Революционер

В голове было темно и пусто. Постепенно нарастала боль в районе затылка, а где-то вдалеке начинал раздаваться крайне противный звук, сравнимый с гудком приближающегося поезда. Вместе с ним начало возвращаться ощущения остального тела — руки-ноги, хвост, всё остальное. Это чем же меня так вырубило? Такого тяжёлого похмелья я давно не испытывал… Гул в голове нарастал с каждой секундой и вскоре стал совсем невыносимым. Я зажмурился и попытался спрятаться под тонкой подушкой, но помогало очень слабо. От боли у меня непроизвольно открылась пасть и издала не менее непроизвольный звук, похожий на букву «А». — Вот молодец, — похвалил меня кто-то через пелену подушки, отправляя в пасть пару каких-то таблеток. — И водички попей. Моей нижней челюсти коснулся стакан. Вывалив в него свой язык, я пару раз инстинктивно лакнул воды — и сразу же стало намного легче, хотя таблетки внутрь ещё не прошли. Я вытянул вперёд лапу, взял стакан и начал пить как обычно — почти по-человечески всасывая воду. Так получалось пить больше и быстрее. Водичка была с каким-то странным, приятным привкусом — лимонным, кажется. Стакана живительной влаги хватило для того, чтобы открыть глаза и увидеть выбеленные стены знакомого купе в нашем составе. Скосив глаза в сторону прохода, я увидел пару плотно стиснутых подчёркнуто стройных бёдер в белых чулках. Это тут же дало мне сил повернуть голову дальше, чтобы рассмотреть то, к чему эти бёдра были приделаны. Шанни — наша милейшая докторша — стояла над моим телом с довольным видом и ещё одним стаканом водички. К нему-то я и потянулся, усевшись на нижней полке и потирая голову. — Ну-ну-ну, — захлопотала она. — Не так быстро. Тебе вчера изрядно влетело. Давай без резких движений. Она всучила мне в лапы ещё стакан, отобрав первый. — Пей, это противовоспалительное. — Угу. Сама она вышла из купе и заметила мой взгляд, следящий за её милым хвостом, а точнее за его основанием. — И держите себя в лапах, сержант, если не хотите, чтобы вам ещё раз влетело. — От кого на этот раз? — усмехнулся я. Змейка, задорно щёлкнув пальчиками в латексных перчатках, показала куда-то вбок. Я скосил глаза в нужном направлении и обнаружил в другом углу купе кошку с кличкой Диверсантка. — Привет, — усмехнулся я. — Извини, но ничего с собой поделать не могу. — Могу тебя понять, сержант. Привет. Она прошла напротив меня, усаживаясь на краешек белоснежной простыни на полке напротив, но тут же нарвалась на немилость Шанни, которая прогнала пантеру подвернувшимся ей под лапу пульверизатором. Я только посмеялся, глядя на все эти игры, шипение кошки и змейки друг на друга. Это настолько меня отвлекло, что я даже про головную боль забыл. Между тем докторша продолжила заниматься моим здоровьем: воткнув в то место, где у неё были слуховые каналы, стетоскоп, она приложила его к моей груди и начала что-то там слушать. — Я вроде себя уже получше чувствую, — сказал я, но она приложила свой пальчик к носику. Пришлось слушаться доктора и выжидающе смотреть на пантеру. — Правильно сделала, что ушла, — усмехнулся я. — Все как один решили, что всё, что мы вчера устроили, не в твоём стиле. — Ещё бы, — кивнув мордашкой, сказала пантера. — Ты не знаешь, что вчера произошло… со мной? — Уже вся Москва знает, — усмехнулась Кая. — Вы наделали намного больше шума, чем можете себе представить. — И что же это? — Лично ты грохнул кого-то из семьи мэра — то ли племянника, то ли вообще сына его. — Ящера?! — тут же вскинулся я, но получил нагоняй от Шанни. — Как… какого? — Ну, парой выстрелов в живот или что-то вроде того. — Он стрелял в меня — я стрелял в него! Мы военные, а не бандиты! Шанни раздражённо вынула стетоскоп из ушей и, повесив его на шею, натянула мне на лапу манжету, чтобы померить мне давление. — Я-то тут при чём, сержант? — Мне нужен кто-то при чём! — Ну и чем я тебе помогу? — саркастично спросила Диверсантка. — Док, я здоров? — тут же обратился я к змейке. — Вечером зайди, хорошо? У меня были подозрения на сотрясение мозга, но я не уверена. — Чтобы иметь сотрясение мозга, нужно иметь предмет сотрясения, — очень не вовремя пошутила пантера, стоявшая в углу. Я показал ей, что слежу за ней, и по указаниям заведующей нашим лазаретом нашёл все свои вещи, включая даже свой пулемёт. Быстро одевшись и собравшись, я поблагодарил доктора за лекарства и уход и спрыгнул на перрон, у которого базировался наш состав. К счастью для меня, Шанни обитала недалеко от головы состава и идти до вокзала долго не пришлось, тем более что вся платформа была забита палатками наших сослуживцев. Я же, помня о разбитом за пределами вокзала лагере, отправился сразу туда. И не прогадал. Выйдя через центральный вход вокзала к огромной площади трёх вокзалов, я увидел и наш лагерь, и то, что мы натворили вчера: две машины растаскивали на лом что-то более-менее полезное. В лагере уже копошилась жизнь с её военной организацией — дежурные по кухне разводили огонь в паре полевых кухонь, которые мы таскали в складском вагоне, откуда-то таскали воду. Поправив свою форму, я отправился туда, где для меня всё вчера кончилось, — в штабную палатку. Видимо, произошедшее вчера оставило какой-никакой след на всей нашей организации, и теперь рядом со входом дежурили не два духа, а Овчар и Бульк собственными персонами. Завидев кого-то очень решительно приближающегося к штабной палатке, они даже соизволили оторваться от своих мест и преградить путь, но, распознав во мне меня, улыбнулись. — А вот и звезда вчерашнего скандала, — поприветствовал меня Овчар. — Я бы на твоём месте просто пристрелил этого мудака, — напутствовал меня Бульк. — Ты бы его и так с радостью пристрелил, — усмехнулся его сослуживец. Я же прошёл мимо них спокойно и молча — отдал воинское приветствие и приоткрыл край палатки. — Разрешите войти? Внутри меня встретил не только шакал, но и наш вчерашний наниматель, который под чашечку чая читал что-то с планшета. — Заходите. — Товарищ генерал-майор, товарищ полковник! — обратился я к ним, вставая смирно и отдавая воинское приветствие. Шакал и змей охотно козырнули мне. — Вольно, товарищ лейтенант, — сказал мне змей, не отвлекаясь от чтения рапорта. — Виноват, товарищ генерал-майор?.. — переспросил я его. Вместо ответа змей дал знак шакалу, и тот подвинул в мою сторону увесистый конверт, на котором значилось моё имя, новое звание и премия. — Хотелось бы сделать это чуть более формально, — признался шакал. — Поддержать моральный дух новобранцев и всё такое. Но времени у нас сейчас на это нет. Я принял конверт и решительно его вскрыл. Первым я прочитал приказ о повышении в звании в обход норм и уставов о высшем образовании за выдающиеся заслуги в чин лейтенанта, потом — наградной лист, а на дне конверта — самая приятная часть в виде пухлой стопочки купюр. — Служу Российской Федерации! — по уставу ответил я. — Ваших друзей мы тоже представим к повышению, — вздохнул Селкер. — Но потом. — Не сомневаюсь, товарищ полковник. Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться к товарищу полковнику неформально? — Разрешаю, — уже дочитывая рапорт, сказал змей. — Какого хрена вчера произошло? — А вот об этом нам и предстоит с вами поговорить, — подал голос генерал-майор, откладывая планшет, где идеальным почерком Добба было описано всё с точностью до минуты. — Причин не верить вашему рапорту я не вижу. — Они стреляли в нас — мы стреляли в них, — припомнил я своё сегодняшнее оправдание, но змей поднял ладонь, перебивая меня. — Мы все прекрасно понимаем, что делали вы и что делали они. Они мазали, вы — профессионалы — попадали. Всё правильно. Все всё прекрасно понимают. — Жаль только, что сделать ничего не можем, — грустно усмехнулся шакал. — Ну отчего же не можем. Мы же с вами служим в российской армии, называем друг друга товарищами — для нас нет ничего невозможного. — А что, собственно, делать? — спросил я на правах младшего по званию. — И зачем? Из мёртвых не вернуть, как ни крути. — Да, вот только этот местный мэр возомнил, что он тут самый главный. Конечно, наше дорогое правительство выразило в этом глубокие сомнения, но он решил проигнорировать приказ о всеобщем содействии прибывшей армии и, более того, решил повставлять палки в колёса. Наложил санкции на поставки продовольствия и даже на торговлю с нами. — Пока мы сами по себе, — пояснил мне шакал. — И когда нам это мешало? — усмехнулся я. — В поле или каком-нибудь лесу это одно, но здесь, в городе, где контролируется каждый едва ли плодоносящий кустик, это не так здорово, как хотелось бы, — снова пояснял Селкер. — Подножного корма тут нет. — Однако коммерцию всё равно не остановить. Наш состав делает годовые выручки местным в любом городе. — Точно-точно, — охотно согласился со мной змей. — Тем не менее вашей группе я предлагаю сегодня вечером прибыть на публичное слушание по этому делу — захватим с собой того бандита, которого вы приволокли, и сделаем из него показательный пример между добром и злом. Вам лучше быть с нами, вдруг возникнут вопросы. — Есть, товарищ генерал-майор, — бойко отвечал я. — Очень хорошо. Тогда вечером я пришлю за вами машину и мы обсудим по дороге, что и как может пойти не так. Я лично прослежу за тем, чтобы этот зелёный мудак не испортил вам вашу увольнительную, лейтенант. От таких слов у меня даже что-то дрогнуло в душе. — Рад стараться, товарищ генерал-майор. — Можете быть свободны. Я отдал честь и быстро покинул штабную палатку, тут же нарвавшись на компанию киборгов, весело что-то обсуждающих с показавшимся мне знакомым доберманом, только крайне необычно одетым. — …Прям по локоть?! — восхищённо спрашивал Бульк, буквально светясь от счастья. — Прям по локоть, — довольно отвечал пёс в тяжёлом кожаном плаще и стильной мафиозной шляпе. — Как такое вообще получилось? — Очень просто — не надо было сопротивляться, — пожимал плечами незнакомец. — Этот дебил ещё и сопротивлялся? — Видимо, думал, что других таких, как он, и нет больше, — подключился к разговору Овчар, и как раз в этот момент к их компании подключился я и без особых проблем узнал в мафиозном добермане своего большого друга. — Ну-ка, ну-ка, — сказал я, — что там было по локоть? Надеюсь, ты ему по локоть ботинок под хвост запихнул? — Здарова, — с улыбкой сказал Добб, хлопнув меня по плечу. — Нет, совать свои берцы в такие места я побрезговал бы… — Немудрено, — охотно согласился я. — Но что тогда? — Он вырвал ему лапу, — ответил за Добба восхищённый сопротивлением власти Бульк. — Скорее «выломал», но терминологию я оспаривать не буду. Да и к тому же я-то сам по себе ничего особенного не делал — просто держал его мордой в пол, а он выворачивался. Вот и не рассчитал немного сил, сломал биомеханические ограничители, и его лапа осталась у меня как трофей. Кстати, именно та, которой он тебя бил. — Вот это я бы засунул ему прямо в… Мою маленькую злобную тирадку прервали два офицера, вышедшие из палатки. Молча отдав нам честь, они прошли мимо и вскоре скрылись за тентом. — А чего он так взбесился-то? — наконец-то спросил я. — Якобы ты грохнул пасынка мэра Москвы, — пояснил мне Добб, — Но что-то я лично не вижу причин верить таким заявлениям. — Почему? — В показаниях путается — то это сын, то пасынок, то вообще племянник. Последнее он придумал, когда кто-то из наших упомянул, что что-то он не сильно скорбит о потере. — Тот ящер, да? — Да хрен бы их знал, — взмахнул лапами Добб и, оглядевшись, предложил мне пройтись. — По-моему, тут дело совсем не в том, что мы грохнули кого-то одного. — Мы размазали, наверное, пару десятков каких-то голозадых дикарей, — предположил я. — Их что, кто-то считает? — Видимо, да, — предположил Добб. — Тогда, сорок лет назад, мы выкуривали из этого леса довольно крупную и могущественную банду, называвших себя кланом Ветродувов. Ребята были не в пример хороши: посты, ловушки, дозоры — всё как надо. Правительство объявило их террористическими наёмниками, и всё, что сделали из переговоров, — прокричали им через мегафон, что их готовы сослать так же, как и всех наёмников до них, в Австралию. Про Австралию я слышал и сам — якобы место, где война всё ещё идёт в горячей стадии. В детстве старшие запугивали меня и многих других тем, что может прийти «австралиец» и забрать меня в рабство, чтобы я делал у них там патроны до самой своей смерти. — Но ребята оказались неплохо подготовлены, и взять их, как обычно, нахрапом у нас тогда не получилось. Потом применили газ, но и к этому они оказались готовы и спрятались в остатках метрополитена, где переждали газовую атаку. Наши дорогие правители никак не хотели санкционировать применение чёрного напалма, ссылаясь то на бесценный лесной массив, то на то, что они опять уйдут в метро и через него выйдут где-нибудь ещё. В итоге мы брали их измором. На это не понадобилось много времени — всего пару месяцев перед зимой. Тупым миномётным огнём мы разорили их фермы и поля, сожгли посевы, и меньше чем за зиму они опустились до самых тупых дикарей-канибалов. Многие из них, предвидя такой конец, покончили с собой и это было куда лучше по сравнению с теми, кто всё-таки решил сдаться властям, ведь ни в какую Австралию их не послали. — Вышка? — догадался я. — Угу. Жизнь овощем без куска лобной доли мозга. Но тем, кто остался в живых, повезло и того меньше. Ты их вчера видел. Они расплодились и живут недолго, зато очень даже счастливо. — Добб, да тебя, похоже, поимели… — неохотно и грустно признался я. — Я был создан для того, чтобы правительство меня имело, — спокойно и абсолютно без сарказма ответил доберман. — Иначе чего, ты думаешь, я пошёл в эту «армию»? — сделав саркастический акцент на последнем слове и изобразив пальцами кавычки, сказал Добб. — Мы тут хотя бы простому народу помогаем, обычных бандюганов ловим и мутузим, строим, делаем хоть что-то, дороги чиним! — А, так ты с нами не так давно, да? — на всякий случай спросил я чуть тише. — Совсем недавно, да, — признался киборг. — Так вот чего ты всего лишь ефрейтор… К которому некоторые генералы ходят за советом. — Уже сержант, — усмехнулся он. — Полковник принёс новости утром. А ефрейтор я потому, что сам иного не хочу. Я хочу простые и прямолинейные задачи, а не что-то вроде «пойдите туда, не знаем куда, найдите тех, кто контролирует спутниковую сеть, или найдите посреди пустыни потерянные триста лет назад документы, иначе всем вам пяткой по мозгам» и всё в таком духе. — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — припомнив старую песню, усмехнулся я, решив резко сменить тему. — А ты куда так вырядился-то? — Так у меня же увольнительная. У тебя, кстати, тоже. Документы в купе. — Так вот почему Филснейк не приказал мне явится на слушание, а только попросил… — Именно-именно. Можешь, кстати, не переживать — всё, что тебе может грозить, и то после увольнительной, — это типа трибунал, где тебе занесут в личное дело выговор с предупреждением. И то только если этот мэр вообще докажет, что тот ящер, которого ты грохнул, был ему хоть кем-то. — И всё-таки почему он на нас так взъелся? — Скоро узнаем, — усмехнулся Добб. — Пока на твоём месте я бы сходил переоделся бы во что-нибудь гражданское. Как только покончим со всеми официальными делами, обмываем твоё повышение. — А твоё? — Ха, знаешь, какое это повышение у меня по счёту? Если считать по всем званиям, я уже на шестой круг пошёл! — Ещё кружок и ледяное озеро, — усмехнулся я, припомнив одну из книжек, которые он мне и достал. — Точно! Кстати про лёд, я бы промочил горло, что скажешь? — С радостью, но сначала, действительно, пойду переоденусь. Мы условились встретиться рядом со старой покосившейся высоткой, стоявшей у торца площади трёх вокзалов, в которой, по слухам, всё ещё работал какой-то страшно пафосный ресторан, с которого мы с Доббом собирались начать наше алкогольное турне. Я довольно быстро сбегал на вокзал и под одобрительные крики скучающих бойцов, наслышанных о моих вчерашних приключениях, пробежался по перрону до своего родного тринадцатого вагона и своего пустующего купе. Открыв нашу с Доббом нижнюю полку, я полез вглубь, где стояла спортивная сумка через плечо с моей гражданской одеждой — оттуда на свет я вытащил почти новые чёрные джинсы, футболку и свитер. Последним аксессуаром стала чёрная кепка с прорезями для ушей — удобно, практично, хорошо. Уже собираясь захлопнуть крышку нашего с Доббом сундука, я внезапно для себя осознал, что его любимого автоматического гранатомёта внутри не было. И поэтому несколько секунд сомневался, оставлять свой пулемёт или нет. В конце концов даже некоторые гражданские в Москве свободно позволяли себе ходить с огнестрелом, но я, подумав, решил, что, пока со мной Добб, мне вообще мало что может угрожать, кроме алкогольной интоксикации, и поэтому оставил свой пулемёт в купе. Спокойно выйдя с Ярославского вокзала, я посмотрел направо, убедился, что старый шпиль ещё на месте, и уверенно направился туда. Буквально через несколько минут я снова оказался в эпицентре событий — рядом с высоткой на входе стояла небольшая толпа наших сослуживцев, чем-то громко возмущавшихся. Причина того возмущения обнаружилась тут же — несколько псов в синей полицейской форме, не пускавших наших бойцов внутрь. На все доводы наших, что это их же потерянная прибыль, служивые неохотно отвечали, что у них такой приказ и никого из прибывшей армии пускать внутрь нельзя. Отыскать Добба в толпе наших было несложно, и вскоре я присоединился к нему в недовольной толпе. Пёс же, завидев меня, улыбнулся и подтолкнул ко входу. — Наконец-то, мне тут уже все уши проорали. — А что случилось? — не понял я. — Приказ мэра в действии. Думает, видимо, что, закрыв этот ресторан, он что-то изменит. — А почему мы туда идём? — Смотри и учись! Путь нам преградили два полицейских. — Ресторан закрыт на спецобслуживание! — Тогда бы там просто табличка висела, а не вы, — отвечал Добб. — Мы в курсе о приказе мэра и к армии отношения не имеем. Нас оглядели с головы до пят. На мне взгляд полицейского задержался, но я не растерялся — пожал плечами и честно, как никогда, признался: — Что? Самое лучшее, что у меня есть, а я этому ресторану поставляю свежую редьку! Добба чуть не порвало от смеха, но киборг сдержался. Нас оглядели ещё раз, сравнили с камуфляжным месивом за нашими спинами и расступились. Доберман элегантно дотронулся до полей своей шляпы и прошёл внутрь. Я ничего этого делать не стал, просто проследовал за ним. Мы оказались в древней гостинице, давно уже не работавшей, но с расчищенной от рухляди и мусора дорожкой на полу, ведущей непосредственно в ресторан. Пройдя по руинам, мы оказались в довольно чистом, светлом и даже частично окрашенном зале с неплохими столами и даже настоящей посудой — в какой-то мере редкость в наши дни. Оказалось, что сторожевой пёс на входе не соврал — у ресторана действительно был специальный клиент, и даже вроде как не один. В одном из угловых столиков восседал тот самый ящер, который вчера заехал мне по морде, в дорогом костюме, трубкой кальяна в пасти и с какой-то зеленокожей потаскушкой в его вроде бы живой руке. Другая его лапа была заменена довольно технологичным, но грубым протезом — видимо, на изготовление новой подходящей ему руки требовалось время. Именно об этом мне рассказал Добб, пока подошедшая к нам администратор зала показала свободный столик подальше от большого клиента. Уже присев, пёс пояснил ещё кое-что: — Кисти человеческих рук — вообще самое дорогое что есть в Москве. — Угу, — согласился я с ним, принимая меню. — Мне плевать вообще. Лучше бы ты ему голову открутил, это точно не восстановится. — Хех, это точно. Бойкий официант — сибирский тигр — тут же встал над нами с небольшим электронным планшетом. — Что будем пить, господа? — Мы это место рассматриваем как стартовую и конечную точку турне по всем кабакам столицы, — сказал мой друг. — Так что пока немного… И, наверное, что-нибудь довоенное? — Мы сами гоним прекраснейший виски, ничем не уступающий довоенному, а некоторыми даже оцениваемый выше! — ответил нам тигр. — И если вы желаете начать с нашего места, то вам определённо стоит попробовать. Ведь его запас у нас практически неограничен, а просроченное пойло оставьте центру. Добб посмотрел на тигра и откровенно улыбнулся. — Вот это подход! Давай попробуем, что вы там гоните! — Запить чем-нибудь надо, — буркнул я, листая меню. — С этим тоже проблем нет, — улыбнулся полосатый. — Собственное производство содовой. — Это радует. Неси, мы пока почитаем, что у вас есть закусить. — Очень советую уток и другую птицу. — Собственное производство? — догадался я. Тигр вежливо показал жестом, что я был прав, и быстро отправился через весь зал к бару. Я заметил, как за ним проследил Добб, а потом резко спрятал взгляд в меню. — Надо было тебе взять с собой свой пистолет, — посетовал я. — А он со мной, — безэмоционально ответил мой друг. — Так что если этот мудак хоть рыпнется в твою сторону… — Мы ж не при исполнении. — И что? Думаешь, это первая политическая шишка, которая на меня нарвалась? Да генерал-майор будет только рад, я тебе так скажу… О, помяни змею подколодную, — тихо сказал он. В ресторан, сунув под мышку фуражку, вошёл Филснейк собственной персоной, как обычно в сопровождении адъютанта и телохранителя. Последний остался стоять у двери, а лис прошёл со змеем дальше, показал администраторше на их важного гостя и прошёл к нему, положив фуражку на стол. — Вот так да, — тихо сказал я. — И не говори, — ответил мне киборг, навострив уши в их стороны. Я сидел спиной к ним и был абсолютно уверен, что не расслышу их разговор через весь зал, но у меня же был друг-супермэн. Из его пасти послышался усиленный голос нашего командующего: — Полагаю, этот цирк с полицией был сугубо необходим? — А как иначе? Эта шваль должна знать своё место. У меня даже кулак дёрнулся от злости. — Эта «шваль» сделает годовую выручку этому ресторану за неделю. А если их очень разозлить — разнесёт тут всё. — Так возьмите своих бобиков на поводок! — рявкнул ящер, да так, что это расслышал даже я. — Большинству из них терять особо нечего. Всё, чем им можно пригрозить, — урезание жалования и какие-нибудь дисциплинарные взыскания. — Не армия, а балаган. — Какая есть. У иных стран нет даже этого! — Ничего-ничего. Скоро я наведу у вас порядок. — Я это слышу от того, кто одной рукой тискает какую-то шлюху, а другой курит? Из Добба послышалось бульканье — это ящер затянулся кальяном, а Филснейк демонстративно заинтересовался меню, чтобы хоть как-то отвлечься. Самочка в объятиях ящера на откровенное оскорбление лишь хихикнула, прижимаясь ближе, а генерал о чём-то поговорил с лисом. Тот кивнул и перешёл за другой столик, куда поманил и телохранителя-тигра. Тот особо сопротивляться не стал — сразу сел за стол с лисом и показал ему большим пальцем через плечо на нас. Добб тут же сделал вид, что мы не при делах, но я увидел, как рыжий поглядел на нас, усмехнулся и продолжил изучение меню. Нам между тем наконец подали напитки в стаканах с чистым льдом — вот это было реальной редкостью в наши дни! Заполнив их наполовину, мы с Доббом охотно чокнулись и выпили за увольнительную. Пока мы заказывали закуски из всяких птиц, от ящера встала и ушла его подружка — видимо, для последующего разговора лишние уши были не нужны, но у меня были те, что есть у Добба. Чтобы палиться чуть меньше, он начал пересказывать мне слова генерал-майора и мэра Москвы сам, как будто бы это мы с ним разговаривали. — Давай рассказывай, что у тебя случилось на самом деле, — строго сказал змей. — Мне ты можешь довериться. — Может быть и могу. — В одной лодке сидим. Давай, не ломайся, как та девочка-целочка. Ящер задумчиво затянулся кальяном и как-то неудачно вынул его из пасти — трубка упала на стол со звонким грохотом. — Эти твои пидоры порешали мне чуть ли не весь мой живой товар. — Биоматериал? — Да… И это уже даже чувствуется, если ты не заметил. — Ящер пошевелил механическими пальцами у своего виска. — И ты не придумал ничего лучше, чем наехать на нашего ударного бойца? — Вспылил, признаю, — неохотно сказал ящер. — Но он грохнул моего сына. — Твои дети распиханы по рукам толпы нянек и прочих подтирателей соплей, и я скорее поверю, что твой сын валялся где-то в центре в наркотическом угаре, чем в то, что он мог стоять прямо и уж тем более держать боевое оружие, — резко и очень жёстко отрезал Филснейк, но мэра этот выпад не впечатлил: он саркастично закатил глаза и ещё немного потянул трубку с дымом, выпустив всё через ноздри. — Ну ладно, этот… как его, а хрен бы с ним. Он был ящером. Он был адекватно неплох и был смотрящим. И неплохим. Он фактически был мне как сын! — И нахрена он полез на трёх бойцов, полтора из которых — военные киборги? А главное — на кой чёрт он погнал твой товар на убой, а? Ты об этом думал? Ящер затянулся ещё и отвечать не стал. Видимо, действительно о таком он не думал. — Что-то его подтолкнуло к этому… — ответил наконец-то мэр, когда нам уже принесли закусить. Добб охотно поднял ещё стаканчик за нашего генерала. Он явно знал, что мы были здесь, и говорил так, чтобы мы слышали. Он просто отсыпал козырных карт нам в рукава. — Вот это военный, а? — спросил я у Добба, закусывая какой-то жареной курочкой. — Жаль только, что я его не помню, — посетовал доберман своим голосом и вернулся к прослушке. — Слушай, если того киборга-добермана попросят или, не дай боже, прикажут сдать содержимое логов за последние сутки — тебе не сдобровать. На заседании обещал появиться сам Блейк, он размажет тебя, как сгущёнку по ломтю хлеба. У тебя нихрена нет. — У меня есть мой город и моё дело, которое вы мне вчера подкосили. — Не «вы», а «мы». Выбирал бы смотрящих получше или платил бы им побольше — может быть, им бы такие тупые идеи в голову не лезли. Дай другим зарабатывать, а то и город свой тоже потеряешь. Ящер скривился, но в итоге махнул лапой, соглашаясь с Филснейком. Из дальнейшего разговора стало ясно, что заседание всё равно надо было позасидать, но уже без особых наездов. Ящер отправил кому-то сообщение, и через минуту какой-то пёсик пришёл собирать его кальян. Через пять минут он убрался восвояси, оставив генерала наедине со своим супом. Ещё через пять, когда мы с Доббом уже кушали какое-то изысканное блюдо из утки, генерал встал со своего места, расплатился за обед и подошёл к нам. — Надо отметить ваше исключительное качество оказываться в нужном месте в нужное время. Мы уже хотели встать и отдать ему честь, но он махнул на нас лапой, велев сидеть и особо не рыпаться. — Всё слышали, тезисы уловили? — поинтересовался он. — Если надо — Кулик даст вам бумажку, прочитаете, если что, по ней. — Всё в полном порядке, — заверил я его, но змей показал пальцем на мой стакан с виски. — Если это местный, то особо не налегайте. Он по мозгам хорошо даёт через час-другой. Вы мне нужны в адекватном состоянии на слушании. — Никаких проблем, товарищ… — Да-да-да, не надо. Одно последнее дело и отрывайтесь по полной, вы заслужили. До встречи вечером. К нему как по команде присоединились его вечные подпевалы, а через несколько минут после его ухода в зал начали заходить те, кто ждал этой возможности на улице. Хозяин ресторана — большой такой рыжий кот — начал вызванивать других своих работников, весело крича что-то про снятое эмбарго. К нам за стол практически сразу подсели наши знакомые — Теннесси, Овчар, Диверсантка. Рядом разместилась вся команда Молотова и многие другие. Когда спиртное разогрело наши головы, истории понеслись одна за другой, и время полетело с утроенной скоростью совершенно незаметно. Всё время до вечера мы просидели в ресторане — хорошо, что у Добба часы всегда были на виду и мы с ним, как и обещали генералу, не налегали на спиртное, обходясь соками и содовой, обещая нашим друзьям, что по возвращении с ненужного уже слушания мы обязательно наверстаем упущенное. Ровно в 18:30 мы покинули заведение. Добб предварительно рассчитался увесистой пачкой не самых мелких купюр — толщиной примерно с мою премию, но номиналом помельче. Меня это уже не смущало — у бессмертного киборга были такие запасы наличности и, что было куда ценнее в наше время, долгов по всей России, что можно было смело ни в чём себе не отказывать. Снаружи нас уже ждал представительский, начищенный до блеска лимузин нашего генерала — ровно тот же самый, что мы видели, когда получали своё задание. За рулём сидел незнакомый тигр, а сам змей, открыв заднюю дверь, махнул нам лапой: — Садитесь, соколы! Мы дружно переглянулись и усмехнулись такому внезапному обращению. Я залез на заднее кресло рядом с Куликом, а Добб немного замешкался. — А мне тут найдётся место-то? Адъютант щёлкнул какими-то рычагами под креслом напротив, тут же раскладывая его в полноценный диван рядом с генералом. Добб охотно залез внутрь, и машина тронулась в путь. — Не налегали? — уже немного шуточно спросил нас змей. — Никак нет, — ответил я ему — Доббу это было незачем, при необходимости он мог протрезветь за пару минут. — Ну хорошо. На слушании ведите себя естественно, спокойно — вам абсолютно ничего не грозит, я уже узнавал. Считайте это устным рапортом перед вышестоящим политическим руководством. Мэр уже отозвал все свои претензии, так что гвоздём программы станет показательный суд над тем бандитом, которого вы нам притащили. — В следующий раз надо побольше таких в плен брать, — усмехнулся я. — Тащите-тащите. У нас для всех найдётся работа. В монолитно-велюровом нутре лимузина было тепло и уютно. За окнами, как в экране телевизора, плыли руины, но тут были тишина и покой. А я вдруг понял, почему рептилиям и пресмыкающимся так нравятся лимузины. Мы разговорились о нашей маленькой миссии и её предназначении, но генерал пока отшучивался тем, что информация хоть и не секретная, но просто хотелось сделать сюрприз, приятный для всех, кто путешествовал в составе армии. Я выглянул в окно и увидел надвигающиеся на нас чёрные небоскрёбы — мы заехали в «Тень», последний оборонительный рубеж центра Москвы от всяких неприятностей извне. Дорога стала хуже — впереди перед нами уже виднелся КПП, устроенный в проходе через сплошную гору из бетонных обломков и искорёженных металлоконструкций бывшего здесь когда-то небоскрёба. Были ли то происки войны или кто-то до этого специально додумался, но упавшее здание служило непреодолимым препятствием для любой техники. Тут же мимо нас, ревя древними дизельными двигателями, пронеслась пара больших машин, вроде как даже вооружённых. Генерал сам на них почти не обратил внимания, но стоило раздаться глухим хлопкам выстрелов, как он тут же встрепенулся и открыл стекло, разделяющее нас с его водителем-телохранителем. — Похоже, кто-то решил пойти на прорыв, — буднично и совершенно спокойно сообщил тигр. — Да что-то не похоже, да и царапать машину не хочется. Есть вариант объезда? — Никак нет, товарищ генерал-майор. Впереди, у самого КПП, перекрёсток. — Тогда… Внезапно в моём окне мелькнула чёрная тень приземистого седана — генеральский лимузин нагло подрезала какая-то большая чёрная иномарка и, визжа шинами, рванула к кордону. — Что за нахер?! — тут же крикнул ящер, слетая со своего места, пока тигр выкручивал руль, уходя от столкновения. — Ур-р-род! — процедил сквозь зубы тигр. — Не припомню, чтобы кто-то ещё кроме мэра выбирался из центра на подобных машинах, — тихо подал голос Кулик, которого немного придавил Добб. — Может, это и есть мэр? — предположил водитель. — Номера? — тут же спросил змей. — Не успел рассмотреть! Змей было открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел — с другой стороны от нас мелькнула огромная зелёная туша, а я, глянув в окно, даже не поверил своим глазам: на огромной скорости, перебирая независимой подвеской всех восьми колёс, от нас удалялся БТР! — Что за херня? — многозначительно спросил мой тяжеловесный друг, соизволив наконец-то повернуться к разворачивающейся погоне. — А его номер ты видел? — тут же уточнил Филснейк. — Не было! — отрезал водитель. — Ни номера, ни маркировки, ни опознавательных знаков, ничего! — Может, это тот? — попытался догадаться лис, прижимаясь к спинке сиденья. — Не похож… Пока мы рассуждали, кто это мог быть и как он тут оказался, многотонная туша бронетранспортёра вильнула в сторону и откровенно протаранила представительский мерс, смяв его корпус, будто тот был сделан из фольги. — Твою же матушку! — тут же рявкнул змей. — Заводи! — Может, не надо? — предположил тигр за рулём. — В багажнике ещё осталось! — Понял, — спокойно сказал тигр, переключая какой-то незаметный рычажок под торпедо автомобиля. Мирное и спокойное ворчание старого двигателя сменилось на что-то другое, совершенно непохожее ни на один двигатель, но одно я определил сразу — к нему подключились нагнетатели. С необычайной для многотонного лимузина прытью автомобиль сорвался с места со шлифами и, ведомый явно профессионалом своего дела, помчался на помощь гражданской машине. — Наши, — внезапно для всех нас сказал водитель. Из протараненной иномарки вылез какой-то ящер-водитель и, покачиваясь, хотел было открыть дверь, но броневик, сделав пол-оборота, вильнул оружейной башенкой. Раздалась тяжёлая очередь, и шофёр иномарки упал навзничь, распахивая пассажирскую дверь, откуда тут же выбежала едва одетая ящерка, очень напоминающая ту, которую мэр тискал в ресторане. — Оружие к бою, — напряжённо сказал змей. Кулик тут же полез куда-то под сиденье и парой уверенных движений извлёк оттуда два автомата Калашникова. Глядя на то, как быстро и уверенно он примыкает магазины к обоим, я подумал, что лис был далеко не так прост и умел не только тереться вокруг генерала с важным видом. Оба автомата он протянул мне и Доббу, но мой друг уверенно отказался, вытаскивая из подмышечной кобуры своего трёхзарядного громовержца. Тут же отщёлкнув барабан, доберман сжал в ладони три выпавших патрона с красной окантовкой и достал из внутреннего кармана три с чёрной. Змей смотрел на эти действия круглыми от удивления глазами. — Не спешите в бой, у нас есть кое-что получше! — сказал он. — Когда я продырявлю им двигательный отсек, спешить и не потребуется, — спокойно и монотонно сказал мой друг. Снова раздался грохот пулемётной очереди — на этот раз нападавшие стреляли по той части машины, где точно находился их самый важный пассажир. Тигр в этот момент дал по тормозам, останавливаясь в нескольких десятках метров от бронетранспортёра. — Багажник открывай! Тигр, уже выскакивая из машины, нажал какую-то кнопку, а змей первым бросился к доберману, который уже выцеливал самое подходящее место в туше бронемашины. — Стой! Есть кое-что наверняка! К багажнику! Башенка на БТР дёрнулась уже в нашу сторону, но тут же в лапе Добба громыхнул его слонобой — и башенка замедлила свой ход. Нехорошо ухмыльнувшись, мой друг сделал ещё два выстрела — и её полностью заклинило. Между тем я вместо него побежал с генералом к багажнику — тот уже заканчивал шипеть гидрофитом, обнажив два оружейных крепления, одно из которых содержало в себе ни что иное, как однозарядный гранатомёт. Геройски «хакнув», я рывком вынул его из скоб и тут одним движением разложил его в боевое положение. — Добб! — только и крикнул я своему другу. — Нормально! — оценив шайтан-трубу в моих лапах, заключил мой друг. — Давай мне, чтобы наверняка! — Лови! Я кинул гранатомёт Доббу, и тот вскинул его на плечо. — Что? Ему-то он зачем? — спросил змей, разводя ладонями. — Увидите, товарищ генерал! — сказал я, пробегая мимо с автоматом. — Он не мажет! Вообще! Это оставило нашего генерал-майора обескураженным. К нему между тем вернулся его личный телохранитель и оттянул за укрытие, пока с моим другом остались на передовой. Пушка на бронетранспортёре дёрнулась ещё несколько раз в разные стороны. Добб нехорошо усмехнулся, что не означало ровным счётом ничего хорошего для наших неприятелей, но вдруг раздалась серия глухих хлопков, и над нашими головами взорвались дымовые заряды, обрушивая на улицу град из дымящихся осколков. В городской среде, где почти не было ветра, это был сущий кошмар — дыма было так много, что заволкло почти всю улицу, полностью скрывая её из поля зрения. Для всех, кроме одного-единственного киборга, у которого этот ход не вызвал никакой реакции, кроме одной фразы: — Ух, напердели! Но внезапно со стороны генеральского лимузина послышалось звучное: — Отставить! Можете попасть по своим! — Чего? — удивлённо спросил Добб, всего на секунду опуская ствол гранатомёта. В этот момент в дымовой завесе рыкнул дизель бронетранспортёра, и тот пролетел мимо нас, унося за собой дымовой шлейф. Доберман проводил его дулом гранатомёта и разочарованно выдохнул. — Куда они? — только и спросил адъютант генерала, но ответа не последовало. Вместо этого змей, прикрывая ноздри шинелью, побежал вглубь улицы, к машине мэра. Мы с Доббом только переглянулись и поспешили за ним. Кашляя до рвоты, задыхаясь, мы всё-таки прибежали к мерседесу и всё, что увидели, — это едва живого мэра, наполовину свесившегося из машины. К месту аварии уже подъезжала карета скорой помощи из столичного центра. Ящер хоть и был в сознании, но держала его явно электроника, которая уже отказывала. — Ты знаешь, кто это был? — без особых вступлений начал Филснейк, вытаскивая ящера на асфальт. Добб помог усадить его у колеса. — Понятия… не имею… — хрипло отвечал московский мэр. — У тебя по городу раскатывают австралийцы на похищенном бронетранспортёре! Кто ты такой, если нихрена не знаешь?! — буквально зашипел Филснейк. — Не… не… не… — повторял ящер. — Ублюдки трусливые! Средь бела дня! Нет, друзья, это война! Хватит! Куда они укатили?! Доберман задумчиво посмотрел куда-то вдаль и неожиданно серьёзно заявил: — В сторону Сокольнического парка. — В сторону… — до нашего генерала явно что-то дошло, и он посмотрел в уже остекленевшие глаза мэра Москвы, — …Сокольнического парка? — Так точно. — Сержант, вы и ваш большой друг временно отозваны из отпуска. — Есть, — ответили мы синхронно. — Это он не хотел, чтобы вы лезли в парк. Там был кто-то из его… Там прячутся те наёмники! — Поспешно, — спокойно сказал Добб. — Надо послать кого-нибудь разведать. — Точно, — щёлкнул пальцами Филснейк. — Кого нам не жалко? — Нам всех жалко, — честно ответил я. — А тех, кто пытался застрелить тебя? — Ну, кроме этих, да. — По машинам, быстро! Поможете сопроводить военнопленного! — Кого? — Того лиса, что вы притащили из Бородино! Его и пошлём! — Бандита к бандитам? — догадался я, на лету оценивая мысль, предложенную генералом. — А это мысль. — Вам бы стоило догадаться о ней первым, товарищ лейтенант! Я поначалу даже не понял, к кому он обращается, но через несколько секунд сообразил, что я вступал в новое звание с момента подписания документов, а не попойки по этому поводу. — Виноват, — коротко буркнул я. — Все в машину, — быстро приказал генерал, оставляя мэра на попечительство приехавшим пограничникам. Те, при виде змея, вытягивались по струнке, отдавая честь. Мы с Доббом покозыряли служивым в ответ и расселись по своим местам — тигр уже завёл генеральский лимузин, и, как только хлопнула последняя дверь, тот резко стартовал в путь. Я нащупал ремень безопасности и спешно пристегнулся, и ровно то же самое сделал Добб, на что получил саркастическое замечание от генерала: — Значит, под пули вы лезть не боитесь, а попасть в аварию — да? — Я не боюсь, — ответил доберман, защёлкивая крепление. — И конкретно я выдержу всё что угодно. А вот ваш адъютант, в которого я влечу, случись что, — нет. Говорил доберман холодно и сдержанно, практически не отрывая взгляда от жёлтых зрачков нашего генерала. — Товарищ генерал, а о каких таких «своих» вы говорили? — неожиданно спросил мой друг. И хотя это было совершенно не по уставу, я насторожился — оспаривать трёхсотлетний боевой опыт было бессмысленно. — О мэре Москвы. — Он был уже не жилец к тому моменту. — Вы могли повредить его ещё сильнее, тогда бы он нам ничего не сказал. Добб наклонился вперёд к генералу настолько, насколько ему позволял ремень. — Вы же знаете, что я не промахнулся бы. Вы знаете, кто я и на что способен. — Более чем, — спокойно ответил змей. — Это совершенно не по уставу, — подал голос Кулик с соседнего кресла. — Вы не имеете права допрашивать генерал-майора ни в таком, ни в каком либо ещё ключе! — Я знаю, — всё так же спокойно и уверенно ответил Добб. — Но товарищ генерал-майор не отказывался отвечать мне на поставленные вопросы. Это просто дружеская беседа. — Всё в порядке, Кулик, — спокойно сказал змей. — Старший сержант прав и имеет полное право усомниться в моих приказах, учитывая его боевой опыт. — Не одними боями богаты, — ответил мой друг, откидываясь на спинку кресла. — Если вас что-то тревожит, то прошу — не стесняйтесь, говорите свободно. — Я знаю вашего телохранителя с тех пор, как он под столом пешком ходил. Ямал, кажется, его зовут. Куда лучше я помню его отца — Таймыра. Свирепый в бою и строгий в воспитании своего отпрыска. Вашего адъютанта Кулика я тоже знаю по родителям. — Этого не может быть, — тут же подал голос лис. — Ещё как может, — спокойно сказал ему Добб, — особенно когда в деле запоминания помогает электроника. Сортирует, упорядочивает, много всякого важного делает. — Я понял, к чему вы клоните, старший сержант. И вполне понимаю ваши опасения. Но я знаю вас так же давно, как вы можете представить. Электроника мне не помогает, но забыть список ваших выдающихся достижений, рядовых подвигов и штатных геройств очень сложно. Всё, что я могу пока что вам сказать, — это всё ради вашего же блага. — Я понял, — коротко ответил Добб и повернулся к окну. По центру и до самого кремля ехали в полном молчании — не после таких разговоров болтать на отвлечённые темы или обсуждать какие-то общие планы. Даже водитель-телохранитель, имя которого я узнал больше случайно, нежели специально, молча крутил руль и нервно поигрывал жвалками на своих квадратных скулах. Когда мы наконец приехали и лимузин остановился у здания правительства, змей немного задержал нас и пояснил: — Какие бы сомнения вас ни терзали, мы все с вами сейчас сидим в одной лодке. По одну сторону баррикад. Делаем одно дело, которое нужно этому городу и нашей стране. Мы с Доббом переглянулись — он скорее искал у меня ответа, чем я у него, и стоило мне едва заметно кивнуть, соглашаясь со словами генерал-майора, он повернулся к нему и ответил: — Так точно. — Так точно, — немного запоздало ответил я. — Слушание уже должно было начаться, так что не будем терять времени, а то они лоботомируют нашего потенциального переговорщика прямо в зале, на потеху публике. — Есть, — уже дружно ответили все мы. Распахнув все четыре двери, мы дружно покинули машину, оставив её у парадного подъезда массивного овального здания Федерального правительства. Сейчас в нём одном помещались почти все ветви нашей власти, включая судебную — так было и экономнее, и быстрее. Полицейский и военный на входе даже не спрашивали у Филснейка какой-либо документ для прохода, благо внешность у него была достаточно запоминающаяся. Пройдя через тяжёлые деревянные створки, мы оказались в бюрократическом аду, где до сих пор лес переводили на бумагу, даже несмотря на полностью электронный документооборот. К счастью для нас, с нами был прекрасный проводник через все круги этого места, он же — наш законный пропуск-вездеход. Узнав что-то у секретаря, он свернул по какому-то коридору, поднялся на пару этажей, потом спустился, матернулся, развернулся, и довольно быстро мы оказались у массивных деревянных створок, которые он растолкнул двумя лапами. Мы оказались в хорошо освещённом подготовленном судебном зале, и как раз в тот момент, когда мы зашли, в клетке подсудимого напротив скрылся рыжий хвост. — Остановите процесс! — тут же крикнул Филснейк, но никакой особенной реакции на это не последовало — члены высокой комиссии уже расходились и возвращаться на свои места не собирались. На месте остался лишь один ящер с планшетом, который соизволил поднять глаза на генерала и на его свиту, то есть нас. — Генерал-майор Филснейк, вы таки соизволили почтить нас своим присутствием. Отрадно, но вы всё пропустили. — Только что было совершенно покушение на мэра Москвы, — сказал змей и тут же дополнил. — Удачное. Ящер явно заинтересовался его словами. — Как? — Боевики использовали бронетехнику и скрылись в районе Сокольнического парка. Я хотел бы поставить вопрос о санкционировании применения чёрного напалма. — Здесь? В Москве? — Надо удалить этот гнойник. Иначе никак. — У нас армия в городе. Они что будут делать? — Ничего. Этот лес — не то место, где можно воевать по старинке. Со мной есть живой свидетель крайней попытки сделать всё по уму. Добб сделал шаг вперёд. — Я не могу санкционировать применение оружия такого класса в городской черте, так близко к центру. С ядерным ударом по Воронежу, наверное, и то было бы проще. — Именно поэтому нам нужен наш подсудимый — его мы отправим на переговоры с предложением прекратить асоциальную деятельность. Заодно посмотреть, там ли все те, кого мы ищем. — И чего вы молчали? — нервно буркнул ящер, хватая старую чёрную трубку на столе и прикладывая её к уху, не набирая номера. Змей повернулся к нам. — По коридору налево, потом три пролёта вниз, быстро, — сказал он нам. — Кулик, поможешь им, Ямал — отвезёшь их до вокзала, жди в машине. — Есть, — коротко ответили все мы и разбежались в разные стороны с тигром. Ящер гаркнул что-то в трубку, и, судя по тому, что приказа «можете не торопиться» не последовало, стоило сделать обратное. Благо, лис прекрасно знал, где мы находимся и куда идти. Проход оказался немного более запутанным, чем мы ожидали, но с Куликом мы были в подвале быстрее, чем того вообще можно было ожидать, — лиса только-только закончили привязывать к старому процедурному креслу. Для надёжности перед тем, как закрепить его ремнями, его всего замотали бинтами и эластичными лентами, прижимая как можно сильнее. Несколько коричневых резиновых лент красовались и на его морде, такие же прижимали его морду к подголовнику. — Второй шанс, терпила, — бросил я ему, врываясь в процедурную. Добб взял за плечи молодого ящера-доктора за плечи и переставил его чуть подальше от пленника. Я же на правах в какой-то мере старшего по званию, хоть и генеральский адъютант был немного меня выше, встал перед креслом, упираясь в подлокотники. — Два моргания — положительный ответ, одно моргание — отрицательный. Понятно? Лис широко открыл глаза от удивления, после чего два раза зажмурился передо мной. — Отлично. Хочешь выбраться из этого дерьма? — предложил я ему довольно прямолинейно. Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро соглашался, да ещё и морганием. Казалось, он мог морзянкой наморгать мне «Отче наш». — Помочь нам можешь? Два раза. — А хочешь? — задал коварный вопрос я. Снова уверенно два раза. — С бандитами общий язык найдёшь? Опять два раза. Я уже даже начал сомневаться, что он понимал все правила моей игры в гляделки. Видимо, не я один — Добб протянул мне скальпель ручкой вперёд. Я взял его и полоснул по резиновым лентам на морде. Лис жадно схватил пастью воздух, вдыхая глубже. — Я на всё, что скажете, готов, служивые! Как у вас — приказы не обсуждаются, да? Я не буду обсуждать! — Здорово. Нам нужно, чтобы ты провёл переговоры с кровожадной бандой каких-то леших. Возможно, они даже по-нашему не говорят. Готов? — Всегда готов! — выпалил лис. — Тогда без фокусов, понял? — сказал я ему, глядя в глаза. — Если что, ты знаешь на что способен мой друг, да? — Я кивнул лису на Добба. — Ага! — попытался кивнуть рыжий, но резинки не дали ему такой возможности. — Отвязываем, — сказал я и начал с этих самых резинок. Доктор в свою очередь меланхолично пожал плечами, отодвинул столик с инструментами и начал расстёгивать его ремни. Лис молчал и тяжело дышал, крутя глазами и, видимо, до сих пор не веря своему счастью. Когда он был полностью свободен, доктор показал на ведро, где хранились ошмётки его одежды, в которые он спешно влез и спокойно встал перед нами. — Спасибо, — тихо сказал он. — Идём, у нас мало времени, — приказал я. — Остальное обсудим по дороге. Кулик, встречавший нас у выхода из операционной, приветливо улыбнулся своему рыжему сородичу и повёл нас наружу. Снова какие-то обходные пути, сложные коридоры и лестницы, но он вывел нас ровно туда, куда надо было, и более того — туда, куда Ямал подогнал машину. — Залезай, — приказал я ему, и рыжий, чуть не упав от такого счастья, залез в кондиционируемый салон. — Нихрена себе, — только и сказал он. — Довоенная роскошь! — Смотри не обделайся, — сказал ему Кулик, залезая последним. — Ямал, трогай! — Куда едем? — флегматично поинтересовался тигр. — Сможешь подъехать как можно ближе к Сокольническому парку, но так, чтобы нас не заметили? — спросил я. — Можно, чтобы и заметили, — поправил меня Добб. — Он всё равно переговорщиком идёт, — пояснил он мне. Тигр снялся с ручника и тронулся в путь. — Туда всё равно близко подъезжать опасно, — сказал он. — Вы все там выходите или только рыжий? — Да, только рыжий, — сказал я, но тут же удостоился нехорошего взгляда от другого лиса. — Не переживай, Кулик, я тебя в обиду не дам! — заверил его телохранитель генерала. — Другое дело, — улыбнулся адъютант. — Остальные сойдут на Ярославском вокзале. — Понял. Тигр уверенно крутанул руль и развернулся через две сплошные — не то чтобы это кого-то сейчас волновало. Когда же он вышел на крейсерскую скорость, я обратился к нашему переговорщику. — Как тебя зовут? — Чак. — Чак, тебя фамилией облагородили? — Не-а, — ответил он, шмыгнув носом. — Я даже не уверен, что это моё имя. Я даже не уверен, что тот, кто мне его дал, был моим отцом и что ему было до этого дело. — Великолепно, — только и ответил я ему на его историю. — Ты с оружием обращаться умеешь? — Смотря с каким, — признался рыжий, пожав плечами. — А какое тебе больше нравится? — саркастично спросил его мой друг, но пленник его тон не прочитал. — Я винтовки люблю, чтобы как можно дальше от всяких! — Ага, конечно, — буркнул я, засовывая лапу под сиденье, туда же, куда их совал Кулик, и доставая оттуда автомат. — Вот! Какой стороной в противника, знаешь? Лис поник и молча показал пальцем на ствол. — Ага, — кивнул я ему, разворачивая автомат к нему предохранителем. — А эта штука знаешь зачем нужна? — Да, — немного обиженно ответил мне лис. — Этого будет вполне достаточно, — решил я, отдавая ему оружие. — Патроны получишь на выходе. — Было бы здорово, — кивнул мне лис. — Не то слово, — усмехнулся я, думая, о чём ещё сказать рыжему. — А ЦУ? — не выдержав паузы, спросил рыжий. — Чего? — Ценные указания, — пояснил Добб с улыбкой. — А тут всё не так сложно, как хотелось бы, — признался я. — Идёшь к асоциальным элементам, находишь их главного и говоришь, что либо они сдают оружие и прекращают свою асоциальную деятельность, либо мы их уничтожаем. — Как? — тут же поинтересовался рыжий. — На что договорится местный генерал — тем и уничтожаем, ничего сложного. Лис коротко кивнул мне пару раз, и дальше ехали молча; рыжий довольно деловито осматривал свой автомат и даже пытался пару раз из него прицелиться. — А вот с нами вы не церемонились, — внезапно сказал он. — Палить сразу же начали. — Не мы. Вы, — поправил я его. — Нет, не похоже… Мне ведь и слова не дали сказать на этом процессе — я в наморднике просидел два часа! — Таким, как вы, слова давать нельзя, — подал голос Кулик — и весьма кстати! Глаза рыжего бандита округлились от удивления и необыкновенной наглости, с которой эту фразу лис сказал другому лису. — «Таким, как мы»?! — с напром переспросил Чак. — Ты под этим кого имел в виду, лохматый?! Ситуация возникла и спрямь неловкая, и в итоге вмешиваться пришлось Доббу, который просто положил лапу на плечо спасённого пленника и вдавил его в сиденье обратно. — Разбираться будете потом, — пробасил он. — Потом? — немного неуверенно спросил Чак. — С чем бы ты ни вернулся, мы будем рады тебя встретить. Ты вроде что-то там мямлил про то, что ты «не такой, как все», — самое время это доказать. А как придёшь к нам — мы тебя реабилитируем. И можешь быть с нами. Это лучше, чем у каких-то оборванцев, — усмехнулся я. — Но не сильно, — дополнил за меня Добб и этим умудрился неплохо разрядить обстановку. Ямал как раз заложил крутой поворот и бросил нам через открытое стекло, разделяющее кабину и пассажирский салон: — Сокольники! Ближе не поеду — лакокрасочное покрытие поцарапаем… Чак уверенно кивнул нам всем, перехватил автомат и довольно ловко выпрыгнул из машины. Как только он захлопнул за собой дверь, я опустил окно и протянул ему три магазина для его автомата. В этот же самый момент Кулик принял какой-то вызов по телефону и тут же сообщил мне: — Время на ультиматум — три часа! — На всё про всё у тебя три часа, рыжий, — заключил я. — По истечении этого срока тебе стоит спешно покинуть зону поражения, если не был получен мирный ответ. Всё понятно? Чак оглянулся по сторонам и кивнул мне с неожиданным энтузиазмом ответив мне: — Так точно! Я хоть и удивился, но виду особо не понял. Сохранив каменное выражение на своей морде, я ответил по уставу: — Выполнять! Чак развернулся и бегом отправился в парк. Я убрал свою лапу обратно в салон и закрыл окно, а Ямал сразу тронулся с места и набрал скорость. — Ямал, нам надо быстро! — напутствовал водителя генеральский адъютант. — Филснейк, походу, выбил для них порцию чёрного напалма! — Ух ты, — тихо и спокойно прокомментировал это доберман. — Ух вы, — чуть напряжённей ответил ему лис. — Вам поручено приготовиться — найти лучшего гранатомётчика и разрядить РСЗО в хвосте вашего состава. — Насколько? — тут же уточнил Добб. Лис сверился с телефоном в лапе. — Достаточно одной капсулы. — Приехали, военные! — неожиданно сказал нам Ямал — впрочем, было действительно недалеко, а дороги уже триста лет как свободны. — На выход! Мы с Доббом покинули велюровый рай генеральского лимузина и оказались у того самого ресторана, откуда нас забрали. Не прощаясь и не размусоливая подолгу, мы тут же прошли через поднятый на уши лагерь, где все уже готовились к полномасштабной вылазке в проклятый парк, мы вернулись к своему тринадцатому вагону, где быстро переоделись в полевую форму, распаковали конверты с новыми погонами и по всем правилам пришили их на положенные места. Когда мы вышли из вагона, наш полковник был откровенно удивлён, увидев нас при полном параде. — И вас дёрнули? — догадался он. — Не то чтобы мы сильно сопротивлялись, — пошутил я. — Хотя стоило бы, — устало заявил Добб. — Мы готовим Бурому снаряд, — сказал шакал, призывно махнув нам лапой. — Идём, лишняя охрана нам не помешает! — Только вооружимся, — кивнул мой друг, а потом обратился ко мне: — Иди посмотри на этот чёрный напалм, гляди в оба, а я пока возьму наши пушки. — Добро, — ответил я и последовал за полковником к самому последнему вагону в нашем составе. Работать с настолько опасной системой молодёжь и духов не пускали, поэтому все при деле были знакомыми мне мордами. Чиф и Черкес, ребята из команды Молотова, резко и довольно уверенно сняли с системы сначала маскировочную сетку, не очень аккуратно скомкав её у задней части, а за ней — брезентовое покрытие. РСЗО блеснула воронёными, ни разу не стреляными стволами в лучах позднего весеннего солнца, подобно бельму на глазу. В серости полуразрушенного вокзала чёрная махина казалась чем-то инородным, практически инопланетным. К счастью, мы все знали, на что она способна и какую опасность она представляет. Знали мы это потому, что помнили тех монстров, которые её сотворили прямо здесь, на теперь уже нашей планете. — Обойдёмся без бортового питания, — решил за всех Молотов. — Мы не торопимся. Давайте-ка лапками, парни. Его ребята не смели ему и слова против шерсти пикнуть и потому взялись за вентили и рычаги ручного управления, начиная прокручивать их в нужном направлении, медленно, но удивительно точно выводя исполинский блок направляющих в боевое положение. — Какую будем разряжать? — спросил бурый у нашего полковника. — «Разряжать» — громко сказано, — философски заметил шакал. — Мы всего лишь позаимствуем малую часть боевого вещества. Медведь послушал его слова свысока и хмыкнул. — Это нарушит балансировку снаряда, — не менее глубокомысленно отметил он, — и к стрельбе он уже будет не годен. Шакал задумался, но к моменту, когда Чиф и Черкес уже докрутили всё до нужных отметок, сзади установки уже появился Динозаврик с набором инструментов и даже неожиданно спокойным Брэдли. Впрочем, даже в присутствии командования и офицерского состава чихуахуа не стеснялся в выражениях и своём желании «надирать задницы». Видимо, его никто не звал — он сам пришёл посмотреть, и ему никто даже не смог возразить. — Тогда последний по номеру, — сказал шакал. — Хранить эти снаряды всё равно больше негде, кроме как в этой установке. Так что будем надеяться, что она нам больше никогда не понадобится. — Так точно, товарищ полковник… — пробасил Бурый и грузно пошёл к задней площадке системы. Весь дальнейший процесс наблюдавшие старались даже дышать через раз, чтобы не спугнуть кого. Молотов лично разблокировал направляющую и коротким приказом велел Бульку и Овчару вытаскивать снаряд. Два киборга не без напряга вытащили трубу ракеты из её ложа и аккуратно опустили её на заботливо подложенный на перрон деревянный поддон. Тут же к ней спустился Динозаврик: небольшой аккумуляторной дрелью чернобурый лис высверлил заклёпки в нужной части реактивного снаряда и снял слой обшивки, обнажая другой — более прочный. Видимо, не ожидая такой подставы от обыкновенной ракеты, Динозаврик колдовал над снарядом ещё несколько минут, тихонько шипя проклятия вперемешку с похвалами в адрес создателей этого оружия. Когда же он всё-таки добрался до боевой части, то раздалось негромкое шипение, потом лёгкий хлопок, и вокруг нас повисла просто мёртвая тишина. Для безопасности перевозки и хранения боевое вещество предписывалось хранить в вакууме, и теперь оно было чертовски опасно. В этот самый миг мой большой друг соизволил без всякого предупреждения вернуться и положить мне лапу на плечо. — За нами следят, — на пределе слышимости сказал он мне, передавая РПД. — Семь часов, на крыше. Не смотри. — Сам знаю, — ответил я ему таким же шёпотом. — Но что тогда? — Доложи полковнику, только тихо. Невзирая на сжавшееся от страха до размеров атома одно место, я подошёл ближе к процессии — Дино как раз извлекал боевую часть, похожую на косу бус из арахисовых орешков, только в пару раз больше. Бурый взялся держать всю конструкцию на весу и отдавать ценные распоряжения. — Поглядите, сколько БВ в каждом заряде, там должно быть подписано, — тихо, но очень выразительно пробасил он. Дино, уже нырнувший вниз к зарядам, быстро, но очень аккуратно повернул одну из них. — Грамм! — Этого должно хватить где-то на один квадратный километр, — рассудил медведь, почёсывая подбородок. — А сколько мы накрываем? — Пятьсот с лишним гектаров, — ответил ему полковник ровно в тот момент, когда я пробрался к нему. — Да, товарищ лейтенант? — Добб рапортует о слежке, на час, крыша. Не знаю, то ли это совместное действо Бурого и Динозаврика не позволили ему оторвать взгляда от процесса, то ли он настолько умело не подал вида. — Отрезайте пять штук, — констатировал Бурый. — Только чтобы рядом ни искр, ни огня, ни курева, ни даже мыслей о горячем кофе! — Ну ты дал вообще, — только и ответил ему кто-то из киборгов, держащих снаряд вместе с ним. — Пф, — махнул лапой Динозаврик. — С каких пор это проблема? Порывшись у себя в карманах, он извлёк на свет божий довоенные маникюрные кусачки и без всякого сарказма полез с ними к боевому оборудованию. Многие увидели этот манёвр, немногие его поняли, ещё меньше было тех, кто его одобрил. Однако наш лучший техник отлично знал, что делает. Вскоре раздался чёткий щелчок, и Дино встал рядом с Бурым, держа большим и указательным пальцем кусочек смертельных бус. — Брэдли, снаряд! Чихуахуа неожиданно бойко подскочил к Дино и подставил ему под лапы какую-то болванку, открытую наподобие колбы. Чернобурый лис погрузил бусинки внутрь, и Брэдли тут же закрыл крышку, а сидящий на установке Чиф подал ему шланг от мощного вакуумного насоса, для безопасности предусмотренного прямо в самом оружии. Как только его запитали от аккумуляторов, а Дино начал собирать снаряд обратно, тщательно промазывая все стыки каким-то веществом, полковник всё-таки решился обратиться ко мне через плечо: — Странный зверь в белом костюме, если я правильно понял? Я посмотрел на Добба, который уловил слова нашего главного и уверенно кивнул нам в ответ. — Странно всё это. Пошли кого-нибудь проследить за ним, быстро. — Есть предположения? — Возьми кого-нибудь из лисов, они не такие броские в этом городе. — Есть, — охотно сказал я. — Разрешите досмотреть? — Нечего тут уже смотреть. Выполняйте. Бурый объявил, что приготовит снаряд через полтора часа, что как раз укладывалось во все наши планы. Я же уверенным шагом спустился на перрон и спешно направился к седьмому вагону. Добб, чтобы не вызывать лишних подозрений, кивнул мне и остался охранять наше оружие дальше. К несчастью для меня, седьмой вагон оказался пуст: все наши особенно хитрые бойцы покинули свои места и направились кто куда, лишь некоторые разбили свои палатки рядом. Большая часть этих рыжих ребят могли позволить себе даже гостиницы в столице. Но стоило мне спрыгнуть на перрон обратно, как глаз тут же зацепился за рыжий хвост и уже знакомую кепку-хулиганку. — Ред! — тут же вспомнил я. — Тебя-то мне и надо… Лис совершенно не удивился такому положению дел, охотно отдал мне честь. — Слушаю, товарищ лейтенант. — Шпионить умеешь? — А кто из нас не умеет, товарищ лейтенант? — Есть задача. Ред поставил уши торчком в моём направлении и изобразил полноценное внимание. — Кто-то следил за разоружением установки залпового огня с крыши вокзала. Скорее всего, он попытается проследить и за ракетой. Найди его, узнай всё, что сможешь. После такой тирадки Ред немедленно стал абсолютно серьёзен и спешно кивнул. — Я всё понял. Сделаю всё, что в моих силах. — Последний раз Добб заметил его на крыше, — я примерно показал ему направление пальцем, не поднимая лапы, будто бы невзначай. — Приступай. — Есть, — коротко сказал он и деловито побежал вглубь вокзала. Я был абсолютно уверен, что он точно знал, что он делает. Тем более что примерно в ту же сторону прошла маленькая процессия с Бурым во главе. Он тоже кивнул мне в знак приветствия и понимания происходящего. Добба же оставили со мной. Никто не возражал. Я быстренько рассказал ему о том, кого я послал следить за таинственным белым зверем, но Добб был недоволен. — Надо было Киборга искать. Теннесси там, например. — Почему? — Это был не просто белый зверь, это была американская штурмовая броня — «Архангел». Разрабатывалась как «контраргумент» киборгам. — Какой в этом был смысл? — Не знаю. У них по ту сторону Атлантики всё через какое-то место — берегут в первую очередь технику, а не живую силу. Типа если один не справился, то справится другой, а повреждённую часть брони дешевле заменить, чем делать целого нового киборга. А пилотов типа ещё нарожают. — Странно это как-то, — спокойно заключил я. — Особенно странно то, что она тут появилась. Надеюсь, Ред сможет что-нибудь узнать. — А я надеюсь, что Чак принесёт хорошие новости, — признался я. Добб усмехнулся. — Хорошие, новости, ага. Новости бывают плохие и ещё хуже. — Я тоже так буду думать спустя три сотни лет на этом свете? — Ты будешь так думать года через три, — заключил Добб. Следующие два часа мы провели в подготовке к пока ещё непонятно чему, но явно чему-то грандиозному. Снаряд Бурого задерживался в производстве, то же самое можно было сказать о Филснейке, который обещался прибыть пораньше, но не прибывал. Мы посвятили это время инвентаризации и подготовке оружия — Добб выпросил у наших снабженцев несколько коробов с тридцатимиллиметровыми гранатами и снаряжал отстрелянные короба для своего гранатомёта, я чистил и проверял свой пулемёт. Нашему примеру решили последовать даже опытные бойцы Молотова и сам волк, выдав что-то вроде: «Кажется, Хэллоуин намечается». Так он называл практически любую боевую операцию, потому что чаще всего в его классификации приходилось воевать с «нечистью» — чертями, бесами и прочими представителями тёмных сил. И по истечении двух с половиной часов на вокзал, причём как-то сзади, через железную дорогу, всё-таки прибыл лимузин генерал-майора Филснейка, и они с полковником немедленно уединились в кабинете начальника Ленинградского вокзала держать совет. Мы же с Доббом решили выползти на крышу — да, часовые доложили бы нам или просто подняли бы необходимый нам шухер, если бы Чак вернулся, но мы решили всё-таки посмотреть сами. Однако спустя весь отведённый ультиматум лис так и не объявился. Я стал подозревать худшее, а Добб — дезертирство. Однако потом оказалось, что в нашем лагере подняли по тревоге наших «старичков» и снаряжали их в бой прямо в парк, чтобы показать, что присланный лис по меньшей мере не шутил. Через пятнадцать минут сотня крепких зверей во главе с Молотовым ушла пешком по той же дороге, по которой вчерашней ночью прикатились мы. В усиление им дали пару киборгов, и всё. Наблюдая за этим с крыши Ярославского вокзала, Добб грустно хмурился и был явно чем-то недоволен. — Как на убой, — прокомментировал он. — Ну с ними Молотов. — Ну выживут те, кто будут к нему поближе… Спорить с ним я не стал, вместо этого решив пройтись по крыше и выйти к обратной стороне — как раз к тому месту, откуда за нами наблюдал таинственный зверь в белой броне. Следы его пребывания здесь были никак не сокрыты, и даже мне не составило труда проследить его путь… До края крыши. Я аккуратно посмотрел по сторонам — до ближайшего здания было несколько дорожных полос, крыша обрывалась резко и без всяких способов уйти каким-либо образом. Создавалось впечатление, что он попросту спрыгнул с крыши, но кровавых пятен на асфальте видно не было. Постояв с такими умозаключениями пару минут на краю, я вернулся к Доббу, который так же, как и прежде, лежал пузом на холодной металлочерепице с биноклем. — Проверил, куда делся тот крендель? — тут же догадался он. — Походу, сиганул с крыши, — признался я. — Этот мог бы. А откуда он пришёл, не посмотрел? — Не нашёл, — честно признался я, опуская тот маленький момент, что я не особо-то и искал. — Понятно, — вздохнул мой друг и тут же поглядел куда-то вниз. — О, идут. — Кто? — спросил я, заглядывая за кромку крыши. Оказалось, доберман увидел внизу Филснейка, Селкера и делегацию Бурого. Сам медведь тащил в ранце переносную управляемую ракетную установку — вроде как даже венец его коллекции. Рядом с ним с милым чемоданчиком в лапе шла Теннесси. — Вот, значит, кто ему баллистику считал, — заключил Добб. — Интересно, откуда пускать будут… — Им же место повыше нужно, да? — Конечно. Я уселся рядом с ним на краю крыши и приветливо помахал Теннесси, заметившей меня. Через несколько минут Добб уже косо смотрел на меня исподлобья. — И кто тебя за язык тянул? — Вот это место надо проверить! — послышался приказ полковника. Без всякого энтузиазма мой друг нехорошо хмыкнул и пошёл проверять очередной участок крыши на прочность при помощи пары увесистых бетонных блоков. Вся команда, включая даже свиту генерала, поднялась к нам на крышу, напрочь затаптывая следы шпиона, и начала выбирать место для пуска. Ровных мест было не так много, и далеко не все они отвечали всем необходимым требованиям. — Нормально, — заключал Добб, проходя по указанному участку крыши, — меряйте. — Сам-то что скажешь? — немного недовольно спросила у него колли, держа вакуумный чемоданчик со снарядом. — Нормально, — тем же тоном, что и прежде, отвечал ей мой друг. — Траектория и угол должны подходить. Киборг недовольно фыркнула и пошла к Бурому, который уже примерялся установкой на бетонный угол. Она всячески помогала ему, заменяя целый компьютер: могла на ощупь определить угол наклона, скорректировать его относительно крыши, определить высоту подъёма — короче, много чего. Приравнявшись к пусковой установке, Теннесси уверенно кивнула Бурому: — Крепи! Медведь хмуро кивнул ей в ответ, тут же доставая из кобуры какой-то инструмент. Раздались несколько выстрелов пиропатронов, и пусковая установка заняла своё место окончательно. Вокруг неё сразу же собрались высокопоставленные чины и просто желающие посмотреть. Как отметил Добб, до этого чёрным напалмом в боевых действиях пользовались лет десять назад, и для многих это был первый и, скорее всего, единственный шанс посмотреть на самое разрушительное оружие людей. Генерал Филснейк объявил, что продлевает ультиматум ещё на три часа, но ровно в десять вечера, если не будет получено опровергающих сведений, будет произведён залп. Между тем в лагерь у центрального входа Ярославского вокзала уже начали возвращаться группы наших бойцов, причём, к моему удивлению, навеселе и даже в приподнятом настроении, с неплохим хабаром от каких-то корнеплодов до кое-какого оружия. Некоторых, конечно, несли на носилках или плечах, но в целом такое положение дел удивило даже Добба. — Я ожидал худшего, — честно признался он. — Это хорошие новости, да? — подколол я его. — Нет, это из разряда «ещё хуже». Внезапно к нам на крышу ворвался взбаламученный Чиф, от которого буквально разило порохом пополам с адреналином. Ещё большей внезапностью было то, что обратился он сразу ко мне: — Товарищ старший сержант, ситуация внизу, нужно ваше присутствие! — Лейтенант, — поправил я его, но более возражать не стал и спустился вниз. Заместитель Молотова лично повёл меня в организованный на перроне лазарет, где латали раненых, среди которых я быстро узнал одного лиса. Тем более именно на него мне показал Чиф. — Этот рыжий говорил, что знает вас! Его побили свои же, и мы решили… — Правильно решили, — кивнул я ему. — Можете быть свободны, ефрейтор. — Слушаюсь, — козырнул мне маламут. Я подсел рядом с Чаком на корточки. Побили его очень сильно: морда у бедняги заплыла, рот не закрывался, сильно опухли оба глаза, это всё не считая многочисленных кровоподтёков по всему телу. Как раз за спиной появилась Шанни с докторским саквояжем. — Ну что мне с ним делать, он наш или нет? Чак тяжело открыл заплывшие веки и пронзительно посмотрел на меня. Я лишь усмехнулся — видимо, для него всё могло решиться именно в этот момент, но я уже давно всё для себя решил. — Наш, Шанни. — Тогда позвольте мне помочь раненому! Змейка бойко оттолкнула меня от побитого лиса и предложила ему прилечь. Проверив его состояние, докторша повернулась ко мне и откровенно удивилась моему присутствию. — Лейтенант, он жить будет. Не стойте над душой. Я козырнул ей в ответ и пошёл обратно на наблюдательную площадку, где до меня тут же докопался лично Филснейк. — Где там твой разведчик? — Он не мой, — не по уставу ответил я змею. — Простите, товарищ генерал-майор. Только что встретил его в лазарете — его избили до такого состояния, что он не может говорить. — Это я и ожидал услышать, — фыркнул змей. — Дикари! Селк! — обратился он к полковнику по имени. — Отзывай своих! — Время же ещё не прошло? — пожал плечами шакал. — Слышал про эффект неожиданности? — Понял, — усмехнулся шакал и приложил обмылок рации к пасти. — Волк-один, волк-один, как слышно? Дальше полковник отошёл так, чтобы его переговоров с Молотовым, а кто ещё мог быть волком-один, не было слышно. Эффект превзошёл все мыслимые ожидания — меньше чем через полчаса он уже возвращался в лагерь, загруженный трофеями из Сокольнического парка, как бабка после базарного дня. Он же одним из самых первых прибыл к нам на крышу, ведь именно тут было всё командование, и доложился по форме. Среди всего прочего были у него и потери, и как для сотни бойцов — довольно заметные. Однако поставленную задачу он выполнил. Оставалось дело за малым — показать засевшим в лесу наёмникам, что мы были очень серьёзны. Ещё минут двадцать после возвращения Молотова генерал не отдавал приказа на использование оружия, будто сомневаясь в его целесообразности. Но когда стало ясно, что больше никто из этого проклятого леса не вернётся, то он лишь тихо приказал нашему полковнику: — Начинайте. — Вас понял. Приготовиться к залпу! Всем зевакам — разойтись! — А чо сразу зеваки-то? — возмутился Добб. — Можете оставаться, — сказал он нам тихо, но потом громко для остальных. — Снаряд делал косолапый, так что вероятность того, что он рванёт прямо здесь, далеко не равна нулю! На бо́льшую часть наших бойцов этот аргумент сработал отлично — на крыше в кои-то веки стало свободнее. Теннесси, стоявшая рядом с пусковой установкой, даже обиженно закатила глазки, но шакал быстро пояснил ей, что, упомяни он её в создании снаряда, его аргумент бы не сработал. Этот аргумент сработал на киборгшу, и она попросила Добба ей помочь. — Что-то не так? — поинтересовался мой друг, поворачиваясь к ней. — Просто ещё раз всё перепроверить, — призналась Колли. — Я немного волнуюсь, а у тебя это, наверное, далеко не первый раз. — А как это… — Добб прервался на полуслове и махнул лапой, после того как на него укоризненно посмотрели наши из командования. Он прошёл к пусковой установке и тоже положил на неё лапы. Тенесси начал быстро рассказывать ему весь план, придуманный с бурым, а пёс слушал и проверял данные. Когда же она закончила, он внимательно огляделся вокруг, походил по крыше, и итогом всех его расчётов стало лёгкое, едва заметное движение направляющей по горизонту — буквально на несколько десятых градуса. — Ветер меняется, — пояснил Добб. — Всё готово? — убедился шакал и, получив подтверждение от двух киборгов, передал снаряд Бурому. Медведь с маниакальной осторожностью вынул из чемоданчика небольшую ракету и со всей аккуратностью зарядил её в установку. Продекларировав все данные пуска, он взял с установки дистанционный пульт и отошёл от установки чуть дальше. — Всё готово, товарищ полковник, — рапортовал он. — Всё готово, товарищ генерал, — тут же по уставу доложил шакал змею. Филснейк, смотревший в на город, дождался, пока краешек солнца не скроется за горизонтом окончательно и не наступят сумерки. — Огонь. — Огонь! — тут же передал команду Селкер. Бурый снял пульт с предохранителя, повернув в нём ключик, и прикрыл левой лапой промежность, немного много отворачиваясь от установки. Видимо, он всё-таки знал что-то о снаряде, чего не знали мы. Но ракета с совсем лёгким взрывом разгонного вещества вырвалась из направляющей в сумеречное небо над столицей и, оставляя за собой белёсый след, устремилась ввысь. Никто не проронил ни слова, хотя мне откровенно показалось, что снаряд ушёл слишком круто вверх, но я быстро вспомнил, как Добб крыл из своего гранатомёта навесным огнём, и понял план, который задумала Тенесси и Бурый. С крыши было плохо видно сам парк, но чёрную точечку ракеты в паре километров над ним было видно более чем хорошо — несколько долгих секунд она падала всё ниже и ниже, а с земли казалось, что она вообще не движется. А потом — она пропала. Вместо одного большого снаряда оказались пять крошечных, которых раскидало пятигранной пирамидой над парком. В нескольких сотнях метров над деревьями они выпустили чёрный дым, но пролетели так недолго — раскрутившись в воздухе, они взорвались и накрыли плотным клубящимся чёрным облаком всю территорию парка. Оно было совершенно неестественным и пугающим — постоянно в движении, какого-то странного маслянистого оттенка, через который не проходил ни один лучик солнца. Даже за несколько километров от парка мы почувствовали, какая паника накрывает тех, кто решил не последовать нашему совету и не сложить оружие. Крик и ор поднялся над парком в ответ на уничтоженное над их головами небо. Через несколько секунд, когда облако напалма зависло над парком, его достиг поджигающий модуль. Дым этот, хоть и выглядел очень опасным, поджигался крайне высокой температурой, и лучше всего с этим справлялась электрическая дуга — поджигающий модуль разжёг одну такую в нескольких десятках метров над облаком газа и яркой звездой упал в чёрную бездну. В ту же секунду мы услышали взрыв, но не увидели его. В спины всем наблюдавшим подул ветер, сила которого увеличивалась с каждой секундой, а чёрное вещество постепенно теряло цвет, но не фактуру. В воздухе как будто клубились призраки — их было хорошо видно. И, как только облако выцвело до конца, эти «призраки» стали настоящими огненными демонами. Небо над парком превратилось в один сплошной огонь — плотный и очень горячий, превосходящий все горючие вещества, и против всех законов физики он обрушился на парк единым фронтом, накрывая собой деревья и всех, кто там мог оказаться, огромным огненным одеялом. Ветер буквально ударил в спины — для такого огня требовалось много воздуха, которого откровенно не хватало чёрному напалму. Огромное зелёное пятно на карте Москвы в одночасье стало настоящим филиалом ада на земле. Огонь чёрного напалма не жалел ничего; постройки, железо, машины, деревья и даже сама земля — всё сгорало или плавилось, сливаясь с плато из кипящего стекла, навсегда запечатывая и уничтожая. И всё это в полнейшей, мёртвой тишине. Только что мы все слышали крики, ор, страх всех, кто оказался под этим облаком, а теперь всё стихло. Даже Добб стоял молча и смотрел на зарево пожара, не обращая внимания на порывистый ветер, валящий с ног.