The Nameless Monster

Эндрю просыпается в больничной палате, и Нил всё ещё рядом с ним. Он всегда ненавидел просыпаться здесь. Это был не первый раз и, вероятно, не последний. Реальность возвращается к нему смутными обрывками. В воздухе витает запах дезинфицирующего средства, настойчиво пищат мониторы, прикреплённые к его телу трубками и проводами, звучат тихие голоса, но он не может разобрать ни слова. Единственное отличие этого раза от всех остальных в том, что когда он проснулся, он был не один. Нил сидит на чёрном пластиковом стуле, откинув голову под неудобным углом, поджав под себя ноги и закинув руки за голову. У Эндрю возникло ощущение, что Нил здесь уже давно, если умудрился заснуть в такой позе. Будь он другим человеком, возможно, он бы улыбнулся при виде этого зрелища. Память медленно возвращается к нему. Короткие вспышки острой боли в боку, которые он не замечал, пока не стало слишком поздно. Рене, Нил, Абрам. Он выдыхает, с трудом выпуская воздух из лёгких. Он вспоминает ледяные голубые глаза, чёрную маску и голос, способный заморозить всю комнату. Натаниэль Веснински. Он работал рядом с сыном одного из самых разыскиваемых преступников Америки и даже не подозревал об этом. Но нет, это тоже было неправдой. Какая-то часть Эндрю сомневалась во всём. Сомневалась в этих голубых глазах, которые смотрели на него с неожиданным напряжением, в кратких вспышках злой натуры и навыков, для овладения которыми потребовалась бы целая жизнь. Но, как и вся Америка, он поверил новости о том, что Натаниэль Веснински был найден мёртвым рядом со своей матерью. Преступление, которое должно было отправить его отца за решётку, но каким-то образом всё свалили на одного из людей Мясника. Он помнил фальшивую скорбь, которую Натан Веснински продемонстрировал наблюдавшим за ним СМИ. Если Натаниэль жив, значит ли это, что его мать тоже жива? Какого хрена Натаниэлю понадобилась кучка детей? В чём, блять, заключался его план? Глаза Эндрю распахнулись, он даже не понял, что вообще их закрывал. Он протянул руку, чтобы найти свой телефон. Чтобы связаться с Абрамом, чтобы вытянуть из него ёбаную правду, какую угодно. Но каждое движение, которое он пытался сделать, вызывало резкую пульсацию боли в боку, монитор на стене показывал, что его пульс подскочил. Поэтому Эндрю слегка сдвинулся в сторону, намереваясь протянуть руку и разбудить Нила, чтобы попросить найти его телефон, а затем сказать ему валить домой и как следует выспаться. Но на мгновение он замешкался, вспомнив убийственно острый взгляд Нила, когда он разбудил его в прошлый раз. Сейчас Эндрю определённо не в том положении, чтобы защищаться. Но ему не стоило беспокоиться, потому что когда Эндрю зашипел от боли из-за лёгкого движения, Нил резко оживился. Его голова взметнулась вверх, тело напряглось и приготовилось к удару. Он не упустил из виду то, что глаза Нила сразу же уставились на него, а затем на дверь, сканируя комнату в поисках угрозы, которую он не обнаружил. Эндрю замечает это изменение в поведении Нила. Он не уверен, когда это началось. — Эй, тупица, это всего лишь я, — бормочет Эндрю, стараясь не морщиться от того, как скребёт у него в горле, когда он говорит. Он задаётся вопросом, как долго был без сознания. Глаза Нила снова смотрят на него и Эндрю видит их мягкий карий цвет, хотя его разум вместо этого предлагает ему образ горящих голубых глаз. Он неуверенно хмурится. Память Эндрю никогда не подводила его, если только он не принимал свои «счастливые таблетки», и он не был уверен, было ли всё по-настоящему, или то, что он чувствовал в тот угасающий момент, было не более чем воображением мозга, страдающего от потери крови. Эндрю также отмечает, что Нил выглядит почти… сердитым. Его тело и плечи напряжены, кулаки крепко сжаты по бокам. Эндрю находит в себе силы вздохнуть. — В чём дело, Нил? Глаза Нила сужаются, взгляд становится опасно острым. — В чём дело? Эндрю чуть не вздрогнул от этого резкого тона. — Как можно получить пулю и не заметить этого! — продолжает Нил. Его голос повышается с тревожной скоростью, в то время как он пытается вскочить на ноги. — Ты вечно срываешься на меня в подобных ситуациях, а сам получил пулю в бок и даже, блять, не заметил этого. Эндрю вздрогнул. Это объясняет внезапный прилив крови к голове и слабую онемевшую пульсацию, которую он почувствовал после своего маневра от одного ящика к другому. Но всё же это не оправдывает пульсирующую головную боль, которую Нил усугубил своим криком. — Я был занят другим, — бормочет он, демонстративно потирая виски. Нил, похоже, не замечает этого или ему всё равно. — Ты идиот. Ты грёбаный идиот. Я говорил вам, что это ловушка, но никто меня не слушал! Блять! Блять, блять… Нил расхаживает взад-вперёд, запустив руки в волосы, и Эндрю с сожалением вспоминает свои последние мысли. Он не уверен, почему Нил так взволнован, почему он психует и ведёт себя так, будто у этого есть какие-то серьёзные последствия. Эта мысль наталкивает его на другую. — Мэтт, — внезапно говорит он. Нил оборачивается к нему, бросая на него удивлённый, но напряжённый взгляд. — С ним всё будет в порядке, он в палате в конце коридора. Но он точно получит отпуск на несколько недель. Эндрю снова кивает, откидываясь на белые простыни, от которых он недовольно морщит нос. Воспоминания, которые он предпочёл бы забыть, таятся в глубине. — И не думай, что ты сможешь уйти от этого разговора, — обвиняюще говорит Нил, его лицо кажется более бледным, чем обычно. Эндрю бросает взгляд на шрамы на щеках Нила, сморщенная белая кожа становится более чёткой в белом свете больничной палаты. Эндрю проводит рукой по лицу Нила. — Моя очередь, — говорит он, и это снова вызывает у его напарника взгляд полный раздражения. — Откуда они у тебя? Нил на мгновение бледнеет. Эндрю явно нарушил ход его мыслей. Нил растерянно моргает, а затем поднимает руку к лицу и проводит по шрамам. — Ох, — начинает он, снова нахмурив губы, и Эндрю собирается сказать ему, что всё в порядке и что ему не нужно знать, но Нил фыркает. — Есть одна женщина. Она была близка с моей семьёй. У неё вспыльчивый характер и острые ножи… Ну, и иногда я оказывался не в том месте и не в то время. Однажды она оставила их так, чтобы я не смог их скрыть. — Есть? — переспрашивает Эндрю. — Она всё ещё жива? Нил замирает на мгновение, как будто только сейчас осознав свою ошибку, прежде чем вздохнуть. — Да, насколько я знаю… она всё ещё жива. — Ты знаешь её имя? — он не может сдержаться. Нил смотрит на него. — Нет, Эндрю, прекрати. Сейчас ты ничего не можешь с этим поделать. Что сделано, то сделано. — Хуйня, назови мне её имя. Позволь мне заставить её заплатить за то, что она сделала с тобой, позволь мне защитить тебя, чтобы она никогда не смогла сделать этого снова. — Не надо, — повторяет Нил, на этот раз более твёрдо, в его тоне звучит предупреждение. — Я хочу жить дальше, не копайся в этом. Эндрю не желает отступать так просто и он знает, что скорее всего будет проводить исследования банд Чикаго на досуге, но пока он кивает и молчит. — Теперь моя очередь, — Нил снова возвращается к прошлой теме. — О чём ты, блять, думал? Если бы Эндрю был другим человеком, он бы рассмеялся над этим. Но он не упускает из виду, как дрожит рука Нила, когда тот подаётся вперёд и обхватывает перекладину больничной койки. Карие глаза постоянно осматривают его тело, как будто он думает, что ещё одна рана может волшебным образом появиться из воздуха. Эндрю закатывает глаза. — Это моя работа, идиот. Если ты не помнишь, я коп. — Заткнись нахуй, Эндрю, — огрызается Нил. — Все в той комнате были копами, и, насколько я слышал, ты был единственным, кто делал рискованные выстрелы. — У меня не было других вариантов, — резко отвечает он. — У меня оставалось два выстрела и две главных цели. Я сделал то, чему меня учили. — Чему, например? Позволить убить себя нахрен? — Они собирались убить нас в любом случае, Нил, лучше уйти так, чем пресмыкаться у их ног. — Может быть, пресмыкаться у их ног — это хорошая идея, если бы это означало выбраться живым?! Может надо слушать меня, когда я говорю вам, что это ловушка, прежде чем вы попадёте в ситуацию, когда вам понадобится грёбаный член мафии, чтобы спасти ваши задницы?! — Нил огрызается в ответ. Напоминание об Абраме заставляет Эндрю слегка вздрогнуть, он не понимает, почему глаза Нила потемнели ещё больше. Эндрю хмурится ещё сильнее, его голова раскалывается, а в груди нарастает гнев. — Нил. Заткнись, ты не коп. Ты не знаешь, каково это — быть в подобной ситуации. Он говорит это прежде, чем понимает, что сказал что-то не то, потому что видит, как эти слова забирают весь свет из глаз Нила. — Иди нахуй, — выдыхает Нил, опустив глаза. — Ты прекрасно понимаешь, что я знаю, каково это — быть в подобных ситуациях. Его голос стал тише, и он не смотрит на Эндрю. — Ты был информационным посредником для мелкой банды. Это разные вещи, Нил, — Эндрю сейчас зол. Он зол, потому что у него не было выбора, и он действовал как мог за то время, которое у него оставалось. Зол, потому что чуть не умер, и это впервые в жизни напугало его. Нил смеётся, но в этом нет ни капли веселья, и он больше ничего не говорит. Только смотрит на широкие окна больницы. Эндрю тоже замолкает, пытаясь вернуть самообладание. Стараясь не думать о том, как ему хочется протянуть руку и взять Нила за плечо. Хочется утешить помрачневшего напарника, стоящего перед ним. Он хочет. Есть что-то чего он жаждет, и это то, что Эндрю Миньярд не позволял себе уже очень давно. Однако, на этот раз он не может контролировать это. Он не может остановить себя от желания, как бы сильно он ни старался. — Я чуть не потерял тебя. Эндрю молчит, уверенный, что ослышался. Но когда он видит выражение лица Нила, он резко замирает, его сердцебиение становится опасно быстрым, и он слышит, как это отражается на мониторе позади него. — Что? — переспрашивает он, потому что какая-то часть его не может осознать это. — Я чуть не потерял тебя, Эндрю, — но Нил, кажется, понимает это и снова поворачиваясь. — Ваймак позвонил мне. Он подумал, что я знаю что-то, что может помочь, но я… — он запнулся, и Эндрю хочет сорвать все провода, покрывающие его тело, и притянуть Нила ближе к себе. — Я был бесполезен, — заканчивает Нил через мгновение. — Все были довольно бесполезны, — Эндрю пытается опровергнуть его слова, но это явно не приносит Нилу спокойствия. — И вообще, если бы со мной что-то случилось, ты был бы в порядке. Вероятно, твой следующий напарник был бы меньшим мудаком. Он пытается рассмешить Нила, оставляя молчаливую правду не высказанной. Он знает, что Нил слышит её. Лицо Нила искажается: обида, страх и гнев сливаются воедино. — Как ты вообще можешь так говорить? Почему ты всегда так делаешь? — Что делаю? — Ведёшь себя так, будто твоя жизнь не имеет смысла! Как будто чужая жизнь стоит больше, чем твоя! — огрызается Нил. — Я бы, блять, сошёл с ума, если бы с тобой, Эндрю, что-то случилось. Неужели ты не понимаешь, как много ты значишь для всех? Для меня? Блять, Эндрю, когда я услышал… Я… — он замирает, закрывает глаза и качает головой. Эндрю не может дышать. — Я думал, что опоздаю. Я мог опоздать. — Почему тебя это так волнует? — Потому что ты мой напарник, придурок! — кричит Нил, но затем колеблется. Он выглядит неуверенно. — Никто… Мне никогда не позволяли этого, я никогда не мог быть… собой. Ты не вздрагиваешь и не сбегаешь от того, что я тебе говорю. Мне нравится быть с тобой, мне нравится раскрывать с тобой дурацкие преступления. Ты мне нравишься, Эндрю, и было бы очень хуёво потерять тебя, понимаешь? И я знаю много людей, которые согласятся со мной. Эндрю не знает, что на это ответить, он не знает, как объяснить Нилу, что раньше никому не было до него дела. Что его жизнь была бременем и до сих пор является бременем для каждого человека в ней. Его брат, у которого было такое светлое будущее, у которого был ум и потенциал стать успешным врачом, а теперь его шансы даже просто поступить в медицинскую школу практически равны нулю из-за судимости, которую он получил из-за Эндрю. Ники, который выбросил свои лучшие годы на его воспитание, а Эндрю даже не может сказать ему спасибо, не может даже подбодрить его звонком по Скайпу раз в неделю. Его коллеги по работе, которые ненавидят его, боятся его, считают его лишь благотворительным поступком Ваймака, который его подобрал. Абрам, сын кровожадного преступника, который всё же иногда умудряется быть лучшим человеком, чем Эндрю. Нил, который уже чертовски сломлен, но каким-то образом всё ещё держится за острые углы Эндрю и позволяет этому ломать его ещё больше. Ему нечего предложить другим людям, кроме своей посредственной защиты. Блять, раньше ему приходилось заключать сделки с людьми, чтобы удержать их рядом с собой. Он всегда был обузой, если не был полезен. Он пытается сдержанно кивнуть, чтобы дать Нилу понять, что он его услышал. Но он не может пообещать, что верит ему. Он сглатывает подступающую к горлу рвоту. Он прожил едва ли три года без того, чтобы кто-то использовал его, он прожил… Обнажённость его рук возвращает его обратно с яростной силой. — Мои повязки, — он задыхается. — Где, блять, мои… — Они у меня, — быстро отвечает Нил, подходя к тому месту, где он спал, и доставая чёрную ткань из кармана пальто, передавая её Эндрю. Тот хватает их, слишком быстро для человека, который хочет притвориться, что ему на всё наплевать. Он замечает, что Нил не смотрит вниз, не рассматривает шрамы на запястьях, пока протягивает ему повязки. Реальность ситуации поражает его сейчас: кто-то должен был раздеть его, он был без сознания, и кто-то мог… кто угодно мог… Эндрю опускает голову на руки и подтягивает колени кверху, он хрипло дышит, потому что вспоминает, когда в последний раз он был в помещении с белыми простынями и стенами, пахнущими дезинфицирующим средством. Руки держали его за ноги, за руки, он не мог пошевелиться — он не мог защитить себя. Они видели его, его шрамы, всё. У него не было выбора, снова нет выбора, почему у него никогда не бывает грёбаного выбора. — Эндрю! — Нил пытается перетянуть его внимание на себя, старательно избегая прикосновений к Эндрю, но занимает все пространство, которое может. — Эндрю, ты в порядке. Никто тебя не тронет, я обещаю. Нил, которому Эндрю рассказал однажды ночью о мужчинах, которые никогда не останавливались, которые никогда не слышали его просьб. Нил, который не смотрел на него с жалостью, не говорил ему, что ему жаль. Нил, который просто встретил его взгляд и сказал: — Ты пережил их. Он знает, что Нил сейчас имеет в виду совсем другое, он никогда не рассказывал Нилу о Прусте. Никогда не рассказывал ему о тех днях. Но его тело и разум вздрагивают от этой мысли, он зол, так чертовски зол, потому что он ведёт себя как слабак, он… — Мне не нужна твоя грёбаная защита, — удаётся прорычать ему. — Мне ничего не нужно. — Я знаю, — отвечает Нил. — Но ты не можешь постоянно быть начеку. Отдохни, Эндрю. Никто ничего не видел, кроме доктора. Я не смотрел и следил, чтобы одеяло прикрывало твои руки, когда кто-нибудь заходил к тебе. Эндрю стискивает зубы. — Чего ты хочешь? Грёбаную золотую звезду? — Нет, я хочу, чтобы ты начал дышать, — Нил борется с подступающей паникой. — Ты позволяешь своему разуму управлять тобой. Эндрю не может остановить это, он не может остановить ощущение рук, скользящих по его телу. Кто-то шепчет, он чувствует боль, он чувствует всё это. Чувствует канат, по которому он ходит каждый день, но который теперь обмотан вокруг его горла и тянет его в воспоминания, которые он отчаянно хочет забыть. — Эндрю, тебе нужно, чтобы я кому-то позвонил? Тебе нужно, чтобы я ушёл? Нет, — думает он, потому что мысль о том, что Нил может уйти, причиняет ему ещё большую боль. Ему удаётся твёрдо покачать головой, удаётся заставить себя поднять взгляд на лицо Нила. Помоги мне. Помоги мне. Возможно, это потому что его взгляд слишком долго задерживается на шрамах, или Нил вспоминает прошедшую ночь, но прежде чем он успевает это понять, Нил мягко говорит. — Ты можешь прикоснуться ко мне, если это поможет тебе успокоиться. Эндрю не уверен, почему он слушается, почему он протягивает свою дрожащую руку и снова прикасается к шрамам. Слегка надавливает на них кончиками пальцев. Он не уверен, почему шершавая кожа заставляет его забыть о руках, обхвативших его горло, он не уверен, почему линзы в глазах Нила, которые просто ещё один признак его лжи, успокаивают что-то внутри Эндрю. Они должны быть голубыми. Паника осталась, гнев не угас окончательно, но шрамы под руками — это что-то новое. Они не напоминают ему о днях, которые он предпочёл бы забыть. Они напоминают ему, что, вопреки всему, кто-то в этом мире хочет, чтобы он остался. Кто-то, кто не просил его измениться. Или тоже хочет его. Когда глаза Нила закрываются, Эндрю проводит пальцем по его щеке так нежно, как только может. Мягкий выдох Нила проходит по его запястью, и его внутренности скручиваются. Он не может поцеловать его, не здесь, не сейчас. Он не думает, что сможет, учитывая воспоминания, подстерегающие его. Но он хочет, он хочет… И Нил тянется за его прикосновением, и он думает, что, может быть, Нил тоже хочет этого. Он отбрасывает эту мысль так же быстро, как она появилась. Эндрю не настолько удачлив. Он бы знал, если бы Нил чувствовал что-то подобное. Он не может игнорировать Нила, который говорил, что незаинтересован в отношениях. И он не может игнорировать тот факт, что не умеет строить отношения. Нил заслуживает большего, чем просто перепихнуться, он для Эндрю нечто большее. Он… может быть, может быть, он мог бы… — О, кстати, ты должен помочь мне остановить Ваймака от моего увольнения. Эндрю замирает. — Что.

_________________________

Эндрю выписывают из больницы через день. Нил ждёт, прижавшись спиной к стене больничной палаты, упираясь на неё одной ногой. Его взгляд отрешён, пока он нервно постукивает пальцами и пытается позволить гудению автоматов вокруг него заглушить шум его разума. Натаниэль не жалеет о том, что сделал. Ни на секунду. Он уже представлял, что произойдёт, он уже предупредил своих людей, позаимствовал кое-что у отца и был готов к нападению. Но Натаниэль даже не подозревал, насколько плоха ситуация на самом деле. Только после того, как он ответил на телефонный звонок от Ваймака и услышал его задыхающийся голос, он осознал. Натаниэль помнит, как взгляд заполонил красный цвет, помнит ярость, которая так приблизила его к собственному отцу, и помнит Эндрю. Помнит, как повернулся и увидел кровь, стекающую из раны, затуманенный взгляд его глаз. Он помнит Мэтта, растянувшегося на коленях Дэн, когда она прижимала руки к его животу и рыдала. Он помнит, как едва не потерял контроль над своим сознанием. Едва смог зацепиться за остатки своей «незаинтересованности». Едва сдержался, чтобы не убить всех Диких котов в комнате и не побежать к Эндрю. Как только он вышел из склада, он сорвал с себя маску, сорвал с плеч чёрную куртку и кинул её Элисон. — Нейт! Не смей! Да, там достаточно темно, но ты без линз… Натаниэль не слушал. Ему было всё равно. Он не знал, что скажет подкреплению, когда они ворвутся в здание через несколько минут после него. Если бы не тот факт, что Натаниэль уходил в спешке и под курткой была его беговая одежда, он бы раскрыл своё прикрытие перед каждым офицером в Балтиморе. Но ему всё ещё было всё равно. Он остался с Эндрю. Взял Эндрю за руку, когда тот протянул её и попытался побороть внутреннюю дрожь. Но теперь Эндрю был в сознании и выздоравливал. И Натаниэлю предстояло столкнуться с последствиями своих действий… …довольно скоро. Сейчас он стоит и ждёт, когда Эндрю закончит переодеваться и выйдет из больничной палаты. Ему всё равно, что он дрожит, ему всё равно, что все считают его чокнутым из-за того, что он не покинул порог палаты Эндрю, но он не мог рисковать. Он избегал своего отца, его людей и приближённых «сотрудников». Он не мог допустить, чтобы кто-то начал грязную игру и вышел на Эндрю. Даже если Нил уверен, что его отец не знает, как много Эндрю значит для него… или не знал до того, как Нил убил одиннадцать человек, чтобы защитить Эндрю. Его телефон гудит в заднем кармане, он берёт его и смотрит на экран, не удивляясь отправителю. Элли: большинство детей пристроены. ещё у шестерых пока нет дома, но мы что-нибудь найдём. я и Чарльз присматриваемся к женщине по имени Би? она кажется многообещающей, но нам в любом случае пригодилась бы твоя помощь. Элли: Нейт, тебе нужно как можно скорее поговорить с отцом. он слишком затих. Элли: у него есть то, что он может использовать против тебя. пожалуйста, будь осторожен. Ещё одна вибрация телефона — новое сообщение на электронной почте. Беспокойство мгновенно заставило Нила бросить взгляд на всё ещё закрытую дверь палаты, прежде чем открыть уведомление. Сейчас это был единственный способ следить за тем, что Эндрю писал «Абраму». Конечно, это оставляло след, но это было легче объяснить, чем то, что у него был одноразовый телефон. Ещё одно сообщение. 03: Не заставляй меня выслеживать тебя, Натаниэль. Он читает это снова, и снова, и снова, но он не отвечает. Так же, как не отвечал на все звонки и удалил все сообщения со своего телефона, перед тем, как отправить Эндрю последнее. 10: Хватит копать. Сделка всё ещё в силе. Я выполню свою часть. Не пытайся выследить меня или Мясника. Дети будут в безопасности благодаря тебе. P.S. — Спасибо, ты был великолепен. Он не знает, зачем добавляет последнюю часть. Но он не задумывается об этом. Нил засовывает телефон в задний карман. Он не сожалел об этом, он не мог. Эндрю жив, весь участок жив. Пусть лучше Эндрю ненавидит его, презирает его, пусть каждую ночь представляет его мучительную смерть. Только бы Эндрю был жив. Никогда не привязывайся, Абрам. Голос матери эхом отдаётся в глубине его сознания. Маленькие правила, к которым, возможно, ему следовало бы прислушаться… но… Перед его глазами мелькают улыбающиеся лица: чёрные волосы Мэтта и кудри Дэн, ехидные комментарии Сета и мягкая улыбка Рене, которая может быть слишком острой. Но больше всего — светлые волосы, хрипловатый голос, мозолистые пальцы и ладони, несущие жар, граничащий с огнём. Ореховые глаза с крупинками золота. Люди, которым не всё равно… люди, которых он… Чей-то голос вернул Нила в настоящее. Его голова метнулась к двери палаты Эндрю, где гул неуклонно нарастал. — Отвали нахуй, — голос Эндрю граничит с криком, что необычно для него, и это всё, что требуется Нилу, чтобы поднять руку и стукнуть ею по двери, решив предложить своему напарнику путь отступления, если врач будет лезть не в своё дело. После очередного ворчания раздаётся резкое: — Дай мне секунду. Дверь распахивается, открывая взору растрёпанного Эндрю. На нём рубашка с длинными рукавами и чёрные джинсы, телефон прижат к уху, а взгляд устремлён на Нила. — Ох, — восклицает Нил, осознав свою ошибку, и Эндрю закатывает глаза, прежде чем отойти от двери. Нил следует за ним и старается не прислушиваться к ссоре, но по тому, как Эндрю расхаживает по комнате, можно понять, что он взбешён. Он хмурится. — Я говорил со своим напарником, чёрт возьми, — шипит он в трубку, возвращаясь к своему разговору и не обращая внимания на вошедшего. Нил приподнимает бровь в ответ на этот тон, задаваясь вопросом, кто мог так разозлить Эндрю. Ну, кроме самого Нила. Через динамик доносится приглушённый мужской голос: — О, так он, наконец-то, рядом? Как удобно. Нил прищуривается от гнева в тоне собеседника Эндрю, пока тот хмурится. — Он не имеет никакого отношения к этому, Аарон, он даже не коп. А, думает он. Аарон. Это объясняет гнев. — Тебя бы я тоже копом не назвал! Ты делаешь больше незаконных вещей, чем половина людей, которых ты арестовываешь, Эндрю. Эндрю закатывает глаза на это. — Ой-ой, обсуди это с моим боссом. Передай Ники, чтобы он прекратил попытки связаться со мной по скайпу, и до свидания, — он отводит телефон от уха, собираясь повесить трубку, когда голос в трубке снова начинает ворчать. — Иди нахуй. Я знаю, что ты ни хрена не чувствуешь в своём маленьком холодном сердце, но некоторым из нас не всё равно. Даже если ты продолжаешь портить нам жизнь и даже если не можешь ответить на грёбаный звонок, некоторые из нас всё равно хотят убедиться, что ты, блять, не умер, Эндрю! Нил наблюдает, как Эндрю застывает от слов Аарона, его лицо становится равнодушным и превращается в совершенно пустую маску, он безучастно смотрит на телефон в руке. Нил чувствует, как гнев разгорается в его сердце, и приближается к Эндрю, намереваясь вырвать у него телефон и высказать Аарону всё, что думает. Этот человек, похоже, уже ненавидит его, так что стоит подкинуть ему ещё один повод. Но прежде чем он успевает сделать это, Эндрю проглатывает свой шок и злорадно смеётся. — Удар ниже пояса, брат. — Докажи мне обратное. Докажи, что тебе вообще есть до нас дело, если хочешь, чтобы я вёл себя по-другому. — Этот ублюдок… — начинает Нил, и Эндрю резко смотрит на него. — Передай привет Кейтлин от меня, — бормочет Эндрю, прежде чем нажать кнопку завершения вызова. Экран его телефона гаснет. На мгновение между ними воцаряется тишина, пока Эндрю собирается взять свою сумку, лежащую на краю больничной койки, а у Нила пересыхает во рту от гнева, который накрыл его с головой. Логически он понимает, что не должен поднимать эту тему. Но он не может не спросить. — Он всегда так с тобой разговаривает? Эндрю со вздохом перекинул сумку через плечо, а затем пожал плечами. — Раньше было хуже. Запутанная предыстория. Он говорит это с сарказмом, но Нил знает, что в этом утверждении есть доля правды. Он открывает рот, чтобы спросить, но Эндрю качает головой. — Нет. Я не хочу говорить об этом, не здесь. Нил закрывает рот, прежде чем кивает головой и следует за Эндрю к выходу из больницы. У машины Нил достаёт из кармана ключи Эндрю. Те самые, которые он получил после того, как Эндрю проснулся и понял, что у Нила нет другого средства передвижения, кроме ног. Он трясёт ими перед Эндрю, который в ответ качает головой. — Отвези нас в участок. — Ты на больничном, — Нил нахмурился. — Мне нужно кое-что выяснить. Нил делает паузу, прежде чем тихо согласиться. Потому что у него есть странное чувство, что Эндрю хочет проверить что-то связанное с ним. Он надеется, что замел следы так, чтобы соответствовать жалобам сотрудников правоохранительных органов на то, что Натаниэль Веснински никогда не оставляет за собой улик. И он надеется, что ему удастся удержать Эндрю в своей жизни ещё на некоторое время.

_______________

Поездка в машине прошла в тишине. Эндрю сидел на пассажирском сиденье и смотрел в окно на улицы. Нил вёз их в сторону участка. Тело Эндрю всё ещё было напряжено, он крепко сжимал телефон в руке. Нилу хотелось снова спросить о телефонном звонке, но он старался держать рот на замке и сосредоточиться на чём-то другом. Он знал, что у Эндрю были проблемы с теми немногими членами семьи, которые у него были, хотя бы потому, что он никогда не говорил о них. Такое же измученное выражение лица появлялось у него, когда кто-то в участке вскользь упоминал его брата — Аарона. В основном, это делал только Ваймак. Нил замечал, но не комментировал. Но он всё ещё не мог забыть обиду, пропитавшую слова и тон Аарона. — Его звали Дрейк. Когда Эндрю впервые произносит это, Нилу требуется несколько мгновений, чтобы понять, о чём он говорит. Но когда до него доходит, он слегка приостанавливает машину. Он смотрит на Эндрю, который всё ещё отказывается встретиться с ним взглядом. — Дрейк был моим старшим приёмным братом в доме, где я жил несколько лет. Его мать, я… — Эндрю замешкался, слова застряли у него в горле, а потом Нил увидел, как он тяжело сглотнул и продолжил. — Она хотела меня усыновить, но ничего не бывает так просто, верно? Он впервые за весь разговор смотрит на Нила, а затем снова отводит взгляд. Нил пытается скрыть дрожь, которую это вызывает в нём. — Дрейк насиловал меня почти каждую ночь, в течение трёх лет, — Эндрю выплёвывает эти слова так, словно они яд, и сердце Нила леденеет в груди. Он знал, что это случилось с Эндрю, знал из признания, которое тот сделал Абраму на той крыше, и из тех маленьких крупиц правды, которые он предлагал Нилу. «Я ненавидел, когда меня связывали.» Он знал, но не мог представить, насколько это было дерьмово. Как минимум три года… Нил сильнее сжимает руль в пальцах. Его хватка настолько крепкая, что костяшки побелели. Натаниэль шипит внутри, требуя крови, но Нил не сводит глаз с дороги, давая Эндрю пространство, чтобы продолжить. — Я позволял ему, потому что я думал, что это единственный способ быть с Касс. Но потом Аарон нашёл меня и всё пошло прахом. Дрейк был одержим идеей трахнуть близнецов, одержим идеей сделать с Аароном то, что он делал со мной, и я не мог ему этого позволить. Вот как я оказался в колонии, где меня заметил Ваймак, который выбирал трудных подростков и делал из них копов. Аарон не думал, что у меня получится — не после того, что я сделал с его сукой-матерью. Автокатастрофа, она погибла в автокатастрофе. Нилу не нужно было смотреть на Эндрю, чтобы понять, что это был далеко не несчастный случай. Нил чувствовал, как Эндрю смотрит на него, вероятно, ожидая реакции, но Нилу нечего было предложить. Однако, он всё же встретился взглядом с карими глазами. Ты сделал то, что должен был. — Аарон ненавидел меня, но у нас была сделка, поэтому мы остались вместе под опекой Ники. Я решил стать офицером, а он решил стать врачом, — на лице Эндрю появилась усмешка. — Вот только в университете у меня появился назойливый друг, который вернул в мою жизнь парочку плохих людей. Они решили устроить для меня небольшое воссоединение семьи. Аарон зашёл, когда Дрейк трахал меня, как будто мне снова было тринадцать. В голосе Эндрю ясно слышится отвращение, и Нил открывает рот, чтобы возразить, но Эндрю качает головой и поднимает руку. — Аарон выбил из Дрейка всё дерьмо клюшкой для лакросса. Это должны были посчитать самозащитой, но вместо этого это было расценено как «недоразумение». Дрейк вышел на свободу, потому что у моего брата было гомофобное прошлое, а я был психопатом, который занимался сексом, после которого неделю не мог двигаться без боли. Аарона обвинили в нападении, и его мечты когда-нибудь стать врачом были разрушены, — Эндрю усмехнулся. — Но это не мешает ему пытаться. Нил стиснул зубы. — Это не даёт ему грёбаного права говорить тебе такие вещи, Эндрю. — Можешь ли ты винить его, Нил? — Эндрю смотрел на него и его лицо было тщательно продуманной маской. Такую, которую Нил не видел уже несколько месяцев. — Аарон всегда был мечтателем, а я украл у него самую большую мечту. — И всё же ты всегда делал всё возможное, чтобы он был в безопасности. Сделал так, чтобы он мог однажды осуществить эти мечты, верно? Пошел он на хуй за то, что использует единственный раз, когда он защитил тебя, против тебя же. Так поступают только трусы. Нил хочет заставить кого-то истекать кровью. Заставить кого-то страдать за то, что случилось с Эндрю, но всё, что у него есть — это широкая дорога и причина его гнева, сидящая рядом с ним. Нил никогда не был человеком, склонным к утешению. Как может утешить тот, кто сам никогда не получал ничего подобного? Эндрю ничего не ответил, его взгляд устремлён вдаль, а руки безвольно лежат на коленях. Его телефон лежит там же, экраном вниз. Он вибрирует. Нил знает, что это Аарон перезванивает. Он задаётся вопросом, тот ли это человек, который извиняется. — Ты хороший человек, Эндрю. Это заставило Эндрю повернуть голову в его сторону. Недоверие искажает лицо блондина, когда он смотрит на Нила. — Меня не называли бы монстром всё время обучения в университете, если бы на это не было причины, Нил, — он огрызается, и Нил позволяет гневу проявиться на своем лице. — Я знаком с монстрами, — он видит одного каждый раз, когда смотрится в грёбаное зеркало. — Ты не один из них. И не оскорбляй меня, говоря, что ты такой. Монстр не использует своё тело, чтобы уберечь тех, кто ему дорог, от огня. Он не использует свои когти, чтобы убивать дерьмовых людей. Пошло оно, Эндрю. Ты меньше всего подходишь под это определение. Ты сделал то, что должен был сделать, чтобы выжить. Не твоя обязанность объяснять это всем, кому посчастливилось быть наивным в подобных вещах. Нил щёлкает поворотником, чтобы повернуть ко входу в офис. Эндрю всё ещё смотрит на него. Что-то неразборчивое в его глазах, когда он слегка приоткрывает рот, чтобы заговорить, но затем снова закрывает его. Нилу не нужен ответ, ему ничего не нужно. Ему просто нужно, чтобы Эндрю услышал его и хоть немного поверил. Вот почему резкий щипок за руку заставляет его вскрикнуть от удивления и обернуться, чтобы посмотреть на своего напарника. Эндрю свёл брови вместе в откровенном замешательстве, зато теперь ему кажется стало легче. — Перестань быть такой грёбаной несбыточной мечтой, Джостен. С этими словами он отворачивается и открывает пассажирскую дверь, после чего выскальзывает наружу. Кожа Нила всё ещё болит в том месте, где Эндрю прикоснулся к нему — и он не хочет думать о том, что это прикосновение может быть последним.

___________________

Они заходят в участок, и их почти сразу же выгоняют. — Какого хрена, Миньярд, разворачивай свою задницу. Ты не вернёшься сюда, по крайней мере, ещё неделю, — ворчливый голос Ваймака прерывает практически все связные мысли Нила, роящиеся в его голове. — Я здесь не для грёбаной работы, чёртов старик. Остынь. Я просто хочу просмотреть кое-какие файлы, и не буду мешать вам, — пренебрежительно отвечает Эндрю, отмахиваясь рукой от шефа, а затем пытается пройти к своему столу. Нил замечает, что Мэтт и Дэн отсутствуют. Сет сидит молча, опустив голову и что-то перелистывая. Рене прислонилась к стене неподалеку. Их команда поразительно сократилась по сравнению с другими офицерами, перемещающимися по комнате. Нил не замечает, что Ваймак смотрит на него. — Джостен, вразуми своего напарника, — ворчит он, а Нил пожимает плечами, изо всех сил стараясь выглядеть невинным. — Так… он всё ещё мой напарник? Взгляд Ваймака ещё больше устремляется на него. — Конечно да, придурок. Я сумел заставить высшее руководство забыть твой маленький трюк, списав всё на шок. Так что не высовывайся больше, пока ты здесь. На это Нил одаривает его скромной улыбкой, а Эндрю открыто закатывает глаза, хватая его за плечо и направляясь прочь от босса к своему столу. Вот только там уже кто-то есть. Кто-то другой уже листает файлы Эндрю — их файлы — и весь мир Нила вдруг замирает. Потому что он где угодно узнал бы эти тёмные волосы, загорелую кожу и лицо с чёрной татуировкой, расположенной прямо под левым зелёным глазом. Кевин Дэй. Кевин Дэй — один из немногих людей, которые могли бы, взглянув на Нила, понять, кто он такой. Узнать в нём мальчика, который приходил, когда проходили встречи с Воронами. Мальчика, которого заставляли сидеть на каждой встрече рядом с отцом. Мальчика, которого всё ещё заставляли сидеть с детьми во время ужина. Мальчика, который стоял на стороне людей гораздо более могущественных, чем простые Вороны. Мальчика, который помогал своему отцу разделывать человека, а Кевин просто сидел и смотрел. Кевин поднимает глаза, и, конечно же, узнавание — первая эмоция, промелькнувшая на его лице. Нет, нет, нет, я не готов. — Ну, ты не постарел ни на день, — говорит Кевин, и у Нила перехватывает дыхание. Он хочет схватить Эндрю и бежать. Он хочет схватить нож, пристёгнутый к его поясу, и вонзить его в горло Кевина, прежде чем тот успеет заговорить. Он хочет, он хочет, он хочет… — Хватит копаться в моих вещах, если не хочешь заработать ещё один грёбаный перелом руки. Нилу требуется слишком много времени, чтобы понять о чём говорит Эндрю, сердито проталкиваясь мимо него. Он устремляется к Кевину, который уже вскакивает со стула и неуклюже пытается поймать равновесие. Все оборачиваются на шум. — Господи, блять, Эндрю, ты всё ещё ёбаный… еблан. Эндрю приподнимает бровь. — Как оригинально, Дэй. Кевин издаёт звук, похожий на шипение, его лицо мрачнеет от внимания, которое теперь направленно на него. Эндрю мужественно игнорирует его и начинает хвататься за папки, разбросанные по столу, с каждым мгновением становясь всё злее. — Занятой мальчик, — рычит он, бросая убийственный взгляд через плечо. — Будь добр, напомни мне, Дэй, законно ли копаться в файлах частного расследования, которые тебе не принадлежат? Или тебя не научили этому в академии? Кевин сердито смотрит на Эндрю. — У нас обоих общий враг, Эндрю, эти файлы должны быть в открытом доступе. Что ещё важнее, я должен иметь возможность их просмотреть. — Ах, опять эти требования, Кевин. Ты так и не вырос из этого, да? — Эндрю, — Кевин шипит, снова приближаясь, но останавливается, когда взгляд Эндрю становится настороженным. — Пожалуйста, нам нужно… — Нет, — Эндрю рычит. — Прошло всего чуть больше года, а ты уже забыл, как я ненавижу это слово? — Извини! — Кевин взволнованно поднимает руку. — Я работал над этим делом годами, Эндрю. Да ладно, ты офицер с наибольшим количеством информации о Мяснике, а теперь ты был свидетелем первого подтверждённого появления Натаниэля Веснински за одиннадцать лет. Ха, какая ирония. — Назови мне причину почему меня должно это волновать, Кевин. Я не видел ничего, кроме смутной фигуры в чёрном с множеством острых предметов, — Эндрю постучал по голове в насмешливом жесте. — Ты агент ФБР, разберись сам. Нил, хватит стоять в стороне. Иди сюда. Тело Нила вздрогнуло от напоминания о его имени и о том, что его прикрытие ещё не раскрыто. Что казалось логически невозможным, ведь Нил даже не был замаскирован. Да, он носил контактные линзы, а его волосы были достаточно тёмными, чтобы при определённом освещении их можно было принять за каштановые. Но Кевин видел его раньше, он был значительной частью его детства в криминальной семье. Блять, Кевин был знаком с его отцом. Но… Нил забыл, что Кевин Дэй также был полным идиотом. Кевин поднял взгляд и уставился на Нила, нахмурившись и поджав губы. — Почему ваш гражданский консультант здесь? От него нет никакой пользы. Эндрю закатывает глаза. — Он мой напарник. Иди нахуй, — огрызается он, прежде чем агрессивно помахать Нилу рукой. Неуверенно сфокусировав взгляд на Кевине, Нил опускается на свой стул, садясь напротив Эндрю, и тянет к себе один из лежащих на столе документов. Его глаза опускаются вниз. Он видит знакомую крышу и знакомую надпись. Ich bedaure. Боже, Нил даже не может вспомнить, когда он в последний раз произносил эти слова, которые когда-то были ему так дороги. За последние месяцы каждый человек, чью кровь он проливал, заслужил это. Его палец рассеянно обводит фотографию, а Эндрю ругается себе под нос, пытаясь реорганизовать свой стол. — Как же ты меня чертовски бесишь, Кевин. Причина, по которой я не согласился на ту грёбаную стажировку — это ты. Кевин придвинул ещё один стул к столу Эндрю и стал разглядывать газетные вырезки. Его взгляд раздражённый, но бессильный. — Ты растрачиваешь невероятные возможности и талант. Тебя было бы невозможно остановить, если бы ты только попытался. — Ах, и в этом кроется проблема, Кевин, мне насрать. — Эндрю. — Кевин. — Эмм… Вставка Нила довольно бесполезная, но, кажется, напоминает Кевину о чём-то. Нилу не нравится блеск в его зелёных глазах. — А, точно. Нил Джостен, не так ли? Я читал твоё досье, — Кевин протягивает руку, ожидая рукопожатия, но Нил не отвечает ему. Небольшая ухмылка Эндрю стоит недовольства агента ФБР. — Что там у тебя? Прежде чем Нил успевает возразить, Кевин протягивает руку и выхватывает документ. Нил встречается взглядом с Эндрю, позволяя отчаянию прорваться наружу. Его сердце колотится в груди, потому что перед ним лежат стопки бумаг о нём, о том, как узнать, кто он на самом деле, улики, зацепки, вещи, которые могут нарисовать красную стрелу прямо в его направлении. А человек, собравший всё это, сидит напротив него с бесстрастным выражением лица, и по какой-то причине это приносит сердцу Нила покой. Если кто-то и собирается уничтожить Натаниэля, то он хочет, чтобы это был Эндрю. — Видишь! — восклицает Кевин, агрессивно указывая на фотографию, которую держит в руках. — Моя теория о том, что Натаниэль сошёл с пути своего отца, становится всё более вероятной. Это не первый случай проявление милосердия, который я нашёл за последние двадцать четыре часа. Во всяком случае, Натаниэль — это причина, по которой ФБР удалось завести дело против Натана. Вот это было новостью для Нила. Небольшая плата за все часы неустанной работы, которую он проделал. Эндрю начал отбивать ритм пальцами по столу. — Это подтверждает причину, по которой он не убил ни одного офицера. — Но он сказал, что ты под его защитой. По какой-то причине, сын Мясника считает этот участок достойным своей защиты. Я не понимаю почему, — бормочет Кевин. Нил наблюдает за тем, как Эндрю опускает взгляд. Его пальцы делают паузу, потому что, конечно же, Эндрю знает, почему все находятся под защитой и если он расскажет Кевину, то может оказаться в тюремной камере. — Ты когда-нибудь встречался с ним? — спрашивает Эндрю. Похоже, это застаёт Кевина врасплох, если его лёгкий вздох что-то значит. Нил замирает, его собственное беспокойство тоже нарастает. Сейчас не время для ностальгических чувств Кевина. Высокий мужчина прикусывает губу. — Да. Несколько раз, в детстве, когда у нас ещё были встречи с главной ветвью семьи Морияма. Взгляд Эндрю не дрогнул. — Каким он был тогда? Кевин покачал головой. — Мы были молоды, Эндрю. Мы были детьми, а все дети ведут себя одинаково. Люди меняются. — Нет, не всегда. Так каким он был? Как он вёл себя в те несколько раз, когда ты с ним встречался? Кевин молчит несколько мгновений, прежде чем снова заговорить. Следующие слова были произнесены мягче, чем все предыдущие. — Он был напуган.

____________________

В итоге Нил и Эндрю проводят весь день с Кевином Дэем. Вскоре он занимает весь участок, достаёт белую доску, и они начинают потихоньку пытаться составить какое-то дело против Мясника и его сына. Нил старается сидеть спокойно, старается не смотреть на лицо отца, старается избегать взгляда Кевина, когда тот говорит, и пытается бороться с надвигающимся приступом паники, который грозит охватить его. Был. Кевин сказал, что Натаниэль был напуган, но нет, это было неправдой. Натаниэль никогда не переставал бояться. Он может сказать точно, что ему осталось несколько дней. Всего несколько дней до того, как всё это закончится. До того момента, когда Эндрю захочет приставить пистолет к его голове и выстрелить. До того момента, когда он лишится первого и единственного в его жизни ощущения семьи. Дни до того момента, когда он либо умрёт, убив своего отца, либо попытается это сделать. Натаниэль в ужасе. Когда он оглядывается, Эндрю уже смотрит на него. Затем протягивает руку и обхватывает Нила за шею, уводя его прочь из комнаты, прочь от Кевина Дэя и прочь от ощущения загнанности в угол. Эндрю выводит его на улицу, в переулок, достает две сигареты и зажигает их обе у себя во рту, после чего передает одну Нилу. Нил берет её, но не затягивается, просто позволяя запаху окутать его. Присутствие Эндрю рядом с ним успокаивает. — Ты ужасно похож на кролика, — наконец говорит Эндрю, стряхивая пепел со своей сигареты и глядя на напарника с пустым выражением лица. Но в его глазах затаилась теплота, а на лбу пролегла морщинка беспокойства. Нил прикусывает губу. — Просто последние несколько дней столько всего случилось, — говорит он мягко, и Эндрю издаёт звук согласия, прежде чем придвинуться ближе к нему. Их плечи соприкасаются, тепло быстро распространяется по телу Нила, ему хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. Но он не делает этого, вместо этого его взгляд фокусируется на профиле лица Эндрю. Эндрю выдыхает дым и приподнимает на него бровь. — Пялишься. Нил впервые за несколько часов слегка улыбается. — Трудно удержаться. Кончики ушей Эндрю краснеют от признания. Он тушит остаток сигареты, чтобы повернуться лицом к Нилу. Его плечо прижимается к стене, и он протягивает руку, позволяя ей замереть прямо у щеки Нила. Когда Нил кивает, он слегка прижимает пальцы к шрамам, следя глазами за движением. Нил вздрагивает, когда палец так нежно проводит по его щеке. Глаза Эндрю опускаются к губам Нила, и Нил никогда в жизни не хотел чего-то так сильно. Эндрю тяжело сглатывает, его большой палец приостанавливает своё движение. — Нил, — с трудом выговаривает он. — Нил, могу я… Телефон Нила оживает в его кармане, заставляя их отпрянуть друг от друга. Нил пытается достать телефон, а Эндрю чуть отходит назад. — Алло? — спрашивает он, прижимая аппарат к уху и даже не потрудившись проверить идентификатор, прежде чем голос Элисон оживает на другом конце. — Нейт, он спрашивал о тебе. Где ты? Сердце Нила останавливается, но нервозность вмиг покидает его тело. Маска Натаниэля без колебаний занимает своё место при осознании этого. — Работа. Забери меня. С этими словами он кладёт трубку. Его тело холодеет, и он замирает, когда смотрит в глаза Эндрю, который достаёт еще одну сигарету. Момент между ними разрушен. — Я нужен Элисон. Мне пора идти. Эндрю не удостаивает его взглядом, только сухо кивает и мягко говорит: — Поезжай осторожно. Нил отказывается оглянуться, когда покидает переулок.

____________________

Натаниэль Веснински — мертвец. Дверь за ним захлопывается. Элисон встаёт сбоку от него, в костюме и аккуратно завязанном галстуке, покоящемся на груди. Он слышит её тихое, но учащённое дыхание, чувствует лёгкую дрожь в её теле. Несмотря на всё, что может выдержать бесстрашие Элисон, никто не может войти в логово Мясника без того, чтобы инстинкт самосохранения не кричал ему бежать. Натаниэль не потрудился поправить галстук. Он не смотрит на людей своего отца, которые толпятся у входа. Их взгляды впиваются в него, и он едва удерживается от ухмылки, пока они не отводят глаза. Элисон останавливается перед дверью, ведущей в комнату его отца. Её рот сжался в тонкую линию, когда она бросила нерешительный взгляд на Натаниэля. — Он попытается проникнуть в твою голову, Нейт, — предупреждает она, но Натаниэль уже достаточно наслышан об этом. Он бросает на неё мрачный взгляд. — Нет, он попытается использовать тебя. Держи свои ножи при себе. С этими словами он проталкивается мимо неё, упирается рукой в дверь и распахивает её. Его отец стоит посередине между Лолой и Патриком Ди-Мачио. Выражение его лица холодное и безэмоциональное, руки сцеплены в замок спереди, плечи отведены назад. У Лолы, как обычно, кривая ухмылка и маниакальный взгляд, но на фоне пустого выражения лица Ди-Мачио это выделяется больше, чем обычно. Натаниэль стоит в центре комнаты, не отрывая взгляда от троицы, стоящей перед ним, но не забывая о местонахождении Элисон. Его ножи были молчаливым утешением на его поясе, и он приказал себе дышать, когда встретился взглядом с отцом. — Ты звал меня? На мгновение по лицу его отца скользнула усмешка. Голубые глаза опасно сверкнули в сторону Натаниэля, но он не позволил себе показать тревогу. — Ты убил одиннадцать человек, Натаниэль, одиннадцать человек, — его голос был ровным. Натаниэль напрягся, его отец был спокоен только тогда, когда притворялся спокойным. — Ты убил сотни, так в чём проблема, отец? Лола хихикнула, подбросив нож в воздухе и метнув его мимо уха Натаниэля. Он сумел удержаться на ногах, стиснув зубы, когда Лола неторопливо двинулась вперёд. — О-ох, Младший! Меня возбуждает, когда ты так говоришь, — она облизнулась и подмигнула ему. — Натан, мы действительно создали монстра. Его отец едва обратил внимание на женщину, сжав губы в тонкую линию и постукивая пальцами одной руки по другой. — Зачем ты убил одиннадцать людей, Натаниэль? Людей, которые могли бы стать твоими союзниками. Это заставило Натаниэля нахмуриться. — Союзниками? С каких это пор мы ведём дела с городскими бандами из низших слоев? — Любая выгода — это всё равно выгода, — спокойно отвечает Натан, прежде чем выпятить подбородок и дать знак Ди-Мачио двигаться вперёд. Натаниэль напрягся, его руки опустились за ножами, прежде чем он понял, что телохранитель прошёл мимо него. Элисон ничего не сказала, когда Ди-Мачио потянулся к ней, но Натаниэль всё равно метнул кинжал. Это отрезало путь Ди-Мачио и заставило его остановиться перед ней. — Тронешь её, и в следующий раз он окажется у тебя в горле. Сзади раздался тихий стук, когда его отец тоже шагнул вперёд. — Натаниэль, в последнее время у тебя сильно испортились манеры. Ты забыл, кто вырастил тебя? Его живот, бёдра, спина и лицо запульсировали от напоминания. Нет, нет, он никогда не сможет забыть. — Ты попросил, и я привёл с собой свою правую руку, но я согласился на это только под предлогом, что она останется невредимой. Не хочешь ли ты сказать, что теперь ты тоже нарушаешь свои обещания, отец? — ответил Натаниэль. Лола снова противно засмеялась, прежде чем потянуться вперёд и обхватить его за плечи. — Младший, мы не причиним ей вреда! Элли — моя маленькая девочка, моя подружка, — мурлыкала она, прижимаясь губами к уху Натаниэля и впиваясь ногтями в его кожу. — Нам просто нужен стимул, чтобы ты сказал нам правду, когда мы спросим тебя, что происходит! С этими словами Ди-Мачио сделал выпад и развернул Элисон к себе, и, к её чести, она не вздрогнула. Она позволила крепкой руке схватить её за горло. Теперь её спина была прижата к торсу Ди-Мачио. На этот раз Натаниэль не стал доставать свои ножи. Играем в игру. Что-то горькое и тяжёлое зародилось у него внутри. Он уже не был уверен, что сможет поддерживать эту игру. Его отец, казалось, был доволен послушанием Натаниэля. Он встал перед сыном и наклонил голову набок. — Скажи мне, сын, ты убил одиннадцать человек, чтобы спасти пару офицеров. Почему? — Потому что они стояли у меня на пути, — выдавливает Натаниэль, пытаясь встретиться взглядом с отцом. Ногти Лолы впиваются глубже, но он отказывается реагировать. — Не лги, — его отец предупреждает, и Натаниэль наблюдает за тем, как Ди-Мачио крепче сжимает свою руку, и как Элисон слегка вздрагивает, что отражается на её лице. Когда они встречаются взглядами, её голубые глаза умоляют. Но умоляют спасти не её, а спасти себя. Натаниэлю кажется, что его сейчас вырвет. — Ты — мой сын. Не совершай ошибку, думая, что я не знаю, когда ты лжёшь. Натаниэль чувствует её, эту тёмную часть себя. Он взывает к ней, умоляет, уговаривает. Пожалуйста. Позволь мне быть чудовищем, которым я являюсь. Приди. Приди. Приди. — Потому что я так захотел, — шипит он. — Потому что я хотел видеть, как они истекают кровью. На этот раз он не лгал. Лола всё ещё продолжала глубже впиваться ногтями, но он полагал, что по другой причине. С другой стороны, у его отца не хватает наглости выглядеть удивлённым, он просто приподнимает подбородок и просит его продолжать. — Почему? — Они тронули то, что им не принадлежало, — рычит Натаниэль, сохраняя ровный тон. Он видит, как Элисон отводит взгляд, вероятно, пытаясь спасти своё хорошее представление о нём. — Они заплатили за последствия. Лола кивнула в знак согласия, прижавшись к его шее, её пальцы скользили вдоль его челюсти. — Ох, Младший, — стонет она. — Ты прямо как твой отец. Натаниэль не улыбается, встречая взгляд отца, и ему не нравится опасный блеск в его глазах. — Да, — отвечает он. — Прямо как ты. Какая-то часть его души кричит: не надо, ты совсем на него не похож. Это похоже на голос его матери. Другая его часть уже приняла то, от чего он всегда отказывался. Он видит, как мать смотрит на него, когда он поднимается из подвала с отцом. «Сотри эту улыбку со своего лица, Абрам.» Его отец усмехается, ухмылка мясника расползается по его губам, и тело Натаниэля вздрагивает в ответ, как всегда. — О да, мой мальчик, точно так же, как когда мы вместе убили твою мать? Верно? — улыбка его отца становится всё шире. Я чудовище. Я чудовище. Я чудовище. Я чудовище. Я должен быть чудовищем. Натаниэль не вздрагивает, когда его отец отпихивает от него Лолу и наклоняется вперёд. Его голос звучит достаточно близко к его уху, чтобы заставить Натаниэля вздрогнуть, когда отец хватает его за плечо. — Я никогда не забуду ту ночь. Последнее испытание, которое я устроил тебе, прежде чем принять решение, — шепчет его отец. — Ты любил кровь, мой мальчик, ты, как и я, любил смотреть, как она льётся. Это заложено в тебе. Я помню, как ты выпотрошил того человека, когда тебе было восемь лет… Натаниэль до сих пор помнит свой крик. Кевин Дэй сидит чуть в стороне. — Ты помнишь своего бедного маленького щенка, верно? Ты пытался сказать, что не хочешь этого делать. Но в тот момент, когда ты вонзил нож, этот твой маленький фасад, эта маленькая игра, в которую ты играл, маленькая ложь, которую ты придумал, чтобы продолжать жить, притворяясь хорошим человеком, которого заставили быть монстром, она растаяла, и я увидел тебя. О да, мой сын. Я видел тебя в тот момент, когда твои пальцы сомкнулись вокруг твоего первого ножа, когда ты впервые отнял жизнь. Я видел это в тебе. Себя. Голод. Желание, потребность убивать. Заставлять людей страдать, потому что это приятно. Отец гладит его по щеке так сильно, что она болит. — Я знал, что ты станешь идеальным наследником для меня. Морияма согласились, когда я показал им. Показал, как ты можешь двигаться, показал, как ты можешь убивать. Как ты улыбался, когда перерезал горло своей матери… Натаниэль оттолкнул его, он не мог дышать, он не мог… — Помнишь ли ты, как она пыталась не закричать. Помнишь ли ты, как ты сделал всё, что я тебе приказал, и даже больше? Нет, нет, он не помнил. Он помнил кровь, и боль, и гнев. Очень много гнева. Он помнит лишь несколько слов, одно обещание. Я убью его. Я убью его. Я уничтожу его. — Ты даже избавился от её тела для меня. Вынес её кости на улицу и похоронил их вместе с костями твоего бедного щенка, — его отец смеётся. — Ты помнишь, о чём ты спросил меня дальше? Натаниэль хватается руками за голову, дёргая себя за волосы. Он помнит, как нож вспарывает плоть. Это была его мать? Была ли это его мать? Что он сделал той ночью? Что позволил ему сделать отец? — Нет, я бы не… я бы не смог, — выговаривает он, отходя от отца и сталкиваясь с Лолой, которая стояла позади него. Она обхватила его за грудь и уткнулась лицом в его шею. — Шшш, Младший, это моя любимая часть. Его отец вытаскивает нож из рукава и возвращается туда, где стоял раньше. — Ты спросил меня, кто следующий, — он опирается на стол, его глаза изучают нож. — Поэтому я оставил тебя. Морияма согласились, что ты займёшь мой пост, когда я уйду. Это похоже на их собственный процесс выбора следующего главы. Он снова поднимает взгляд и рассматривает Натаниэля. — Я не сержусь на тебя, Натаниэль. Твоя миссия по-прежнему заключается в том, чтобы найти человека, сливающего наши секреты, и я хочу знать, кто это. Мне не нужны ни горы трупов, ни пресса, которая вернётся за этим в Балтимор. — Тогда зачем ты это сделал? — наконец выдавил из себя Натаниэль. Гнев разгорелся в нём как пламя, которое он не может затушить. Его тело дрожит под костюмом и ножами, которые были пристёгнуты к нему. — Зачем ты устроил ловушку для Диких котов. Зачем ты сказал им, что Вороны будут там? Ухмылка Мясника стала маниакальной, его зрачки слегка расширились. — Догадался, не так ли, Натаниэль? Может быть, из тебя получился бы хороший детектив с тем твоим другом. Как там его зовут? Эндрю? — он насмехается, ленивым жестом приказывая своему телохранителю отступить, и Элисон, спотыкаясь, делает шаг вперёд. — Он мой напарник, — Натаниэлю удаётся справиться с собой. Его сердце сжимается в груди, и он отказывается позволить отцу увидеть отчаянный страх, который ползёт по его конечностям и шепчет ему в уши. — Зачем ты это сделал? Мужчина наклоняет голову в притворном раздумье, прежде чем ответить. — Я хотел посмотреть, на что ты способен. Элисон подбегает и хватается за плечи Натаниэля, она тащит его за собой к двери. Лола смеётся, а Ди-Мачио снова становится сбоку от Мясника. Прежде чем Натаниэль успел сбежать, отец улыбается ему в последний раз… — Ты не разочаровал, сынок.