает голову в знак согласия. — Я узнал о тебе довольно интересные вещи, сын мой. Видимо, ты усердно работал, чтобы пускать мне пыль в глаза всё это время, верно? — взгляд Натана пылает, когда он выпрямляется и вытаскивает руку из-за спины, показывая тесак, зажатый в ладони. Натаниэль борется со страхом, который грозит вырваться наружу. — Что ты пытаешься быть каким-то «героем» за моей спиной уже дольше, чем происходит этот маленький инцидент с детьми. Действуешь за моей, блять, спиной и разъёбываешь мои вещи. Натаниэль не отвечает на это, да ему и не нужно. Он никогда не был на стороне своего отца. — Изначально я думал, что это связано с тем маленьким полицейским, с которым ты носишься, но, похоже, ты действительно веришь, что ценен чем-то ещё, кроме того, что ты мой сын. При упоминании Эндрю Натаниэль напрягся. — Типа того, как ты ничего не стоишь без своих людей? — огрызается он в ответ и видит, как гнев искажает лицо Натана. Изгиб его губ — это предупреждение. Натаниэль помнит. Он наблюдал за этим с другого конца гостиной. Натан, однако, по-прежнему не смотрит в сторону Натаниэля. Вместо этого он обводит комнату ленивым жестом. — Схватить его, за каждое оскорбление он лишится пальца. Группа новичков вздрагивает, когда к ним обращаются, и устремляет взгляд на Натаниэля, их глаза широко открыты. Его отец начинает терять терпение. — Ну же! Первые двое, которые, спотыкаясь, выходят вперёд, — это люди низкого ранга, которых Натаниэль едва узнает. Их шаги прерывисты, и Натаниэль предупреждающе подкидывает кинжалы. — Подумайте об этом, — говорит он, стараясь прикрыть свой фланг, пока остальные члены группы начинают пробираться к нему. — Я не хочу драться ни с кем из вас. — Быстрее! Ди-Мачио, замотивируй его. Натаниэль взмахивает кинжалом перед собой, заставляя мужчину, потянувшегося к его рукам, с визгом отпрыгнуть назад. Плотный строй уже начинает распадаться, страх — это болезнь, свернувшаяся в их крови. — Вы не должны этого делать, у него больше нет над вами власти, — Натаниэль скрипит зубами. — Оглянитесь вокруг! Вы не убийцы, он загнан в угол! Вы можете уйти. Женщина с добрыми глазами качает головой, Натаниэль сразу же узнаёт в ней одну из служанок, которая работала на его отца с самого его детства. Слёзы катятся по её щекам, она прижимает к груди маленький метательный нож. — Ты ошибаешься. У нас нет выбора, Нейт, он причинит вред нашим семьям. — Нет, — отвечает Натаниэль. — Он не проживёт достаточно долго, чтобы тронуть их. Влажный смех привлекает его внимание, и он переводит взгляд на отца. — Натаниэль, ты жив только потому, что я отдал приказ не убивать тебя. Натаниэль не реагирует, он знает, что ему повезло, что он остался жив. Но и его отцу тоже. Позади толпы Ди-Мачио толкает вперёд отставших. На их лицах застыл страх: дети, его отец опустился до того, чтобы использовать детей. Натаниэль сжимает челюсти. — Уходите. Все вы. Бегите через эту дверь, и все ваши долги перед Мясником будут погашены. Всё, что у него есть на вас, будет уничтожено, я обещаю самолично защитить вас, — он крепче сжал ладонь и понял, что никто больше не пытается схватить его. — Доверьтесь мне и бегите. — Господи, блять, ты прямо как твоя мать. Прекрати драматизировать, Натаниэль, — его отец кричит, но никто не двигается, кроме Ди-Мачио. — Вы не умрёте здесь сегодня, — продолжает Натаниэль. — Это последний шанс, который я могу вам дать. Именно эта фраза оживляет комнату. Люди сразу же начинают бросаться вперёд, и на мгновение Натаниэлю кажется, что они собираются напасть на него. Но ему хватает секунды, чтобы понять, что он загораживает единственный доступный выход, он уклоняется от толпы, когда она проносится мимо, и слышит крик своего отца. — Убей их, стреляй в них! Мне всё равно, убей как можно больше! Натаниэль крепче сжимает ножи, отталкивает молодую женщину в сторону с линии огня, когда видит надвигающуюся фигуру Ди-Мачио, достающего чёрный пистолет. Натаниэль подкидывает нож в ладони и бросает его. Он вонзается в руку Ди-Мачио, но не раньше, чем тот успевает нажать на курок. Пуля отскакивает от потолка и врезается в цементный пол. Ди-Мачио ругается, пистолет падает на пол, когда он зажимает рану. Натаниэль использует своё тело как щит для последнего человека, который карабкается по лестнице, прежде чем броситься к телохранителю отца. С Ди-Мачио всегда было трудно бороться: его тело было не только массивной кирпичной стеной, которую нужно было преодолеть, но он также научился быть таким же проворным, как Натаниэль. Ему легко удаётся уклониться от первой атаки. Он поворачивается, чтобы схватить Натаниэля за лодыжку, но тот подбрасывает свой нож в воздухе, перехватывает его и наносит удар прямо по голове Ди-Мачио. Удара было недостаточно, чтобы вырубить его, но он отшатывается в сторону, давая Натаниэлю время необходимое на перегруппировку. Он меняет своё положение, вытаскивая из кобуры на ноге ещё один нож, как вдруг чувствует, как что-то впивается ему в бок. С поразительной ясностью Натаниэль осознаёт, что в него только что вонзили нож. Он опускает взгляд на метательный кинжал и снова смотрит на отца, который закинул тесак на плечо. Он шагает вперёд, и Натаниэль вспоминает, почему он проводил ночи, вздрагивая от малейшего звука. Его отец выглядит как хищник, во всех смыслах этого слова. Его зубы оскалены, глаза налиты кровью и сужены, руки всё ещё с лёгкостью управляются с оружием, несмотря на его возраст. Натаниэль тянется рукой к ране, стискивает зубы и вытаскивает нож. Он не собирается рисковать, сражаясь с ножом в боку, и не собирается давать кому-то возможность попасть в него снова. Он чувствует, как кровь начинает течь из раны, но не обращает на это внимания, когда оба мужчины поворачиваются к нему. — Что ты собираешься делать теперь, мальчик? Ты всё время забываешь, где твоё место. Натаниэль уворачивается от первого взмаха тесаком, слыша, как тот со скрежетом скользит по металлическим стенам, когда использует окровавленный нож со своего бока и атакует им Ди-Мачио. Но Ди-Мачио слишком быстр, и его громоздкое тело сталкивается с телом Натаниэля, заставляя его растянуться на полу со сдавленным стоном. Он пытается вскочить на ноги, но удар справа на мгновение ослепляет его, и вес Ди-Мачио прижимает его к земле, когда тот ставит свою подошву ему на колено. — Что ты хочешь с ним сделать, босс? — спрашивает Ди-Мачио, смеясь, когда Натаниэль дёргается от ножа, которым тот проводит по его руке. — Может, вырезать здесь моё имя? Я всегда хотел это сделать. — Иди нахуй, — рычит Натаниэль, впиваясь ногтями в цементный пол и пытаясь вырваться, но его останавливает лезвие, прижатое к щеке. Оно делает быстрое движение, глубоко рассекая один из старых шрамов на его лице. Натаниэль едва чувствует это. — Положи его на стол, я хочу смотреть на его лицо, пока я буду оставлять каждый грёбаный порез, — отец сплёвывает на него, и его кожаные сапоги появляются в поле зрения, а затем исчезают, чтобы нанести резкий удар ногой в бок Натаниэля, не забыв при этом затронуть кровоточащую рану. Руки хватают его за волосы и поднимают голову. Натаниэль задыхается, воспоминания из детства проносятся перед его глазами, когда отец прижимает нож к его горлу. — Я могу убить тебя прямо здесь, — смеётся он, обещая. — Я могу перерезать тебе горло, и всё, за что ты боролся, всё, чего ты хотел, будет напрасно. Натаниэль отказывается поддаваться страху, который угрожает овладеть им, отказывается слушать насмешки отца. Он чувствует, как Ди-Мачио заламывает ему руки за спину, когда его начинают поднимать на ноги. — А что с тем офицером? Твоим напарником? Интересно, как он будет выглядеть с ножом в горле или, может быть, его брат? — он касается лезвием подбородка Натаниэля. — Или Элисон? Она всегда была надоедливой сукой. Ярость — это дар его отца ему, ярость — это то, что течёт в их крови и является топливом. Сегодня ярость, которую он подарил своему сыну, станет его погибелью. Он собирает всю свою оставшуюся силу и резко дёргается в сторону, на несколько мгновений выводя Ди-Мачио из равновесия. Нож, который отец держал под его подбородком, немного рассекает кожу, пока Натаниэль не успевает ударить его ногой по голени, опрокидывая на землю. В тот же момент он бросается вперёд за чёрным кинжалом, лежащим рядом с отцовским. Ди-Мачио замечает это намерение и следует за Натаниэлем, но отчаяние и годы пыток делают Натаниэля быстрее. Он сжимает рукоятку в руке и поворачивается, не пытаясь прицелиться, когда лезвие проходится по горлу Ди-Мачио. Брызжет кровь, и Натаниэлю едва удаётся увернуться от Ди-Мачио, когда тот камнем падает на землю. Все происходит так быстро, так бесшумно, что поражает Натаниэля до глубины души. Человек, который прибавил шрамов на его груди, человек, который радовался крикам мальчика, едва достигшего десятилетнего возраста, человек, который и по сей день преследует его в кошмарах, был убит простым движением запястья. Они просто люди. Не Боги. Они никогда не были Богами. Он оглядывается и видит своего отца, который, собравшись с силами, на мгновение замирает. Его лицо покраснело ещё больше, чем раньше, взгляд устремлён на Ди-Мачио, прежде чем он переводит его на Натаниэля. — Ловко управляешься с ножами, да, сынок? Интересно, кто тебя этому научил? Натаниэль не был глупцом, думая, что его отец не охвачен такой же яростью. Так что он готов, когда Натан поднимает с пола свой тесак и бросается на него. Натаниэль уворачивается от удара и вонзает свой нож в ногу отца. — Это за Хезер, — он стискивает зубы, за девушку, которая была вынуждена стать монстром раньше меня. Его отец издаёт нечеловеческий крик, словно дикий зверь, и снова делает выпад. На этот раз Натаниэль чуть промахивается, но при следующем рывке ему удаётся зацепить плечо отца. — Это за Джексона, — за моего первого друга, которого ты так и не отпустил домой. Натан снова издаёт дикий крик и с размаху бьёт Натаниэля тупым концом своего клинка. — Что ты делаешь? Чего ты, блять, добиваешься, мальчик, выкрикивая эти имена? — орёт он, выплевывая кровь изо рта, когда снова замахивается на Натаниэля. — Ты думаешь, что отомстишь за всех этих ублюдков? Это то, ради чего всё это было? До чего же ты, блять, жалок! Знаешь что, Нейт, ты не сможешь изменить то, что уже сделал. Кровь каждого человека, которого ты убил, всё ещё на твоих руках, сынок. Я знаю, — думает он, прежде чем выровнять дыхание и опустить подбородок для следующего удара. С каждой атакой, с каждым порезом, который он оставляет на теле своего отца, он воскрешает ещё одно имя. Имена тех, кому он не смог помочь, тех, кто пострадал из-за него, из-за его собственного бездействия, из-за его собственного страха. Из-за того, что он не сделал этого раньше. С каждой разрушенной его руками колонной, на которой держалась империя его отца, он видел, как всё разваливалось по кускам. С каждым порезом он произносит их имена… Дерек, Имджи, Фостер, Каз, Анна, Сенуа. Тех, о ком он плачет во сне. Оуэн, Шото, Рин, Кассандра, Дея, Суюки. Лица, которые преследуют его, которые останутся в его памяти шрамами, как отметины на его теле. Слишком много имён, чтобы он мог произнести их все, прежде чем и он, и его отец обретут смерть. Но он пытается, он пытается. — За Элисон, — он стискивает зубы, за девушку, которая думала, что она змея, хотя была мышью. — За Робин, — за девочку, которая больше никогда не сможет спать в незапертой комнате. Ему не хватает воздуха, но удаётся сделать глубокий порез вдоль плеча отца, однако получив ответный удар в бок. На этот раз он вскрикивает, на мгновение теряя равновесие, и, спотыкаясь, тянется за пистолетом, но у него недостаточно времени. — За Эндрю, — задыхается он, метнув последний нож, который был пристёгнут к ноге. За то, что я никогда не смогу стать тем человеком, который ему нужен. За то, что причинил ему столько боли. Его зрение затуманивается. Отец становится расплывчатой фигурой, но Натаниэлю удаётся увернуться от следующего удара. Он тянет время, он знает, что это бессмысленно, но Натаниэль никогда не думал, что зайдёт так далеко. Натаниэль по-прежнему был чудовищем, и наблюдать, как его отец истекает кровью от боли, причинённой им, в какой-то степени терапевтически. Он также знает, что скоро умрёт. Эта мысль должна быть страшнее, чем она есть. Он истекает кровью, в голове беспорядок, он думает, что, возможно, подвернул лодыжку, но он также уверен, что его отец не сможет уйти далеко со своими ранами. Следы от ножей на груди, ногах, руках, намеренно неглубокие, чтобы сохранить ему жизнь для последующих ударов, чтобы он мог услышать следующее имя и задаться вопросом, сколько их ещё будет. Натаниэль слегка присаживается, прежде чем сделать выпад вперёд, его нож изогнут, другая рука тянется, чтобы схватить отца за рубашку. Это даёт ему долю секунды замешательства со стороны Натана, и Натаниэль использует её, чтобы нанести последний удар по лицу отца. — За маму, — рычит он. Его отец воет, отшатываясь, и тянет руки к глазам. Если бы он выжил, то никогда бы не смог вернуть себе зрение. Кровь просачивается сквозь пальцы, а уцелевший ледяной голубой глаз смотрит на Натаниэля. — Ты безумен, — говорит он. — Ты наслаждаешься каждым моментом, не так ли? Посмотри на себя. Натаниэль не отвечает, вместо этого он достает пистолет из-за пояса брюк и направляет его прямо на голову отца. Губы Натана растягивает извращённая улыбка. Он спокойно смотрит на дуло и тут же прерывисто смеётся. — ПОСМОТРИ НА СЕБЯ! — кричит его отец. — Что? Ты собираешься убить меня из пистолета своей мамочки? Собираешься отомстить за неё раз и навсегда? — он сплёвывает кровь и мокроту на землю, усмехаясь. — Сделай это, грёбаный трус, пристрели меня. Убей меня! Разнеси мозги старого дорогого папочки по стенам. Натаниэль резко вытирает ладонью нос, чтобы убрать кровь, а другой рукой крепче сжимает пистолет, пытаясь скрыть дрожь в пальцах. Не слушай, не слушай, не слушай. — Я сделал это. Мэри никогда, блять, не верила, что я смогу это сделать. Но только посмотри на себя, — его отец ухмыляется, демонстрируя окровавленные зубы. Натаниэль стискивает челюсть. — Что сделал? Не слушай его! Пристрели его! — Создал монстра, — отвечает его отец. — Я создал монстра страшнее себя, никто теперь не забудет, какую империю я построил, благодаря тебе. Ты стал тем, кого она ненавидела, сынок, и всё потому, что ты хотел отомстить за неё. Ты потерял себя, Натаниэль. Ты проиграл. Мясник падает на колени, запрокидывает голову назад и широко раскидывает руки, словно изображая мученика, отдающего свою жизнь. — Сделай это, мой мальчик, сделай это ради неё. Натаниэль встречает взгляд отца смотря поверх пистолета, подаренного ему на семнадцатый день рождения. — Я делаю это не ради неё, — говорит он, рассматривая образ жалкого человека, стоящего перед ним. Монстра, который сделал его тем, кто он есть, существо, которое разжевало и выплюнуло его, человека, ощущения ножей которого больше не позволит ему спокойно спать по ночам, мужчину, который должен был стать его отцом, а вместо этого стал дьяволом. На Бога, который сделал это. Создал его. Натаниэль не улыбается, он смотрит на отца, который делает последний вздох в своей жизни… — Я делаю это ради себя. Он нажимает на курок.____________________________
Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно. Тело Эндрю Миньярда врезается в дверь особняка. Он слышит звон выстрела в ушах. Он слышит крики людей позади себя, но он не останавливается, ему всё равно. Он вспоминает слова Элисон. — Дом его детства. «Боги и монстры» — это была игра, о которой мы шутили, когда были моложе, но только там, потому что этот особняк будто создавался для Богов, но в нём жили только монстры. Это было слишком глубокое дерьмо для четырнадцатилетнего подростка, но он понимает, что я знаю это. Он хочет, чтобы мы нашли его, Эндрю. Он проносится по пустому коридору, его шаги эхом отдаются от стен. Его взгляд останавливается на металлической двери. — Подвал. Нейт никогда не говорил об этом, но я знаю, что там происходило. Даже сейчас отец заставляет его спускаться туда, и он никогда не возвращается прежним. Если бы его отец выбирал место для их последней встречи — это точно было бы там. Дверь не заперта, Эндрю не уверен, что он сделал бы, будь она заперта. Он врывается в комнату, полную красного цвета и смерти. Тело зверя лежит, распростёртое на полу. Посреди всего этого на коленях стоит мальчик, одетый как монстр. Его костюм порван, фальшивые когти отвалились, волосы потускнели, а его представление рушится. Он кричит. Эндрю падает на колени, мальчик смотрит на него, его глаза — это отражение души, наполненной болью, и сердца, полного надежды. Он протягивает руку как раз в тот момент, когда глаза мальчика затуманиваются, и Эндрю видит кровь, вытекающую из раны на боку. — Я здесь, — задыхается он. — Всё кончено. Нил Джостен падает в объятия Эндрю, окровавленные пальцы пытаются ухватиться за него, но у него не получается. Позади них раздаются шаги, Эндрю пытается закрыть Нила своим телом. Они не могут забрать его, не сейчас, копы и ФБР будут внизу с минуты на минуту. — Они не заберут тебя, — обещает он, прижимаясь губами к виску Нила и пальцами зажимая его кровоточащий бок. Кевин первым спускается по ступенькам, его глаза расширяются от шока, он оглядывается, прежде чем схватиться за рацию, и слова, которые он произносит, звучат приглушённо и проносятся мимо ушей Эндрю. Элисон пробирается следом и как только она видит Нила, то бросается вперёд. Она что-то кричит Кевину, в комнату проникает свет, и Эндрю чувствует, как она пытается вырвать Нила из его хватки. — Нейт, о Боже, Нейт, — она рыдает, её холодное спокойствие, которое она сохраняла весь день, рушится. Эндрю позволяет ей обхватить их обоих. — Мы вытащим тебя отсюда. Он слышит шаги, но не осмеливается поднять голову, чтобы посмотреть. Он чувствует, как над ними нависает силуэт, его кожу покалывает, но он закрывает Нила своим телом, умоляя кого бы там ни было не позволить им снова забрать Нила. — …таким образом… нет… Нил… Эндрю слышит, как Кевин Дэй говорит, его голос властный и успокаивающий. Он кому-то приказывает, и Эндрю должен посмотреть, но не поднимает взгляд. Сквозь дымку в голове Эндрю просачивается голос Ваймака. — Это один из моих людей там, внизу, вы, ублюдки! Ему нужна медицинская помощь! Его зовут Нил Джостен, и вам лучше отступить и слушать своего командира. Эндрю смотрит вверх, их окружают агенты ФБР, они смотрят на Кевина и кивают головами, говоря в свои дурацкие рации. — Потенциальный подозреваемый, воспользовался подземным гаражом и сбежал. Пропавший без вести гражданский консультант был найден, но находится в критическом состоянии, — говорящий мужчина делает паузу. — Я думаю, что тело Мясника тоже здесь, сэр. Кевин присаживается на корточки рядом с ними, его лицо болезненно бледное, когда он кладёт твёрдую руку на плечо Эндрю и сжимает. — Мы нашли его, нашли, хорошо? Давай позволим помочь ему. Эндрю хочет выругаться, хочет сказать парамедикам, которые прибывают на место происшествия, чтобы они отвалили и спрятать Нила за закрытой дверью. Но логически он понимает, что так не получится, поэтому он кивает головой, позволяя Кевину сжать его плечо и оттащить в сторону. — Хорошо, — шепчет он, смотря, как Нила уносят. Окровавленная рука свисает с носилок, словно это просто мёртвое тело, а не его напарник.__________________________
Нил просыпается в абсолютно белой комнате. Сначала он впадает в панику. Обычно, исходя из всего его опыта пыток и жестокого обращения, вы не просыпаетесь в больничных палатах. Это всегда какой-то мрачный подвал или чужая кровать, или, если повезёт, чьи-то объятия. Но здесь, в окружении непрекращающихся звуков приборов, проводов и пристальных взглядов, было что-то чуждое. Разве я не должен быть в тюрьме? — слабо думает он, а потом содрогается, когда понимает, что раненых сначала отправляют в больницу, а потом в тюрьму. В момент паники Нил пытается пошевелить руками, чтобы посмотреть, не прикованы ли они наручниками, но вместо этого испытывает новую колющую боль и ощущение, будто ударил кого-то по лицу. Случайная жертва ругается и ворчит, а пульсометр Нила начинает пиликать всё быстрее. Эндрю, Эндрю, Эндрю, Эндрю, Эндрю. — И тебе доброе утро, — говорит низкий голос Эндрю рядом с ним и Нил поворачивает голову в том направлении. Он знает, что выглядит ужасно, и что сейчас он должен беспокоиться о миллионе вещей, но когда он приоткрывает веки и встречается взглядом с тёплыми ореховыми глазами, всё во Вселенной становится на свои места за один выдох. — Эндрю, — шепчет он, широко раскрыв глаза, рассматривая бледную кожу, раскрасневшиеся щёки и растрёпанные светлые волосы. — Нил, — отвечает Эндрю невозмутимо, но их пальцы переплетены, и Нил не находит причин для беспокойства. Улыбка расползается по его лицу, когда он зарывается половиной лица в подушку. — Это та часть, где ты говоришь мне, что ты мой надзиратель и я отправлюсь в тюрьму? — спрашивает Нил. Он говорит это как шутку, но они оба знают, что это серьёзно. Он мало что помнит, после того, как нажал на курок, после того, как он… он… Задыхаясь, Нил тянется вперёд, а Эндрю тут же помогает ему принять сидячее положение. Воздух поступает к нему рваными глотками, когда приступ паники захватывает его тело, его разум заполняется всем: воспоминаниями, словами отца, ФБР… — Ты в порядке, наркоман, — бормочет Эндрю позади него, мягко кладя руку ему на затылок. — Ты в безопасности, хорошо? Всё в порядке. — Эндрю, Эндрю, я… — Ты спас себя и бесчисленное множество других людей. Его больше нет. Он больше не может причинить тебе боль. Он помнит, как лицо его отца становится безжизненным, внутри он всё ещё не совсем понимал, что чувствует по этому поводу. Однако его разум одобрительно гудит при этом воспоминании. — Что теперь будет? — спрашивает он. Это вопрос, который он всегда боялся задать себе, когда думал об уничтожении своего отца. Что будет, если он выживет? Нил всегда думал, что не выживет, но теперь, похоже, у него нет выбора. — Что мне теперь делать? — Мы разберёмся с этим, — обещает Эндрю. Его тёплое дыхание касается шеи Нила, когда его напарник тяжело вздыхает. — Перестань так много думать. Поверь мне, когда я говорю тебе, что сейчас всё хорошо. Наконец-то, Нил поворачивается, чтобы снова взглянуть на Эндрю, который пристально смотрит на него. Наконец-то, осознание того, что Эндрю сидит рядом с ним, действительно начинает приходить. Он так привык к тому, что стоит ему повернуться, и Эндрю будет рядом, что даже не усомнился в этом, когда проснулся. Но после всего, даже когда всё закончилось, Эндрю всё ещё был рядом с ним. — Ты всё ещё здесь, — шепчет он, не веря, что Эндрю не ненавидит его. После нарушенных обещаний, после того, как Нил ушёл посреди ночи, не оставив ничего, кроме поцелуя и прощания. Каким-то образом у Эндрю уже готов ответ. — Конечно, да, грёбаный идиот. Ты попросил меня найти тебя, вот я и нашёл. Глаза Нила расширились от осознания. — Записка. Вы с Элисон всё-таки догадались. — Ну, Элисон догадалась. А я в основном бегал и кричал. Не в силах сдержаться, Нил смеётся над этими словами. Он знает, что Эндрю, вероятно, сказал это специально, возможно, хотел отвлечь его, но это только заставило Нила улыбнуться ещё сильнее, потому что если бы тот Эндрю, которого он встретил несколько месяцев назад, мог представить, каким мягкотелым он станет… Нил протянул вторую руку и прижал её к лицу Эндрю, сердце колотилось в груди, когда он смотрел на него, вспоминая, как думал, что их последняя ночь будет их последним моментом вместе. Что у него больше никогда не будет такой возможности: прикасаться к Эндрю, видеть Эндрю, чувствовать Эндрю — но вот он здесь. Непоколебимая сила, которой он всегда был. Застенчивая улыбка расплылась по его лицу при воспоминании о той ночи, румянец заплясал по его щекам, и он отвёл глаза. Его разум подарил ему ещё больше воспоминаний, которых он не ожидал. Но прежде чем Нил успевает сделать что-то глупое, например, прокомментировать это, Эндрю прерывает его. — И ещё, если ты не против… к тебе посетитель. — Посетитель? Эндрю кивает головой, затем встаёт с кровати Нила и направляется к двери. В этот момент Нил замечает огромное количество цветов на столике недалеко от него, а также множество открыток и воздушных шариков с надписью «скорейшего выздоровления». — Как долго я был в отключке? — спросил Нил, не задумываясь. Эндрю останавливается в дверях комнаты и оглядывается. — Несколько дней, — отвечает он, а потом уходит. Несколько дней? Сколько дерьма можно было нарыть на него всего лишь за один день… Даже участок не смог бы отмазать его от такого количества пиздеца. Вот чёрт, участок. Эндрю никогда не рассказывал ему, что там произошло. Он догадался, что его уволят. Или уже уволили? Был ли он по-прежнему Нилом Джостеном или он… — АБРАМ! Нил вздрогнул от высокого детского голоса. Его голова метнулась к дверному проёму, когда Мэдс яростно бросилась к нему. — Не прыгай на него, он всё ещё ранен! — крикнул Эндрю из коридора, заходя за угол, когда Мэдс забралась на кровать Нила. Её огромные карие глаза уставились на него, а нижняя губа надулась. Он заметил, что её вьющиеся чёрные волосы были заплетены в косы и она была одета в новую одежду, которая не висела на её худощавом теле. Даже её смуглые щеки выглядели более пухлыми и румяными, и от облегчения, которое он почувствовал, у него чуть не закружилась голова. — Хей, Мэдс, — мягко сказал он, и маленькая девочка нахмурилась ещё больше, но всё же она слегка расслабилась и снова уставилась на него. — Не надо мне твоего «хей» прямо сейчас, — заявила она. — Ты пошёл и снова пострадал. После того, как исчез! Ты очень напугал меня и Эндрю. Она указала пальцем позади себя, и Нил попытался сдержать улыбку, грозящую расплыться по его лицу. — Ты права, мне жаль. Я не хотел причинять боль, но Эндрю теперь позаботится обо мне, верно? — спрашивает он, глядя в сторону Эндрю, и когда получает в ответ язвительный взгляд, его ухмылка, наконец-то, прорывается наружу. Эндрю вздыхает. — Да, я позабочусь о нём, — ворчит он, подходя к кровати и кладя руку на голову Нила. Мэдс, которая пристально смотрела на Нила, теперь переключается. Наконец, она слегка улыбается, а затем, абсолютно неожиданно, начинает плакать. Как только слёзы начинают капать, она утыкается в плечо Нила. Цепляясь руками за его одежду, она прижимается к нему, громко шмыгая носом, когда Нил протягивает руку и обнимает её. — Я так волновалась! — повторяет она. — Я думала, что ты действительно ушёл навсегда. — Я в порядке, Мэдс, я обещаю, — он пытается убедить девочку, сбитый с толку и не уверенный, как её утешить. Он мог успокоить плачущих детей, но только если причиной их слёз был не он сам. — Мне очень жаль, что я напугал тебя, я просто должен был убедиться, что ты в безопасности, хорошо? Прежде чем я смог бы вернуться. Мэдс снова громко шмыгает носом, и Нил уверен, что после этого на его больничном халате будет огромное мокрое пятно, но он не может сказать, что его это волнует. Когда Мэдс отстраняется, её щеки покрыты пятнами, а глаза покраснели, но на лице у неё небольшая улыбка, которая заставляет и его, и Эндрю вздохнуть с облегчением. — Ты в порядке? — спрашивает он и Мэдс кивает. — Пока ты в порядке. Нил улыбается и показывает ей большой палец вверх. — Я более чем в порядке, малышка. Посмотри на мою медсестру! — он тыкает пальцем через плечо и позволяет Эндрю отмахнуться от него, пока Мэдс хихикает. — Я рада, что вы больше не ссоритесь. Два моих любимых человека, наконец-то, нравятся друг другу! — она слегка подпрыгивает на месте и её глаза становятся широкими, словно блюдца. — О! Вы должны познакомиться с Би, она такая милая! Так что вы втроём можете быть друзьями. — Я думаю, что не стал бы так далеко заходить, говоря, что мы с ним друзья… — ворчит Эндрю себе под нос, вероятно, рассчитывая, что это должен услышать только Нил, но, как и любой ребёнок, Мэдс мгновенно подхватывает. — Ну да, — она закатывает глаза, как будто это что-то очевидное. — Вы, ребята, женаты._________________________
Позже в тот же день Эндрю, наконец, забирается на больничную койку после настойчивых приставаний Нила. До этого Нил с сияющим лицом смотрел на Эндрю, который сидел, закинув ногу на ногу, на стуле рядом с ним, листая роман и игнорируя настойчивые тычки напарника. Но, наконец, после того как Нил перебрался на край своей кровати и начал нетерпеливо теребить край одеяла, Эндрю сдался. Со вздохом, чтобы напомнить Нилу, что он действительно заноза в заднице, Эндрю встал и свернулся калачиком рядом с ним. Простыни ещё теплые. Нил не может удержаться, поэтому натягивает одеяло и прижимается к Эндрю, пока тот ёрзает, прежде чем замереть. Нил не уверен, что делать дальше, он осознает это с поразительной ясностью. Он не знает, в каких отношениях находятся они с Эндрю, но его мысли быстро затихают, когда Эндрю раскрывает объятия, приподнимая одну бровь. — Ох! Да, хаха, да, просто… — Нил наклоняется вперёд и обнимает Эндрю за талию, его тело мгновенно откликается на это прикосновение. Он даже не обращает внимания на насмешки Эндрю по поводу того, как он взволнован, пока Эндрю не бормочет что-то себе под нос. Нил смотрит на него снизу вверх. — Что ты сказал? Эндрю поджимает губы. — Я сказал, что мы раньше были даже ближе, чем сейчас. При напоминании об этом Нил чувствует, как румянец возвращается с новой силой, но это только усугубляется, когда Эндрю тоже краснеет. Он прижимается щекой к груди Эндрю, сначала чтобы скрыть смущение, но потом он понимает, как сильно ему не хватало такой близости с Эндрю. Он чувствует, как чужие пальцы начинают медленно перебирать его волосы, и Нил чуть не падает в обморок от этого ощущения, позволяя своим глазам закрыться. — Помнишь, когда мы были здесь в прошлый раз? — спрашивает он, и Эндрю слегка ворчит в ответ. — Тогда ты был здесь, а не я. Я действительно думал, что ты собираешься меня поцеловать. Эндрю фыркает. — Я тоже так думал, — признаётся он. — Ты должен. — Что должен? — Поцеловать меня, — отвечает Нил, снова поднимая голову вверх. — Я имею в виду, если ты тоже хочешь. Очевидно, Эндрю также думал о том, чтобы поцеловать Нила, потому что едва тот заканчивает говорить, как Эндрю подается вниз и целует его так, словно они единственные, кто остались в этом мире. Губы отчаянно прижимаются к его губам, они на мгновение слегка сталкиваются зубами, прежде чем Эндрю приподнимает его подбородок, чтобы они могли углубить поцелуй. Боже, Нил мог бы привыкнуть к этому. Он как раз собирается попытаться приподняться и перебраться на колени Эндрю, когда в палату входит медсестра. Нил, как можно красноречивее, откидывается на кровать в подозрительной позе, закинув руку на лицо Эндрю. Медсестра, к её чести, замирает всего на мгновение, прежде чем вежливо улыбнуться и спросить. — Мистер Джостен! Как вы себя чувствуете сегодня? Нил кашляет, прочищая горло и пытаясь прийти в себя, старательно игнорируя ухмылку, которую Эндрю сейчас пытается скрыть. — Я в порядке, хотя чувствую себя довольно мерзко, но это, наверное, потому что я давно не принимал душ, — он говорит это, ибо чувствует, что ему нужен разговор, дабы рассеять неловкую атмосферу в комнате, но глаза медсестры расширяются. — Ох! Вообще-то, если хотите, мы можем достать несколько чехлов для ваших повязок, и вы сможете принять душ, — она хмурится на мгновение, уставившись в свой планшет, пока ходит по комнате и проверяет аппараты, окружающие Нила. — Или мы можем найти вам специальный халат, если вы хотите вымыть волосы. Это будет удобнее, — она указывает ручкой на белые бинты на руках Нила, но прежде чем он успевает ответить, медсестра смотрит на Эндрю и поджимает губы, внезапно направляя ручку на него. — Или ваш партнёр может помочь вам, это зависит от вас. Я вернусь с новым халатом и чехлами, одну минуту, пожалуйста. Она выходит из комнаты без лишних слов, а Эндрю издаёт смешок рядом с ним, прежде чем выскользнуть из-под одеяла. — Хочешь принять душ? — спрашивает он, и Нил кивает, потому что, чёрт возьми, чего бы он только не сделал, чтобы принять душ прямо сейчас. Поэтому Эндрю принимает это без комментариев и помогает медсестре защитить его повязки, когда она возвращается, а также выслушивает её указания. Эндрю берёт дополнительный больничный халат и помогает Нилу встать на ноги. Наконец, они начинают пробираться в ванную, но их прерывает медсестра, быстро добавляя: — И никаких фокусов там! — Каких фокусов? — спрашивает Нил, когда Эндрю закрывает за ними дверь и идёт включать воду. — Что мы можем сделать в душе? Эндрю поворачивается к нему с приподнятой бровью. — Иногда я не знаю, специально ли ты изображаешь идиота, чтобы подшутить надо мной, или нет. Лукавая улыбка расплывается по губам Нила в ответ, когда Эндрю ворчит и встаёт на ноги, чтобы помочь Нилу раздеться. Руки нерешительно зависают над его плечами, прежде чем Нил протягивает собственную руку и сам опускает ладони Эндрю вниз, к повязкам. — С тобой всегда «да», Эндрю, ты не должен так бояться прикасаться ко мне, — Нил говорит мягко, чуть дрожа, когда пальцы Эндрю проводят по его коже. — Не всегдакай мне тут, — снова ворчит Эндрю, развязывая последнюю завязку, и больничный халат падает на пол. Пальцы Эндрю скользят по поясу боксеров Нила, и с губ Нила срывается дрожащий выдох, новое тепло в его теле совсем не похоже на прежний страх. — Да, Эндрю, — повторяет он и позволяет Эндрю раздеть его догола. Нил вспоминает, что это не первый раз, когда он обнажается перед Эндрю, но раньше они были потеряны во вспышке страсти и отчаяния. Это совсем другое. У Эндрю перехватывает дыхание, когда он впервые видит тело Нила так отчётливо, глаза безучастно смотрят на его грудь, и, когда Нил ловит своё отражение в зеркале, он всё понимает. Он знал, что на его теле будут синяки. Но, помимо покрытых бинтами боков, Нил весь чёрно-синий. Каждый удар, который отец успел нанести ему, и каждая слабая попытка сбежать — всё это оставило яркие следы на его и без того изуродованном теле. Больше шрамов, — мысленно отмечает он. У него будет больше шрамов. Медсестра перевязывала рану на его боку, поэтому у Эндрю ещё не было возможности увидеть её. Но, судя по затравленному выражению его лица, ему не нравится то, что он видит. Нил сглатывает, унижение захлёстывает его. Он видит, как ужасно выглядит его тело, и с ненавистью думает, что Эндрю никак не может найти это привлекательным. Но эта мысль быстро рассеивается, когда Эндрю мягко целует плечо Нила, улучив момент, чтобы притянуть его к себе и зарыться лицом в его шею. Он чувствует, как Эндрю резко вдыхает, прежде чем произнести: — Теперь всё кончено. Похоже, что на этот раз он говорит это, чтобы успокоить самого себя, а не Нила, поэтому тот нерешительно обхватывает плечи Эндрю. — Всё кончено, — повторяет Нил. — Мы сделали это. Эндрю больше ничего не говорит, но отстраняется от Нила, чтобы посмотреть ему в глаза и провести большим пальцем по щеке. Затем он начинает подталкивать его в сторону горячего душа, под который Нил ныряет без сопротивления. Как только тепло коснулось его кожи, Нил застонал, ощущение было идеальным, он уже чувствовал себя немного лучше, когда вокруг него бурлила вода. Он слышит, как Эндрю шаркает вокруг, прежде чем звук ремня, ударившегося об пол, эхом разносится по комнате. Нил улыбается, ожидая, пока, наконец, шторы снова откроются, и Эндрю проскользнёт внутрь рядом с ним. Нил поворачивается к нему лицом, когда руки Эндрю поднимаются к его голове и проходятся по влажным волосам. Нил изучает его черты лица в слабом свете ванной комнаты, родинки на шее, плече и на бедренной кости. — У тебя плохая привычка пялиться, — бормочет Эндрю, его голос оказывается ближе к уху Нила, чем тот ожидал, и по его рукам пробегают мурашки. Эндрю зарывается пальцами в его волосы, смывая то, что казалось остатками беспокойства Нила. — У тебя плохая привычка заставлять меня пялиться, — Нил дразнит в ответ, откидываясь назад, чтобы поцеловать Эндрю в нос, отчего тот раздражённо скривил лицо. — Могу я прикоснуться к тебе? Например, к груди? — спрашивает Нил, потому что сейчас они оба обнажены, и Нил всё ещё не уверен, в каких отношениях они находятся, но он чувствует, как в его груди зарождается надежда, когда Эндрю притягивает Нила ближе к себе, прежде чем ответить. Нил кладёт голову на плечо Эндрю, позволяя ритмичным движениям напарника убаюкать его, и закрывает глаза. Он отдаётся рукам Эндрю, которые обводят его шрамы, когда он целует его шею. Мурлыкая, Нил целует в ответ, и Эндрю вздрагивает — Нил усмехается, целует его снова, медленно, наслаждаясь каждым едва уловимым вздрагиванием, которое он может вызвать у Эндрю. Мыльные руки нежно проводят по его груди, по синякам. Нил всё ещё не может поверить, что всё кончилось. По крайней мере, на данный момент. Двадцать два года спустя его отец, наконец-то, мёртв, и каким-то образом Натаниэль Веснински не одинок. Его сердце всё ещё бьётся в груди, и он чувствует, как его улыбка становится всё шире. — Спасибо, — говорит Нил, прижимаясь к шее Эндрю. — Спасибо, Эндрю. Эндрю фыркает. — За что? Нил, человек, который раньше знал, что привязанность означает смерть, прижимается ещё одним поцелуем к коже Эндрю и шепчет ещё одну правду. — За то, что остался.________________________
Проходит совсем немного времени, и начинают приходить все виновные в появлении подарков. Сначала Нил паникует, когда дверь больницы с грохотом открывается, и собирается схватиться за оружие, прежде чем осознаёт, что на самом деле это Мэтт Бойд, спешащий к нему. — Если ты не хочешь, чтобы я тебя обнимал, скажи «стоп» прямо сейчас. Нил удивлённо моргает, прежде чем его обхватывают большие руки плачущего мужчины. Через плечо Мэтта он обводит взглядом комнату: входят Дэн, Рене, Сет, Ваймак и Кевин. Но ещё большее удивление вызывает Элисон, идущая позади Рене, её глаза искрятся весельем, когда она встречается взглядом с Нилом и подмигивает. Остальные девушки улыбаются ему, Сет выглядит неловко рядом с Кевином, а Ваймак кладёт стопку бумаг на стол перед ними. — Эм? Ребята? — слабо спрашивает Нил. — Что происходит? — Почему ты мне не сказал! — кричит Мэтт вместо ответа, прижимая Нила за затылок к своему плечу. — Ты идиот! Тебе стоит лучше запомнить, что мы готовы на всё ради тебя, хорошо? Нил отстраняется от Мэтта, мгновение смотрит на него в замешательстве, пока не слышит, как Эндрю издаёт какой-то звук позади него. Кажется, вся комната сразу же осознает, что Эндрю находится здесь, и тот факт, что в настоящее время Нил использует его в качестве подушки. — Ты забыл сказать ему, не так ли? — замечает Элисон из своего угла комнаты. — Возможно, я забыл уточнить, что участок теперь в курсе всего, — подтверждает Эндрю. — Они помогли нам найти тебя. Нил бледнеет, прежде чем сдавленное «что?» слетает с его губ, и его кардиомонитор начинает ускоренно пищать рядом с ним. Уже не в первый раз за сегодняшний день Нил потрясён. Он смотрит на целую комнату людей, стоящих перед ним, на лицах которых нет ни жалости, ни страха. Только слабые улыбки или скучающее признание, к чему он привык за последние месяцы. Его друзья, которых, как он думал, ему придётся потерять, стоят здесь — принеся нежное ощущение семьи — не заботясь о том, откуда он пришёл. Даже Кевин, который сейчас сидит рядом с Ваймаком, улыбается ему. — Эм? — начинает Нил, не зная, как продолжить, но Мэтт просто хлопает его по спине. — Ты один из нас, приятель, сын мафиози ты или нет. Только не говори копам. Это не совсем успокаивает Нила, его взгляд на мгновение переходит на Кевина и тот неуверенно говорит: — Так точно, — затем Кевин замечает его взгляд и закатывает глаза в поразительном проявлении самоуверенности, прежде чем продолжить. — Тебе также не стоит беспокоиться о ФБР, Нил Джостен — это не Натаниэль Веснински, насколько им известно. Нил не привык к внезапному облегчению, которое снова нахлынуло на него, и ему удаётся сдержанно кивнуть, стараясь скрыть как сильно дрожат его пальцы и как сбивается дыхание. Он чувствует, как Эндрю прижимается к нему, достаточно близко, чтобы уловить изменения в его поведении, тёплые ладони касаются спины, близкие и успокаивающие. — Я же говорил тебе, что всё под контролем, наркоман, — его голос низкий, достаточно тихий, чтобы его уловил только Мэтт, который лукаво оглядывается через плечо. Ваймак ворчит, прежде чем передать лист бумаги Нилу и ещё один такой же Эндрю. — Мне нужно, чтобы ты заново заполнил это, но, пожалуйста, больше никакой лжи, и спасибо тебе. И никаких исповедей в моём участке, хорошо? Нил в недоумении уставился на лежащий перед ним бланк, тот самый, который он заполнял несколько месяцев назад, чтобы получить работу, когда он был не более чем лжецом. Однако, на этот раз, в верхней части бланка значится не просто «Нил Джостен», вместо этого там написано… Нил Абрам Джостен. — Мэдс настояла на этом, сказала, что это будет слишком странно, если ты не сохранишь что-то из того, кем ты был раньше, — говорит ему Эндрю, и Нил чувствует, как его глаза начинают слезиться. Он переводит взгляд на имя Эндрю, которое также было написано рядом с его именем в поле для напарников. — Вы действительно не уволите меня? — спрашивает он и Ваймак вздыхает. — Нет, и не спрашивай меня почему, но с возвращением, парень. Нил никогда не знал, что такое чувство принадлежности, но теперь он думает, что знает. Эндрю, который был слишком занят ожиданием реакции Нила на его анкеты, наконец, опускает взгляд на свою собственную и хмурится. — Что это? — спрашивает он. — Повышение. Нам нужен новый детектив, подумал, может, тебе будет интересно, — Ваймак пожимает плечами. — После закрытия дела Мясника я решил, что это как бы само собой разумеется. Эндрю — человек, который никогда не показывает много эмоций, но то, как он аккуратно отпускает простынь, которую до этого беспокойно сжимал в руке, на кровать, и твёрдо кивает Ваймаку, по мнению Нила, достаточно говорит о том, что он действительно чувствует. Вздохнув, Ваймак встаёт. — Ладно, детишки, вы добавили мне ещё больше грёбаных седых волос и точно забрали несколько лет жизни, так что я возвращаюсь к своему виски. У кого-нибудь есть ещё какие-нибудь секретные личности, о которых я должен знать? За этим следует громко произнесённое: — Нет, сэр. Ваймак снова ворчит. — Слава богу, блять. Все снова погрузились в уютную тишину, и на этот раз Нил позволил себе расслабиться, протянув руку, чтобы сжать колено Эндрю. Ухмыляясь, он указывает на анкету, на что Эндрю отмахивается от неё, пожав плечами, но Нил не может не заметить, что уголок губ его напарника слегка дрогнул. Нил не ждёт, что кто-то ещё обратит внимание на это взаимодействие, и не думает, что они будут комментировать тот факт, что Эндрю всё ещё находится в постели с Нилом. Но он и раньше ошибался. Особенно когда дело касалось Элисон, которая встречается с ним взглядом, и Нил уже знает, что ему не понравится то, что произойдёт дальше. Элисон — девушка, которая питается хаосом и смущением Нила, закидывает ноги на край кровати, как только садится на стул перед ним. Она хищно смотрит вниз на пару, лежащую перед ней. — Ты определённо заводишь шокирующее количество друзей, связанных с «правоохранительными органами», когда меня нет рядом, Нейт, — говорит она с лёгкой улыбкой. — Или, знаешь, трахаешь их… но, в любом случае, я впечатлена. Нил шумно выдыхает, уже чувствуя, как его лицо заливается румянцем, он поднимает голову в отчаянной попытке отрицания, но комната уже взрывается смехом. Его защита полностью сокрушена. — Ты действительно привнёс новую сторону в сюжет «трахнуть горячего надзирателя, чтобы выбраться из тюрьмы». Я понимаю тебя, Джостен, — говорит Дэн, подмигивая, и Нил давится воздухом, прежде чем бросает обвиняющий взгляд на Эндрю позади него, который вскидывает руки вверх. — Не смотри на меня, смотри на неё, — Эндрю защищается, указывая на Элисон, которая накручивает волосы на палец, хихикая с остальными членами группы. Даже Рене смеётся, прикрывая рот рукой. Мир кажется лёгким, к чему Нил не привык. Он не чувствует, что тонет, не чувствует, что смерть ждёт за дверью. Он чувствует себя в безопасности. Здесь, в этой комнате, в окружении группы людей, которые приняли его, которые знали кто он и всё равно боролись за него без сомнений, которые смеются с ним, даже над ним, как это делает группа людей, которые заботятся друг о друге. Он в безопасности. Конечно, ему ещё многое предстоит сделать. У его ног лежит криминальная империя, люди смотрят на него, ожидая его следующего шага, его ждут вопросы, на которые ему всё ещё нужны ответы. Но сейчас он позволяет себе забыть об этом, только на время. Он чувствует, как улыбка появляется на его лице, а затем он начинает смеяться, не останавливая себя. Он не хочет останавливаться, не тогда, когда видит, как Эндрю улыбается ему, прикусывая губу, чтобы не засмеяться вместе с ним. Смех стихает, когда группу отвлекает внезапно раздавшийся встревоженный голос Сета. — Ребята, я не понимаю. Серьёзно, прекратите валять дурака… Эй! Прекратите смеяться надо мной! Нил смеётся сильнее.___________________________
Нилу Абраму Джостену двадцать два года, когда он впервые обретает любовь. Нежные пальцы проводят по его лицу, глаза Эндрю теплеют, когда Нил смотрит в них. Он не понимает, что делает Эндрю, пока не ощущает чужое дыхание на своём лице, когда его маски падают на пол между ними. Они превращаются в пепел ещё до того, как успеют упасть на подушки. Рука Эндрю тёплая, она проводит по его щеке, скользя по старым и новым шрамам. Взгляд Эндрю не меняется, даже когда Нил предстаёт перед ним обнажённым, без маски, впервые с тех пор, как он себя помнит. Губы замирают перед его собственными, Нил хочет сократить оставшееся расстояние, но прежде чем он успевает это сделать, Эндрю шепчет ему тихую просьбу. — Хватит прятаться. Нил так и делает.