Революционер

Я долго и вдумчиво смотрел на то, что называлось «Мамой всех бомб», только почему-то по-английски. Рядом со мной так же благоговейно и спокойно стояли все остальные из мародёров, наслаждаясь то ли моей реакцией на это чудовищное оружие, то ли им самим. Я же просто задумался. Даже учитывая тот факт, что я всего раз в своей жизни видел применение убер-напалма в мизерных количествах, я никак не мог масштабировать последствия использования такой бомбы. Масштаб получался даже не планетарный — тут должно было хватить и на Луну и, может, какую-нибудь ещё планету. Всё равно что говорить о том, что будет уничтожено восемь седьмых всего мира — это всё и ещё немножко. Я отчётливо видел ничем не зафиксированные краны вакуумных насосов, при открытии которых в бомбу поступит воздух и вещество внутри практически моментально вскипит и вырвется наружу, но если из крошечной однограммовой горошины вырывалось несколько сотен кубометров чёрного маслянистого дыма, через который даже не пробивался солнечный свет, то что случилось бы здесь? Воображение рисовало огромные тучи этого вещества, расползающиеся от земли к небу, закрывающие солнечный свет и обрекающие всех, абсолютно всё живое на гибель в пламени настоящего ада, который обрушится на головы всех. Не выживет никто. Объятые пламенем континенты уйдут на дно кипящих океанов. Если, конечно, кто-то сумеет поджечь эту массу… С этой мыслью я даже позволил себе усмехнуться. — Вы хоть представляете, на что вы себя обречёте, если о существовании такого оружия станет известно кому-то из правительства? — Что бы они ни решили, мы всегда можем сказать, что подорвём бомбу, — заявили мне. — Вы хоть знаете, в каком порядке производить запуск, активатор взрывателей и поджига? Я вас уверяю — эта штука, если она была создана военными или учёными, имеет столько предохранителей, сколько вы… — Эта штука, товарищ военный, — перебил меня Вулин с лёгкой улыбкой, — была создана не военными или учёными, как вы выразились, а людскими политиками. Я замолчал и пожал плечами. — Это многое меняет. — Именно. В отличие от всех систем «Мёртвой руки», будь то наши разработки или чужие, все они действовали по сложному алгоритму через целый комплекс суперкомпьютеров. Никто не хотел, чтобы они сработали, однако эту бомбу создали именно для того, чтобы она всё-таки… взорвалась. — Люди хотели подорвать её после исхода, — встрял в монолог Вулина леопард. — Очистить поле. Начать с чистого листа. — Очень на них похоже, — нехотя согласился я. — Но в любом случае у вас ни патрульных, ни постовых — что, если кто-то проберётся к этой бомбе быстрее, чем кто-то из вас, просвящённых? — И погибнет вместе со всем миром? — усмехнулся Вулин. — Да нет же, — в тон ему усмехнулся я. — Отгонит кого-нибудь из вас, фанатиков, от взрывателя. Не даст подобраться ближе, чем он видит через коллиматорный прицел. Вы не думали, что у вас могут попросту выкрасть эту чушку? Этим простым предположением я посеял мощное зерно сомнений среди мародёров, но Вулин продолжал негодовать: — Её может поднять только этот вертолёт. Ни в один из технических проходов она не пройдёт, и даже если они смогут запустить и поднять вертолёт — им ещё надо раскрыть крышу стадиона! Её невозможно украсть! — Зато возможно перебить вас всех, чтобы вы не мешали, — тихо сказал я. — Сначала захватить это, — я указал на бомбу, — а потом попросту не подпускать никого на расстояние пушечного выстрела. Учитывая вашу практику ведения боевых действий, я бы сказал, что шансов против кого-то чуть больше оголтелой шайки рейдеров, или кто там вас терроризирует из остального города, у вас нет, — заключил я. — Блефуешь, — тут же сказал мне недовольный лис. — Говорю как есть, — честно ответил я. — Даже с самой малой организацией действий и тактикой вас вынесут за полчаса и добьют за пару часов. — Вы нам угрожаете? — догадалась спросить пожилая кошка из остального состава. — Говорю как есть, — упрямо повторил я. — И какой у нас может быть план действий? — спросил Нексион. Я улыбнулся — наконец-то им понадобился кто-то с планом, а не вязкая идея про «так не доставайся же ты никому!». — К счастью для вас, я именно тот, кто вам нужен. Тот, у кого есть план! И даже не один, — дополнил я с улыбкой. — Рассказывай! — тут же потребовала от меня толпа на разные голоса. — Начну с самого неприятного для всех нас, — усмехнулся я. — Открывайте клапаны на бомбе, и кончаем со всем этим. Как говорится, никто не уйдёт обиженным. Никто вообще никуда не уйдёт — просто наш прах смешается со стеклом, в которое превратится наш мир. Некоторые из слушавших меня даже посмеялись — видимо уловили мой сарказм. — План второй, чуть менее драматичный, — оставляйте всё как есть. И под «как есть» я имею в виду без электричества, потому что никто не захочет делиться этим ресурсом непонятно с кем за просто так… — Мы не непонятно кто! — Относительно вас самих — да. Однако относительно тех, кто генерирует электричество, вы не более чем потребители. — Ещё планы есть? — Конечно, — тут же кивнул я. — Вы пытаетесь захватить генерирующие мощности силой и обламываете зубы. Как только вы выкатите свой «аргумент», — я указал на бомбу, — вы подпишете себе смертный приговор и перестанете существовать. — Что-то мне не нравятся ваши планы, товарищ военный! — Потому что хороший план у меня всего один. — И какой из них хороший? — Пока никакой. Я до него ещё не дошёл. — Ну так доходи! Я вдохнул поглубже. — Четвёртый план, который ещё может быть изменён, — это переговоры и договоры с теми, кто держит генерирующие мощности. Я точно не знаю, с кем и как вам придётся встретиться, но сдаётся мне, что источник вашего электричества находится в Уфе — именно там армия России за прошлый месяц восстановила и запустила второй из шести энергоблоков Башкирской АЭС. И если раньше первый энергоблок, наладом работавший, просто вываливал ток в единую энергосистему России, то теперь там следят за этим и несанкционированных потребителей стараются отключать и договариваться о поставках энергии в обмен на что-либо. — Например, что?! — чуть ли не в истерике спросил Вулин. Я размахнул лапами, обводя их общину. — Да всё что угодно! Еда, вода, живой скот, да даже бойцы! Либо какие-то услуги — охрана или просто поддержание инфраструктуры! — Это всё эксплуатация зверя другим зверем! Я резко замолчал и стёр улыбку со своей морды, сделал страшные круглые глаза и уткнул этот взгляд в наглую рыжую морду. Он немного ссутулился, как-то сник и первым отвёл взгляд. Если бы он этого не сделал, я бы сказал что-то вроде «Добро пожаловать в капитализм!». Но вместо этого я сделал морду попроще и обратился как обычно к оставшимся. — Что есть, то есть. От моего друга я слышал пословицу: «Что имеем — не храним, а потерявши — плачем». Но у нас в армии, которой я отдал бо́льшую часть своей сознательной жизни, мы не привыкли оплакивать потери. Если они невосполнимы — мы мстим. Если же они восполнимы — мы работаем для того, чтобы вернуть. Всё, что я вам сейчас предлагаю, — это поработать. Поработать на общее благо вашего, не побоюсь этого слова, чудесного поселения и ваших семей. — Работать? — тут же недовольно протянула кошка. — То, что вы предлагаете, лейтенант, это не работа. Это убийства! — Это война, — спокойно ответил я, спускаясь по трапу вертолёта вниз. — А для меня война — это работа. Я спустился к ним на землю, несмотря на их главный «козырь», который во мгновение ока мог обернуться против них самих, а то и против всего мира. На меня смотрели дюжина непонимающих, удивлённых, испуганных, злых пар глаз. Тяжело работать там, где нет кого-то одного ответственного, где одного слова хватит для того, чтобы бросить всё, что есть, на одну задачу, но как только звери, как и люди, переставали быть отдельными «я» и становились всеобщими «мы», то работать становилось легче. Оставалось только вложить в их головы одну-единственную мысль. — Я не хочу давать вам ложных надежд, я хочу лишь дать вам шанс всё исправить и продолжить жить, как и раньше. Этот шанс — я. В ту минуту, когда вам нужно решить проблему, к вам буквально с небес падает тот, у кого в рабочем контракте написано: «Решатель проблем». Я ещё раз оглядел толпу начальников и старших по своим отраслям, выходя из их толпы. — Думайте, — напутствовал их я. — А пока я бы очень хотел авансом поесть чего-нибудь и переодеться, а если будете решать долго, то и поспать. Старшие как-то странно переглянулись между собой. — Есть у вас гостевой домик или что-то вроде того? — подбодрил их я. В итоге мне дали ключи от какого-то незанятого помещения, где нашлась какая-никакая кровать и даже настоящий санузел, правда, из-за отсутствия воды нерабочий. В старом шкафу завалялись какие-то вещи, среди которых нашлись нормальные и даже подходящие мне по размеру штаны, новая свежая футболка и короткая чёрная куртка. Оставалась проблема с исподним, которое требовало стирки, но пока я обошёлся без него, просто кинув в раковину и устроившись на кровати без подушки. Уставившись в облупившийся потолок, я тихо хмыкнул про себя: «Вот это я понимаю — служба, вот это, мать его, приключения! Никогда не знаешь, где проснёшься в следующий раз — в родном купе, в пустыне, в заброшенном туннеле или вот, например, в чьей-то брошенной квартирке на огромном стадионе посреди той самой пустыни». Закрыв глаза, я быстро провалился в объятия Морфея — сказывался гигантский стресс и неимоверная усталость. Проснулся я от настойчивого стука в дверь — странное у меня положение для пленного зверя, что мне даже стучались в дверь. К счастью для меня, подловили меня в такой фазе сна, что я сразу открыл глаза бодрый и полный сил. — Открыто! — крикнул я в ответ стуку, и внутрь тут же ввалился Нексион и сразу за ним, но быстрее оказавшийся у меня Джон, который был на голову меня ниже, и неловко уткнулся в мою грудь носом. — Что тебе нужно для твоего плана?! — тут же начал он. — Какого из них-то? — Того, когда мы восстанавливаем контроль над электросетью вплоть до источника. — Дюжину крепких и храбрых зверей, готовых пострадать за правое дело, машины на всех, полные баки и запас горючки, запасное топливо с расчетом на тысячу километров, стволы, которые я сделал у вас на складе, патроны, — бойко и без единой запинки перечислил я, не отрывая взгляда от глаз-бусинок чёрно-рыжего пса. — Я понял, — тут же кивнул главный водопроводчик и убежал восвояси, пока намного более расслабленный леопард крикнул ему вслед: — Я же говорил, что он знает, что делать! — усмехнулся он и повернулся ко мне. — Вы, кажется, кое-что забыли… — Провизия, — тут же кивнул я. — Привык, что наши бойцы всё готовят сами, включая оружие. Спасибо, что напомнили, вы ему донесёте? — Я имел в виду, что вы хотели что-нибудь поесть ещё ночью. — А который час? — Четыре утра, скоро пять. Но из-за вас у нас тут такой переполох, что, может быть, мы успеем что-нибудь урвать — следуйте за мной. Я одёрнул куртку и решил оставить своё исподнее здесь. Вдруг кому-нибудь это понадобится больше, чем мне. К тому же в новых джинсах я чувствовал себя совсем неплохо. Пятнистый кошак повёл меня куда-то на другой конец стадиона, где жилые домики стояли чуть плотнее и там творился небольшой переполох: несколько молодых и бодрых ребят разного вида носились между ними, стучались в двери и просили отдать кто сколько сможет топлива, припасов и отдельно — съестного для нового задания по возвращению электричества. Мародёры, несмотря на их название, относились к таким просьбам весьма скептически, иногда даже агрессивно отчитывая кого-нибудь, что они уже отдали всё что могли на предыдущее задание, которое с треском провалилось. Однако при появлении меня ситуация изменилась на корню: заметив меня, сборщики тыкали в меня пальцами, говорили, что вот кто-то, кто нам однозначно поможет, и это, к моему удивлению, срабатывало. Как будто надо мной в воздухе раньше висело определение «Чужой» или «Пришлый», то теперь оно поменялось на весьма гордое «Наёмник». Видимо, сказывалось наличие штанов. Что ж, по крайней мере, они у меня были, и это звучало гордо и вполне привычно. Даже Добб никогда не брезговал халтуркой на стороне, пора бы и мне начинать зарабатывать самому, а не работать хоть и на огромную махину государства, но тем не менее на кого-то одного в морде нашего дорогого президента. Меня это более чем устраивало. Более того, устраивало это и местных, и меня даже повели к местной стряпухе, которая, по словам некоторых жителей стадиона, могла из обрезков, остатков и даже частично испорченных продуктов сделать такое, о чём потом сложат хвалебные оды и тризны. Её домик оказался почти на самых верхних рядах стадиона, и её пришлось будить, чем занялся леопард. Открыла нам молодая и стройная койотиха с тугим узелком на груди, довольно борзая на нрав и явно недовольная столь ранним пробуждением. Нексион, видимо готовый к такому приёму, был с ней заранее гротескно любезен и чуть ли не кланялся ей, чтобы она чем-нибудь меня угостила. Койотиха, бросив на меня оценивающий взгляд, внезапно улыбнулась, приставив кончик коготка мизинца к приподнятому уголку пасти, спросила: — Это наш наёмный герой, призванный решать проблемы? Мне лишь оставалось развести перед ней лапы. — Он самый, миссис… повар? Кок? Шеф? — Я мисс повар, кок и шеф, — охотно поправила она. — Заходите. Сейчас я вам чего-нибудь сооружу. Весь её дом был по сути одной большой кухней с небольшой пристройкой, где она, судя по всему, ночевала. Ловко сняв со стены пару ножей, она подровняла лезвия специальной палочкой и спустилась куда-то, как потом оказалось — в погреб, откуда она извлекла какие-то маринованные овощи. Дальше я не смотрел, потому что Нексион потребовал моего полного внимания, так как он заведовал в этой общине транспортом, а значит, именно он решал, на чём мы должны были поехать и сколько нам для этого потребуется топлива. Пока на небольшом клочке бумаги он расписывал, какие машины у него есть и кто сколько кушает, на стол перед нами легли два блюда — я такого ещё не видел: завёрнутое в тонкую хлебную лепёшку с мясом, соусами, овощами всё это вместе создавало такой неимоверный вкус, что я даже не заметил, как я это съел, но когда мой голодный взгляд увидела хозяйка, она тут же оформила мне добавку и пообещала завернуть парочку с собой. Как раз к этому моменту мы с Нексионом закончили обсуждать транспорт — мне честно хотелось расцеловать хозяйку за такое потрясающее угощение. Когда мы вышли из её домика сытые и довольные, первые лучи раннего солнца как раз забрались под купол стадиона, отражаясь от многочисленных железных конструкций и освещая площадку на выезде со стадиона, где как раз рычали двигателями несколько машин самой разнообразной конструкции. Нужно было сказать, что Нексион прекрасно справился со всеми моими указаниями без единого указания — он собрал довольно интересный подбор автомобилей: пара лёгких багги, один здоровый джип с лебёдками и ещё один трёхосный пикап с настоящим краном в кузове. Но отдельно стоял какой-то странный автомобиль, похожий на городскую малолитражку, только задранную, высокую и на очень злой резине. К ней-то он меня и повёл, хотя я уже видел, что место за рулём было занято. При подходе к площадке я понял, что там беснуются несколько зверей — кричат, рычат и буквально рвутся выехать и нарваться на какие-нибудь неприятности. Похвальный энтузиазм, но совершенно не то, что мне было нужно. Леопард, видя моё недовольство, даже извинился: — Это все, кто согласился на такое, лейтенант. Сам понимаешь — молодняк… — Ещё как понимаю, — уверенно ответил я. — Сколько их там? — Где-то с тридцать хвостов. — Ну если повезёт, то хотя бы дюжина останется… — После вашего отбытия? — Отбытия? Смеёшься? — издевательски спросил я его. — Дай боже дюжина отсюда вообще уедет! До стартовой площадки дальше шли молча — леопарду было откровенно интересно, чего такого могло случиться. А случиться могло только одно, и рассчитывал я на то, что стадион покину только я один. — Глуши моторы! — рявкнул я, как только мои лапы коснулись асфальтированной дорожки на выезд. — Нехрен жечь топливо! Нексиону пришлось ещё два или три раза повторить мою команду вслух и до пары морд донести её лично, прежде чем на площадке воцарилась хоть какая-то тишина. Ещё несколько минут потребовалось, чтобы все добровольцы обратили на меня внимание, мне столь необходимое. Как только оно было достигнуто, я залез на капот джипа и провозгласил: — Слушаем все и смотрим прямо на меня! Добро пожаловать на новую часть программы «Сдохни или умри»! — Среди добровольцев раздались смешки — кто-то откровенно, а кто-то более-менее нервно, что мне и было нужно. — И прежде, чем смеяться над вашим выбором, я скажу, что он у вас невелик. Вы либо дохнете по дороге по собственной тупости, либо умираете за правое дело. С вашим текущим уровнем подготовки я сомневаюсь, что хоть кто-то из вас вообще вернётся домой! Мне попытались возразить, используя аргументы «Да ладно» и других тому подобных, но я упрямо продолжил: — Ни один бой не прощает ошибок. Всё, что есть у вас сейчас, — это уверенность, что вам не более чем повезёт. Даже у последних рейдеров есть субординация и тактика, позволявшая им выжить на протяжении последних лет! — А зачем нам тогда ты, военный?! — крикнул какой-то кот с капота багги. — Затем, чтобы как можно больше из вас умерли за правое дело, а не сдохли по пути к нему! Я с вами не шучу — вы ВСЕ умрёте. Это не зависит ни от меня, ни от вас самих, ни от удачи. Если вы думаете, что едете покататься, припугнуть кого-то автоматом без патронов и заделать пару-другую детишек где-нибудь на свалке, то, возможно, у вас получится только последнее, и то не факт. А вот смерть ждёт всех вас. Я давно с ней работаю и вижу её клиентов за многие километры… В рядах «добровольцев» возник нехороший гомон — кто-то пытался сомневаться в моих словах, но остальные начали сомневаться в себе. В конце концов главным, кто больше всех сомневался в себе, был мой давний знакомый в рядах мародёров. Он-то и сидел за рулём странной машины вперед всех остальных. Он видел, на что способен я и мои друзья. А я решил ещё и масла в огонь подлить. — Никто не посмотрит на вас косо, если вы откажетесь. Это действительно очень опасно. А там, за гранью жизни и смерти, нет ничего — только тишина, пустота и чернота. Вечный сон без сновидений и пробуждения. Ни друзей, ни родных, ни знакомых, ни приятелей — никого и ничего. Некоторые из добровольцев уставили на меня свои взгляды и ждали ещё каких-то мудрых изречений. И тут из машинки высунулся молодой койот и крикнул: — Ты чего тут мораль подрываешь?! — Мораль?! — крикнул я ему в ответ. — Было бы что подрывать! Мораль есть у нас в армии, где мы видим, за какие дела мы сражаемся, как от этого становится лучше многим другим зверям от мала до велика! Мы видим огромные сооружения, которые мы строили и запускали вместе! Мы знаем, ради чего умирают наши товарищи, и делаем, всё чтобы этого не случилось, но здесь я ничего сделать не могу — я заранее знаю, что вы не будете слушать меня даже под свистящими над головой пулями, у вас ни тренировки, ни теоретической базы знаний — нихрена! Так что, когда я говорю, что вы сдохнете или умрёте, я не предполагаю, а точно знаю, что именно так оно и будет! Я спрыгнул с капота джипа и по указке Нексиона пошёл к той машинке, в которой сидел Дро. Несколько разнообразных морд, отложив своё какое-никакое оружие, разворачивались и уходили обратно по домам, к своим родным и близким. — Ничего себе ты их напугал. — Я лишь сказал, как будет, — отрезал я и взялся за рейлинг на крыше маленькой машинки. Дро уже напялил свою маску и держался за руль, но замок зажигания был пуст. — Иди домой, Дро, — сказал я шакалу. — Это не твоя драчка. — Я еду, — упрямо ответил мне мелкий. — Я умею стрелять из арбалета! — Этого недостаточно. Нужно ещё уметь думать, когда это лучше сделать, ведь, возможно, не сделай ты этого при нашей первой встрече, у вас бы всё было бы намного лучше… — Да. А возможно, если бы я попал, было бы ещё лучше, — мудро заметил мелкий. — Ага, — с улыбкой сказал я ему. — Но что сделано, то сделано. Я не шутил. — А то я не знаю. Я. Еду. — Не на этой машине, — тут же сказал ему Нексион, передавая мне ключи зажигания.