___________________________
Во второй раз он встречает Абрама в переулке на полпути через город вместе с Искоркой (это придумал Эндрю, когда ему не предложили другого имени). Абрам дает ему ещё один лист бумаги, на этот раз с завёрнутым в него тяжёлым предметом. Эндрю приподнял бровь, прежде чем Абрам предложил ему открыть его. Он разорвал бумагу и тут же нахмурился, увидев серый раскладной телефон. — Они всё ещё делают такие? — это единственное, что он смог спросить. Искорка фыркнула. — Именно об этом я и говорила, — как обычно, её голос на секунду подталкивает Эндрю ближе к тому, чтобы снова совершить убийство, но он держит язык за зубами в знак неоправданной солидарности. Абрам, который завис в нескольких метрах позади, пристально смотрит на них обоих. — Это не просто так называется одноразовым телефоном. Он не должен быть хорошим. — Я имею в виду, что у них были другие модели, хотя бы те, что с выдвижной клавиатурой. А на этих будет пиздец неудобно писать смс, — возражает Искорка и Эндрю молча соглашается. Он открывает телефон и смотрит на экран контактов с единственным введённым в него номером. — Кто сказал, что я хочу писать тебе? — спрашивает Эндрю, поднимая голову, чтобы встретиться взглядами с настороженной фигурой, и получает в ответ лишь пожатие плечами. — Тогда не пиши. Но читай мои сообщения, и, если тебе что-то понадобится, ты можешь позвонить. Эндрю изумлённо приподнял брови на это. Искорка усмехнулась себе под нос. — И когда именно мне может понадобиться твоя помощь? Абрам теперь отводит взгляд, его пальцы опускаются, чтобы провести по контуру своих ножей. — Ты знаешь, что я имею в виду, — пробормотал он, прежде чем отступить от стены и зашагать по переулку. Искорка засмеялась, погналась за ним и помахала Эндрю рукой. — Он просто смущён тем, что у него новый друг. Пойдем, сегодня вечер игр с детьми! Друг? Эндрю почти нашёл в себе силы закатить глаза, но всё же перешёл с медленного шага на небыстрый бег. Почему меня волнует вечер игр? Я уже сделал то, что было необходимо сегодня вечером. Но даже несмотря на подобные мысли, Эндрю обнаруживает себя сидящим посреди комнаты полной детей и отверженных преступников, и играющим в «Дженгу».______________________________
Во время третьей встречи Чарльз встречает Эндрю на вершине холма. Поначалу Эндрю ничего не говорит другому мужчине, только проходит мимо него. Он планирует игнорировать Чарльза на протяжении всей поездки на склад, в знак молчаливого протеста против того, что Абрам прислал ему няню. Но Чарльз заговорил первым. — Сегодня у детей был не самый лучший день, — начинает он осторожно. Эндрю поворачивается и встречается взглядом с Чарльзом. Единственное, что он хочет сказать Чарльзу, чтобы тот продолжал. — Пришлось сделать несколько сложных вещей, ну, знаешь, эмоциональное дерьмо. Дети устали чувствовать себя грязными и пользоваться влажными салфетками для соблюдения хоть какой-то гигиены. Он машет рукой, как будто это что-то объясняет. Пальцы Эндрю дернулись к ножам. — Эмоциональное дерьмо? — повторяет Эндрю. Чарльз вздыхает. — Мы, Абрам и все остальные, наконец-то, собрали информацию обо всех возможных местах размещения детей. Абраму пришлось просмотреть все варианты, чтобы попытаться выяснить личные мнения детей о каждом человеке, и выяснить, знают ли они их или нет. Эндрю нахмурился, он не знал, что Абрам занимается этим. Абраму имело смысл выяснить, какие личные чувства испытывают дети к тем, кого им подыскивают, но теперь это означало, что появилась тонна другой работы, о которой нужно было беспокоиться. Например, выяснить, действительно ли эти потенциальные дома безопасны. Чарльз останавливается перед металлической дверью, кладет на неё большую ладонь и со вздохом прикрывает глаза. — Никто не счастлив, ведь многие из них связаны с преступностью… Металлическая дверь резко распахнулась, заставив Чарльза отшатнуться и чуть было не напороться на нож, который Эндрю вытащил из-за пояса. Он отпихнул его в сторону и посмотрел в голубые глаза, которые не были знакомыми льдисто-голубыми глазами Абрама. Судя по розовому парику, который всё ещё свисал локонами вокруг её лица, это была Искорка. Но она отказалась от своей обычной белой сверкающей безликой маски. Вместо этого она надела что-то похожее на маску Абрама. На мгновение он задумался, не его ли это маска. А, Искорка и Абрам? Возможно, они были чем-то вроде плагиата Бонни и Клайда, в которых Мэриленд совершенно не нуждался. Она стояла, нахмурив брови. — Тебе было сказано не торчать у двери. В следующий раз мы будем сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Эндрю был лишь слегка удивлён быстрой переменой в отношении Искорки. Или тем, как она скрестила руки на груди в нарастающем раздражении, когда Чарльз попытался оправдаться. У Эндрю решительно не было времени на игры, поэтому он протиснулся мимо них обоих. Его взгляд остановился на полу и кроватях, стоявших в дальнем углу. Как он и думал, некоторые из детей лежали на своих кроватях, свернувшись калачиком. Другие тихо разговаривали. Эндрю чувствовал тяжесть их настроения и видел мрачные выражения лиц некоторых из них. Но он не упустил из виду, что у других теплилась надежда во взгляде. Может быть, некоторые из этих детей получат будущее, которого они заслуживают. То, чего многие не получают. Эндрю нахмурился, его глаза насчитали одиннадцать маленьких тел вместо тринадцати. Эндрю поднимает взгляд, он ищет, но не находит. — Где Абрам? — спрашивает он, когда Искорка присоединяется к нему и наблюдает за группой. Он был удивлён, увидев, что в её мимике промелькнуло беспокойство. Искорка хмыкнула и ткнула пальцем в сторону задней двери. — Он пошёл куда-то туда. С этими словами Эндрю направляется туда, куда ему указали, не обращая внимания на горький упрек позади него за то, что он не выразил благодарности. Он подошёл к задней двери, поколебавшись перед тем, как толкнуть её. Абрам сидел на земле. Мэдс пристроилась позади него и заглядывала за его плечо, наблюдая, как Абрам наматывает белые бинты на руку рыжеволосого паренька. Что-то внутри него оборвалось, когда он мельком увидел запястье мальчика. Тонкие линии… Его собственные шрамы горели. Это был не первый раз, когда он имел дело с чем-то подобным. Ради бога, он был офицером полиции и его вызывали на места самоубийств чаще, чем ему хотелось признавать. Но после этого он всегда возвращался домой, всегда чувствовал вкус рома на языке, всегда сидел с обнажёнными руками, проводя пальцем по ним вверх-вниз. Ты выжил, ты выжил. — Эндрю, — резкий голос Абрама возвращает его назад. — Это не… — Заткнись, Абрам, — огрызнулся Эндрю, вглядываясь в эти ледяные голубые глаза. Затем он присел рядом с мальчиком, рука которого всё ещё была в ладони Абрама. — Как тебя зовут? Мальчик застыл на мгновение, его глаза остекленели, его гнев был ясен. Хорошо, Эндрю умел работать с гневом. — Киллиан, даже если это не твоё грёбаное дело, — он зарычал, как собака, забившаяся в угол. Ребёнок, боящийся показать свою слабую сторону. — Эндрю, уходи, — Абрам говорит снова, на этот раз выглядя так, будто собирается встать. — Киллиан не хочет, чтобы ты был здесь прямо сейчас. — Что у тебя на руках? — Эндрю обращается к Киллиану, игнорируя Абрама, который мягко оттолкнул Мэдс. — Кровь. Что? Все копы, блять, слепые? — Киллиан быстро поднимается на ноги. Некоторые бинты спадают при движении, так как Киллиан пытается казаться больше. Что на самом деле может сработать, учитывая размеры Эндрю. — Мэдс, иди внутрь, — он слышит, как Абрам снова говорит, но она сопротивляется. — Нет! Я нашла его! Я хочу убедиться, что с ним всё в порядке. Эндрю громко цокает языком, Киллиан прищуривается. Не будь чёртовым идиотом, Киллиан, — вот, что хочет сказать Эндрю. — Вытащи свою голову из задницы. Тебя достаточно избивали до полусмерти в твоей жизни, не начинай, блять, делать это самостоятельно. Эндрю узнает бездонную ярость и горе, искрящиеся в зелёных глазах. Он видел это каждую ночь в зеркале: трясущееся тело, истекающее кровью и задыхающееся от боли, в попытках заставить её прекратиться. Кас игнорировала кровь на своих простынях, Кас игнорировала следы на его руках, пока он резал всё глубже… — Ты ни черта не знаешь, — Киллиан кричит, даже когда Абрам подходит и предупреждающе хватает его за плечо. — Пошёл ты, пошёл ты, пошёл ты нахуй! Непролитые слёзы, наконец-то, начинают капать, потому что, конечно, шестнадцатилетний мальчик может сдерживаться очень долго. Не раздумывая, Эндрю тянется рукой и одним быстрым движением стягивает с себя повязки. — Я не знаю?! — холодно отвечает он. Глаза Киллиана расширяются, его лицо вытягивается. Абрам отводит взгляд, прежде чем успевает увидеть. — Вытащи свою голову из задницы, Киллиан. Не упускай этот шанс, — он давит, но старается казаться мягче. Он даже не вздрагивает, когда Киллиан протягивает руку и дрожащими пальцами проводит по отметинам. — Продолжай идти вперёд. Киллиан слегка надавливает на отметины, его взгляд снова падает на собственные руки, и он отстраняется, спиной натыкаясь на Абрама, а затем, споткнувшись, садится обратно на землю. Абрам ненадолго встречается с глазами Эндрю. Между ними мелькает что-то похожее на обоюдную благодарность… Спасибо, что помог. Спасибо, что не смотрел. — Киллиан, ты в порядке? — прошептала Мэдс, медленно поднимаясь по гравийной дорожке. Эндрю нахмурился, не совсем понимая, почему Абрам позволил ей остаться. Но он быстро осознаёт, что к чему, когда Киллиан слабо улыбается ей, разминая уже обмотанную руку. — Да, Мэдс, извини, — Киллиан громко засопел. — Иди сюда. Если бы ты не нашла меня, у меня были бы проблемы. Спасибо. Мэдс быстро кивнула головой, а затем бросилась вперед и села на колени Киллиана. Эндрю взглянул на Абрама, который шёл к ним, держа в руке аптечку. — Ладно, Киллиан, дай мне свою руку, и я закончу её перевязывать. Пока Абрам медленно обрабатывал руку Киллиана, Эндрю прижался к стенке склада и ждал. Его глаза следили то за точными движениями, то за непоколебимым доверием Киллиана к Абраму. После Киллиан и Мэдс ушли внутрь. Не без того, что Абрам оттащил мальчика в сторону и заговорил с ним тихим голосом, отвернувшись от Эндрю и опустивши маску. Капюшон, закрывающий его голову, искажал обзор Эндрю, но в кои-то веки он не чувствовал необходимости подойти и стянуть балахон. Что бы он ни говорил, вероятно, это нужно было сказать с глазу на глаз. Эндрю будет уважать это. Но сейчас Абрам отдыхал рядом с Эндрю. Его взгляд был отстранённым, а пальцы бездумно возились с маленьким перочинным ножом. Быстрый щелчок, с которым он открывал и закрывал его, был почти успокаивающим в прохладной ночи. — Он пытался покончить с собой? — спросил Эндрю. Щелчки ножа прекратились. — Я так не думаю. Ещё один вопрос: — Мэдс нашла его? Кивок. Эндрю нахмурился. Похоже, кто-то сегодня не собирался быть разговорчивым. Это было прекрасно. — Он делал это раньше? Абрам долго молчит, его глаза по-прежнему устремлены на горизонт, но он слегка хмурится. — Нет, — отвечает он наконец. — Нет, не здесь. Я знал о старых шрамах, так что я присматривал за ним, но тут я не уследил — это моя вина. Он сердито захлопывает нож и убирает его. — Мне не следовало показывать им фотографии, я просто понятия не имел, с чего начать. — Ну, сначала ты мог бы прийти ко мне, — бормочет Эндрю, его руки сами тянутся к сигарете, чтобы успокоить нервы. — Я мог бы пробить их имена и посмотреть, не всплывут ли они. Абрам фыркнул. — Да, я уверен, что то, что они всплывут в базе данных вашего участка, совсем не будет подозрительным. — Что? Ты думаешь, я не умею удалять историю браузера? Если бы Эндрю не знал лучше, на короткое мгновение он мог бы поклясться, что Абрам закатил глаза в ответ на этот комментарий. Напряжение медленно покидало Абрама. Эндрю не может сказать, что он зеркально отражает его, но он больше не чувствует желания потянуться за ножами. — И это не твоя вина. Ты сделал всё, что мог, — начинает он. — У каждого есть чудовища из прошлого. Нам нужно научиться смотреть им в лицо, чтобы, наконец, позволить себе исцелиться. Киллиан разберётся с этим. Эндрю заканчивает, даже если он не уверен, почему он чувствует необходимость утешить этого человека. Абрам остаётся совершенно молчаливым. Но сейчас он смотрит на Эндрю. Какая-то маленькая часть Эндрю хочет протянуть руку и стянуть маску, потому что ему надоело быть здесь единственным, кто не был загадкой. Однако, наконец, что-то успокоило Абрама. Может быть, он нашёл то, что искал. Эндрю не знает что. Но он почувствовал внезапную непреодолимую потребность вытащить пистолет из-за пояса и выстрелить этому ублюдку прямо в череп за следующую реплику, которую он произнёс. — Чёрт, а я-то думал, что ты тупой. — Иди-ка ты нахуй._________________________________
Абрам опаздывал на их четвёртую встречу. Что было редкостью для человека в маске и было первым признаком того, что что-то не так. Но прежде чем Эндрю успел достать свой дурацкий телефон, на котором настоял Абрам, он услышал позади себя отдалённый звук шагов. Он обернулся и, конечно же, увидел Абрама, двигавшегося чуть медленнее, чем обычно. Его лицо кажется более закрытым, и Эндрю больше не может разглядеть даже кусочек кожи под глазами. — Эндрю, — Абрам приветствует его, как всегда. Его дыхание более прерывистое, чем обычно, как будто он вернулся после марафона. Эндрю не комментирует, но кивает в ответ, замечая резкое напряжение в собеседнике. Бешеное движение его глаз, их белки мелькают в свете уличных фонарей, и он напоминает добычу. Загнанную в угол добычу. Эндрю обнаружил, что не хочет знать, что заставляет такого человека, как Абрам, вести себя как добыча. Абрам перемещается на своё обычное место у разросшегося дерева, выходящее во двор, и скрещивает руки на груди в защитной манере, заставляя Эндрю вопросительно приподнять бровь, надеясь побудить его заговорить. Было легко игнорировать реальность того, что они делали — что на самом деле они были низкосортным преступником и полицейским, работающими бок о бок, потому что у них похожие травмы. Эндрю чуть было не сорвался и не заговорил сам, но, к счастью, был прерван. Сзади раздался отчётливый грохот. Эндрю с тихим вздохом обернулся и увидел, как белый фургон взбирается на холм и с визгом останавливается рядом с ними. Если бы Эндрю всё ещё считал некоторые вещи забавными, он подумал, что был бы близок к тому, чтобы рассмеяться над иронией ситуации. Боковая дверь с грохотом распахнулась, обнажив копну вьющихся рыжих волос и еще одну чёрную маску, закрывающую лицо человека до самых глаз. Сэм. Эндрю отстранённо вспоминает, что Сэм — одна из людей Абрама, о которых Мэдс упоминала раньше. — Давайте, мальчики! — кричит она, хлопая в ладоши и приглашая их войти. Словно вызванная мыслями Эндрю, голова Мэдс высунулась сбоку, её волосы были скручены в пучок на макушке, и он приподнял брови при этом зрелище. Она одарила его яркой улыбкой и приветливо помахала рукой. — Привет, Дрю! — успела сказать она, прежде чем Сэм легонько толкнула её обратно в машину. Эндрю поворачивается к Абраму. — Неужели эстетика похитителей перешла на новый уровень? — говорит он безразлично и не упускает быстрой вспышки в синих глазах Абрама из-под его капюшона. Единственный признак того, что тот вообще услышал эту колкость. — Извините, если это не соответствует вашим стандартам. В следующий раз вы можете предоставить машину сами, если хотите, — проворчал Абрам, прежде чем забраться в фургон вместе с Эндрю. Запах сразу же заставил Эндрю сморщить нос. Он разглядывал шестерых девушек, невинно сидящих на полу, включая теперь обеспокоенную Мэдс. Они сидели близко, некоторые спали, прижавшись друг к другу, две другие шептались между собой и всё ещё смотрели на Эндрю. Не то чтобы он мог винить детей за их недоверие. Иногда он жалел, что Абрам не особо распространялся о своих делах. Ему было интересно, что такого сделал Абрам, чтобы дети беспрекословно доверяли ему. Говоря об этом, он перевёл взгляд на Абрама, который тяжело вздохнул и тоже опустился на пол. Вздох, как всегда, был приглушён маской, но что-то в нём заставило Эндрю нахмуриться. Это звучало слишком похоже на боль, а не на изнеможение. Сэм, которая заметила его пристальный взгляд на своего лидера, видимо, решила не акцентировать на этом внимание, а просто рассмеялась Эндрю в лицо. — Пахнет чертовски ужасно, не так ли? Видимо, влажных салфеток действительно недостаточно. Эндрю не может сказать, что она не права. Это была одна из его главных задач в помощи детям, но было не так-то просто найти место, где все тринадцать детей могли бы принять душ не будучи замеченными. Особенно с учётом того, что полиция прочёсывает улицы и просит общественность помочь найти этих тринадцать детей. — Сначала дамы? — спросил он. Сэм покачала головой, пренебрежительно махнув рукой. — В этой машине — да, но у нас есть ещё одна, с мальчиками. У нас другой маршрут, но пункт назначения тот же. Мы не можем вместить всех в одну, но две поездки увеличивают вероятность того, что нас поймают, поэтому мы просто разделились на разные машины. — А-а. Он предположил, что мисс Блестящая Маска была за рулём другой машины, заметив её отсутствие. За те несколько встреч, которые у них были, он уловил слабую социальную иерархию, и Искорка находилась прямо под нерешительным Абрамом. Эндрю также заметил значительное расхождение с людьми, занимающими более низкие позиции, и начал догадываться, что это была разношёрстная группа, которую Абраму удалось собрать после того, как он вытащил детей из лап Шейлы Джексон. Он не мог винить Абрама. Подобное не могло ужасать офицера, который нарушает закон. Эндрю почувствовал, как его взгляд вернулся к Абраму, когда тот слабо хмыкнул, меняя позу так, чтобы его левый бок был прижат к стенке фургона. Эндрю показалось, что он никогда не видел этого человека таким истощенным и безжизненным. Его глаза были закрыты, насколько он мог судить, и он, казалось, не замечал или не обращал внимания на Мэдс, которая была странно тихой с тех пор, как они сели в машину. Несколько мгновений она оставалась в стороне, но потом, наконец, подползла к нему. Её маленькая рука нежно коснулась его плеча и Абрам хмыкнул в ответ. Приняв это как должное, она свернулась калачиком у него на коленях, положив голову ему на грудь, и посмотрела на него снизу вверх. — Абрам? — тихо позвала она. — Абрам, не уходи далеко. — Да, Абрам. Ты в порядке? — спросила одна из других девочек, остальные кивнули в знак солидарности. Он лишь тихонько хмыкнул. Эндрю не мог разглядеть глаза Абрама со своего места, но Мэдс улыбнулась, и это была лучшая уверенность в том, что Абрам, по крайней мере, ответил ей. Одна рука в перчатке поднялась и погладила её по голове, другая поднялась и показала группе девушек большой палец вверх. Они, казалось, приняли это как должное и вернулись к своим занятиям. Мэдс предпочла закрыть глаза. Её облезлая собака была у неё в руках. — Садись, — это была Сэм. — Поездка не будет гладкой. Как по команде, фургон тряхнуло и сильно качнуло, если бы не его быстрые ноги, Эндрю, вероятно, упал бы на задницу. Он положил руку на стену, чтобы устоять, прежде чем опуститься на уровень остальных. — Мы едем в то место, которое я предложил? — спросил Эндрю, обращаясь к Абраму, но, конечно же, вместо него ответила Сэм. Накручивая прядь волос на палец, она фыркнула под маской. — Ну, очевидно, что да. Ты должен оправдать тот риск, который нам приносишь. — Не надо, — заговорил Абрам. — Ночью он один из нас, так что прекрати вспоминать о полиции. Я уверен, что если я расскажу о том, что ты работаешь парикмахером в «Chatters» с девяти до пяти, это тоже испортит тебе настроение, а? Эндрю не был уверен, почему Абрам защищает его в такие моменты. Подобное даже раздражало его, но всё же он ничего не сказал. Он пожал плечами в сторону Сэм, которая пробормотала саркастическое извинение себе под нос. Бездумно постукивая пальцем по полу, он не сводил глаз с чёрной фигуры, у которой на груди свернулся калачиком маленький ребенок. Странное зрелище, но Мэдс, вцепившаяся в толстовку Абрама с такой яростью, какой он не видел со времён комнаты для допросов, заставила умолкнуть некоторые сомнения, которые не оставляли Эндрю в покое по ночам. Эндрю знал глаза чудовищ. Он знал их достаточно хорошо, чтобы распознать, когда чьи-то глаза ожесточаются от силы, а не от пережитого насилия. Поэтому он позволил себе забыть о значке, который лежал на стойке в его квартире, и сосредоточился на том, что нужно было сделать._________________________________
Они добрались до пункта назначения быстрее, чем Эндрю ожидал. Фургон замедлил ход, а затем резко остановился, заставив девочек на полу отделиться друг от друга, а Абрама подняться на ноги. Острый чёрный кинжал скользнул в его руку и он на несколько мгновений прижался к двери. Он поднял ладонь, пробормотал что-то, чего Эндрю не смог разобрать, а затем распахнул двери. За ними обнаружился Чарльз, который стоял с гордой ухмылкой на лице, сзади светилась подсветка общественного бассейна. — Душевые работают, благодаря вашему покорному слуге, босс, — говорит он, отвесив шуточный поклон. Но, судя по резкому вдоху Абрама, шутка не достигла цели. — Спасибо, что делаешь то, за что я тебе плачу, — пробормотал Абрам, выпрыгивая рядом с Эндрю. Тот заметил, что он не убрал свой нож. — Эндрю, ты со мной. Сэм, отведи девушек в раздевалки. Чарльз, следи за всем вместе с Донаваном. Его тон был холодным и жёстким, а не обычным саркастическим, к которому Эндрю привык за время их нескольких встреч. Но прежде чем кто-то заговорил, Абрам повернулся и начал удаляться от группы. Недалеко от них остановился чёрный фургон и Эндрю увидел вдалеке сверкающую маску. — В чём его проблема? — Чарльз что-то невнятно проворчал, в то время как Эндрю бросил на него косой взгляд. Чарльз был крупным мужчиной и одним из немногих, кто не надевал маску в присутствии Эндрю. Он носил чёрную шляпу и отращивал бороду, которая постепенно скрывала его смуглый тон кожи. Похоже, он был кем-то высокопоставленным в команде Абрама, но Эндрю всё ещё не был уверен в своих предположениях о нём. — Я перестала спрашивать об этом, когда он разозлился, — Сэм пожимает плечами. — Пока мне платят, мне всё равно. Чарльз, похоже, с этим не согласился, но больше ничего не сказал. Эндрю был рад напоминанию о том, что, похоже, у большинства людей всё ещё есть рациональные мысли по поводу всего этого. Они были одни всего несколько минут. Сэм сидела с девочками, велев им оставаться в машине, а Чарльз тихо разговаривал с другим мужчиной, одетым с ног до головы в чёрное. Эндрю предположил, что это Донаван. — Эндрю! Рада видеть тебя сегодня вечером, — промурлыкал новый неприятный голос, слишком близко к Эндрю, чтобы ему было комфортно. Он молча вытащил нож из повязки на руке, а затем оглянулся и увидел отвратительную сверкающую маску и розовые кудри. Эндрю решил ничего не говорить женщине, которая смеялась слишком громко для человека, выполняющего секретную миссию. А вот Чарльз, похоже, был больше доволен видом Искорки. Эндрю закатил глаза. — Да, Ви, не хочешь рассказать нам, почему босс сегодня ведёт себя так, словно у него палка в заднице? — спросил он, и Искорка — Ви — фыркнула. Что это за кодовое имя — Ви? К чёрту это. — Ты так спрашиваешь, словно у него в заднице вообще что-либо бывает. Может быть, это пойдёт ему на пользу, когда он, наконец, потрахается, — она только вздохнула, прежде чем развернуться на каблуках. Он уверен, что если бы он мог видеть её лицо, она бы ухмылялась. — Получить пулю за команду? Видит Бог, я пыталась, но это всё равно, что разговаривать с кирпичной стеной. Или с мебелью… Пугающе. Эндрю потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что первые фразы были адресованы ему, и он резко почувствовал, как внутри вспыхнула ледяная ярость, его глаза метнулись к Ви, а губы скривились в отвращении. — Заткнитесь нахуй, — рявкнул он. — Когда-нибудь слышали об уважении? Ви вскинула руки в притворном страхе. — О нет, он такой же, как и Абрам. Чарльз? Разве они не идеально подходят друг другу? Подумай об этом! Чарльз уже открыл рот, чтобы ответить, в то время как Эндрю был готов перерезать кому-то из них горло, когда предмет их разговора появился позади. — Подумать о чём? — холодно спросил он, и у Эндрю возникло смутное подозрение, что он всё слышал. — О твоей несуществующей сексуальной жизни, Абрам, вот и всё, — Ви машет рукой в ответ, похоже, всё ещё желая вывести собеседника из себя. Это срабатывает. Абрам крепко сжимает кулаки на рукоятках своих кинжалов, его голубые глаза больше похожи на кипящую бурю, чем на спокойное небо. — Насколько я помню, у вас есть работа, — шипит он. — Я не закрою глаза на тех, кто думает, что может бездельничать, когда происходит что-то настолько важное. У Чарльза, по крайней мере, хватает порядочности выглядеть виноватым. Он вытянулся по стойке смирно в присутствии своего «босса». Ви, однако, пренебрежительно машет рукой через плечо и уходит прочь. — Босс, ты уверен, что не хочешь, чтобы я находился рядом с тобой? — Я могу позаботиться о себе, Чарльз. Делай всё согласно плану, ну, знаешь, как мы множество раз обсуждали, мать твою, — отвечает Абрам. — Мы с Эндрю будем наблюдать сверху. Даже не потрудившись поприветствовать Эндрю, Абрам уходит, не сказав больше ни слова. Его капюшон был низко надвинут, а голова опущена ещё ниже. Эндрю следует за ним, проверяя свой пистолет, который качается в кобуре, смотрит на патроны, и возвращает их на место. Его пальцы проходят по повязкам проверяя ножи и ощущение их веса снова напоминает ему о некоторых ночах. Он шёл один, иногда он был пьян, иногда нет. Иногда он проскальзывал в Эдем и искал кого-нибудь достаточно красивого, кого-нибудь, кто выглядел способным слушаться, и затаскивал его в заднюю комнату. Ножи на его запястье были единственной вещью, которая позволяла ему, как сейчас, следовать за человеком, лица которого он даже не видел. Звуки шагов Абрама впереди остановились и Эндрю тоже остановился. Он посмотрел вверх и увидел перед собой устрашающего вида лестницу. — Мы пойдём на крышу, как ты и предложил, — поясняет Абрам через плечо, после чего прячет кинжал за пояс и грациозно поднимается вверх. Отлично, — думает Эндрю. Он пытается сдержать нарастающее беспокойство и игнорирует внезапный спазм в животе при одной только мысли о подъёме. Когда он изложил общий план наилучшего подхода к ситуации с его точки зрения, он не планировал быть тем, кто полезет на эту грёбанную крышу. По крайней мере, — пытался успокоить себя Эндрю, — здание не слишком высокое. Даже сейчас, когда он лежит на животе, подталкивая себя к краю крыши, его взгляд перемещается на Абрама, который сгорбился в нескольких метрах от него. Ветер треплет их одежду, и Эндрю видит, как прядь волос Абрама выскользнула из-под капюшона и развевается на ветру. По какой-то причине он не всматривается. Он оборачивается, чтобы посмотреть, как Сэм ведёт девушек в мягко освещённую раздевалку бассейна. Мэдс была первой, кого он смог разглядеть, она казалась самой молодой из всех. Старшие девочки сзади быстро переговаривались друг с другом, волнение, которое они пытались скрыть, легко считывалось в их поведении. Это с горечью напомнило Эндрю о том времени, когда он был молод и иногда испытывал голод к элементарным человеческим потребностям. Например, гигиена. Ещё одна вспышка гнева пронзила его, но он проигнорировал её и смотрел, как мальчики вслед за другим человеком в маске, которого, по мнению Эндрю, зовут Скотт, проскользнули в соответствующую раздевалку. Он был рад увидеть Киллиана, который мягко улыбался, стоя рядом с другим мальчиком. Эндрю переводит взгляд обратно на горизонт, пытаясь сосредоточиться на нескольких машинах, которые беспечно проезжают мимо. Его глаза высматривают посторонние любопытные взгляды или, что еще хуже, другого офицера. Но, как он и предсказывал, никого нет и не слышно ничего, кроме, может быть, слабого звука журчащего бассейна внизу или плеска воды в душе. Молчание, которое растянулось между ними с начала ночи, внезапно стало невыносимо тяжёлым. Обычно, Абрам, по крайней мере, мог быстро сказать что-то дельное, а не излучать раздражённую энергию. Это было задачей Эндрю, чёрт побери. Поэтому, удивив и Абрама, и себя, Эндрю внезапно заговорил. — Как ты расплатился с владельцами? Эндрю разработал лучший маршрут в участке. Абрам нашёл это место. Сначала ему ответили молчанием. Но потом этот чёртов британский акцент вернулся. — Это не составило особого труда. Некоторые люди задолжали мне пару услуг, вот и всё. — Услуги? И ты не подумал о том, чтобы привести их сюда раньше? — Ах, да. Привезти их сюда, чтобы не только попасться с тринадцатью детьми, но и подвести ещё двух людей, занимающихся, по мнению Америки, незаконной деятельностью. Это причина, по которой я и просил тебя о помощи, — Абрам огрызнулся в ответ, и у Эндрю было всего несколько мгновений, чтобы оценить характер этого человека, прежде чем напомнить о своём собственном. — Знаешь, твои «друзья», возможно, правы. Либо скажи кому-то, что не так, либо перестань злиться из-за этого. — С каких это пор тебя волнует моя личная жизнь? — насмехается Абрам. — С тех пор, как она рискует испортить мою миссию. — Ох, теперь это твоя миссия? — он усмехается и это звучит по-настоящему безумно. — Осторожнее, Миньярд, твоя полицейская сущность просачивается наружу. Эта насмешка заставляет Эндрю оскалить зубы. — Осторожнее, Абрам, твоё истинное лицо просачивается наружу, — он делает ответный выстрел. Даже если он осознает, что оскорбление несправедливо, и у людей могут быть дерьмовые дни, но, честно говоря, сейчас он не может сказать, волнует ли его, что чувствует Абрам. Хотя, похоже, укол Эндрю задел что-то более глубокое в Абраме, потому что он снова замолчал, вместо того, чтобы что-то ответить. Эндрю вздохнул, ожидая, когда перестанут работать душевые, чтобы он мог уйти. Несмотря на то, что он провёл последнюю неделю, организуя это дерьмо с Абрамом через смс на одноразовом телефоне. Он проделал достаточно работы, пробираясь через дерьмо в участке, через множество зашифрованных смс и приглушенных разговоров через маску в тёмных переулках, чтобы не испытывать горечи, когда миссия действительно подошла к завершению. Но, увы, он был здесь, озлобленный, раздражённый, и испытывая огромное желание столкнуть человека в капюшоне с края пропасти. По крайней мере, он смог бы увидеть его лицо, в конце концов. — Если со мной что-то случится до того, как с детьми разберутся, мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не бросишь их. Это признание заставило Эндрю напрячься, он даже рискнул оглянуться через плечо, чтобы поймать взгляд голубых глаз, тоже устремлённых на него. — Почему? Ты передумал насчёт того, чтобы «поступать правильно»? — спросил Эндрю вместо ответа. Абрам со вздохом отводит взгляд. — Нет, но если кто-то узнает… — Будут ли они представлять для них угрозу? — ему не нужно говорить о детях, он знает, что Абрам и так всё понимает. Тот факт, что Абраму приходится подумать, прежде чем ответить, уже является достаточным ответом. — Если они обнаружат их, то да. На краткий миг Эндрю почти нарушает обещание. Он почти хочет сказать: нахуй риск, нахуй всё это. Он будет бороться до последнего, чтобы удержать этих детей на правильном пути. Легально, с помощью своей работы, как он и должен был сделать в первую очередь. Это могло быть проще, он мог бы найти лазейки, он мог бы… …но он так и не достал свой телефон. — Это связано с твоей работой, где ты занимаешься чем-то, что не является незаконным похищением детей? — укоризненно спрашивает Эндрю. Абрам в кои-то веки не оспаривает его формулировку. Это заставляет Эндрю чувствовать себя ещё более напряженным. — Конечно, да, это так. — И что это? Абрам снова поворачивается и пристально смотрит на него. — А что ты думаешь, Эндрю? Я думал, что ты типа должен быть самым умным. Эндрю пожимает плечами. — Гораздо приятнее, когда кто-то признается. Всегда так было. Ветер свистит. Абрам тянет руку вверх, чтобы поймать свой капюшон, пока его не сдуло. — Я убиваю людей. Эндрю медленно моргает, глядя на него, он знал, что таков будет ответ, и не удивился. Но мёртвый взгляд Абрама заставил что-то сжаться в его груди. — Каких людей? Абрам снова повернулся. — А что? У тебя есть кто-то на примете? Это застало Эндрю врасплох. Он застыл, уставившись в холодную синеву глаз напротив. В голове, вопреки желанию, как всегда возникло имя, и на мгновение он задумался о том, чтобы назвать его Абраму. Увидеть, что Абрам действительно может сделать, на что на самом деле способен этот человек, который так старается окутать себя тайной. — Зачем? Ты порежешь их на кусочки для меня? С губ Абрама сорвался беззлобный смешок. — Если это то, чего ты хочешь, то, конечно, я так и сделаю. У Эндрю пересохло во рту. — За большую плату, я полагаю. — Скажем так, ты получишь скидку для друзей и родственников. Назови мне причину, по которой они должны умереть, и тогда я это сделаю, — объясняет Абрам, держа в ладони свой чёрный кинжал и глядя в том направлении, куда он должен был смотреть. — Он насильник. Слова слетают с губ Эндрю прежде, чем он успевает подумать об этом получше. Абрам медленно поворачивается и смотрит на него, если он и удивлён, то не показывает этого. — Он насильник, с фетишем на детей, — повторяет Эндрю. Его демоны притаились. Он видит их тени. Слышит их шёпот. — Как его зовут… Это не вопрос. Глаза Абрама черны, его кинжал повернут так, что он готов нанести удар в любой момент. Он не требует доказательств, не выпытывает дальше, не заставляет Эндрю признать факт того, что, как он уверен, Абрам уже знает. Он просто ждёт, Абрам ждёт имени. Сердце Эндрю тяжело бьётся в груди. Он почти смеётся. Он мог бы назвать его имя. Он мог бы назвать его имя и перестать оглядываться на улицах. Привычка, от которой он не может избавиться с тех пор, как однажды увидел его снова, спустя годы. Спустя годы, когда он думал… Эндрю стиснул зубы. — Как будто я позволю тебе убить его, — Эндрю справляется с собой. — Он должен быть жив, когда я разрушу его жизнь. Абрам едва отреагировал на это признание, просто подбросив свой кинжал в воздух, прежде чем снова поймать его. — Ах, месть, так сладка. — Я не верю в месть, — поправляет Эндрю. — Я пообещал ему, что если он ещё раз тронет меня или то, что принадлежит мне, я уничтожу его. Я выполняю свои обещания. Абрам вонзил свой нож в выемку на крыше и между ними воцарилась тишина. Эндрю безучастно наблюдает за тем, как Абрам двигает кинжалом по земле взад и вперед. Сердце Эндрю учащённо бьётся в груди, он отчаянно глотает воспоминания, которые сидят в ожидании. Вдруг Абрам произносит два слова, от которых у него волосы встают дыбом. — Ich bedaure. Внезапно Эндрю откинуло на несколько месяцев назад, когда он стоял на крыше «Red Luxury». Проводя пальцами по немецким словам, вырезанным в покрытие крыши, он думал о невозможных вопросах. Он поднял голову, чтобы посмотреть вверх, в поисках ответа. — Мне жаль, — перевёл Эндрю. — Ты написал это на крыше Red Luxury. Почему? Абрам ведёт ножом по черепице, слабый скрежет отдается эхом в тихой ночи. — Это то, что я говорю тем, кто умирает от моего ножа, если я верю, что они этого не заслужили. Эндрю хочет кое-что сказать, задать вопрос. Но Эндрю ещё несколько мгновений наблюдает за скованными движениями Абрама, прежде чем решает не спрашивать. Его разум всё ещё помнит шипение боли из прошлого. Часть Эндрю хочет спросить из болезненного любопытства, другая заставляет его молчать. Звуки выдёргиваемого из черепицы кинжала и поднимающегося на ноги Абрама заставляют Эндрю обернуться. — Там человек, который слишком долго торчит в переулке, я собираюсь поздороваться, — говорит Абрам, отвечая на вопросительный взгляд Эндрю. — Проследи, чтобы дети вернулись в машину. Если я не вернусь до того, как придёт время уезжать, уезжайте без меня. С этими словами Абрам перемахнул через край здания, прежде чем Эндрю успел сформулировать ответ. Эндрю едва удалось удержаться от того, чтобы не вскочить на ноги и не броситься за ним, но разум услужливо напомнил ему, что он, вообще-то, наблюдатель и не должен оставлять их слепыми. Поэтому он сжимает зубы от волнения, в который раз жалея, что Абрам не дал ему один из этих дурацких причудливых наушников. Он осматривает переулки и улицы в поисках следов фигуры в чёрном или того, что заставило Абрама уйти, но ничего не находит. Тем более, что в зону его видимости попадало, по крайней мере, десять переулков. Пять минут спустя Скотт и Сэм вышли из здания, двигаясь быстрее, чем раньше. Дети, закутавшись в полотенца, бодро двинулись к фургонам, которые уже завелись и двигались за ними. Эндрю пытается, но безуспешно, не фыркнуть от того, насколько нелепой была вся эта ситуация. Сэм подняла два пальца в небо — сигнал Эндрю вернуться. Он старался не зацикливаться на том, что это был сигнал и для Абрама. К тому времени, как он спустился на землю, дети уже сидели внутри. Чарльз высунулся с водительского сиденья фургона, на его лице была тщательно продуманная маска серьёзности. — Садись, Миньярд, или ты останешься позади, — рявкнул он, но Эндрю нахмурился. — Абрам вернулся? — он знает, что Абрам должен был сообщить команде по рации, когда уходил, даже если он дал Эндрю разрешение уйти без него. Эндрю трудно поверить, что все действительно уедут. Чарльз, кажется, понимает что-то по лицу Эндрю, что ему решительно не нравится. — Нет, но с ним всё в порядке. Он встретится с нами позже. Залезай. Эндрю знает, что должен послушаться. Он должен ехать. Единственная причина, по которой он здесь — это безопасность детей, но… «Если со мной что-то случится, ты должен пообещать мне, что не бросишь детей.» Блять. Эндрю, не думая, выхватывает пистолет из кобуры. — Езжайте, я скоро догоню вас. Чарльз не кажется удивлённым его словами, но мгновение изучает его, прежде чем на его губах мелькает небольшая улыбка, и он качает головой. — Грёбаные копы! Я говорил тебе! Эндрю развернулся и побежал в том направлении, куда спрыгнул с крыши Абрам. Пистолет, устойчивый вес в его ладонях, ощущался по-другому без обычного снаряжения. Эндрю был слегка благодарен тому, что не открыл в себе любовь к оружию, когда ему было двадцать. Он был уверен, что это ни для кого не закончилось бы хорошо. Он бесшумно двигался в тени соседних зданий, напрягая слух в поисках каких-либо признаков движения. Он понимал, что, возможно, Абрам мог уже закончить свои дела и уехать, планируя вернуться на базу, но что-то внутри Эндрю заставляло его идти вперёд. Его глаза сканировали каждый переулок или угол. Вокруг него раздавалось слабый гул генераторов и жужжание разбитого фонаря, но вообще не было слышно шагов или дыхания. Он и не подозревал, что в Балтиморе есть такие заброшенные в это время суток районы. Он полагал, что в этом районе кипит жизнь, точнее, преступная жизнь. Патрулей здесь было мало. Эндрю подумал, не заявило ли здесь о себе что-то более серьёзное. Когда он, наконец, достиг пятой авеню, то услышал слабый звук шарканья и резкий вдох. Он поднял пистолет, прижался спиной к стене и скользнул к торцу здания позади него. Заглянув туда, он увидел знакомую фигуру в капюшоне, прижавшуюся к стене переулка. Его чёрный балахон был задран и зажат между зубами, а руки в перчатках совершали быстрые, резкие движения по туловищу. Даже с того места, где он стоял, Эндрю мог различить просачивающуюся кровь, а также длинную рану. Его глаза также заметили то, что казалось множеством сморщенной белой кожи. Шрамы изящно покрывали тело Абрама. Среди них виднелись тёмно-синие и фиолетовые синяки. Оттолкнувшись от стены, Эндрю подошёл к лежащему парню. — Это выглядит дерьмово. Он догадался, что Абраму было настолько больно, что его внимание было не таким острым, как обычно. Голос Эндрю заставил его отпрянуть назад от удивления и бросить то, над чем он работал до этого. Крик боли вырвался из его закрытого маской рта, когда его голова ударилась о кирпичную стену позади него. Абрам резко посмотрел на Эндрю. — Какого хуя ты здесь забыл? Эндрю бросил на него скучающий взгляд. — Ты опоздал. — Куда? — зашипел Абрам. Его руки были покрыты густой красной кровью, которая испачкала землю, когда он начал водить по ней, предположительно в поисках того, что он уронил ранее. — К отъезду, — ответил Эндрю, напустив на себя непринужденный вид, когда Абрам снова приподнял свой балахон, но уже не так высоко, и зажал кожу раны, прежде чем ввести в неё иглу. Эндрю потребовалось несколько мгновений, пока он с тошнотой не осознал, что Абрам зашивает сам себя. Он даже наклонился, чтобы откусить нитку, а остаток засунул в карман куртки. — Я сказал тебе уезжать. — А я смотрел, как ты хромаешь последний час, — Эндрю скрещивает руки на груди. — Ты не внушаешь особого доверия. Абрам аккуратно натягивает свою чёрную толстовку поверх раны и поправляет куртку, бросая на него холодный взгляд. — Я могу сам о себе позаботиться. Эндрю не может сдержать насмешку, которая соскальзывает с его губ. — Ах да, зашивать себя в грязном переулке после того, как побежал отбиваться от неизвестной угрозы, когда ты уже был ранен, и даже не сообщив об этом своей команде — это, конечно, пиздец великолепный план. — Кто сказал, что я уже был ранен? — резко спрашивает Абрам. — Эту рану мне нанёс мой новый друг, которого я только что завёл, — он делает слабый жест плечом. — Почему тебя это вообще волнует? — Потому что мы заключили сделку. Я их не нарушаю. Абрам растерянно моргнул. — Я уверен, что наша сделка не имеет ничего общего со мной или моими травмами. — Нет, — согласился Эндрю, потому что это было правдой. — Но мы обещали сделать это вместе. Так что я бы предпочел, чтобы ты не умер в каком-нибудь переулке. — Я бы не умер. — Ну, я не мог быть в этом уверен, не так ли? Абрам молчит. Он сидит ещё мгновение, прежде чем подняться. Его капюшон падает вперёд и закрывает большую часть лица, поэтому Эндрю не может видеть, испытывает ли он боль, хотя судя по его руке, сжимающей бок, он понимает, что это так. Эндрю ничего не говорит, когда Абрам становится рядом с ним. Между ними всегда было значительное расстояние, но сейчас они идут в одном темпе. Эндрю не уверен, куда он идёт, он не уверен, кто кого ведёт в данный момент. Но в кои-то веки он не задумывается об этом. — Кто был тот парень? Абрам напрягся, затем вздохнул и покачал головой. — Некто незначительный. Это не звучит многообещающе. Эндрю смотрит на него, прежде чем снова заговорить. — Должен ли я быть готов к звонку о жертве убийства на пятой авеню? Абрам хмыкнул, а может, это был смех. Эндрю не уверен. — Нет, с вами все будет в порядке, офицер Эндрю. После этого говорить было нечего, так что Эндрю оставил всё как есть. Он старался не перегонять медленно идущего Абрама, старался не смотреть на скрытую рану на его боку. Старался не думать о том, как быстро Абрам снова приходит в себя. — Ты действительно не собираешься ничего говорить? — уточняет Абрам, ни с того ни с сего. Эндрю не дурак. Он знает, о чем Абрам спрашивает, и знает, что должен спросить. Но… — У всех нас есть шрамы, и твои, очевидно, не для того, чтобы я их видел. У меня нет намерения лезть не в своё дело, — отвечает он вместо этого. Ты не смотрел на мои. Абрам смеётся. — Здорово слышать это от копа. Эндрю слабо пожимает плечами. — Думаю, мы уже выяснили, что я не являюсь представителем хороших копов. Абрам поворачивается и пристально смотрит на него. Эндрю чувствует искушение огрызнуться на тупого британского идиота, но прикусывает язык. — Ты не отреагировал, когда я сказал тебе, что убиваю людей. Почему? Даже если ты неправильный коп, это не то, что многие могут просто переварить. Эндрю вздохнул, его ноги теперь волочились, пока они шли по улице. Он чувствовал, как усталость пронизывает его до костей, а разум уже слишком устал для подобного разговора. Но всё же он подбирает слова. — Ты не единственный, кто убил кого-то, слезай со своего пьедестала. Кроме того, кто сказал, что убивать кого-то — это так плохо? — Это не одно и то же, — автоматически возражает Абрам. — Убийства в твоей работе… — Заткнись хоть раз, — рычит Эндрю. — Я всегда обещал защищать людей, этим я и занимаюсь всю свою жизнь. Я думал, что смогу делать это лучше, если у меня будет значок, но… временами я всё ещё пиздецки бесполезен. Абрам ничего не отвечает. Эндрю не знает, почему продолжает говорить. — Там был мальчик, семи лет. Блондин с голубыми глазами. Люди в участке шутили, что он мой внебрачный сын, потому что он везде ходил за мной и был похож на меня. Он постоянно приходил ко мне после школы, а мой босс любит давать приют заблудшим, поэтому он не мог ему отказать. Я знал, что что-то не так, я начал замечать синяки, вздрагивания. Я спросил его об этом, и он убежал, а я не погнался следом. Может быть, я хотел дать ему пространство, которое ему было нужно, или ещё что-то, я не знаю. Но он вернулся на следующий день, весь в синяках. Я сказал ему, что защищу его, что с ним всё будет в порядке. Но мальчик ничего не сказал, сказал лишь, что подрался, хотя я знал. Я, блять, знал. Я пообещал, что буду оберегать его, и лишь на секунду отвлёкся от него — на одну секунду. А потом я смотрел на его безжизненное тело. Эндрю заикается, впервые он путается в словах перед Абрамом. У него перехватывает дыхание, когда он вспоминает маленькие ручки Бена, вцепившиеся в него. Как Мэдс на мгновение стала Беном, как только её забрали. — Отца так и не поймали, в суматохе поисков Бена… — его голос дрогнул, и он поморщился. Блять, он ненавидит то, что это всё ещё так сильно на него влияет, ненавидит, что он всё ещё чувствует то же давление, что и тогда, когда получил этот грёбаный звонок. «Мы нашли тело в Истхейвене. Парнишка, похоже молодой, я думаю, девяти или десяти лет.» — Эндрю. Голос Абрама прорезался сквозь бурю в его голове, но Эндрю не хочет поворачиваться к нему лицом. Он смотрит исключительно вдаль и пытается снова обрести дар речи. Его язык тяжело ворочается во рту. — Он нанял кого-то, чтобы убрать собственного сына, потому что он действительно думал, что это сойдет ему с рук. Очевидно, его семья вела какой-то сомнительный наркобизнес, и они использовали Бена в качестве перевозчика наркотиков из одного места в другое. Видимо, его отец думал, что сын проболтается или не сможет сохранить своё прикрытие. Поэтому он нанял кого-то другого, чтобы тот сделал за него грязную работу, пока он был в камере предварительного заключения. Эндрю позволил себе остановиться на этом и между ними воцарилась тишина. Ветер снова усилился, на этот раз холод пробирал до костей. Абрам всё ещё дышал немного прерывисто, его хромота стала более выраженной, а тихий вздох боли более громким. — Я всё ещё думаю о том, чтобы выследить его, — признался Эндрю, и взгляд светло-голубых глаз Абрама снова переместился на его карие. — Я всё ещё думаю о том, чтобы заставить его страдать точно так же, как он заставил страдать своего сына. Выследить его, заставить его узнать, что я приду, напугать его так пиздецки сильно, чтобы он молил о пощаде, вспоминая своего сына, прежде чем я перережу ему горло. Слова — это рвота. Эти слова — то, что он держал при себе, когда ночи были слишком громкими, а теперь он делится ими с незнакомцем. Но Абрам встречает его взгляд не дрогнув. — Хотеть убить кого-то и на самом деле убить кого-то — две совершенно разные вещи, Эндрю. Эндрю издает горький смешок, прерывая его. — Мои руки далеко не чисты, Абрам. Я же сказал тебе, я защищаю людей. И это то, что я делаю, невзирая на цену, — он делает паузу, прежде, чем продолжить. — Но я обещал, что больше не буду таким человеком, обещал, что не вернусь к тому, каким я был раньше. — И кто же это был? — спрашивает Абрам и Эндрю не вздрагивает. Он останавливается, затем поворачивается лицом к Абраму, позволяя взгляду пройтись по напряженной фигуре собеседника. Он поднимает руку и постукивает себя по голове, позволяя старой язвительной маниакальной усмешке распространиться по лицу. — Ты не единственный, кого люди привыкли называть Монстром. На этот раз, когда Абрам молчит, Эндрю тоже молчит. Он позволяет им просто идти дальше, двум монстрам, окровавленным, вооруженным и скрывающимся в пустынной ночи. В ту ночь Эндрю впервые за много лет смеётся в своей постели. Какая ирония, — думает он. Через два дня Эндрю просыпается от того, что его телефон вибрирует на тумбочке. Он смотрит на определитель номера и хмурится. — Рене? — спрашивает он. — Что-то случилось? — Они нашли его, — она говорит быстро, отчего у Эндрю сводит внутренности. — Они нашли отца Бена, Джареда Уитерфейлда. — Где? — Эндрю подавился, когда подскочил в своей постели и выбрался из неё. — Где он, блять, находится? — Он мёртв, Эндрю, — отвечает Рене, её голос слегка дрожит. — Они нашли его в Истхейвене, точно там же, где нашли Бена. У него были отрезаны руки и перерезано горло. Сначала Эндрю подумал, что дрожь в голосе Рене — это страх, но сейчас он понял, что это трепетное восхищение. Иногда Натали всё же показывала своё лицо, точно так же, как иногда просыпался Эндрю Доу с чувством глубокого удовлетворения. — Там была записка: «папы не должны бить своих маленьких мальчиков». Но, Эндрю, всё это не имеет смысла. Тебе нужно забрать Нила и приехать сюда. — Да, чёрт возьми, я сейчас приеду, — он зажал телефон между ухом и плечом, поспешно натягивая штаны. Его сердце бешено колотится в груди, когда он вспоминает слова Абрама. «У тебя есть кто-то на примете?» Абрам убил его. Абрам выследил его. Абрам убил того, кого не смог убить Эндрю. Щёлкнув, он повесил трубку и потянулся за другим раскладным телефоном, собираясь позвонить Абраму и спросить его: почему? Зачем он это сделал? Как он узнал? Он назвал ему только имя Бена. Как... Его уже ждало сообщение. Ты сказал мне, что ты больше не тот человек, каким был раньше. Что ж, я всё ещё я. — A