Хоуп

- Это не смешно, мисс Блэк, - зло прошипел Виктор. - Я похожа на некомпетентного специалиста? - она вскинула аккуратную бровь и скрестила руки на груди. Мужчина предпочёл промолчать, - Признаюсь, что подобное в моей практике впервые, но я всё еще многопрофильный врач. - Вы ведь понимаете, что такого просто не может быть! Это против природы! Антинаучно и… - он не успел закончить, так как его перебили: - Может не стоило играться с волшебными артефактами? - Виктор не нашёл, что на это возразить. - Магия - это не игрушка, Вик, - она накрыла своей ладонью дрожащую руку ученого и слегка погладила, - Она в какой-то степени живая. Обладает способностью к обучению и приспособлению. - Это не объяснение, - трясущиеся руки и подкативший к горлу горький ком мешали ясно мыслить. Здравый смысл очевидно решил выйти погулять. - Я думаю, что этот артефакт каким-то пока непонятным мне образом немного изменил твоё тело, подарив ему возможность, ну, ты понял, - "пока". Почему-то это слово в данном контексте заставило стайку липких мурашек пробежать по костлявой спине. - Откуда такая уверенность? Ты точно знаешь, что это никакая не опухоль или что-то ещё? - с надеждой поинтересовался мужчина, но на свой вопрос сначала получил обиженную гримасу в исполнении Эстеллы Блэк, а потом ей же высокомерно брошенное: - Уверена. Я тебе не сосунок, что путает элементарный иридоциклит* с осложненной иридэктосией**. Уж поверь, такую очевидную вещь, как беременность, я в состоянии узнать, - она совсем по-детски фыркнула. Мужчина в любой другой момент счел бы это забавным, но не когда на него вылили целое ведро абсурда. - Кошмар какой-то… за что со мной так? - он спрятал лицо в ладонях и глубоко задышал в отчаянной попытке отрезвить ум. Эстелла его не торопила, продолжая сидеть рядом и оказывать моральную поддержку. Стоило женщине почувствовать, что её пациент немного пришёл в себя от первого шока, она осторожно, мягко спросила: - Виктор, - позвала она и дождалась, когда названный поднимет на неё глаза, - Я обязана спросить, это моя работа, да и тебе пищу для размышлений подкину: ты планируешь его оставить? Виктор в неверии распахнул янтарные глаза: ему только что предложили избавиться от него. Он уже готов был утвердительно кивнуть, но забравшийся в сердце червячок сомнений больно укусил. Зауновец вдруг почувствовал себя последней сволочью, готовой не думая лишить жизни ещё не рожденное, ни в чем неповинное существо. Нет, не существо - ребенок. Его ребенок. Виктор не задумывался о собственной семье. После смерти матери он остался один, не было никого, кому он бы мог довериться и поплакаться. С кем бы он мог разделить радость и боль. Не было никого, кто бы просто любил его. Любил за то, что он Виктор со всеми своими недостатками и преимуществами. Сейчас коварная судьба буквально на блюдечке преподнесла ему такого человечка, однако Виктор был не готов бросать исследования ради него. Наука - вся его жизнь. А этот ребёнок стал полной неожиданностью. Но и отказаться от него, решаясь на аборт, тоже казалось невозможным. В одном Виктор был точно уверен: он не пожалеет сил и времени и найдёт выход без потерь. - Срок пока маленький, операция почти наверняка пройдет без осложнений, да и… - Нет, - зло отрезал учёный, посылая врачу яростный взгляд. - Вик, я надеюсь ты понимаешь, как сложна и тяжела будет эта беременность? Я уже сказала: с подобным я сталкиваюсь впервые. Да и ты не блещешь здоровьем. Ты уверен, что справишься? - она спрашивала не потому что хотела уговорить зауновца на аборт, а потому что ей самой было страшно и непонятно, что делать и как дальше работать. Виктор это прекрасно понимал: ему самому было страшно. - Я знаю, но, - он сглотнул вязкую слюну со вкусом железа: похоже всё-таки прокусил губу, так как она нещадно ныла, - нельзя его убивать. Он ведь не только мой… - внезапный приступ слез и боль, вмиг вспыхнувшая в груди, застали врасплох. Действительно, этот малыш несёт в себе и частичку дорогого ему человека, с которым совместное счастье оказалось невозможным. Виктор, словно школьник разревелся на коленях у матери, только вместо матери была пахнущая медицинским спиртом докторша в открахмаленном халате. Он плакал, пока Эстелла нежно перебирала его волосы и что-то шептала. - Тише-тише, - приговаривала она, - Мы справимся. Я обещаю, что не брошу вас и не отвернусь, тихо-тихо. Спустя пару минут, что показалась вечностью, Виктор отстранился, шмыгнул носом и стёр жгучие слезы с щёк рукавом. Сразу стало легче, а дышалось свободнее. - Извини, конечно, моё субъективное мнение, - серьёзно заговорила женщина, - но я думаю, что тебе следует поговорить с вторым родителем. Виктору словно пощёчину прописали. Рассказать Джейсу? И как Эстелла себе это представляет интересно. Нет, точно не вариант. Джейс не помнил их близости и продолжал строить барьеры и баррикады. Из чего следует логический вывод: тот порыв был лишь обычной пьяной выходкой, что вышла из-под контроля и обошлась Виктору слишком дорого. - У него нет второго родителя, - тихо прошелестел учёный, опустив голову. Блэк окинула Вика нечитаемым взглядом и сказала: - Ты не похож на того, кто увлекается сексом на одну ночь, - Виктора передёрнуло от этого замечания, поэтому он только отрицательно покачал головой, - Неразделенные чувства, - понимающе хмыкнула она, получив утвердительный кивок, - Тебе стоит отдохнуть. Отправляйся в Академию и поспи. Я выпишу тебе список лекарств и рекомендуемую диету. Не фырчи. Ты сам решил оставить ребёнка, так что будь другом: постарайся не угробить его и себя, пожалуйста, - последнее слово она выделила особым нажимом. Виктору ничего не оставалось, кроме как согласиться. Эстелла была права: он сам принял это решение, поэтому переступит через свои убеждения. В конце-концов жизнь ребёнка дорогого стоит. - Жду тебя через неделю! *** На протяжении всей недели Виктор добросовестно исполнял все прописанные врачом инструкции и рекомендации. Как оказалось, не напрасно: создавалось ощущение, что болезнь просто испарилась и больше не тяготила. Только нога периодически ныла, но к этой боли учёный давно привык, поэтому особо и внимания на неё не обращал. Вот только токсикоз и усталость никуда не делись. Вторая встреча с доктором Блэк прошла без эксцессов. Виктор всё же спросил, сколько ему ещё предстоит выворачиваться, и получил весьма не утешающий ответ: ещё минимум шесть недель. Он готов был волком завыть и начать лезть на стену. Эстелла же похлопала по плечу и сказала, что после девятой недели должно наступить стабильно хорошее самочувствие, но это не особо успокоило. Также Блэк сразу рассказала о всех подводных камнях: она уверяла что до четвертого-пятого (если малыш небольшой) месяца можно не прятать живот, он будет не особо заметен. Однако с наступлением шестого месяца, скрыть округлое пузико будет практически невозможно, поэтому на этот период Эстелла посоветовала взять академический отпуск. А ещё лучше оформить его на пару-тройку лет и заняться ребёнком, забыв про свою чухню в виде научных открытий. Виктор тогда брезгливо сморщил нос, но серьёзно задумался над этим вопросом. Временное добровольное отстранение было идеальным вариантом: что-то подсказывало, что в Академии его не будут искать и не хватятся его внезапного исчезновения, а если подобное и произойдет, то его отсутствие будет задокументировано на бумаге. От этого даже сталось грустно. Но на правду не обижаются, поэтому зауновец решил: пока есть время, следует закончить или хотя бы попытаться приблизиться к концу в изучении ядра. А может и создать новый протез для ноги, а то старый совсем износился. С Джейсом он практически не виделся, а если тот и появлялся, то всегда в компании Медарды. Если Виктор приходил в лабораторию и встречал Талиса, советница была с ним. Она всегда стояла очень близко к нему и частенько позволяла себе убирать невидимые пылинки с широких плеч, которые Вику довелось когда-то царапать в пылу разгоревшейся страсти. Часть его понимала, что он не имеет права претендовать на Джейса, но другая - вопила диким зверем, что он, Виктор, как никто другой достоин внимания и заботы Талиса. Более того, он нуждался в них. Липкие щупальца тупой ревности стискивали горло и грудную клетку, нещадно перекрывая воздух и ломая рёбра. Хотелось наорать на Джейса, что позволяет другим слишком много вольностей, на Медарду, что не стесняется заигрывать с неопытным советником, а потом послать всех лесом, зарыться в пуховое одеяло и тихонько скулить. *** Время летело незаметно. Прошло почти два месяца с момента, как Виктор узнал о своём положении. Утренняя тошнота не желала оставлять мужчину в покое, поэтому каждое утро он начинал с желания помереть и никуда не выходить. Он исправно ходил на приём к врачу, которая хвалила и говорила всё в стиле: "Вот видишь? Можешь же, когда хочешь!". Стоило отдать ей должное: Виктор не ощущал себя живым трупом и перестал выглядеть также. Болезненная худоба вместе с огромными мешками под глазами ушла, волосы стали выглядеть лучше и ощутимо отросли, поэтому было принято решение связывать их в маленький хвостик на затылке. Да и кожа больше не отдавала нездоровой желтизной: она всё ещё была бледная, но более приятного оттенка. Каково же было удивление Виктора, когда в один прекрасный день в коридоре его выловила небольшая группа студентов, что-то спрашивая и весело щебеча. Он тогда до ужаса смутился, что-то пробормотав, и резво, всё ещё на костыле, поспешил отвязаться от нежеланного внимания. Подобные конфузы повторялись нередко, и Виктор пришёл к выводу, что не стоит лишний раз высовывать носа из лаборатории. Слушая эту историю в первый раз Эстелла хохотала и сквозь слезы уверяла его, что некоторым беременность идёт на пользу. Виктор обиженно фыркал, но быстро поддавался настроению собеседницы. Он вообще стал на порядок чувствительнее и эмоциональнее. Блэк говорила, что крыша от гормонов у него уедет далеко и надолго и что под раздачу будут попадать абсолютно все, но это ждало впереди. *** Вечер проходил спокойно и умиротворенно. Скай ушла пораньше на семейный ужин, поэтому Виктор закрылся в лаборатории и занялся протезом, напевая под нос зауновские мотивы. Он уже давно заменил металло-деревянный каркас, на другой, собственного производства. Ему удалось создать невероятно прочный и одновременно лёгкий и эластичный материал, на основе перламутра, однако в этом новом авторском композите карбонат кальция был заменен на микропластинки алюминия. Главными достоинствами композита являлись его необычайная прочность и эластичность, а также небольшой вес. К тому же, не без помощи лёгкой руки мисс Янг, протез был украшен извилистым абстрактным рисунком. Она с радостью нарисовала для Виктора несколько эскизов, один из которых он уже самостоятельно нанёс. Светло-серый, перламутрово переливающийся с искусным узором, протез больше походил на произведение искусства, чем на примочку для облегчения ходьбы. Оставался лишь последний штрих: хекстек-самоцвет, призванный наделить механическую часть дополнительной энергией. Виктор планировал избавиться от костыля по завершению работы с протезом. Учёный вытащил из ящика один индиго-голубой шарик и вставил его в гнездо на месте бывшего надколенника. Яркий синий цвет разлился по узорам, осветив деталь волшебным блеском. Виктор завороженно смотрел на свою работу и не мог налюбоваться. Нога больше не болела, а появившееся желание сорваться с места бежать куда глаза глядят сорвало вежливое покашливание у двери. Виктор рефлекторно свёл ноги, посильнее натянул длинную рубашку на худые бёдра, вынуждая её слегка сползти, и с опаской оглянулся через оголенное плечо, встречаясь с яркими зелёными глазами Джейса, что подпирал собой косяк. Зауновец как-то не подумал, что Талис, как и он сам, имел полный доступ к лаборатории в любое время. В голове и мысли не возникло, что советник решит сбежать с вечеринки в честь чьего-то юбилея. Он твёрдым уверенным шагом направился к нервно жавшемуся на стуле учёному. Виктор чувствовал себя загнанным кроликом перед злым волком, хотя кем-кем, а злым Талиса назвать язык не повернулся бы. Унизительность положения не добавляла уверенности: он, без штанов и отчаянно краснеющий, заперся в пустой лаборатории. Ситуация как минимум двусмысленная. Виктор просто надеялся, что Джейс не надумал себе лишнего. Талис оглядел его с ног до головы, и его внимание привлекла светящаяся деталь на месте колена. Зауновец заметил, как загорелись глаза пилтоверца. - И давно ты проделал такой апгрейд? - Только сейчас закончил, - чересчур быстро и резко ответил Виктор. - Можно посмотреть? - попросил Джейс с неподдельным интересом в светящихся от любопытства глазах. Виктор кивнул прежде, чем успел подумать о том, как именно Джейс планирует "смотреть". Он рухнул на колени перед Виктором, который едва успел предотвратить отчаянный полустон, закрыв рот рукой. Кровь прилила к голове и застучала в ушах, тело задрожало от медленно распространяющегося тепла. Сейчас Вик готов был поверить во всех богов и начать молиться им: главное не возбуждаться, ведь если это произойдет, то даже длинная рубашка не спасёт, и Талис без проблем заметит чужой позор. Однако сохранять трезвую и холодную голову, когда объект твоего обожания сидит между твоих же слегка разведённых ног и водит пальцами по узорам на протезе, было невозможно. Стоп. Что?! Когда успел?! - Потрясающе, - выдохнул Джейс, поднимая глаза на красного, аки маков цветочек, Виктора и не переставая поглаживать деталь, - Что это за материал? - он слегка нахмурился и между его бровей залегла очаровательная складка, - Ты в порядке, Виктор? Ты весь красный. Виктор с шумом сглотнул, глубоко вздохнул, опуская руки перед собой и хватая сидушку, чтобы хоть немного прикрыть опасную зону, и ответил: - В порядке, - получилось убедительнее, чем он ожидал, - Просто устал и не выспался, - Джейс на это понимающе хмыкнул, - А материал моего собственного производства. Если тебе интересно, можешь посмотреть в моих записях. - Интересно. Но лазить по чужим заметкам и дневникам мне не позволит воспитание, поэтому я буду очень рад, если когда-нибудь ты мне их покажешь, - с его губ сорвался утробный смешок, вызвавший у Виктора мурашки по всему телу. - Я надеюсь, ты не против, что я использовал самоцвет, хотя Хеймердингер запретил вносить их в жизнь обычных людей, - он виновато посмотрел на Джейса, который сверлил его злым взглядом (складка между бровей тоже была на месте). Последнее чего хотелось Виктору, так это ругаться: они впервые за три месяца поговорили больше пяти минут. - Почему ты так себя не любишь? - А? - не понял зауновец. - Почему ты себя совсем не любишь и не ценишь? - повторился Джейс. Вик же не понял, почему Талис сделал такой вывод (абсолютно закономерный и правдивый). Он не собирался ругаться по поводу самовольного использования хэкстек-самоцветов? - Но ты ведь разозлился, - постарался защититься Виктор. - Да, но не за то, что ты впервые сделал что-то для себя, а не для других, которые даже осознать твои вклад, жертвы и помощь не в состоянии, а за отсутствие в тебе чувства достоинства, - на это заявление Виктор подавился возмущённым вздохом. Хоть Джейс и сидел на коленях и был ниже зауновца, но ощущение, что именно Талис сейчас смотрит на учёного сверху вниз не покидало последнего, - Ты невероятный, Виктор, правда, - щеки залил румянец от комплимента, сказанного таким мягким чарующим голосом, - Мне бы очень хотелось, чтобы ты научился ценить себя и знать цену собственным достоинствам, которых, поверь мне, у тебя немало. Виктор не нашёл, что ответить, он просто сидел на этом дурацком стуле, закусив губу и краснея до самых корней волос. Ему редко говорили комплименты, точнее, почти никогда. Профессора могли расстрогаться и похвалить его работу, но не самого Виктора, поэтому и реагировать на добрые и приятные слова он не умел и не знал куда себя девать. - Ты ведь ещё не пробовал ходить, верно? - поднимаясь с пола, позвал погруженного в свои мысли Виктора, который от неожиданности дёрнулся, Талис. - Нет, - тихо ответил учёный, обращая опасливый взгляд на советника. - Тогда самое время попробовать, - Джейс протянул свою большую руку Виктору, словно приглашал на танец. Зауновец смутился и запутался ещё больше. Почему Джейс так себя вёл? Зачем давал надежду, если до этого так старательно избегал? Но, когда дело касалось Талиса, здравый смысл и трезвая оценка ситуации уходили в запой. Виктор несмело вложил свою холодную ладонь в горячую и широкую, сразу чувствуя её жар. Джейс ободряюще улыбнулся и подставил вторую руку. Виктор повторил процедуру, и его сразу осторожно и очень медленно потянули вверх. Оказавшись на ногах, зауновец не на шутку перепугался и перехватил Джейса за предплечья. Тот, в свою очередь, удерживал Виктора под острые локти. Из-за внезапно выбранного положения мужчины были вынуждены находиться слишком близко друг-другу: выпадающие пушистые пряди Виктора, прекрасно слышащего сандаловые нотки одеколона Талиса, щекотали последнему нос, но он предпочел не заострять на этом внимания. - Не бойся. Я не отпущу, - ласково пообещал советник, и Виктор решил поверить этим словам. Он сделал первый шаг протезированной ногой, которая слегка подогнулась, но Джейс, как и обещал, не отпустил и удержал от падения. Следующий шаг, проделанный здоровой ногой, дался проще, - Я держу, - повторил Талис, и Виктор снова ступил больной ногой. Мужчина лишь слегка пошатнулся. Ещё шаг. Ещё один. Медленно, - Ты молодец, Виктор! Зауновец не сразу заметил, что Джейс его больше не держит: его руки были в паре сантиметров от согнутых в локтях руках Виктора. Учёный восторженно выдохнул и не сдержал улыбки, слезы готовы были сорваться и украсить мокрыми дорожками обычно бледные щеки. Джейс отошёл, но не очень далеко, чтобы в случае неудачи не дать Виктору упасть. Тот сделал ещё один шаг и лишь слегка пошатнулся. Он самостоятельно дополз до стола, где стояло светящееся магическое ядро, развернулся и упёрся в мебель бёдрами, пытаясь отдышаться. - Ты невероятный, Виктор, - с нескрываемым восторгом отметил Джейс. Какое-то странное чувство укололо сердце Виктора. - Ты это и советнице Медарде говоришь? - Вик прикусил язык, но слова назад не взял: это было ниже его гордости. Джейс же озадаченно хлопал глазами. - При чем тут Мэл? - головой Виктор понимал, что стоило бы остановиться и его уже явно несло не в ту сторону, но он ничего не мог поделать с захлестнувшими его чувствами. - Извини, не знал, что вы уже настолько близки, - ядовито шипел зауновец. - Что на тебя вдруг нашло, Виктор? - Да как ты не видишь, что она просто пользуется тобой?! - голос чуть надломился. - Виктор, не надо, - попросил Джейс, тоже закипая. - Как думаешь, с чего она решила обратить на тебя своё внимание?! - Виктор, ты переходишь черту, - Талис сжал кулаки. - Черту́?! Да ты просто оказался удобной пешкой в её игре. Ты марионетка, удобная фигура в её руках! Ты нужен лишь для того, чтобы укрепить и усилить её влияние в Совете и среди простого народа! Открой глаза и может увидишь весь тот фарс, что происходит вокруг тебя, неопытного и слишком наивного для этих политических игр! - Виктору было необходимо выговориться. Может, он и в самом деле переходил черту, но долго сдерживаемые ревность и обида наконец выплеснулись. - Замолчи! - пробасил Джейс. Весь пыл Виктора, как рукой сняло: Талис никогда прежде не повышал на него голос, - Я всё больше убеждаюсь, что Мэл и Совет оказались правы, - эти слова больно ударили под дых, - Все жители Нижнего города не более, чем звери готовые перегрызть глотку своему ближнему за пару монет. Они прогнившие насквозь, жестокие животные, которым чужды какие-либо чувства. Кем бы ты был, если бы не Академия? Безымянным калекой с помойки. Ты обязан Пилтоверу всем, что сейчас имеешь! - правильно говорил профессор Хеймердингер: "Человек в ярости не лжёт". Выходит, так о Викторе думает Джейс на самом деле. Зауновец ощутил себя бесконечно обманутым и преданным. Лучше бы Талис просто вырвал ему сердце и растоптал его, а теперь Виктору придётся жить с этими словами в голове. Как мог Джейс, его Джейс, несколько минут назад говоривший о его достоинствах и талантах, о любви к себе, сделать так больно. Вставший поперёк горла ком, помешал сказать что-то в свою защиту. Горькие слезы жгли глаза и щеки. Подкатила тошнота: Джейс его ненавидел. Виктор поднял лицо на Талиса, который увидев его состояние, сразу стушевался и смутился. - Я Вас услышал, советник Талис, - поразительно холодно произнёс зауновец, хватая костыль и в следующую пару мгновений запираясь в ванне. Джейс стоял, как громом поражённый, не веря своим глазам. До него вдруг дошло, что он наговорил Виктору. - Виктор! - он постучался в дверь ванны, - Слушай, я сказал лишнего! Давай просто забудем об этой неприятной ситуации, пожалуйста! - Талис прислонился ухом к двери, но кроме тишины ничего не услышал, - Виктор! Прости, я сорвался! На самом деле я… - раздавшийся по ту сторону грохот не дал ему договорить. - Виктор! - позвал он, отчаянно дергая ручку, - Виктор, открой! Виктор! - не получив никакого ответа, Джейс просто выбил дверь. На кафельном полу в судорогах бился зауновец. *** - Дорогу мне! - кричала черноволосая женщина в белом халате, - Все вон! Пропустите! - за ней на медицинской кровати везли бледного, как смерть, мужчину, - Шевелитесь! - командовала она санитарам, и расталкивала людей на пути. Виктор слышал все голоса, как из-под воды, они были приглушены и почти не различимы. Но среди общего гомона он узнал знакомый взволнованный баритон. В нос бил запах стерильности. Перед глазами то и дело вспыхивали белые фейерверки, отдаваясь стреляющей болью в затылке. Безумно хотелось спать, усталость поглотила все тело: было невозможно почувствовать руки или ноги, каждый вздох давался все тяжелее. Последней мыслью Виктора перед тем, как провалиться в спасительную темноту, был ребёнок.