Революционер

Из глубокой фазы сна меня медленно, но верно выкорчевал назойливый повторяющийся сигнал из кое-как восстановленного компьютера станка с ЧПУ. Издав невнятную гласную и потянувшись, я сразу взялся за специальный ключ и поднялся с промятого почти до пола дивана, толком не проснувшись, подходя к станку. О каком сне могла идти речь, пока эта хрень, практически единственная на весь Красноярск, медленно, с горем пополам вытачивала из чушки титана для Добба запчасти? Целую ночь эта штука помыкала мной как хотела — то у неё СОЖ закончился, то сбилась настройка по какой-нибудь оси, то вообще лопнет пасик, ну и её любимая — замена оснастки, как плановая, так и из-за поломок. Иногда надо было просто врезать по станку гаечным ключом, и он начинал работать снова, но ближе к концу ночи он обиделся на это окончательно и пришлось звать местного «мастера». Им оказался дряхлеющий и очень волосатый пёс из породы московских сторожевых, и на моей памяти был, наверное, самый старый из всех естественно живущих зверей. Ему было под восемьдесят, что в нашей реальности было сродни встретить эльфа, а он, хоть и спал больше, чем бодрствовал, держался бойко и с юмором. Где-то в двенадцать, через час после того, как я вернулся с абсолютно бесполезного совещания с местной администрацией, мы с ним разговорились, и он рассказал, что в плен ко всяким рейдерам, бандитам и местной власти попадал столько раз, что давно уже сбился со счёта, но его знания и умения раз за разом доказывали свою полезность, из-за чего его никак не хотели убивать и даже калечить. Пёс оказался очень душевным дядькой, все в округе называли его просто Борисычем, что ему даже шло. Мы с ним выпили — он принял куда крепче моего и завалился спать. Я остался следить за его станком и периодически будил его, если тот капризничал. Даже не спать под вечный писк компьютера об очередном сбое было лучше, чем торчать с полковником и парой других наших командиров на «совещании» с местной администрацией, и когда я говорю о местной администрации, то имею в виду ВСЮ администрацию. Местная верхушка так и не смогла договориться между собой, кого из парламентёров послать утрясти вопросы строительства нового моста через Енисей, поэтому львы, их замы, помощники и, конечно же, помощницы пришли практически в полном составе. Полковник, никак на это не рассчитывавший, предложил всем разместиться на улице, благо был ясный и сухой вечер, но эти не захотели, чтобы их кто-то видел или слышал. Пришлось организовать кордон, никого не впускать, но это помогало слабо, ибо львы рвали глотки так, что слышно было за многие сотни метров. Причём ладно бы это было обращено к нам — ну вроде как не удержали мост, позволили совершиться подрыву и вот это всё, но нет — в основном они орали друг на друга, причём по каждой мелочи. Динозаврик, вытащенный с новой игровой площадки и скоропостижно назначенный виноватым, развернулся на полную — орал, кричал, матерился и размахивал руками, угрожая некоторым отдельным индивидам наглухо заварить рот, глаза, ну и очко, чтобы неповадно было. Короче, наш главный механик чувствовал себя как дома. Мы с полковником и Молотовым большую часть времени молчали и лишь изредка, когда нам давали слово и кое-как затихали, коротко отвечали на вопрос, после чего скандал разгорался с новой силой. Спустя два часа полковник отпустил меня и Молотова восвояси. Я сразу же отправился в цех, где до сих пор функционировали станки слесарной обработки сложных деталей, — следить за тем, как производятся запасные части для моего лучшего друга. Молотов ушёл спать, и, по слухам, дошедшим до меня через заглянувшего на огонёк Чака, полковник незаметно для всех остальных также покинул «совещание» через полчаса, оставив Динозаврика одного против всех. Но когда чёрно-бурый лис выпустил на местную администрацию весь свой матерный запас и сбил дыхалку, то послал за помощью. Ему нужен был такой же как он техник, только ещё громче и наглее, и такой нашёлся довольно быстро, благо он стоял в сильно поредевшем оцеплении и внимал почти каждому слову — Брэдли. Чак, смеясь, рассказывал, что Дино закинул чихуахуа в толпу львов, как мячик, придав ему ускорения с ноги, и после этого рёв, ор и ругань на совещании как-то подзатихли. Не знаю, перешли они к конструктивному диалогу или Брэдли укусил кого-то за хвост, но разошлись все ближе к часу ночи, пожимая друг другу лапы, мило улыбаясь и благодаря за работу. Мне всё это было до лампочки. Красной мигающей лампочки сбоку на управляющем компьютере — пошатываясь, я дошёл до него, покачиваясь и зевая. Сказать, что я нихрена не выспался, — это было ничего не сказать, но надо было работать: Борисыч не проснётся сам, даже если рядом с ним стрелять из пушки, а машина требовала внимания, аки старый дед. Кое-как разлепив глаза и сфокусировавшись на фрезерующей головке, я нашёл её в своём «нулевом» положении, куда она возвращалась только в штатном режиме. Я открыл глаза чуть шире и специальным веником разогнал липкую титановую стружку со станины, где в луже из смазочно-охлаждающей жидкости вперемешку со стружкой лежали три титановые пластины уникальной и очень сложной формы, подвластной только таким станкам. Найдя пневматический гайковёрт, я открутил болты, которые держали детали через специальные технологические отверстия, и забрал запчасти — получились они великолепно, даже фаски были сняты, а местами что-то было доработано вручную, чего я точно не делал и сделать бы не смог, и тогда я понял, что это местный мастер старался для меня и моего друга. Пока тот спал, я пообещал ему проставиться, на что он сквозь сон булькнул что-то очень довольное, и пошёл с новыми запчастями к Доббу. И тот был рад меня видеть, особенно с новыми деталями. Медлить не стали — электрику Добб доделал с утра за полчаса, я помог ему с батарейным блоком, и операцию по восстановлению назначили на этот же день. В палату к киборгу принесли все необходимые инструменты — от плоскогубцев и напильников до скальпелей и хирургических зажимов. План был прост: основной ремонт произведёт сам Добб, я буду ассистировать, а потом Шанни закончит с органическими частями, и опять же я буду ей ассистировать. Докторша также настояла на полной стерильности процесса, перчатках и масках, всё как положено, и не приняла моих возражений о том, что я ковырялся внутри моего друга чуть ли не голыми лапами и ему было нормально. Пришлось облачиться в масочку на нос, халат и специальный фартук, а также натянуть на лапы новые латексные перчатки, что стало нехилой такой проблемой — когда они плотно прилегали, то с шерстью это была та ещё морока, не то что с гладкой чешуёй у Шанни. Добб спорить не стал — пожал плечами, сказал, что хуже от этого точно не будет, раскладывая рядом с собой на столике болты и гайки, также частично специально изготовленные для него. Короче, всё моё ассистирование Доббу заключалось в том, что я держал для него зеркало, ибо специальной подставки для этого здесь не было, а ему надо было видеть то, что он творит, даже несмотря на то, что он мог спокойно вытащить свой глаз и использовать его как камеру внешнего вида, — через зеркало ему почему-то казалось удобнее. С Шанни всё получилось примерно то же самое, с той лишь разницей, что я даже ничего не держал — просто задыхался в маске и ждал, пока она придумает чем меня занять. В общем и целом, к двум часам пополудни я и Добб вышли из административного здания завода и дружно глубоко вздохнули — за пару часов операции по восстановлению киборга мы надышали в палате так, что впору было доставать банные веники. На морде моего друга сияла довольная улыбка, искренняя и счастливая, и я был уверен, что у меня было примерно такое же выражение на морде, ну, может быть, чуть глупее. Мы даже почти не разговаривали, идя к родному составу и наслаждаясь погожим солнечным деньком. Но всё это прошло довольно быстро — настроение испортилось, стоило нам подойти к составу. Уже у головы поезда мы поняли, что весь личный состав без какого-либо центрального управления разболтался кто куда: кто в алковальгаллу, кто в самоволки — в общем, старательно возводимая система дисциплины и субординации, коей мы занимались на протяжении пары последних месяцев в пути до Красноярска, рассыпалась как карточный домик. Что быстрее всего бросилось в глаза, так это то, что некоторые командиры и сержанты поддались этому настроению и тоже запили. Некоторые — но таких было единицы — искренне переживали за серьёзное ранение Добба и мою пропажу. Такие иногда даже вскакивали при виде нас, отбрасывая бутылки, пялились во все глаза и, только когда убеждались, что мы с Доббом не призраки, не алкогольные галлюцинации и не поддельные, вспоминали, что надо отдать честь и представиться по форме. Добб не стал вдаваться в сентиментальные сопли и размусоливать о ранении с каждым таким встречным — наоборот, на правах всё-таки старшего сержанта он отчитывал сержантов младших и обычных, завершая свою пламенную речь приказом о построении и подготовке личного состава к трудовым подвигам и спортивным свершениям. Решались такое сообщить алкосоставу не все, но тогда Добб делал всё сам — не пришлось даже прибегать к моему званию и какому-никакому авторитету. С авторитетом трёхсотлетнего киборга спорить было себе дороже — любая попытка пьяного дебоша пресекалась за доли секунды. Когда же мы подходили к родному тринадцатому, хоть и по порядку он им давно не был, вагону, Добб хотел подать прошение полковнику — через меня, разумеется, — организовать в лагере медвытрезвитель. Всё изменилось, когда мы наконец-то дошли до своей части состава — там, где дежурили и спали наши ребята из вагона, — и нас встретил ефрейтор Чак, представившись по форме. Мы будто оказались в другом мире — не самом трезвом, мы все всё понимали — но наш вагон если и пил, то пил сугубо аккуратно, а то и вовсе поминая меня и Добба. И никаких предложений отметить наше возвращение не последовало — только громогласное, троекратное «Ура!» — как и положено, два коротких и один раскатисто. После всего этого Добб, повернувшись ко мне, внимательно на меня посмотрел и сделал одно интересное предположение: — Я умер, да? Что-то пошло не так на операции — видимо, аккумуляторы бахнули, да? — С чего ты так решил? — искренне удивился я. — Да вот это всё… — А это тогда ад или рай? — каверзно спросил я его, пока Чак давился со смеху. Добб растерялся, и я молчанием подчеркнул важность своего заявления, подходя к Чаку. — Твоих лап дело? — Так точно, товарищ старший лейтенант, — спокойно признался он. — Разрешите обратиться, — обратился ко мне рядовой — пёс, один из наших главных алконавтов, но сейчас абсолютно трезвый — и, дождавшись моего разрешения кивком головы, продолжил: — Он когда сказал, что вы все живы, — мы поначалу не поверили, но потом… Мы видели его веру в это и то, как он помогал Доббу, и решили, что это так. Выслушав алкоголика, которого Чак своими словами смог поставить на путь хотя бы трезвости, я с широко раскрытыми глазами повернулся к нему. — Да тебе пора секту делать, ефрейтор! — Да, не впервой, — хитро улыбаясь, пожал плечами Чак. — Впервые такое вижу, — признался Добб, разглядывая наших бойцов, действительно готовых к труду и обороне. Надо сказать, что пример нашего вагона не обошёлся без внимания — соседний плацкартный тоже не бухал настолько напропалую, как двухэтажные. Добб тут же отдал ему приказ собирать весь младший офицерский состав у нашего вагона и отдельно найти Динозаврика и на всякий случай Брэдли, раз уж они вдвоём смогли вчера убедить целую стаю львов в том, что мост надо перестроить. Мы хотели обсудить, как нам это сделать, не дожидаясь приказа от командиров, и дело было даже не в личной инициативе — скорее наоборот. Динозаврика отпросили у Молотова, который на время проведения строительных работ и долгой стоянки нашего состава выделил ему целое отдельное купе, но нашёлся он не там, а в небольшом купе Ботаника, а точнее, весь наш «Мозговой трест», как их быстро окрестил кто-то из рядовых, сославшись на какой-то древний, как незнамо что, но почему-то удивительно актуальный сериал о врачах, — Ботаника, Динозаврика, Георгия и Брэдли. Не знаю, зачем они позвали последнего — может быть, для того, чтобы он вносил суету в их отлаженный коллектив, но факт оставался фактом — Брэдли пил виски наравне с остальными и делал умный вид, разглядывая какие-то планы, схемы, чертежи и графики, а также бесчисленное множество рисунков от руки. В целом их последовательность действий мне понравилась: Брэдли генерировал какую-то бредовую идею, Динозаврик её полностью забраковывал, но извлекал из неё свою, которую они потом вчетвером обсуждали, и в конечном итоге компьютерщик и ядерный физик брались за какие-то расчёты. Немой лис отлично управлялся с компьютером, общаясь через него со всеми и там же выбирая какие-то сложные формулы из сопромата и прочей физики, передавая их ботанику. Тот лис моделировал всё на каком-то мощном компьютере и выдавал на стол новую пачку распечатанных документов — чертежи, графики, схемы, какие-то красно-зелёные рисунки, которые тут же забраковывались, и всё начиналось по новой. Я решил оставить инженерный квартет в покое: пока у них не кончится вискарь, добиваться от них какого-то вменяемого ответа было бестолку. Главное, занести им потом кофе, и мы получим за него решение всех наших проблем. Это же инженеры — для них не могло быть нерешаемых проблем. Но когда мы вернулись к рядовым, то от меня потребовали ответ сразу — что будем делать. Добб сказал строго и просто: — Не заё##@ный солдат — потенциально опасный солдат. — Где-то я это уже слышал, — неохотно признался я. — Все мы это где-то слышали, — поддакнул Чак. — Если делать нечего — тренируемся, — решил Добб. — Нет-нет-нет, — прервал я его, прежде чем он успел хоть что-то для себя решить. — Делать всегда есть что. Даже если у наших головастых нет плана, это не значит, что им не нужна помощь. В любом случае на новом мосту будут какие-то земляные работы, какие-то тяжести и разные такие вещи, так ведь? — Ну? — нетерпеливо спросил Добб. — Как тебе такая идея для марш-броска — все берут лопаты, кто сколько может, и другие инструменты со склада — и марш-броском до места стройки? — Мечта, а не идея! — согласился Добб. — Совместим приятное с полезным! — Скорее противное с бестолковым, — послышался чей-то недовольный голос среди рядовых. — Разговорчики, — отрезал дальнейшие высказывания Добб. — Нам всё равно понадобятся хоть какие-нибудь списки… — Для начала — лопаты. Все, что есть. Потом Дино расскажет нам всем, что нам нужно. Приказ был воспринят неохотно, если не сказать в штыки, однако Добб сумел быстро восстановить искомую нами дисциплину и субординацию. Склад прошерстили на предмет садового инвентаря, а также малых, средних и больших пехотных лопат, но оказалось, что их было-то и не так много. Тут же, прямо с места, отправили на металлургический завод гонца с заказом на ещё сто штук лопат, благо с материалами и сложностью проблем возникнуть не должно. Но и там вышел затык — мастера отказывались работать и делать то, что было нам нужно, без приказа сверху от своей администрации. В общем, весь день мы с Доббом промыкались кто куда, придумывая себе проблемы и решая их, не отрываясь от придумывания новых. Мы успели капитально подготовиться к разным невзгодам, и единственное, где мы переоценили свои силы, — это мозги. Дино и Брэдли, смягчив своё серое вещество, перепили неопытного Ботаника и каким-то образом сумели перепить намного более опытного Григория, а затем, как потом доложил организованный нами патруль и дозор, ушли вдвоём, распевая матерные песни, в неизвестном направлении. Утром следующего дня Добб со всей своей харизмой добивался от дозора ответа, в каком конкретно направлении пропали два техника, но те появились к обеду — неожиданно трезвые и бодрые, если не сказать борзые. Оказалось что они ходили к мосту и оценивали размах последующих работ. Удивляло в этой ситуации то, что даже немой ядерщик умудрялся после их вчерашнего мозгового штурма постанывать, а Ботаника так и вовсе на всякий случай унесли на носилках к Шанни. Из-за такого подхода к делу и нелепейших задержек пришлось прибегнуть к тяжёлой артиллерии, и я пошёл на поклон к полковнику в город, где он продолжал обсуждать что-то с местной администрацией. Вернувшийся в расположение лагеря полковник подошёл к делу со знанием и умением — посадил двух проштрафившихся инженеров перед собой за стол и вытребовал с них планы работ и сооружения. Те было пытались помяться, что не всё ещё готово, однако чёрный шакал, залпом выпив стакан чаю, жахнул подстаканником о стол. Он даже ничего не сказал — Дино и Брэдли выдали всё как на духу. Все идеи механиков сводились в едином знаменателе к одной — выстроить небольшой мост по дну Енисея, зарыв воду в трубы — схема отработанная и работающая. Однако всё в этой схеме упиралось в весьма крутые берега бывшего русла речки, и перетаскивать железную дорогу к месту, где сход будет достаточно пологий для прокладки рельс и последующего преодоления поездом, а в нашем случае — ядерным локомотивом, долго рассматривали как вариант, но то один берег был неподходящим, то другой, а тащить рельсы куда-то за город не хотелось вообще никому. И, как оказалось, Дино и Брэдли ходили вокруг да около, решая именно эту проблему. Выслушав все их излияния, я в душе хлопнул себя по лбу — я-то сразу рассчитывал на земляные работы! Но полковник оставался спокоен и рассудителен, и потому, ознакомившись со всеми чертежами и схемами, он почесал подбородок и предложил такое, от чего у наших техников глаза вылезли на лоб: — А почему бы нам всё это не взорвать? — Взорвать? — переспросил Динозаврик чуть ли не с дрожью в голосе, как будто ребёнок, которому сообщили, что ему купят на праздник новую приставку. — Берега довольно крутые, просто копать их — не самое благодарное занятие. Тем более техники для этого у нас нет. Так что я предлагаю грохнуть сразу двух зайцев — избавиться от шаткой и устаревшей конструкции на нашем пути и задать, так скажем, спуски к руслу, которые потом мы подрихтуем, скажем так, вручную? — лениво предположил шакал. Мне даже на миг показалось, что с уголка пасти Брэдли медленно стекает ниточка слюны, по которой уже катились шарики пены из-за резко участившегося дыхания. Он это заметил и быстро сбил её кулаком, но самообладание стремительно покидало его маленькую голову. Дино вёл себя куда более сдержанно, если не сказать рассудительно: — Где мы возьмём столько взрывчатки? Полковник откровенно удивился. — Это вы мне такие вопросы задаёте, товарищ ефрейтор? — Виноват, никак нет, — тут же отозвался Динозаврик. — Я запрошу у склада… — У склада нет, — сказал уже я, так как, будучи старшим по званию, иногда туда поглядывал. — Там всего пара шашек и ящик брикетов, уверен, что вам такого не хватит. — Ну так найдите взрывчатку и приступайте к работам! Или вы хотите всё это вручную перекапывать? Все участники экспресс-совещания дружно посмотрели на меня с Доббом. — Что? — спросил я. — Куда все лопаты дел, лейтенант? — насмешливо спросил меня полковник. — Унёс туда, где они нужнее, — спокойно ответил я. — Взрываем или нет — без них не обойтись. — Взрываем! — тут же взорвался Брэдли. — Взрываем, мать вашу, ещё как взрываем! — Чем? — переспросил я его. — Горохом? — Нормально! Не проблема, достанем всё, что нужно! — Что? — Всё, что хотите! — выпалил перевозбуждённый пёсик. — Тротил, тетрил, нитрометан, нитроаминам, гексоген, октоген, нитроэфирам, нитроглицерин, нитрогликоли, нитроклетчатка, тэн… — Брэдли! — сердито окрикнул рядового полковник, хотя он явно мог бы продолжать ещё. — А ну не выражайся, тут же дети! Я даже оглянулся на всякий пожарный. — Да какая разница, если нету — сделаем сами! Военные мы или кто? На секунду повисла немного неловкая пауза, после чего Добб спокойно заметил: — Малой дело говорит. У нас есть технологии. — Они, при надобности, есть у кого угодно, — спокойно пожал плечами Динозаврик. — И какие проблемы? — видимо, в последний раз спросил наш главный. Снова небольшая пауза, после чего чёрный лис неловко развёл лапами и предположил: — Приказ к исполнению? — Вам в письменной форме его выдать? — немного издевательски заметил шакал. — Никак нет, хватит и такой. — Тогда приказываю, — начал он, поворачиваясь ко мне с Доббом, — провести все изыскательные, землеройные и строительные работы для преодоления водного препятствия полным составом! — Есть! — дружно ответили мы с Доббом, отдавая честь. — Выполняйте, — спокойно сказал шакал, засовывая свою фуражку под мышку. — А я пока что пойду выбивать для нас технику — Красноярску это нужнее, чем нам… Наконец-то у меня сошёлся хоть один план, и толпе ожидающих нас командиров, ефрейторов и сержантов Динозаврик и Брэдли смогли выдать полноценные указания, что надо найти, сделать, раздобыть, раскопать. Командиры вагонов сами с каким-то неподдельным энтузиазмом разбирали задания механиков как горячие пирожки с картошкой, и причина этому вскрылась довольно быстро. Как только задания закончились, а командиры и свободные лапы остались, Добб громогласно провозгласил: — Те, кто остался, начинают строить себе полосу препятствий… Без лишнего энтузиазма и этот приказ приняли в исполнение и пошли искать для этого нужных размеров площадку. Уже на следующий день весь личный состав, ну или хотя бы та его бо́льшая часть, которая успела нормально протрезветь, разбилась на два лагеря: первый остался у состава на металлургическом заводе — требовалась помощь в сборе металлолома и отливке из него новых конструкций. Конечно, можно было обойтись и без них, но когда можно было сделать лучше и только один раз — надо было делать именно так, вместо того чтобы переделывать всё каждый год. Электричество для этого мероприятия предоставляли мы же, топливо для нагрева предназначалось нам же и было заготовлено в каждом городе у нас по пути, так что администрация львиного города не была против. Второй же состав нашей армии отправился непосредственно на место строительства, а точнее, пока что только подготовки к нему. Там разбили большой рабочий лагерь, организовали питание и санитарию, а довольно большой лес вдоль берега Енисея — гордости Красноярска — послужил источником дров. Конечно, ради этого пришлось выпрашивать очередное разрешение у администрации, но в итоге наш полковник справился и с этим, торжественно пообещав, что рубить будут только сухостой и собирать валежник. Вроде как даже кого-то ответственным назначили за это дело. И дело пошло — по расчётам и чертежам нашего «мозгового треста» уже через несколько дней были изготовлены внушительные несущие фермовые конструкции, больше напоминающие те, которые были в оригинале, только сильно уменьшенные в размерах. Но тут мы уткнулись в две проблемы: первая заключалась в том, что на две таких перевели вообще весь металл, который смогли найти общими усилиями почти трёх сотен солдат, а вторая — в их доставке до места строительства. И если с первой решение казалось очевидным — подорвать старый мост и забрать неимоверное количество металла, то это же решение усугубляло проблему вторую! Да, конечно, для нас нашли какие-то машины в местном разворованном гарнизоне, но там даже не было ни одной грузовой, да и «грузовые марш-броски» от завода до моста, организованные Доббом, набирали обороты, но ничто из этого не могло справиться с несущей опорой хоть и не большого, но всё-таки вполне настоящего моста! В конце концов, а точнее, на следующую неделю приехали две львицы, посмотрели на то, что мы делаем, и быстро что-то решили, не поставив в известность никого из нашего командования. И — о чудо! — всего через несколько часов в нашем распоряжении оказалась вполне рабочая и бодрая дизельная дрезина с небольшим, но всё-таки краном на своей платформе! Подарок богов — а потом оказалось, что жены и любовницы местного мэра, обоснованный лишь тем, что мы действительно что-то делали, в отличие от каких-то загадочных «других военных». Полковник три дня выяснял, что это были за военные такие, оказалось — мы же, но в прошлый заезд. На очередной планёрке, где он поведал нам эту новость, мы дружно решили, что было за что. Прошлый заезд был не самый удачный. И действительно, как-то так получалось, что строили мы здесь куда лучше, чем воевали: в прошлый раз нас попросили вынести банду каких-то бешеных рейдеров, терроризирующих поезда и караваны машин торговцев, причём чаще уничтожавших всё подряд. Поначалу мы смело решили, что раз они такие идиоты, что именно уничтожают караваны, а не берут с них дань, то они — имбецилы, и решили ловить на живца, то есть на себя. Целую неделю катались на паровой тяге туда-сюда, но они оказались не так просты, в результате чего мы потеряли драгоценное топливо. Дальше — больше. В городе тогда надо было уничтожить местный мафиозный клан, но те засели на химико-металлургическом заводе на другой стороне Енисея и при нашем появлении просто рассосались, как интимная спайка, и больше не собирались в достаточном количестве ровно до тех пор, пока мы не покинули город. В этот раз к нашему приезду всё уже было каким-то чудом готово: налётчики вынесены с потрохами и особой жестокостью — обломки их машин видели по дороге, но я прошёл мимо, а вся верхушка самого крупного бандформирования Красноярска была аккуратно прочёсана и вырезана. Местные рассказывали нам о каких-то наёмниках, а кое-кто на вокзале даже показывал странные гильзы, которые находили на том заводе, откуда вынесли бандитов. Добб без проблем опознал в гильзе патрон наших неприятелей, а проведя небольшой анализ, даже выдал интересное умозаключение — кем бы они ни были, они были явно не местные, ведь ходить с экспансивкой против наших стандартных броников было откровенным издевательством. В общем, полковнику только прибавилось работы в высших кругах общества Красноярска, и, честно говоря, глядя на то, каким измотанным и буквально валящимся с ног он возвращался далеко за полночь к нашему составу, я думал предложить ему поруководить стройкой моста недельку-другую — в качестве отпуска. Но произойти это должно было не раньше, чем Дино и Брэдли подготовят работы по деконструкции старого моста. Они организовали в поле несколько железных чанов и с того самого химико-металлургического завода тащили мешками, канистрами, а порой и целыми цистернами какие-то странные, не очень понятные мне вещества. Я лично видел, как Динозаврик, стоя на стремянке рядом с одним из таких баков, мешал его содержимое лопатой, при этом смеясь как ведьма. Но итогом их работы стал целый паллет пластида — должно было хватить и на подрыв и ещё остаться на фейрверки по случаю и без. Целых два дня они размечали и бурили скважины в берегах многострадального Енисея, а на третий день Дино размотал с полкилометра бесценной медной проволоки и лично заминировал мост по всем правилам сапёрного дела — пока ничего не взорвалось, на мост чуть ли не экскурсии водили, показывая, как правильно это делать. На всю эту подготовку ушла вторая неделя нашего простоя в Красноярске. «Демонтаж» назначили на семь часов вечера в среду, ещё пару дней проверить и всё подготовить, потому что в таких делах спешка была совершенно не нужна, как это мотивировал сам Дино. На самом же деле время назначил полковник, собираясь этим развлечь местную власть. Мы с ним согласились — такое не каждый день увидишь. Тем более, чтобы не греметь на всю округу дважды, взрывать берега решили вместе с опорами моста и сразу с металлоконструкциями несущих ферм. В конце концов Брэдли пришлось экстренно доваривать ещё взрывчатки для всех работ, и заминка с днём подрыва даже сыграла нам на руку: когда об этом узнал Молотов и устроил нам форменный разнос — где охрана, где оцепление объекта, где всё и все, обычно сопровождающие такой процесс. Узнавший о возмущении старшего лейтенанта, полковник искренне удивился нашему всенародному раздолбайству, мол, как этого ничего готово не было? Пришлось экстренно назначать добровольцев — желающих пропустить само действо было категорически мало, так что всех проштрафившихся и просто не понравившихся мне или Доббу на ежедневных тренировках отправили на периметр, рассчитанный Ботаником, за пределами которого никто пострадать не должен был. Молотов и его заместитель лично проверили их готовность, отсеяли нескольких бойцов как слишком ненадёжных и заменили их новенькими, прибывшими из последних городов, включая сам Красноярск, — пока те пылали идеей, им ещё можно было хоть что-нибудь доверить. Между тем для высшего командования и местной администрации даже сделали специальный помост в примерно километре от моста вниз по руслу реки. Там нам поставили пару удобных алюминиевых шезлонгов и даже нашли где-то целый ящик чего-то вроде шампанского, то ли довоенного, то ли уже нового, но не сильно местного. В назначенный день и час собрались почти все — весь наш состав из поезда, местная администрация и множество гражданских. Молотов, прекрасно сработавший в организации безопасности, крутился рядом, координируя всех по рации, но я всё равно видел каких-то зверей явно намного ближе оцепления, но на достаточном удалении, рассевшихся на берегах Енисея с биноклями, бутылками и закуской. Сержанты тоже собрались вокруг нас уже слегка навеселе, но это не возбранялось, мы все немного устали от бесконечной череды перипетий на нашем пути, и расслабиться разрешил сам полковник. Когда все собрались на взрывной спектакль, где я со своими друзьями купил места в самом выигрышном месте, полковник разрешил с небольшим опозданием начинать. Динозаврику дважды повторять не пришлось — он, наверное, единственный, кто чуть ли не в мыле бегал по площадке в каске с огромным мегафоном под мышкой, на котором кто-то несмываемым маркером написал «Орало», координируя действия нескольких подрывников, сапёров из нашей армии посредством либо него, либо, если громкости не хватало, рации. Наконец, последний из минёров вернулся с моста, доложив о полной готовности зарядов. — Оцепление на месте? — спросил шакал у полевой рации, которая тут же отозвалась весёлым голосом: — Северная сторона — всё чисто. — Северо-восточная сторона — всё чисто. — Восток чист! — Юго-восток — всё чисто. — Юг — всё чисто, — отрапортовал Чиф непосредственно шакалу. Он у нас заведовал местным оцеплением. — Юго-запад, у нас несколько гражданских хотят посмотреть на бабах. — Пускай поторопятся, — спокойно ответил шакал в рацию. — Запад? — У нас всё спокойно, товарищ полковник. — Северо-запад, всё спокойно. Получив все рапорты, шакал с улыбкой оглядел наши морды и морды львов и львиц, зачастую довольно откровенно одетых, и даже как-то торжественно объявил: — Готовность номер один, — сказал шакал в рацию и кивнул Динозаврику. Лис приподнял лапу, козырнув нашему полковнику, и взял свою рацию. — Внимание! Производятся взрывные работы. Если вы услышите сирену, значит, вы находитесь в зоне поражения. Взрыв через одну минуту. Сенбернар рядом с лисом щёлкнул секундомером и уставился на бегущую секундную стрелку. Все наши солдаты замерли в ожидании зрелища. — А теперь всё как учили, — громоподобно объявил наш главный инженер. — Накрываемся тазиком и накрываем кота, потому что может бахнуть по башке! Некоторые из наших солдат спокойно, но без лишнего энтузиазма надели каски. Кто-то из местной львиной администрации неспокойно засуетился, но полковник их быстро успокоил, заверив, что тазик или каска скорее всего не помогут. — Тридцать секунд! — провозгласил военный инженер в свой мегафон и заодно в рацию. — Ну, ща грохнет, — довольно поёжился Добб рядом со мной. — Десять секунд! Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Я только и успел прижать уши к голове и чуть прикрыть глаза и приоткрыть пасть. — НОЛЬ! Динозаврик дёрнул рычаг детонатора, и на миг меня ослепило двумя вспышками света, которые исходили от двух стальных опор моста. Постепенно зайчики от них сошли на нет, а до нас где-то через три секунды донёсся ужасающий грохот и скрип. Огромная стальная туша моста начала заваливаться в нашу сторону, из последних сил держась на крутых берегах Енисея оставшимися рельсами. Но и это продолжалось недолго: один сильнейший толчок содрогнул землю под нашими лапами, и берега удивительно резко увеличились в размерах. Огромная сила взрывчатки вытолкнула сотни тонн земли и камней высоко вверх, осыпав весь мост толстым слоем песка, придав ему ещё больше веса на несущие опоры. Не выдержав такого издевательства над собой, древняя металлическая конструкция не выдержала и упала на бок, ближе к северной стороне русла. Через секунду мы снова почувствовали сильный толчок, исходящий от земли, а ещё немного погодя — грохот, исходящий от рухнувшего моста. В воздух поднялись несколько десятков тонн пыли и заволокли собой упавший мост. Всё утихло. — Шикарно! — крикнул кто-то в толпе и начал аплодировать. Вслед за смелым крикуном хлопать стали уже все, даже шакал и Добб. Я присоединился к овациям одним из первых. — Бис! — заорал Добб, и Брэдли с чёрным лисом дружно рассмеялись. Они вышли перед всеми нами, пожали друг другу лапы и, повернувшись, поклонились нам. Это вызвало ещё больший рост оваций в их честь. Той ночью полковник разрешил всем отдохнуть и набраться сил и мужества для предстоящего строительства новой переправы. За прекрасно проведённые взрывные работы Динозаврику выписали премию, а его внезапного товарища Брэдли потом две недели отпаивали чем придётся.