Революционер

— Лейтенант? — кто-то довольно ласково дал мне пару оплеух, видимо, пытаясь привести меня в чувства, однако мне хотелось ещё пять минуточек. Видимо, я забыл сказать об этом вслух, и через несколько секунд в темноте и блаженстве своего подсознания меня резко вырвали из моего мирка, сунув под нос бутылочку нашатыря. Глаза пришлось открыть, а так как сунули мне его довольно грубо, я ещё и закашлялся. Открыв глаза, я увидел лишь то, как довольная жизнью пантера убирает пузырёк в какой-то из подсумков. — И это благодарность за спасение, да? — покашляв ещё немного, спросил я её. — Ещё скажи, что не хотела, чтобы тебя спасали оттуда, да? — Ну кто будет нести такую чушь, — пожала плечами Кая, мило улыбаясь и тут же вставая на одно колено перед сидящим на земле мной. — Что, вот так сразу? — всколыхнулся я, увидев, что вокруг нас уже давно собралась небольшая публика. — Я ещё слишком молод! — Зато погулял на всю жизнь вперёд, — мудро прохрипел Молотов. — В прошлую увольнительную в Москве, — поддакнул за ним его зам. Но пантера их не слушала — всё так же улыбаясь, она спокойно поддалась ко мне и неожиданно для всех крепко и даже в какой-то мере чувственно меня обняла. У меня чуть глаза не вылезли из орбит, её активная броня к тому же этому способствовала, — так сильно она меня стиснула, из-за чего я лишь пикнул слабенькое: — Сломаешь! Она чуть ослабила хватку и уже намного милее и интимнее, отпуская меня, прошептала мне нежно на ушко: — Спасибо. Я у тебя в долгу. — Не сорви ты нам все планы, лейтенант, — подавая мне лапу, сказал Молотов. — Не пришлось бы никого спасать. — Они бы взорвали всё равно, — отмахнулась от него пантера, пока я поднимался на свои лапы. — Что сделано, то сделано, — лишь ответил я. — План или не план — не так уж и важно. — Оставь свои философствования, — угрюмо попросил меня серый волк. — Отчёт полкашу писать мне, а не тебе. А потому ещё за разрушенный мост отчитываться. Мне не нашлось что сказать. Зато за меня вступился Динозаврик, чего я совсем не ожидал: — Да тут и взрывать не надо было! Тут только умалишённый пустил бы атомный локомотив по такому мосту! Молотов как-то нехорошо на него посмотрел, и я, пока не разгорелось пламя полемики, дискуссий и споров, решил пресечь их на корню: — То есть мы тут в любом случае надолго? — А ты как думаешь? — пожал плечами волк. — Ох, простите, — добавив в голос сарказма, отвечал я ему на правах равного по званию. — Если вы не заметили, то я своим ходом добрался до Красноярска от самого, мать его, Кемерово! А вы даже не затруднились остановить состав и поискать! — Мы не только остановили состав, но и дали задним ходом, когда обнаружили пропажу вашей бренной тушки, лейтенант, — строго ответил Молотов. — Мы пытались искать, а вас и след простыл! — До чего же хреново вы меня искали-то? Я был в Кемерово, на огромном стадионе, куда меня затащили мародёры-коммунисты! — Я уже понял, что вы успели завести себе кое-каких друзей в великой стеклянной пустыне, — спокойно отвечал волк, намекая на подорванный мост. — Жаль, это нам не помогло. — А могло бы и помочь, — упрямо ответил я, но всё-таки выдохнул, стараясь успокоиться. Тем более что старый мудрый серый волк решил оставить последнее слово за мной, как бы признавая мою фантомную правоту. В конце концов мы все тут были на одной стороне баррикад. Я откашлялся и вышел к покосившемуся железнодорожному полотну, чтобы оценить масштаб трагедии, оказавшейся намного страшнее, чем описывал мне Дино до того, как это всё произошло. Ударной волной сорвало с проржавевших болтов две фермовых секции моста — одну слева на втором пролёте и одну справа на третьем; видимо, как раз между ними была самая большая концентрация взрывчатки. Что самое обидное — правая арка за собой потащила ещё и следующую, на четвёртом пролёте, но та удержалась, но конструктивную жёсткость явно утратила. Получается что террористы вывели из строя три пролёта моста, что откровенно удручало. Подошедший сбоку Дино, глядевший на разрушения вместе со мной, резюмировал это всё простым, коротким и очень ёмким словом нашего великого и могучего языка: — Пи#%ец. — Он самый, — грустно согласился я с ним. — Зато он теперь оправдан! — со внезапным энтузиазмом сказал он, потирая ладони. Преисполненный недопонимания товарища инженера, я повернулся в сторону Молотова, но ответил на мой немой вопрос Черкес. — Его оценка моста с тех пор, как его подорвали, ничуть не изменилась, — сказал он, добавив в свой причудливый южный акцент какие-то странные нотки, будто он пытался пояснить что-то настолько очевидное, что в пояснении нуждался только круглый идиот. Я, конечно, сделал вид, что я не круглый идиот, повернулся обратно и увидел лишь мелькающий чёрно-белый хвост, прицепленный к лису, который, как этот самый идиот, скакал по исковерканному мосту как ни в чём не бывало. Конечно, для железобетонной конструкции, рассчитанной на поезда, его тушка не делала никакой погоды, но я готов был поклясться — я видел, как пути под ним ходили ходуном! — Дино! — крикнул ему я, преисполенный ответственности. — Ты вообще куда полез! Меня на двоих сегодня не хватит! Команда Молотова дружно заржала у меня за спиной, оставляя Диверсантку в лёгком недоумении. — Нормально всё! — крикнул мне лис, махнув на меня лапой. — Жаль, мы всех положили! Я бы показал им, как взорвать этот мост, думая головой, а не тем местом, к которому у них хвосты приделаны! — Нахрена? — крикнул я ему, оставаясь на последних метрах твёрдой земли, прежде чем зайти на полотно, и держась как можно дальше от рельсо-шпальной решётки, которая могла сыграть со мной злую шутку. — Мы что, не сможем восстановить мост? — Даже если бы могли, — кричал Динозаврик с какой-то покарёжнной конструкции, — наш поезд этот мост не выдержал бы, будь он даже совершенно новым! Я внимательно осмотрел двухпутный мост, на котором совершенно очевидно могли одновременно оказаться сразу два состава, и решительно не согласился с Дино: — Это город металлургов! Тут должны были руду возить… — Руду возили по другому мосту — рядом с металургическим комплексом, — спокойно ответил за него Молотов. — Кстати наша стоянка там. — А с мостом что не так? — спросил я у него. — Дино говорил, что нельзя по нему ездить вообще никому, даже пассажирским составом на электротяге. — И что теперь? — Теперь он его подорвёт, а то, что останется, пойдёт на стройматерилаы для дороги по низу и мини-моста через Енисей. — То есть мы здесь НАСТОЛЬКО надолго, да? — выкрутив сарказм на максимум, спросил я. — Насколько? — удивлённо спросил волк. — Насколько? — переспросил я его. — Дино?! — рявкнул мой собеседник. — Чего?! — Насколько всё плохо? — На два-три ящика водки! — последовал закономерный ответ. — Это ему на пару месяцев, — усмехнулся Молотов. — Пару месяцев? — А ты куда торопишься, лейтенант? — серьёзно спросил меня Молотов. — Выслужиться хочу, — пожал плечами я. — И Японию посмотреть. — Страна восходящего солнца от тебя никуда не денется, — заверил меня мудрый волк. — Я бы не был так уверен на твоём месте. Знаешь, почему эти, — я кивнул на разрушенный мост, — были настолько борзыми? — Почему? — У них на базе — бомба на чёрном напалме, тонн сорок. Весь мир в труху за пару минут. — И чего? — А того, что они привыкли шантажировать кого угодно, что подорвут её. И это работало каким-то образом. Воцарилось недолгое, но немного неловкое молчание, по истечению которого Молотов серьёзно и строго посмотрел на меня. — Не знаю, как ты так умудрился свалиться с состава, но надо с отчётом к полковнику. И как можно быстрее. — Давай сначала к Доббу, а? — не особо надеясь на согласие, спросил я. — Да, обязательно, — внезапно для меня согласился старший лейтенант. — Чего это вдруг, старшой? — усмехнулся я. — Никак на сентиментальность пробило? — Подбери сопли, лейтенант, — строго ответил он. — Старый киборг лучше знает, что говорить и как поступать. Я молча согласился с волком и отвернулся от разрушенного моста — Динозаврик всё равно не собирался покидать его в ближайшее время, и, оставив ему Черкеса и Рико в охранение, мы с Молотовым и Диверсанткой расселись по местам в пригнанной откуда-то Чифом машине — стареньком, но бодром зелёном джипе без верха от Ульяновского автомобильного завода. Последним на заднее сиденье втиснулся Чак, чем стиснул меня между двух бронированных бойцов, как кильку в бочке. Я единственный был в гражданской одежде, а Молотов и его зам за рулём были хоть и в форме, но обычной полевой и пересаживаться не захотели. В конце концов, когда мы проехали уже с половину пути, я смог уговорить Чака вылезти в багажник, благо крыши в машине всё равно не было. Только где-то посередине Красноярска я смог наконец-то вдохнуть полной грудью, отсесть от Диверсантки к окошку и насладиться поездкой. Город, протянувшийся вдоль одной из трёх великих рек нашей страны, не мог не радовать: сохранившиеся и строящиеся здания, зелёные насаждения, повсеместное электричество и даже какой-никакой водопровод для самых зажиточных из жителей — львов. Местная каста, или клан, или как их ещё назвать, правила этим городом нагло и довольно бесчестно, постоянно угрожая центральному правительству выйти из-под контроля и перестать делать какие-либо ресурсные отчисления, но стоило на горизонте показаться какой-нибудь особенно борзой шайке рейдеров, как с нас буквально требовали защиты и покровительства, причём немедленно. Несколько лет назад в довольно ожесточённом противостоянии довольно многочисленной банды каких-то бензиноголовых наша армия организовала в Красноярске довольно неплохой гарнизон, но правительство опять включило очень крутых парней и в итоге отказалось его содержать. В общем, город любил требовать, но отдавать что-то взамен за собственную безопасность не хотел. Однако, несмотря на это, всё, что творилось внутри города, было прекрасно отлажено и работало по настоящим, написанным львами законам, за которыми они очень рьяно следили. Само правительство считало это признаком своих монументальных решений из разряда «Больше требовать — меньше отдавать», но когда-то давно Добб подсказал мне правильный ответ, ради которого надо было всего лишь посмотреть чуть шире и увидеть тех, кто действительно делал всю работу — жёны, секретарши и прочие заместительницы своих мужей. Пока львы рвали глотки, их помощницы, организованно собравшись в группы, наводили порядок как в кабинетах, так и в полях. Почти все ключевые должности в городе занимали львицы, и с ними лучше было не спорить. Люди хоть и сделали нас по своему образу и подобию мышления, однако древние, низменные инстинкты где-то в глубине наших мозгов руководили нами даже лучше, чем любая человеческая организация — природа всё давно сделала за нас. С этими мыслями я проехал вдоль русла Енисея, через который местами даже были перекинуты маленькие мосты и насыпи с трубами внутри, и Чак представил мне место нашей дислокации, как оказалось, на ближайшие пару, а то и несколько месяцев: огромный градообразующий металлургический завод. Место это являлось отличным примером хозяйственности местных властей и служило в сущности вообще всем, что было нужно властям: Некоторые цеха были переоборудованы под самые разнообразные задачи — от детского дома и школы до тюрьмы. Тем более такой завод никак не мог обойтись без железной дороги, хоть по большей части разобранной, однако в огромном огороженном дворе нашёлся один старый тупиковый путь, который и послужил стояночным местом нашему составу. Проехав через организованное нашими силами КПП, мы как раз сразу там и оказались, повстречавшись с разбитым полевым лагерем нашей армии. Всё было в целом как обычно, за исключением детали — очень мало костров, что сигнализировало о нехватке дров и прочего топлива, что, учитывая то, сколько мы здесь уже простояли, не могло не разочаровывать. Однако у административного корпуса обнаружили развёрнутые полевые кухни, а при приближении к нашему атомному локомотиву я увидел несколько мощных силовых проводов, тянущихся от него в один из цехов. Только после этого я заметил, что над всем составом, прямо над импровизированной системой охлаждения, стоит довольно заметное марево из поднимающегося над ними горячего воздуха. Реактор локомотива шпарил, что называется, на всю катушку, отдавая кому-то всю свою мощность, в то время как потребитель жрал и не давился. Чиф как раз замедлился ровно настолько, чтобы ветер перестал свистеть в ушах и позволил нормально говорить, а его начальник, предвидя мой самый первый вопрос, не дал мне даже рта раскрыть: — Они расконсервировали один из сталелитейных цехов, пока у них есть на это энергия от нашего локомотива. Два дня искали, кто там сможет всё запустить и оперировать оборудованием, но всё получилось. Обещают наладить производство патронов и снарядов побольше, какие будут нужны, а сами себе сделают какие-то строительные штуки. Я удовлетворённо хмыкнул. Патроны нам никогда не помешают, да и электричество от реактора надо было куда-то девать. Где-то в голове крутилась мысль о том, что патроны обычно делали на других, сугубо специальных заводах, но что-то подсказывало, что если уж специалиста искали целых два дня… Между тем Молотов и Чиф немного поругались по поводу дороги — вроде бы хотели сразу к начальству с рапортами, а вроде как полковник мог сразу же потребовать рассказать и о моих приключениях. Диверсантка не стала дожидаться их решения, спокойно выпрыгнула из машины и, салютовав всем нам, пошла куда-то своим ходом. Я жёстко поставил точку в их споре, сказав, что сначала мне надо увидеть Добба. Молотов молча кивнул, подтверждая мои слова, и Чиф включил заднюю, разворачиваясь обратно к административному корпусу. Помимо начальства и чиновников, один из этажей огромного серого здания оказался отдан под импровизированную больницу. Первый для этого не подошёл, зато, поднявшись на второй, на нас тут же наехала какая-то незнакомая лисица, попытавшись прогнать нас из «стерильной» зоны. На Чифа с Молотовым это сработало — они распрощались со мной, пообещавшись встретиться со мной у полковника, ибо все дороги ведут на ковёр к начальству. Мне же пришлось долго настаивать на том, что мне надо было посетить друга, но подошедший Чак внезапно для меня полностью прояснил ситуацию. Лисица расплылась в улыбке и всплеснула лапами. — Что же вы не сказали, что вы военные! — Вы забыли, товарищ лейтенант, — схватив намёк на лету, сказал Чак, представившись по полной программе и передавая мне секретный чемоданчик, найденный посреди пустыни. — Благодарю, товарищ ефрейтор, — ответил я, однако моя фраза ушла, что называется, в молоко — лисица уже убежала куда-то. Мы с лисом проследили за ней немыми взглядами, и только после этого я полностью взял чемодан у моего спасителя. — Интересно, какая разница, военный или нет. — Другой врач, — спокойно ответил мне лис, сложив лапы на груди. Лисица в белом халатике прошла в дальний конец коридора, где поочерёдно заглянула во все кабинеты, переоборудованные под палаты. В одной из дверей она замерла с широко округлившимися глазами и резко захлопнула дверь. Через несколько секунд, натягивая футболочку на плоский животик, к ней в коридор выскочила Шанни и коротко поинтересовалась, что случилось. Однако не успела рыжая докторша и рта раскрыть, как к ним в коридор, одетая в один только халатик на голое тело, выскочила Диверсантка собственной персоной и чуть было не схватила рыжую за горло, но была быстро усмирена своей зелёной подругой и послана обратно в палату. Местная после такого лишь кивнула в нашу сторону. Змейка пригляделась в нашу сторону и тут же махнула мне лапой, приглашая меня подойти. Лисица чем-то было возмутилась, и Шанни прислушалась. Когда я подошёл поближе и она смогла меня рассмотреть, она печально покачала головой: — Боюсь, в таком виде пустить вас к Доббу я не смогу, товарищ лейтенант, — официально сказала она мне. — Что не так с моим видом? — Он хоть и киборг, но органических частей у него всё ещё немало, и они, товарищ лейтенант, подвержены инфекциям. Мало ли чего вы могли принести. — И что мне с этим сделать? — Душ в другом конце коридора, — спокойно сказала она. — Это для безопасности вашего же друга, лейтенант, — напомнила она мне. — Разумеется, — ответил я. — Не хватало, чтобы после всего, что он пережил, он откинулся бы от заражения крови! Шанни звонко щёлкнула тонкими пальцами и милым жестом подтвердила мои слова. Я оставил ей чемодан и пошёл полоскаться, особо ни на что не рассчитывая, но, найдя душ, я обомлел — это бы самый настоящий душ с мылом и горячей водой! Такое даже в Москве есть далеко не везде, а здесь, в какой-то глуши, казалось настоящим чудом. В соседнем отделении нашёлся даже флакон настоящего шампуня для шерсти — экстрапенистый, чтобы не переводить по пол-литра на каждую мойку. Сбросив с себя украденные шмотки, я быстро позволил себе намокнуть — на самом деле не сильно приятный процесс, но раз в пару лет можно было позволить себе и такое. Быстро освоившись с шампунем, я не особо тщательно помылся и на выходе нашёл пару полотенец и халат. Выйдя из душа свежий и приятный во всех смыслах, я зашёл в кабинет к Шанни — они как раз успели закончить всякое с Диверсанткой, которая довольной кошкой валялась босыми лапками вверх на больничной койке. В халате поверх моей гражданки, с правительственным чемоданом в лапе, я прошёл через весь коридор, где Доббу была выделена отдельная палата — бывший кабинет какого-то большого начальника. Потянув на себя тяжёлую деревянную дверь, я оказался в действительно стерильном белом помещении, где рядом с большой больничной койкой стояли даже какие-то хитрые медицинские приборы с подключённым к ним моим лучшим другом. Однако не успел я даже испугаться за его тяжёлое состояние, как его уши дёрнулись, а глаза широко и ярко раскрылись, тут же поворачиваясь на меня. — Ну наконец-то! — выплюнув какую-то трубку из пасти, сказал доберман, практически сразу упираясь руками за спиной и неловко пытаясь сесть. Меня от такого зрелища чуть не вывернуло наизнанку — под белой повязкой на его животе не хватало… его самого. Куска. Где-то с килограмм плоти. Там ничего не было — пустота. На секунду от осознания того, что в моём друге не хватает целого куска, мне стало плохо, однако сам друг чувствовал себя бодро и хорошо. Он всё-таки сумел усесться на кровати и даже свесить лапы к полу, будто бы пытаясь встать, но я его остановил: — Сиди-сиди, тебе сейчас не стоит напрягаться! Добб весело фыркнул и махнул на меня лапой, улыбаясь. — Ты меня с плотяными мешками вроде себя не сравнивай, хорошо? Я сюда на своих двоих пришёл и бо́льшую часть лечения сам себе организовал. — Так тебе… не плохо? — Органическим частям не фонтан, но Шанни этим занимается. А в остальном — тут дел на два часа, из которых полтора — ковки. — Ну тебе повезло, мы как раз на металлургическом заводе…. — неловко сказал я. — Пришлось поднять кое-какие старые долги, чтобы нас сюда впустили, — кивнул мне Добб. Наконец-то не выдержав напора сентиментальных мыслей, я подошёл к нему и аккуратно обнял его, похлопав по спине. — Я волновался, — признался я. — Не хотел, чтобы твоя жизнь окончилась в мою смену. — И не мечтай, — усмехнулся Добб. — И вообще-то я волновался больше. — Даже отдал свою новую броню Чаку — оно видно! — рассмеялся я. — Как ты вообще до этого додумался? — Тебя почти списали со счетов, если не уже. Кто-то двинул идею, что если ты через неделю не объявишься, то считать тебя пропавшим без вести. — Это же равносильно смерти? — Ага. — Обалденно, — признался я. — А долги спишут? — И новых нарисуют, когда объявишься. — Звучит многообещающе. Но я прогулялся немного по этой стеклянной пустыне и вот набрал сувениров, — заявил я, поднимая на уровень груди алюминиевый кейс. Добб при виде этого подарка медленно, но очень основательно помрачнел. Он протянул лапу вперёд и схватился за ручку, кладя кейс на колени. — Лучше бы это были магнитики на холодильник, а не то, что я думаю. — А что ты думаешь? Пёс схватился за замки и попытался их сдвинуть, но они не поддались. — Тут стоит система уничтожения содержимого, — констатировал он. — Понадобится пара дней, чтобы взломать это так, чтобы ничего внутри не повредить… — Значит, на чемодан у нас пара дней, а на киборга — часа полтора молотком помахать? — съязвил я, сдёргивая с шеи цепочку с ключами от чемодана и протягивая их Доббу. Киборг нехорошо вздохнул и взял ключи, довольно решительно вставляя их в обе скважины и сразу одновременно их поворачивая. Кейс неожиданно пшикнул невесть откуда взявшимся с прошлого открытия отрицательным давлением, чему я немало удивился, и явил содержимое моему другу. Первоначальное содержимое, а именно старый государственный компьютер, его не сильно удивило, а вот когда он увидел две папки с географическим содержимым, на приборе у его кровати загорелась какая-то красная лампочка. Впервые я увидел, как у киборга дрожат лапы — будь то от волнения или какого-то переживания, но он натурально дрожал в такт частого биения сердца. Он взял в лапы синюю папку, но вместо, того чтобы открыть её и проверить содержимое, он взял её двумя ладонями, держа сверху и снизу. Внезапно к нам в палату ворвалась обеспокоенная Шанни. — Что происходит?! — сказала она, подлетая к кровати и проверяя медицинские приборы. — Пока не знаю, — признался я. Добб открыл глаза и посмотрел на докторшу. — Всё нормально. Волнение естественное. — У тебя тахикардия, — заявила она. — Сейчас пройдёт. Ничего страшного, — коротко и по делу отвечал мой старый друг, продолжая сжимать папку ладонями. Шанни хватило его ответов — она проверила какие-то капельницы и неспешно, даже можно сказать, неохотно удалилась из палаты. Добб между тем сжал в лапах вторую — красную папку и снова даже не заглянул внутрь. — Где ты это нашёл? — серьёзно спросил он, заглянув мне в глаза. — Посреди пустыни в вертолёте, — честно ответил я. — Мы эту пустыню чуть ли не вручную перерыли, и не один раз, — ответил он мне. — Раз в четверть века какой-нибудь очередной государь посылал всё, что у него было, искать это, — сказал он мне, потрясая папкой. — Экспедиции, спутники, авиация… Вообще всё — ради этих двух папок! — А чемодан чего, он же тоже клёвый? — неловко предположил я. Добб лишь лениво глянул на компьютер внутри и махнул на него ладонью: — Это всего лишь система контроля оружия массового поражения — без ещё двух таких же чемоданчиков это совершенно бесполезная хрень, на которой даже танчики не запустить, — констатировал он. — Но коды… — От чего? — наконец-то спросил я, припоминая, что где-то на первых страницах папок имеется прямое указание, но я решил проверить своего друга. — От шкатулки Пандоры, — напряжённо выдавил он. — Огромной искусственно созданной горы во Владивостоке? — предположил я как бы невзначай. — «Алмазный пик», — неохотно подтвердил мой друг, — Да… точка М-900. Это она. — А почему шкатулка Пандоры? Добб оглянулся и, сжимая в лапах папки, тихо, практически заговорщически сказал мне: — По международной системе классификации военных объектов, база «Алмазный пик» единственная имеет класс «Три Альфа Плюс». И если просто «Трёх Альф» в мире есть ещё пара штук, то этот плюсик в конце — нечто уникальное. — Ты плюсика испугался? — усмехнулся я, силясь разрядить обстановку. — Этот плюсик военным объектам ставят не за евроремонт в сортирах и дополнительные места на парковке, дружище, — усмехнулся он, поддавшись моему трюку. — Такие места могут уничтожить восемь седьмых нашего и без того настрадавшегося мира. Я приподнял бровь, глядя на него, подразумевая забавную ошибку в его прошлом предложении, но он лишь кивнул: — Да-да, это вообще всё и ещё немного сверху. Я не ошибся. — Ну я примерно так и понял, — напустив на себя важный вид, согласился я. — Зачем ты мне это принёс? — спросил меня мой друг, посмотрев на меня с саркастичной улыбкой. — Ты не поверишь, но это не один я так решил… — Кто ещё? Полковник? — тут же напряжённо спросил Добб. — Не-е-е, — довольно протянул я. — Молотов с Чифом. — А куда они направились? Я осёкся на секунду, но врать было бесполезно. — К полковнику… — Есть шансы того, что они забудут про этот чемоданчик? — Чак носился с ним как с зеницей ока, — признался я. — Да и мы втроём решили, что будет лучше заглянуть к тебе перед тем, как идти с рапортом к полкашу. — Зачем? — строго спросил меня Добб. — Ты мог бы знать, что и как говорить насчёт… моих злоключений из-за падения с поезда. Про чемодан этот, мародёров… — Кемеровских? — тут же осведомился Добб. — Ага, — кивнул я. — Ты про них знаешь? — У них посреди их селения лежит самая мощная бомба, когда-либо созданная людьми, и они бахвалятся тем, что подорвут её? — Точно, — удивлённо подтвердил я. — Так ты с ними знаком? Это они на нас наехали! — Значит, дела у них совсем плохи, — констатировал Добб. — Они и мост тут подорвали. Добб на мгновение задумался, посмотрев на меня, почёсывая подбородок. — Ты с кем-нибудь из их начальства общался? Вождей у них, насколько я знаю, нет. — Да, вождей нет, — тут же подтвердил я. — Зато я чуть не стал одним из них. А так общался с энергетиком, водопроводчиком… — Нормально. Скажи, что они сказали тебе — у них раскол и какие-то отморозки отбились от их мудрого руководства и решили действовать сами. — Это чтобы мы на них не лезли обратно? — догадался я. — Да. Бомба реальна и подрывается, скажем так, легко, разобраться можно. Я знаю, что мы можем вынести их до того, как они вообще сообразят, что происходит, но если они действительно полезли на армию, то у них реально что-то очень плохо. Не могу исключить, что они посадят какого-нибудь идейного кретина рядом с детонатором. У них раньше была такая должность. — Какая? Идейный кретин? — Ну примерно, — пожал плечами Добб. — Хорошо, это я что-нибудь придумаю, — кивнул я. — И помни: лучшая ложь — та, в которой примерно четверть правды. Если знаешь что-то наверняка — говори больше правды. — Не учи батьку детей строгать, — махнул лапой я. — А что насчёт чемодана? — С ним сложнее, — признался Добб. — Нам с тобой по рангу не положено такие штуки даже в лапах держать, так что полкаш потребует чемодан себе на хранение. И по-хорошему нам бы подстроить это дело так, чтобы эти документы до него не добрались. А ещё лучше — уничтожить их. У меня медленно полезли глаза на лоб от удивления. — Зачем? — Моя пламенная речь про восемь седьмых этого глобуса не дали тебе понять, к чему я клоню? — Там может быть не только оружие… — Заткнись! — неожиданно бодро рявкнул на меня мой друг, но скорее испуганно, чем злобно, что сразу пояснил. — Ты сейчас говоришь как все те политиканы и чинуши в дутых креслах! — Ну не просто же так они такое говорили, так ведь? — усмехнулся я. — Что бы там ни было на этой базе, никто из нынеживущих правителей этого не то что недостоин — это всё равно что давать боевую гранату малому ребёнку! — А ты? — спокойно спросил я своего друга. — Что я? — не понял он. — Достоин? Этот вопрос ввёл трёхсотлетнего киборга в ступор. На секунду мне захотелось поискать на нём кнопочку перезагрузки. — К чему ты это? — Политиков мы туда не пустим, — предположил я. — Мы всё проверим и спокойно… Внезапно дверь в нашу палату распахнулась, и без объявления войны к нам в тёплую и дружескую атмосферу ввалился наш полкаш в нестерильной шинели, возмущённая Шанни, Молотов и остальные командиры нашего полка. — Ни в какие ворота не лезет! — пропищала докторша. — Хотя бы держитесь на хоть каком-то расстоянии от больного! Больной, в свою очередь, попытался встать на ноги, неожиданно для себя чуть было не сложился пополам — сказывалось отсутствие куска плоти и систем в районе живота. — Сидите, товарищ сержант, вы нам ещё пригодитесь! — будучи в приподнятом настроении, чёрный шакал спокойно раздавал указания направо и налево, и уже через минуту у Добба в палате был развёрнут самый настоящий штаб с парой ноутбуков и видеосвязью с Москвой. Зачем — мне было совершенно непонятно. — Товарищ лейтенант! — обратился ко мне полковник, и я без лишнего энтузиазма салютовал ему, так как был в гражданке и без головного убора. — Вас уже почти признали пропавшим без вести, а тут вы заявляетесь как ни в чём не бывало, срываете нашу операцию и приносите какие-то государственные сувениры! Я лишь хмыкнул ему в ответ. — Ну, может быть, — спокойно ответил ему я. Посмотрев на мой серьёзный взгляд и оценив напряжённое настроение Добба и меня, полковник тут же его перенял. — Нужно что-то обсудить? — предположил он. — По поводу двухсотых в той заварушке, — кивнул Добб. — Сейчас? — уточнил шакал, как бы невзначай посмотрев на пару ноутбуков, на которых уже появились ящерские морды. — Да, — кивнул я. — Вам следует знать кое-какую военную информацию, прежде чем принимать решение, — уточнил Добб. — Обломщики, блин, — пожаловался нам Селкер и развернулся к мониторам. — Прошу прощения, у моих бойцов есть для меня чувствительная военная информация. Для вашей же безопасности вам не стоит о ней знать. Политики и командование, среди которого затесался довольно заметный чёрно-красный змей, понимающе покивали и отключили связь. Селкер велел остальным закрыть ноутбуки и покинуть помещение, пока не позовут обратно. Остался только Молотов, сославшись на то, что он и так уже всё знает, а его экспертиза нам, может, и не помешает. Мы с Доббом согласились — всё же это была именно его идея сначала идти к старому киборгу, а не напрямую к полковнику. — У нас пара минут, прежде чем они заподозрят, о чём мы с вами, девочки, тут шепчемся, так что давайте вкратце и по делу. Мы с Доббом переглянулись, и я позволил ему, на правах старшего и опытного в таких делах, донести всё, что мы обсудили до полковника. Он бегло и подробно рассказал ему о мародёрах и почему не стоит, по крайней мере пока, вылезать на них с войной, а я в конце вставил свои пять копеек про электричество и как я втёрся к ним в доверие, после чего мой друг закончил их часть тем, что у них из-за электрического кризиса наметился раскол и они в отчаянии. Полковник немного повозмущался — с нашей стороны из-за их налёта у нас было двенадцать погибших и ещё пара десятков раненых разной степени тяжести. Но пообещал придумать что-нибудь. Дальше наш стремительный диалог перешёл в тяжёлую и грустную часть. Добб показал полковнику чемодан и сказал, что это — единственное, что я нашёл в пустыне. Потом он пояснил, что, скорее всего, этот прибор, который он назвал «Казбеком», никогда уже не пригодится — на нём стояла биометрическая защита, рассчитанная на вымерших и покинувших эту планету людей, а самое главное — без подтверждения ещё двух таких же устройств он был абсолютно бесполезен. Закончил свой рассказ доберман тем, что рассказал, как обладатель первого прибора — президент нашей страны в тот момент — вызвал на себя ядерный удар, чтобы он не оказался не в тех руках, а точнее — лапах. Так что полноценного подтверждения от трёх приборов больше не будет никогда. Полковник развернул в сторону Добба свои уши, ловя каждое его слово внимательно, как никогда, не перебивая и даже не задавая никаких вопросов, кроме одного, в самом конце, конце когда Добб рассказал про чемоданчик. — А это что? — кивнув на две папки в лапах Добба, уточнил он. — Пока об этом не должен знать никто, особенно из политиков или верховного командования, — строго ответил Добб. — В любой другой ситуации я бы рекомендовал уничтожить это, но мне… — Добб странно посмотрел на меня, — скажем так, подкинули одну идею. Так что пока не торопимся. Полковник посмотрел на моего друга и спокойно кивнул — ему он доверял, наверное, сильно больше, чем правительству и таким же старым, как он, ящерам где-то в Москве. Не говоря ни слова, он встал — Добб при этом сразу же сунул обе папки под подушку — и пригласил всех вышедших и ждущих заходить обратно. Уже намного спокойнее и увереннее он дождался, пока дозвонятся до Москвы, и горделиво встал перед ноутбуками, заводя свой рапорт о том, что случилось. Нашлось у него даже пара слов и для нас с Доббом — он представил нас, и чёрно-красный генерал, усмехнувшись, сказал, что личности вроде нас в представлении не нуждаются. Полковник охотно согласился и продолжил свой рассказ — в основном рапорт его был о налёте группировки мародёров, после которой последовало долгое и нудное объяснение, почему мы не будем ликвидировать эту группировку, несмотря на потери с нашей стороны. В ход пошли абсолютно все аргументы Добба, но и их оказалось не то чтобы достаточно, так что пришлось нашему полковнику немного импровизировать под одобрительные кивки моего друга. Часть про налёт и подрыв моста кончилась решением, что мародёров стоит взять на карандаш и учитывать их возможности в дальнейшем, а когда мы будем отбивать у них бомбу — решим позже, так как для её транспортировки необходимо было починить, заправить и пилотировать самый большой вертолёт в мире. Полковник даже умело промолчал в момент, когда тема мародёров сама собой стухла, и совещание начало стремительно катиться к своему завершению, но одна зелёная морда на экране ноутбука, показавшаяся мне знакомой, лениво и как бы вскользь упомянула уже в самом конце: — А что за трофеи, которые вы обещали показать? Шакал неловко улыбнулся — актёр из него был что надо. — Трофеи? — переспросил он. — Ну, может, это не трофеи, но что там по пути нашёл этот ваш лейтенант, пока шёл по пустыне? Полковник выдержал многозначительную паузу и улыбнулся. — Простите, очень неловко получилось, господин помощник президента. «А-а-а, так вот почему морда знакомая», — пронеслось у меня в голове, и почему-то подумалось, что не у меня одного. Мы встречались с ним в Москве, когда тот показательно осудил Чака на лоботомию — он сидел за высокой трибуной, а я не привык так высоко задирать голову и потому рассмотрел его, прямо скажем, не очень. — Всё, что нашёл товарищ лейтенант в пустыне, — это вертолёт с некоторыми представителями бывшей, ещё людской власти… — И что? — настойчиво продолжал ящер. — У них были при себе документы, шифры, пароли? — Только это, — Шакал взял с кровати Добба алюминиевый кейс и продемонстрировал его камерам ноутбуков. — Казбек, — тут же догадался Филснейк. — Легендарная вещь. Таких всего два на планете осталось. — Хотя должно быть три, — перебил его помощник президента. — Какой номер этого устройства? Полковник посмотрел на торец чемодана со стороны замков. — Второй. Может быть, мне показалось, а может быть, это был глюк довоенной связи, но что бы это ни было — ящер откровенно вздрогнул, как только шакал сказал ему номер устройства. — Вы вскрывали чемодан? — Да, — спокойно кивнул Селкер — опять же, врать было бесполезно. — Надеюсь, не силой?! — Нет, ключи и коды доступа лейтенант обнаружил там же… — В этом чемодане должны быть две папки — красная и синяя. В этот момент мне точно не показалось — вздрогнул Добб, но виду не подал. — В кейсе ничего не было, — спокойно сообщил полковник, открывая чемоданчик и демонстрируя довоенный компьютер руководству. — Товарищ лейтенант? — обратился он ко мне. — Не могу знать… — признался я максимально по-военному, чтобы не сбиться. — Что значит «не могу знать»? — заинтересовано спросил у меня напрямую генерал Филснейк. — Я был на грани жизни и смерти, товарищ генерал, я не придал им значения! — Почему? — спокойно, если не сказать, издевательски спросил у меня Филснейк. — Не могу знать, товарищ генерал, — спокойно признался я. — Я был обезвожен, обессилен и практически не соображал, я мог не обратить на документы внимания или даже… — Даже что? — очень напряжённо спросил меня помощник президента. — Я мог… согреться, — сказал я, как бы стесняясь этого ответа, и тут же пояснил. — Ночью в пустыне холодно… — Вы бы не смогли сжечь эти папки, они от этого надёжно защищены, — заключил чиновник. — Но если вы с ними что-то сделали — это трибунал, товарищ лейтенант. — Я не могу знать, где эти документы сейчас, — в прямую соврал я, стараясь не смотреть на подушку Добба, держать взгляд ровно и стоять по стойке смирно, чтобы никакими жестами или ещё чем-то не выдать себя. — Скорее всего я не придал им значения или выбросил по дороге из-за тяжести. — Вы читали эти документы? — спросили меня. — Так точно, я открывал папки — там было что-то вроде географической энциклопедии… Но вся эта информация вполне доступна в интернете. В той ситуации, в которой я находился, мне было важно лишь моё выживание, и, скорее всего, я не придал этой информации никакого значения… — А заглавную страницу вы не догадались посмотреть? — Там ничего не было, — уверенно ответил я. Это была даже не четверть, а целая половина правды, и мой уверенный тон сошёл за достаточно убедительный для нашего руководства. Ведь заглавная страница была только в одной папке. А чиновник между тем разочарованно хлопнул себя по лбу, а Филснейк как-то странно улыбнулся, тут же скрывая свою морду за мостиком из сложенных пальцев. — Значит, вы всё-таки видели эти документы? Пришло время мне вздрогнуть где-то внутри. А возможно и всем остальным в нашей комнате. — Так точно. Видел. — И где они находятся сейчас — вы не знаете? — спросил змей. — Никак нет, — ответил я ещё раз. Повисла немного неловкая пауза, во время которой было слышно, как помощник президента борется со внезапно накатившей на него мигренью. — Значит, где-то между Кемерово и Красноярском, причём по неизвестному азимуту, вы нашли вертолёт, в котором оставили документы первостепенной важности… — Машину, скорее всего, уже засыпало песком, господин помощник президента. — Отлично, — саркастично вздохнул ящер, не отрывая ладони ото лба. — Или вы выбросили их по дороге до какой-то деревни… — Товарищ ефрейтор может, рассказать до какой конкретно… Ящер оторвал ладонь от лба и разочарованно на нас посмотрел. — Прикажете найти документы? — предположил полковник, разведя лапами. — Нет. Этим займётся спецподразделение. Спасибо за информацию, товарищ полковник, конец связи. — До связи, — хмыкнул шакал, и чиновник тут же отключился, а мы переключили всё своё внимание на генерала, который сидел перед камерой, прикрывая свою пасть сложенными в мостик ладонями. Как только президент отключился, он положил на мостик из пальцев довольную до невозможности морду. — Товарищ генерал? — на всякий случай спросил наш полковник. — Не переживайте, — сказал нам ящер. — Я знаю парней, которых он пошлёт искать папки, и я нравлюсь им больше, чем он. К тому же когда они обломаются, то вы уже будете знать небольшой секрет. — Можем ли мы узнать его сейчас? — Конечно. В папках применён особенный изотоп — довольно радиоактивный, по которому их можно отследить даже со спутника. Мы все дружно переглянулись. — Или вы думали, что кейс алюминиевый и такой тяжёлый? А вес от несчастного компьютера? Как бы не так — чемодан выложен свинцом изнутри… — Не знаю, чем нам это поможет, — сказал полковник. — И не знаю, зачем нам эти папки, тем более что товарищ лейтенант говорит, что вся информация есть в сети. — А дело там совсем не в информации… Хотя и в ней тоже. Всему своё время, товарищ полковник. Держите в курсе событий. — Есть, — козырнул шакал. — Конец связи, — объявил генерал и отключился. Ноутбук закрыли, и остальные капитаны покинули помещение. Лишь после этого Добб с необыкновенной для больного прытью чуть ли не взлетел с подушки, на которой сидел как минимум последний час, и хотел уже сунуть папки обратно в чемодан, но неожиданно задумался. Мы с полковником одновременно сделали по два шага назад — чисто на всякий случай. — Чего боитесь? — криво усмехнулся мой друг. — Если сказанное генералом — правда, то вам теперь только из города валить, да и то уже поздно. Киборг прикрыл глаза, продолжая держать папки в лапах. Лампы под потолком слегка потеряли в яркости, а на монструозном агрегате, к которому, кроме всего прочего, был подключен раненый, на мгновение мигнула красная лампочка с надписью «Перегрузка». — Может, ты все же уберёшь их от греха подальше назад в чемодан? — осторожно попросил я. — Не бзди, — буркнул киборг и открыл глаза. Освещение снова работало в полную силу. — Врет генерал. Я проверил. Радиационный фон даже чуть ниже естественного. — А у тебя дозиметр, случайно, не сгорел от перегрузки? — нервно спросил полковник. — С такими-то повреждениями… Заключение Добба немного успокоило меня, и я счёл необходимым пошутить: — Поздравляю, дружище! У тебя рак жопы! А мы с товарищем полковником так вообще уже покойники… Полковник прыснул со смеху в кулак. — Смешно вам! — обиженно протянул киборг, убирая папки в чемодан. — Ой, да ладно, ты что, радиации какой-то боишься? — уже чуть более заботливо спросил я. — Какой-то, может быть, и нет! А у них там какие-то изотопы специальные! Вдруг мой дозиметр их не регистрирует. — Ничего, нет никакой проблемы, которую не решила бы старая-добрая процедура… В палату как раз зашла Шанни, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок после нашего совещания. Полковник взял с собой один из ноутбуков, сунул его под мышку и обратился к докторше: — Шанни, дорогая, — обратился он к ней неожиданно фамильярно. — Сделай больному водочную клизму. Добб аш поперхнулся, а мне пришло время самому рассмеяться. К тому же наш полковник не просто так носил своё звание, и выходя из палаты, добил: — Утром — опохмеляться не давать. Тут уж засмеялась и Шанни, и даже Добб не удержался от улыбки, хоть и саркастической. Впрочем, когда они ушли, он расслабился и спокойно почесал затылок, закрывая на пару секунд глаза: — Счётчик Гейгера у меня вроде как нормально работает. Нету тут никакой радиации… — Есть, — неохотно признался я. — Генерал меня будто рентгеном просветил. Ящер-то помоложе, не понял ничего, а у змея я как на ладони был. — Долго бы мы скрывать такое всё равно не могли, — вздохнул Добб. — Хорошо, что пока что только Филснейк… — Думаешь, это лучше, чем какой-то там помощник президента? — Какой-то помощник президента подчиняется напрямую трухлявому засранцу на политическом троне и наверняка метит на его место, — сложно ответил мне мой друг. — А Филснейк ещё вроде что-то соображает и сам по себе. Мне не нашлось что ответить, и в палате повисла напряжённая пауза. Добб смотрел куда-то в сторону своих лап, и мне казалось что я вот-вот услышу хруст шестерёнок в его голове, даже несмотря на то, что самих по себе шестерёнок там вроде как быть не должно. Он всё это время раздумывал. — Плохо то, что они оба прекрасно знают, для чего эти папки, что они открывают и что они могут получить. С тем, что скрыто в «Алмазном пике» во Владивостоке, лучше действительно не шутить — помимо систем управления оружием массового поражения, там ещё и огромная военная база. Оружие, техника, обмундирование, склады боеприпасов, прототипы… Всё что угодно! — Добб всплеснул лапами. — И если этому Блейку хватит ума не распространяться о том, что эти папки всё-таки всплыли на белый свет, то, может быть, мы даже успеем что-то предпринять. Но если он хотя бы заикнётся о них — все эшелоны власти вспомнят об этой шкатулке Пандоры и колесо Сансары сделает очередной оборот. — Прости, я не застал предыдущий, — пожал плечами я. Добб понуро вздохнул. — Ну, для начала всех нас пошлют вручную раскапывать всю великую стеклянную пустыню, как только наёмники этого чинуши ничего не найдут. Генерал может поступить хитро — даст нам шанс сделать вид, что мы их нашли. И он не дурак — он хочет в М-900 не меньше кого угодно другого, кто хоть примерно имеет представление о масштабах этой базы… — Значит, нам надо к Владивостоку, и побыстрее, я правильно понял? — перебив его, подытожил я. — Доберёмся, зайдём через парадный вход… — Парадный пытались взорвать, так что туда лучше не соваться, — перебил меня доберман. — Там будет не до шуток о радиации. — Хорошо, найдём другой, это же огромная гора, так ведь? Внутри должен быть целый город… — Больше Москвы, — снова вставил он. — Там есть другие входы. Там есть даже аэродром. Я на секунду замолк. — В горе? — Да. — Это как? — Без понятия, — честно сказал Добб. — Это всё на грани слухов. — Слухов? — откровенно усмехнулся я. — Это мне говорит чуть ли не всемогущий киборг, который даже про какую-то шайку недокоммунистов посреди нигде знает? — Я к «Алмазному пику» не имел никакого отношения, — как-то странно напряжённо сказал мне Добб, но тут же поправился. — Почти. Я позволил повиснуть паузе, как бы выражая крайнюю степень любопытности. — С одной их разработкой, — недовольно ответил киборг. — Говорили, первой и последней. Оказалось, не последней. Мне не хочется об этом говорить. — Дружище, я не настаиваю, — немного погодя сказал я. — Твои дела — это твои дела. — Я как знал, что встреча с ним не к добру, — внезапно немного испуганно сказал мой друг. — Как будто окунули в прошлое мордой вперёд… — С ним? Ты о ком? — Мне надо побыть одному, — неожиданно серьёзно и строго ответил мне Добб, взглянув мне в глаза. Но, несмотря на его театрально выдержанный, строгий, если не сказать, суровый взгляд, я был тренированным офицером российской армии. Я смог это выдержать и честно ответить: — Я так не думаю. — Тогда давай пока перейдём к делам более насущным? — предложил мне доберман. — Это каким, например? — Да мне тут все батареи вытащили на диагностику — и что-то задели. Теперь вот светится «Проверьте датчики». Не посмотришь? — Куда? Добб указал себе на живот. Ровно на то место, где не хватало куска плоти, от которого меня чуть не вывернуло. Повторно. Повторяя про себя мантру о том, что я тренированный офицер, а тренировал меня не кто-нибудь, а матёрый воин с трёхсотлетним опытом ведения боевых действий, и теперь ему нужна была помощь, я сглотнул подступивший к горлу ком и согласился. Мы приступили незамедлительно. Добб улёгся обратно в горизонтальное положение и сам разрезал на себе бинты специальным ножницами, обнажая рваную, зияющую кровавую дыру в своём животе. Контрастируя с огромной раной, довольная морда, не выражающая никакого дискомфорта, начала объяснять, куда надо совать не очень стерильные пальцы, куда смотреть и по возможности что делать. Я даже нашёл какие-то латексные перчатки, которые использовались явно не первый раз, но, смочив их найденным спиртом, преодолел брезгливость, полез внутрь. Поначалу ничего особенного не получалось — я боялся лишний раз задеть что-нибудь живое и с нервными окончаниями, но потом я, чуть обнаглев, начал разбираться. В какой-то момент я попросил у Добба фонарик — он поморгал немного и просто вытащил свой глаз из глазницы. Задняя часть его искусственного глазного яблока светила небольшим светодиодом — не очень ярким, но вполне достаточным для осмотра. Я попросил его держать свою дырку в животе пошире, и со словами «есть в этом что-то от проктологии» полез глубже. В конце концов, когда я долез до его спины через живот и увидел его центральный процессор — девять золотистых квадратиков на большой квадратной плате, залитой каким-то гелем, мне удалось обнаружить поломку у левого бока — там болтались несколько колб с какими-то припасами для функционирования киборга, и у одной из них отвалился чёрный блок снизу. Сообщив Доббу, что я нашёл, я запустил внутрь лапу и, немного пошебуршав внутри, со щелчком поставил блок на место, после чего вернул моему другу его глаз. Он вставил его на место, поморгал и, как только глаза начали двигаться синхронно, разочарованно всплеснул лапами: — Теперь говорит «Проверьте уровень смазочного материала»… Посмеявшись над его шуткой, я пробыл у него ещё где-то с час, рассказывая о своих ощущениях во время своего приключения и просто трепаясь с ним на разные темы, как со старым другом. В конце он сам кивнул мне и сказал, что раз уж я остался жив, то на меня обязательно свалят всё, что только можно по долгу службы. Я пообещал навещать его и пожелал скорейшего выздоровления — Добб пообещал встать завтра, если ему принесут нужные детали. Таким образом в списке моих приоритетов на первом месте оказались местные мастера и настройщики высокоточных станков. Покинув палату Добба в разгар вечера, я первым делом навестил родное купе в не менее родном составе. Там я встретился с Чаком, который сразу же предложил мне вернуться в мой комплект новенькой брони. Поначалу я думал, что удобнее и проще будет в обычной полевой форме, но потом, оглядев свой новый, почти не ношенный и уж точно не крещённый в бою костюм, решил, что теперь никто и ничто не застанет меня врасплох, и залез в него. Как оказалось, его успели немного модернизировать — Чак показал, как откалибровать его и нормально запустить, и в своём боевом виде я спрыгнул на импровизированный перрон во внутреннем дворе металлургического завода Красноярска. — Лейтенант! — тут же крикнул мне какой-то знакомый голос. Хмыкнув такой судьбе, я повернулся — как ни странно, ко мне подходил сам полковник, с которым мы уже успели наобщаться. — В девять часов вечера — у меня в купе или рядом с вагоном! Приедут с администрации Красноярска, будем обсуждать восстановление моста! — Восстановление? Дино собрался снести его и построить другой, по дну! — Ну вот и прикроешь его, пока в него полетят гнилые помидоры и огненные клоки ярости! — А можно мне немного в себя прийти? Я только что из плена! — Из того, что я слышал, вы только что с оздоровительной прогулки, лейтенант! За работу! В конце концов мой друг поставил мне простую, понятную задачу — как можно быстрее добраться до Владивостока. Дорога до него, так или иначе, пролегала через полуразрушенный мост. — Есть, товарищ полковник, — добавив в голос побольше энтузиазма, ответил я, отдавая честь, пока тот, даже не притормозив, прошёл мимо меня к голове состава. На бортовых часах моего боевого костюма значилось без шести минут шесть, так что времени у меня было ещё предостаточно.