Революционер

— Мы строим! — выпучив глаза в очередной, наверное стотыщмильонный раз я сказал эту фразу какому-то оборзевшему серому псу, не удосужевшемуся даже банально представиться. Он посмотрел на меня как на идиота. Точнее — он посмотрел на меня так, будто это лично он снабжал нас всеми необходимыми ресурсами, провизией, водой и платил мне зарплату. Ему оставалось только плюнуть мне в морду для того чтобы я не удержался и схватился за табельное, но ему хватило моего озлобленного, хотя наверное всё же более безумного взгляда. Он закинул потёртый серый рюкзак на плечо и продолжил свой путь. Это немного помогло — с глаз спала кровавая пелена и убивать больше не хотелось, не говоря уж о том что голова заработала как надо, что не могло не радовать. Я припомнил что он говорил в начале нашего диалога и даже совесть отошла от глубокой спячки — и зачем только я ему хамил? Ну как хамил — он сделал мне спокойное замечание, что из-за некоторых наших решений он не мог добраться до столицы уже почти месяц — его состав застрял на другой стороне Енисея и бедные пассажиры еле-еле сводили концы с концами без горячей еды и по большей части — без воды. О нашем решении можно было даже не вспоминать — мы бросились грудью на очередную амбразуру и попытались хоть как-то скрасить их быт. Пару яйцеголовых отвлекли на то чтобы они придумали нам фильтр для воды — пить из того, что осталось от некогда великой реки Енисея было категорически противопоказано всем, кто не хотел свести счёты с жизнью. Из-за проклятой речушки у нас уже числились не боевые потери — два бойца из строителей не только сполоснули в речке свои причиндалы, но ещё и умудрились из неё вдоволь напиться. Шанни боролась за их жизнь двое суток подряд, но проиграла — количество токсичных веществ в воде просто зашкаливало. Единственная польза от этого говённого ручья было его какое-никакое течение. По настоянию администрации Красноярска в то, что планировал получить Динозаврик, внесли «незначительные» изменения после которых Дино бросил карандаш на стол и сказал что с такой стройкой мы тут застрянем на год. Львы хотели превратить обычную запруду в гидроэлектростанцию и даже показали нам какие-то видео с маломощными турбинами, которые могли работать даже в ручейке. «Мозговому тресту» занесли ещё ящик водки и пустили их в свободное плаванье на три дня, по истечении которых они вынесли вердикт о том, что все детали что уже были готовы — отправляются в переплавку. И несмотря на гигантское возмущение среди и бойцов и младшего командного состава, отказать этим напыщенным кошкам мы не могли — они исправно нас кормили и непонятно как снабжали всем необходимым, не задавая ни единого вопроса о том куда всё это уходило — просто за то, что видели как наши бравые бойцы лихо справляются со своими задачами. И мы справлялись. Мы строили. — Мы строим! — уже чуть мягче я ответил какой-то волчице с выводком щенков, бегающих вокруг неё. — Прошу вас, — умоляла она меня, — Те деньги, что я потратила на поезд… Это всё что у меня было! «И что ты позабыла в Москве?» — пронеслось у меня в голове, но на морде не дрогнул ни единый мускул, и я спокойно выдал: — Мы обеспечим вас всем необходимым, чтобы вы добрались до Москвы. — Мне не нужно в Москву! Мне нужно в Питер… «И что ты забыла в Питере, мамаша?» — У меня там подруга… Единственная. — Хорошо, гражданка, проходите. Мы всё организуем. Ну хотя бы эта ушла ни с чем. На днях в Город прибывал один из немногочисленных гражданских составов, курсирующих по остаткам железнодорожной роскоши нашей страны, и мы очень рассчитывали на то, что команда состава пойдёт нам навстречу и развернётся обратно, возможно так и не доехав до какого-то назначенного пункта, а их пассажиры, которым действительно нужно было в это прекрасное далёко, сядут на другой поезд — на другой стороне реки, пока не готова переправа. Мы даже построили для всех жаждущих специальный временный мостик из говна и палок, но нужно было ещё где-то найти лестницу, которой не было. Этим занимался Молотов, реквизирующий нужные материалы с заброшек и заводов Красноярска, а пока самые нетерпеливые из пассажиров перебирались через крутые берега кто как умел, и конечно же, увидев самого важного зверя на стройке, коим каждый чёртов раз оказывался я, задавали один и тот же вопрос но в разных вариациях: — А скоро сделаете? — Мы строим. — Когда достроите? — Мы строим. — Сколько можно ждать?! — Мы строим… К вечеру у меня болела голова. Я заваливался в свою личную палатку, прикладывал ко лбу холодную тряпку, смоченную чистой водой и засыпал. Уже неделю я почти не виделся с Доббом — ну хотя бы не приходилось волноваться — и занимался организацией стройки. Молотов прикатывал на дрезине какую-нибудь трубу — сложить туда-то. С состава прислали новый отряд, чтобы ротировать бойцов — надо было собрать тех, кто отработал своё, и отправить их обратно до состава, а новоприбывших — расселить, поставить на довольствие, уехавших с него снять, принять грузовик щебня от местной администрации, придумать куда его разгрузить так, чтобы Динозаврик не матерился на всю стройплощадку, когда не сможет найти гору щебня в чистом поле… Работы хватало! Завались было этой работы, чего не сказать о наших рабочих. Дино, не говоря уж о Брэдли, периодически впадали в какую-то пространственную тупку, да так жёстко, что работа на стройке стопорилась на день, и однажды — на два, мне пришлось отвлекать от очень важных дел Полковника чтобы он им снова проехался по мозгам — у меня тупо не было на это времени. Впервые в жизни я почувствовал как устаю не от физической нагрузки, когда святые килокалории тратили мышцы, а от того что все мои силы уходили в голову, где энергию, не давясь, жрал полу-человеческий мозг! И вот в пятницу на мой горб таки упала соломинка, сломавшая хребет — сообщили о прибытии гражданского состава, и надо было организовать личный состав на помощь, определить маршруты, размеры компенсаций и ещё столько всего, что от полученного письма с подписью полковника, я начал лупить по клавиатуре — благо та была выносная, ибо на ноутбучной некоторые буквы и цифры просто не работали, а другие — наоборот — пробивались два, а то и три раза, будто залипая, из-за чего текст напоминал речи заикающегося дауна. — Ну-ну-ну, техника ни в чём не виновата, — сказал чей-то добрый басистый голос за моей спиной — это мой тяжеловесный друг-доберман подобрался ко мне в полном боевом комплекте подобно кошке — а я даже и не заметил. Думаю что дело было именно во мне. — Ты где пропадал? — тут же вспылил я, — Мог бы помочь, а? — Мне бы кто помог! — парировал Добб, всплеснув лапами, — Полковник назначил меня ответственным за всю физподготовку личного состава! — А меня вот, кстати говоря, никто и не назначал! И сам я не вызывался! Просто все вокруг решили, что раз лейтенант — сам всё вытянет! А я вот не вытягиваю! Добб на мой выпад отреагировал спокойно и с улыбкой: — А кому сейчас легко? — Полковнику? — предположил я. — Ему мозги полощут каждый день эти кошаки в администрации, он вообще света белого не видит. — Молотову? — лёжа мордой на столе, взмахнул лапой я. — У него список от Динозаврика к стене приколот — он тут будет всё нужное месяц добывать, а он даже половину названий не знает. Старый киборг был мудр и спокоен. Конечно — ведь хорошо там, где нас нет, ну или другая фразочка типа «пройди милю в их ботинках»… Но у меня был козырь в рукаве и этот козырь звали просто. — Чак, — сказал я, отрывая голову от столешницы. Добб усмехнулся. — Ты же не гоняешь его со всеми? — Нет, рыжий появляется только на зарядке, и то… не всегда. — Могу поспорить что и без дела он не сидит… — Лично отправлял его в Красноярск найти пару деталей… — Значит город он изучил достаточно? — А тебе зачем? — Да затем, что пока мы никуда не едем — надо выпить нормально, а то опять с поезда выпаду. — Так ты об этом, — кивнул Добб, — Это можем организовать. А кто с этим всем разберётся? Он показал мне на поломанную клавиатуру и тусклый экран рабочего ноутбука. — Ты, — сказал я, вставая и хлопком по плечу усаживая его за своё рабочее место, — А мне надо освежиться. Добб как-то странно посмотрел на меня снизу вверх, но молча согласился и открыл первое пришедшее мне письмо, и вложение в нём. Я же, не в силах более смотреть в ряды и столбики бесконечных цифр, фамилий и прочего, вышел из палатки и окинул взглядом нашу стройку века. Дело как раз клонилось к вечеру, все заканчивали свои сегодняшние дела, если их можно было закончить, и потихоньку сворачивались. Кто-то уже занимал места в очереди у разогревающейся полевой кухни, а кто-то складывал костёр из сегодняшней порции дров. Тем более что дело клонилось к субботе и все немного ожидали что завтра рабочая нагрузка будет как минимум снижена, а ещё лучше — что завтра не будет меня. В отсутствии электричества от нашего состава многие бойцы начали припоминать другие способы развлечений, в частности один из моих любимых — музыку. Среди множества гитар, глаз зацепился за гармошку — её как раз носил за спиной уже знакомый мне молодой тощий волк, у которого я даже не удосужился спросить имя. Он как раз определялся в какую компанию ему пойти — и в итоге его заманили к костру, где он перекинул гармонь на грудь. Я уже было хотел двинуть к ним, но мне на плечо легла тяжёлая лапа моего дорогого друга. Ну конечно. Без меня же ведь ничего не решается… — Всё готово, — сообщил мне доберман. От его слов я натурально выпал в осадок. — Чего? — Всё готово. Я разослал письма о временном расположении некоторых прибывших гражданских гостей, как ты и хотел по местным гостиницам, разобрался с поставками, разметил планы на поступление… Добб ещё минут пять перечислял всё, что он успел сделать, не снимая лапы с моего плеча. Я же стоял и моргал, слушая его, и когда он закончил, у меня остался только один вопрос: — Сколько я тут стоял? — серьёзно спросил я его, решив что может быть от меня ускользает связь с реальностью и размывается понятие времени. — Минут десять, — спокойно сказал Добб. — И ты успел всё это за десять минут? Киборг улыбнулся, склонив голову на бок. Я поначалу не понимал его многозанчительного молчания, но вдруг отпрянул от него. — Ты же боевой киборг! — И что? Три сотни лет прошло с момента последней нормальной заварушки — знаешь сколько я всего успел? В моей операционке куча заблокированных функций, которые довольно быстро научили разблокировать! Конечно никому не нужен перевод мыслей в текст, но хей — места оно не занимает, жрать не просит! Плагин для подключения и прямого управления операционкой компьютера вообще был одним из первых! Я прищурился, и вернулся в палатку — проверять. Киборг не был большим шутником, когда дело касалось… дел, но чтобы вот так вот! Открыв компьютер я обомлел — да, всё так и было. Почта — прочитана, отправлена, всё как надо, письма, хоть и с кое-какими грамматическими ошибками, отправлены. На все запросы — отвечено. Я рассчитывал заниматься этими делами до глубокой ночи, а этот железный дровосек с чипами в башке, справился со всей моей работой за десять минут! Негодование настолько переполнило меня, что я, смотря на него со злобным прищуром, злобно процедил: — Сука… И я был уверен что он этого не услышит, но он же, блин, боевой киборг… — Да хорош тебе! Я думал что ты только за этим меня и позвал. — И ещё не раз позову, — заверил я его. — Да без проблем, — заверил меня мой друг, — Вот только ты не будешь знать что на площадке творится, и в итоге всё это свалится в разброд и шатание. У всех нас есть дело, которое надо делать, а гонять пару рот «добровольцев», — последнее слово Добб выдавил из себя с максимальным сарказмом, — удовольствие сильно ниже среднего, и ни один процессор не поможет! — Скажи ещё тебе нужен выходной. — А зачем я по-твоему пришёл?! — всплеснул лапами Добб, — Я знаю один местный бар, прикидывающийся таверной — Чак всё проверил, место нормальное, а Арни уже второй день там зависает! Ты знал что он на пианине умеет? — Нет, — признался я. — Ну так пошли послушаем? Меня не пришлось просить дважды. Я быстро определился с заместителем на площадке — им стал сержант по кличке Гром, который как раз сидел в кружке с гармонистом. Оставив его за главного, я под звуки гармошки, покинул площадку и запрыгнул в уже знакомый зелёный военный джип, который мигом домчал меня до родного состава. Там мы решили пойти в город на всякий случай при полном параде — в новенькой, ещё не обкатанной в бою броне, при оружии — чтобы сразу знали с кем связываются. По слухам, после уничтожения основного бандитского клана в городе началась делёжка сфер влияния и потому злачные места порой становились местом настоящих семейных войн. Нас не звали разнимать, поскольку одно наше прибытие сократило число неприятных для администрации инцидентов на порядок. Однако патрули на оставшихся улицах города остались. Когда мы полностью подготовились к нашему выходу, я по привычке протянул руку к паре креплений над моей полкой в купе, но пальцы схватились за пустоту, а лапа безвольно повисла. Я молча посмотрел на пустое место и тяжело вздохнул, и Добб, не бравший в город свой привычный гранатомёт меня быстро понял: — Не переживай, найдём мы тебе пулемёт лучше прежнего. Я тут же показал ему указательный палец. — Я сам, — сказал я ему с хитрой улыбкой, — Не владелец выбирает пулемёт, а пулемёт — владельца. Так что я сам достану себе оружие, окей? Добб развёл лапами. — А что, можно было как-то иначе? — Конечно, — пояснил я, — Одолжить у тебя денег и пойти купить какой-нибудь. — Ну вообще да, — нехотя согласился мой друг, — А ты хочешь как? Выкорчевать его из окоченевших пальцев какого-нибудь морального урода? — А что, можно как-то иначе? — усмехнулся я, и пошёл вдоль нашего вагона, к складскому, где быстро разжился нагрудной кобурой для моего нового трофея — настоящего чистокровного итальянца, неизвестно какими путями оказавшимся в глухой российской глуши. Добб ограничил свой арсенал своим трёхзарядным слонобоем. Так было спокойнее. Машину нам конечно никто не отдал — Селкер не был против наших выходных, но джип не отдал, и вместо этого дал какой-то телефон местной службы такси со звучным названием «ведёрко». Мы занизили свои требования до минимума, но даже после этого то, что приехало забрать нас в центр Красноярска сумело нас не хило поразить. За нами приехала абсолютно ушатанная, гнилая до земли, перекошенная на три колеса, просевшая, троящая и стреляющая, когда-то белая волга. Добб сделал круглые глаза и неохотно пояснил — когда началась последняя война людей, почти вся их цивилизация быстро откатилась в развитии — и больше всего пострадала именно военная техника, от которой требовалась простота, дешевизна, массовость, надёжность и ремонтопригодность. Сначала хотели откатиться не сильно — лет на восемьдесят, но оказалось что их современные машины были слишком капризные для боевых действий и рывок назад оказался куда значительнее — до бензиновых автомобилей, из-за чего оных было полно у нас. Новых моделей особо не придумывали — вытащили чертежи и сделали по образу и подобию, благо производства могли выдавать тысячи единиц из-за простоты и дешевизны производства. Но тогда, когда это всё случилось, на производство поставили только военные машины и технику поддержки — грузовики и другие. Была и пара штабных машин, но машину «Волга», даже Добб, как оказалось, видел в первый раз. Мы аккуратно — чтобы не сотрясать землю которая носила это чудо господне — подошли к автомобилю, где нас приветствовал мордастый сенбернар в чёрных очках, свисающий из окна. — Куда едем, военные? — спросил он без всяких прелюдий, но довольно дружелюбно. — Сколько лет этой штуке? — чуть ли не просипел Добб. — Восемьсот! — бойко ответил водитель. — Да ладно?! — чуть ли не как ребёнок удивлялся мой друг, обходя это чудо техники по кругу, — Впервые вижу железку старше меня! — Так вам историю или ехать, уважаемые? А то я если заглушу — потом с толкача будете заводить! — Поехали, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье по диагонали от водителя чтобы не мешать ему коленками, но вскоре пришлось пересесть за него, потому что на переднее место залез Добб и до упора отодвинул кресло прямо в меня. — Таверна «Цезарь», — наконец-то сказал Добб водителю, и тот, толкнув рычаг коробки и со второй поптыки воткнув передачу, тронулся в путь под громкий треск шестерен. — Реально — ведёрко, — пошутил я, не принимая во внимания тонкой душевной организации водителя. — Я её сам поддерживаю как могу, — пояснил сенбернар, — Зато дёшево — ведь я жителям помогаю. Могу иной раз и не взять ничего за поездку, а так — беру и едой, и запчастями, и топливом. — А деньгами? — на всякий случай уточнил я. — А что мне деньги? — усмехнулся шофёр, — Даже когда они есть — ничего на них особо и не купишь — нету ничего. Всё раскупают. — У нас другого нет, — пояснил я, пока мой очарованный друг тыкал пальцами в обивку крыши. — Рад за вас. Возьму, куда деваться. — Да, кстати, — припомнил я наш кутёж в Москве, — Если останешься с нами когда мы будем… Я на секунду прервался, подыскивая более-менее подходящее слово, но водитель не был каким-то неженкой, и предположил за меня: — Бухие чтоль? — Да, вот это дело, — согласился я, — Короче если ты обещаешь нас вынести в таком состоянии — могу прислать к тебе механика или двух. Армейских! У них куча всякого, хватает чтобы паровоз чинить. — Хорошей компании в починке моей ласточки буду рад! Но они же у вас вроде все строят мост? — Лучший отдых — это смена деятельности, — сказал я ему, на что мой друг саркастично заметил: — Так может пойдёшь рельсы потаскаешь, а, лейтенант? — Офицеры не работают, — припомнил я ему одну древнюю конвенцию. — А стоило бы! Тогда бы наш мост через реку Квай получился бы куда быстрее и надёжнее! Шофёр как-то странно посмотрел на моего друга, после чего порылся в карманах своего жилета и извлёк оттуда древний электронный прибор, оказавшийся плеером с примотанным к нему аккумулятором. Подключив его к нерабочей на вид магнитоле через шнур, он запустил нам музыку. Ту самую музыку, под которую пленные англичане когда-то давным давно маршировали на стройку каждое утро. В приподнятом настроении мы выехали на главную улицу города — там даже был какой-никакой асфальт, а такси «ведёрко» давало знать о себе во всей красе — подвески тут не было как таковой, ямы были такие, что объезжать их приходилось через три полосы, и оказалось что Красноярск — вполне себе живой город — то и дело мимо нас пролетали полу-ушатанные военные джипы, иногда — новые гражданские машины на водороде или переделанные на старое углеродное топливо, а один раз мимо нас даже пронеслись два каких-то странных военных грузовика, явно не наших по происхождению. Впрочем, наслушавшись от местных историй о том что они видели каких-то наёмников, я не стал сильно удивляться — может быть их позвали обратно? Только вот интересно зачем? — Навистары, — тут же определил их Добб, вытягивая морду к лобовому стеклу, — Давненько я их не видел. Лет двести, или двести пятьдесят… — Чьи они? — коротко спросил я. — Американские, — коротко ответил Добб, а я задумался ещё глубже. — И что они делают у нас? — Машины? — Ну или те, кто на них ездит, — предположил я, — Американцы там всякие… — Да с чего ты взял что на американских машинах будут ездить американцы? Глобализация, друг мой, она штука беспощадная — когда надо ездить, то хоть на чём — абы ездило. — А пули наших бывших геополитических противников тебя уже не смущают? — Ничуть, — отрезал Добб, — Подумаешь нашли пару НАТОвских стволов! Ты не замечаешь самого главного и страшного! — он повернулся ко мне с улыбкой, — Знаешь что? — Что? — подыгрывая ему, спросил я. — Откуда, по-твоему на нашей стороне глобуса взялся огромный пятисоттонный паровоз прямиком из восемнадцатого века? Да ещё и переделанный под нашу колею! А? У нас-то колея шире их колеи! Я удивлённо похлопал глазами, но ответить не смог. А Добб явно имел в виду наш паровой локомотив, до того как наши спецы переделали его в атомный… — Не знаю, — признался я. — Вот и я не знаю, — признался мне Добб, — Вот его присутствию здесь надо удивляться. Стволы, машины — этого всего было навалом и мы могли это захватить, или ограбить какой-нибудь склад, но вот паровоз… Паровоз даже мне покоя не даёт. Остаток пути проехали молча — благо было совсем недалеко, и даже музыка из фильма «Мост через реку Квай» не успела закончиться — пёс остановил свой автомобиль на небольшой площади почти в самом центре львиного города Красноярска. — Кажется здесь, — признался он, оглядываясь, — Но точно сказать не могу… — Нет-нет, всё в порядке, — заверил его Добб, — туда всё равно надо заходить пешком, а то ещё мало ли. — Хозяин — барин, — подытожил наш извозчик. Сдачи с купюр самого крупного номинала у него конечно же не нашлось, да Добб и не жадничал — дал как Обычно сразу две с задатком на будущее. — Да ну ладно вам, военные, — смущённо сказал пёс, протягивая купюры обратно, — я же тут не от погони уходил… — Пока нет, — согласился с ним мой друг. — Но будь готов, — подытожил я, выбираясь из древней развалюхи. Машина приятно скрипнула подвеской, когда из неё вывалился Добб, проверил всё своё снаряжение и отпустил водителя с миром. Мы остались с ним одни посреди вечереющего красноярска — жаль только что из-за относительно плотной застройки полюбоваться закатом нам не представилось возможности, да и не за этим мы сюда приехали. Однако стоило отойти от дороги и оглянуться, как у меня в уголке глаза что-то мелькнуло. Я даже не успел толком подумать, как Добб уже среагировал: — Снайпер, — сказал он, рывком вынимая из кобуры трёхзарядный револьвер и направляя его куда-то на соседнее здание, а меня одной лапой отшвыривая за какой-то бетонный блок. Уже в полёте я достал свой трофейный пистолет и приземлился полусогнувшись в полной боевой готовности. Несколько томительных секунд ничего не происходило. Мозг лихорадочно просчитывал все возможные ситуации в которых мы могли оказаться и кому насолить до такой степени. Однако правильный вопрос огласил Добб: — И кто это так бездарно себя выдал? Нервы натянулись как канат, а впрыснутый в систему адреналин прогнал ссаными тряпками усталость и утомлённость от рутинной работы за компьютером с редкими пробежками по стройплощадке. Я прям почувствовал себя живым и обновлённым впервые за те несколько недель, проведённые здесь после подрыва моста Мародёрами. — Хей, вояки! — крикнул нам кто-то с крыши здания, за нашими спинами, — Расслабьте булки! — Что ещё за хрень? — задал я риторический вопрос. — Местные мы! Порядок кое-как блюдём! — Представиться по форме! — рявкнул Добб на всю площадь. На несколько секунд повисла напряжённая тишина, но потом послышался уже намного менее уверенный и даже недовольный чем-то голос: — Рядовой Масунчин, первый отдел специальных внутренних сил города Красноярска! — Кто на той крыше? — Добб махнул пистолетом в сторону зданий на противоположной стороне улицы. — Командиры мои, товарищ старший сержант! — ответил голос свыше, — Они чо-то переживают по поводу Вас, и просят опустить оружие. — Знай наших, — сказал Добб и опустил револьвер, поворачиваясь к говорившему. Им оказался, как ни странно, не лев, а обычный серый пёс. — Они прицел просто как бинокль используют. А мы заметили что некоторые из вашего состава замечают блики оптики, так что я теперь тут сижу, наводчиком так скажем. Я тоже поднялся со своего места и отряхнулся, задирая голову к крыше малоэтажки, на которой этот недоснайпер свил своё гнездо. — И много тут наших бывало? — Где-то с дюжину, — пожал плечами местный рядовой, — И только трое увидели блики и среагировали… — Знай наших, — напомнил ему Добб, и, оглядевшись, поднял морду к нему снова, — А куда они все шли? — До местной достопримечательности, — усмехнувшись, ответил наводчик, — Таверны Цезарь. — Ага, понятно. А где она? Наводчик, усмехнувшись, охотно показал нам дорогу и скрылся за краем крыши, пожелав нам удачи во всех наших начинаниях. Когда адреналин немного отпустил, я подошёл к Доббу. — Я думал, что ты знаешь где она и что там есть. — Да перестроили тут всё, — пожаловался он. И действительно — в Красноярске было довольно много самостроя, причём они совершенно не стеснялись использовать в конструкциях единственно доступный им материал — грубое матовое стекло, оставшееся с момента первых рабочих испытаний чёрного напалма. Из него могли либо нарезать кирпичи для аккуратности, либо использовать как связующий материал в растворах — осколки были почти такие же твёрдые как щебёнка, как в оригинальном составе бетона, но намного доступнее. В итоге нам предстояло отыскать как раз таки старое строение, построенное ещё людьми, а там — узнать наконец что такое «Цокольный этаж» И почему никто не называл это просто «Подвалом» я искренне не понимал. На входе у небольшой, и неприметной лесенки уже стояла небольшая группа самых разношёрстных зверей — кто с куревом, а кто с бокалом пива, и что-то громко обсуждали, смеясь и ругаясь. Ещё на входе стояли два тигра-амбала — трезвые и с непроницаемыми мордами, показывающими лишь то, что в полу-подвальное заведение пройдут не все, а только те, кого они посчитают достойным. Миновав компанию вышедших подышать свежим воздухом, Добб совершенно спокойно подошёл к ним двоим и усмехнулся. — А я-то думал хоть что всё кругом изменилось! Некоторые вещи по-настоящему бессмертны. — Мест нет, — прохрипел тигр слева. — Не переживайте — нам сразу же вынесут новый столик, — заверил их Добб, — Хотите посмотреть на такое? — Мест нет, — упрямо повторил тигр. — Ваш владелец знаете сколько денег мне должен? — Может быть, предыдущий владелец. У нас новое руководство, — подал такой же хриплый голос тигр справа. — Ямал, ты что ли? — осведомился у тигра Добб, от чего у полосатого брови поползли непривычно вверх, — Как батя поживает? Старик Таймыр так и не смог отойти подальше от драк и устроился к твоему пахану… — Это не имеет значения, — отрезал другой тигр. — Отец умер, — недовольно выдавил из себя другой охранник. Я тихо офигевал от такой наглости — тебя только что назвали по имени и копнули в прошлом семьи, а им всё равно? — И что же это такое за новое руководство, что держит вас в ежовых рукавицах ровно точно так же, как и старое? Тигры сурово промолчали в ответ. — Парни, не хотите по-хорошему, я же устрою вам по плохому, и вы сразу меня вспомните… На это они отреагировали — заложили лапы за спину и вытащили оружие — у одного был пистолет, а у другого — нож. Добб посмотрел на них с откровенным пренебрежением и сарказмом. — Я вас умоляю, — сказал он, просто положив лапы на их оружие. Пистолет он сдавил так, что тот буквально лопнул у него в ладони, а нож он загнул в подкову. Тигры отступили на шаг назад, попрятав испорченный реквизит в штаны и наконец-то расступились. Добб с лёгкой улыбкой козырнул им, и прошёл внутрь, спускаясь по лестнице вниз. Я прошёл за ним и когда мы удалились от них достаточно, Добб с лёгкой улыбкой сказал мне, повернувшись в пол-оборота: — Я его батю — Таймыра — ещё котёнком знал! Прибежал к нам прятаться от мачехи, ну я его и содержал какое-то время… Добб как-то странно замолчал, ностальгически хмыкнув. Я не стал задавать ему каверзный вопрос типа «Значит Таймыр был кем-то вроде меня?» — Нет, вы вдвоём не похожи как небо и земля, — ответил он мне на вопрос лишь промелькнувший у меня в мыслях, — Тигрёнок был затравлен и боялся всего на свете, даже книг. — Как ты догадался? — удивлённо спросил я его. — Ты слишком громко думаешь! — отшутился Добб. Я хмыкнул, а он продолжил: — А ты ещё огрызался, а как привык — впитывал всё новое как губка! — Ещё скажи, что тебе повезло со мной, — сказал я ему, как только мы спустились в подвал окончательно. — Ну, это мы ещё посмотрим, — справедливо заметил мой древний друг и шагнул к тому, что можно было бы назвать «Гардеробом», только не для одежды. Меня же всё это время немного мучил вопрос — кем был владелец этого заведения, если не львом? Кто мог содержать своё дело в такой обстановке? И ответ ожидал меня прямо на приёмке «Гардероба» — уперев лапы в столешницу перед нами немного скрючившись стоял маленький, молодой гиен, только-только выбравшийся из щенячества. Впрочем гонору у него хватило бы и на пятерых взрослых псов, потому что первая его фраза была не «Здравствуйте» или «Добро пожаловать», а совсем другая: — С оружием не пускаем. — Ничего себе, — всплеснул лапами я, — Такого даже в центре Москвы не слыхано! — То центр Москвы, — пожал плечами гардеробщик, — А мы — культурное заведение. Добб откровенно усмехнулся — да, по сравнению со столицей, где остались кое-какие технологии для генной и био-инженерии, и где любая шлюха могла вставить себе такое, о чём я не посмел бы даже мечтать, здесь, в глубинке, такого не водилось. Гиен же знал об этом благодаря интернету, что в общем-то было неудивительно. — У меня с собой только пистолет, — признался я, похлопав себя по кобуре. Гиен, спокойно взял из-под конторки относительно чистую тряпочку микрофибры и, накрыв ею ладонь, протянул её мне. Глядя на Добба, который достал свой револьвер, я вытащил трофейный пистолет с нагрудной кобуры и аккуратно вложил его в тряпочку. — Вы знаете сколько патронов в магазине? — на всякий случай спросил меня гиен. — Без понятия, — честно признался я, даже не особо об этом задумываясь. — Запомните это, и при возврате скажите именно это, — улыбнулся гардеробщик, положив пистолет в небольшую открытую ячейку за своей спиной. — Три, — спокойно сказал Добб, протягивая револьвер гиену, держа его двумя пальцами за рукоять, — Кто скажет что это его — пусть попробует из него выстрелить, или покажет вот это вот, — он показал на патронташ с разноцветными наконечниками. Гиен взял револьвер двумя руками — одной не удержал — галантно поклонился и попытался сунуть его к пистолетам, но в итоге повесил его на гвоздик рядом с потёртыми калашами и какой-то странной навороченной винтовкой — опять же не нашей. Пока он это делал, я успел осмотреть его коллекцию, и нашёл её венец — он, правда, лежал на полу за стойкой и путался у гардеробщика под ногами — огромный для пехоты, но самый маленький для авиации русский шестиствольный пулемёт с рюкзаком патронов для него. Я молча показал на него пальцем Доббу, и он довольно кивнул. — Добро пожаловать, — наконец-то приветствовал нас гардеробщик, — В таверну Цезарь! — Вы всё ещё делаете тот салат? — уточнил Добб. — Конечно! — радостно ответил нам гардеробщик, — Проходите в зал и мой брат покажет вам ваш забронированный столик. — А мы не бронировали, — спокойно ответил Добб. И вот это вот уже ввело гиена в ступор. — Зал переполнен, боюсь нам некуда будет вас посадить… — Зови маму, — улыбнулся Добб, — Скажи — мы встретим её в зале. С этими словами мой друг развернулся и пошёл внутрь, распахнув двойные двери в низкий, но довольно большой подвальный зал, освещённый странным сине-оранжевым светом. Почти всю площадь подвала занимали плотно стоящие деревянные однообразные столики, различающиеся лишь размерами — для одного-двух или для компании. На потолке висели куски забора-рабицы, которую подсвечивали сверху ультрафиолетовые лампы, и оплетали живые зелёные растения, что выглядело круто и эффектно, особенно для подвала. В конце подвала была установлена какая-то чисто-символическая сцена высотой в пару ступенек, стояли какие-то колонки, мигали лампочки и древний огромный рояль, рядом с которым, держа микрофон у своего носа, крутилась статная рыжая лисица. — Шикарное заведение, — заключил я, — Жаль что мест нет. И действительно — все без исключения столики были заняты, и что самое обидное — некоторые из гостей уже буквально сидели спина к спине или по меньшей мере касались хвостами, что было до лампочки собачьим и редким ящерам, но раздражало кошачьих. — Ничего, ща хозяйка нам найдёт что-нибудь. Под его слова рядом со сценой появилась видимо та самая мама, за которой Добб послал гардеробщика — здоровая, если не сказать огромная, мускулистая сука гиены. Быстро оглядев зал, она дёрнула за ухо какого-то офицантишку, что-то злобно прохрипела ему на ухо, и рывком отбросила его делать его работу дальше. Лишь после этого её тяжёлый взгляд зацепился за нас — и она нам это дала знать, сделав соответствующий жест: показала двумя пальцами на глаза, потом на нас. Я не знал что делать в такой ситуации, а Добб неловко улыбнулся и сказал мне очень странную фразу: — Не удивляйся ничему из того что может и скорее всего произойдёт между нами. — Звучит как эпитафия. — Ты хоть знаешь что это такое? — Думаю, что да? — на всякий случай с вопросительной интонацией ответил я. Договорить мы не успели — хозяйка появилась рядом с нами намного быстрее чем я ожидал. Казалось что секунду назад она пробирается между столиков, нацепив на себя улыбку для богатых гостей, но вот она уже рядом с нами — ростом с Добба, шириной с меня, наглостью с целую роту солдат. — Кто вы такие? — выразительно прошипела она, как будто тихо на нас крича, — Как вы прошли моих ребят?! Указ — мест нет! И не будет! Если эти придурки взяли с вас деньги я лично их прикончу! — Не, Ямал такой же принципиальный как и его отец — денег не берёт, — сказал ей Добб. — По знакомству прошли? Ну так вот здесь ваши знакомства кончились! — А я так не думаю, — улыбнулся Добб, — Привет, сладкая. — Не смей ко мне так обращаться, ты высокомерный му… — она переключила своё внимание на Добба и совершенно внезапно её голос дрогнул и она осеклась, — Ты. — Собственной персоной, — развёл лапами Добб. И тут же гиена вломила ему такую звонкую оплеуху, что на мгновение в зале воцарилась звенящая тишина. Доберман даже сделал вид что ему это было как-то неприятно и неожиданно, откинув морду в сторону удара, но гиена всё равно тряхнула лапой, сжимая её в кулак. — Так вот о чём она говорила, — просипела она, — Я-то думала мама просто не могла тебе как следует врезать, а оказывается ты просто… Ургх! — рыкнула она, крутясь перед ним с отбитой лапой, — Как ты мог так поступить с ней? Она ждала тебя до последней секунды своей жизни, да её последний вздох был с твоим именем! — В своё оправдание могу лишь сказать что я её об этом предупреждал, — спокойно напомнил ей Добб. — Тогда мог бы не говорить ей что ты бессмертный! — Но не неуничтожимый, — вставил важную ремарку пёс. — А она знала! Знала и ждала тебя! Каждый день, даже когда она не могла нормально сходить в туалет она каждый грёбанный день подкрашивалась, расчёсывалась и приводила себя в порядок каждый день ради того, кто так и не пришёл к ней! — Держала себя в форме? — неожиданно томно, если не ласково спросил её Добб. Гиена уставила на него свой полный злобы взгляд. — Да. Держала, — неожиданно сдержанно сказала она. — Ей так сильно понравилось? — сделав шаг навстречу хозяйке заведения, уже немного тише спросил её мой друг. И я наконец-то понял что значила его фраза. — Она рассказывала. Во всех подробностях. Даже когда я была ещё совсем маленькой. Во всех… физиологических аспектах. С тех пор, с такими ожиданиями… Я заметил что у неё немного дрожали коленки. — …Ни один другой не мог даже приблизиться к тому, что мог ты. По рассказам… Мамы. Добб приблизился к гиене совсем близко и указательным пальцем приподнял её мордашку, к своей. И лизнул её в нос. Гиена же не выдержала и повисла на нём всеми руками и ногами, впиваясь в его пасть в страстном, слюнявом и неожиданно громком поцелуе, на который смотрел почти весь зал, и особенно лисица на сцене с микрофоном. Она была в откровенном ах#е. Почти как я — но меня-то Добб хотя бы предупредил. — Пойдём, я покажу тебе на практике всё что тебе рассказывала мама, — с тоном последнего соблазнителя планеты прошептал ей Добб, спокойно кладя лапы на её зад и поднимая её, — Только обслужи моего друга. Гиена щёлкнула пальцами и к ней тут же к ней подскочила другая гиенка — помоложе. — Милли, это наш очень важный гость — ему всё по высшему разряду, и ты за главную на ближайшие… пару часов. — Если ты не попросишь добавки, — усмехнулся Добб, подкидывая её в своих объятиях. — Короче ты за главную, — заключила хозяйка, которую пёс уже перекинул из обьятий в положение на руках. — У тебя ещё остался тот латексный костюм? — Берегу как зеницу ока… — ответила ему гиена, обнимая моего друга за шею, а тот, унося её куда-то в подсобку, крикнул мне лишь одно напутствие: — Наслаждайся! Ну в общем-то план у меня был примерно такой, и я собирался его придерживаться. К тому же — благодаря этой странной немой сцене, разыгранной для всего зала, нас заметили и мои друзья — как только обстановка разрядилась и парочка покинула помещение, раздался негромкий свист. С шикарного углового места мне махал Чак, а рядом с ним, покачиваясь и смотря в одну точку сидел Арни. Стоило мне подойти ближе, я заметил ещё одного киборга — на этот раз Теннесси и судя по всему к ней пытался подкатить свои шары Черкес из команды Молотова. Все четверо уже сидели в окружении полу-пустых бокалов и бутылок, были счастливы и разговорчивы, кроме, как мне сразу пояснил Чак, внезапно помрачневшей Теннесси. Её пытался утешить Черкес, но та вдруг оттолкнула его и выдала довольно гневную тираду насчёт того что кто он такой, и что он вообще с ней может сделать, если ей было больше двухсот, а Черкесу всего двадцать. Тот пытался возразить что он тут в самом расцвете практически юношеских сил, но она не стала слушать — попросила пустить её из-за стола. Арни галантно и молча встал, продолжая покачиваться, выпустил её и её место тут же занял я, к неудовольствию Черкеса. — И что на неё нашло, — махнул лапой такой же доберман как и мой друг, только в два раза мельче, — Весь вечер вроде нормально сидели. — Зависит от того что произошло, — тут же, для поддержания разговора, ответил я ему. — Ну вы пришли, — пожал плечами он. — С помпой, прошу заметить, — сказал я, перебирая стаканы в поисках хоть одного не использованного. — Она ревнует, — спокойно ответил Чак, потягивая через соломинку какой-то зеленоватый коктейль. — К кому? — К товарищу старшему сержанту, — пьяно усмехнувшись, сказал лис. От осознания такого, Черкес быстро утих и откинулся на мягкую спинку углового дивана. — Не, ну если так… То тут я даже пытаться не буду. — Я тебе более того скажу, — сказал Чак, помешивая какие-то травы, — она изначально с тобой пошла только потому что ты на него похож. — Простите, а можно мне что-нибудь в пасть уже, пожалуйста? — спросил я. Терминатор поднял лапу, будто был на уроке в школе. И тут же к нему подскочил бойкий гиен. — Чего-нибудь ещё? Он показал пальцем на меня. — Я вас слушаю! — с готовностью отозвался он, смотря уже на меня. Меню у меня не было, и потому я развёл лапами, но заказ был не сложный: — У вас тут говорят какое-то фирменное блюдо — Цезарь. — Это салат такой, с курицей. — Боже упаси. Давай лучше курицу без салата, да побольше, и выпить. — Пиво-водка? — с готовностью спросил он. — Смешать, но не взбалтывать, — улыбнулся я. — Вас понял. Официант ушёл, и к этому моменту Чак с Черкесом так хорошо разговорились насчёт того что у них имена с одной и той же буквы начинаются, что я не выдержал и взялся за какой-то недопитый бокал, оставшийся, судя по всему от Теннесси, и опрокинул его внутрь. Жидкость термоядерным наждаком прошлась по горлу и ухнула вниз, а всю отдачу взяли на себя мозги. Терминатор, глядя на это, сказал первое слово за вечер. — Абсент… — А есть чо запить? — просипел я. Чак подвинул мне бокал с янтарным напитком и я, не брезгуя и напрочь позабыв обо всех правилах приличия начал пить ячменное. — …Так не пьют… — продолжил свою мысль Терминатор. — Ваши напитки, — внезапно прервал меня гиен, — Коктейли «Изжога», «Енисей» и коктейль «Штош». Я посмотрел на три стакана передо мной, и понял что жизнь удалась. А когда мне принесли наконец-то закусить я уже полностью понимал моего большого полярного друга и был с ним на одной волне. Молодёжь пускай пьёт своё пиво и тянет какое-то слабоалкогольное — мы, настоящие воины нашей армии, умеем по-настоящему расслабляться. Наконец-то пустая голова и отдых.