Магияленький принц

      У Арсения дежавю. Он снова идёт по коридору в училище, ему что-то шепчут стены этого места, он снова в чёрном свитере и джинсах — надел первые попавшиеся, и, по несчастливой случайности, у него получился образ того несчастного дня — он снова невыспавшийся и безумно усталый. Антон Андреевич идёт где-то впереди: Арсений не видит его, но прекрасно знает, что если он захочет свернуть в противоположную сторону, то его тотчас же вернут за шкирку, как нашкодившего котёнка, обратно. Попов только собирается заходить в кабинет, но дверь открывается, и он сталкивается с Нурланом. Сабуров стоит в мешковатой чёрной кофте и прячет руки в карманы; голова его склоняется чуть набок, из-за этого тёмная чёлка прикрывает его карий глаз.       — Доброе утро, — у Нурлана хриплый голос, а у Арсения нет сил и желания отвечать. Он просто кивает головой в ответ и тут же замечает сочувствие в глубине глаз смотрящего.       Попов видит в кабинете наклонённого к каким-то заметкам светловолосого мужчину с уж больно выдающимся — ломали, что ли? — носом. Он поворачивается в сторону студента и окидывает его изучающим взглядом, прищуриваясь.       — Попов? — спрашивает мужчина, адресовав вопрос то ли ректору, то ли Арсению.       — Он самый, — отвечает спустя несколько секунд тишины Шастун, подталкивая студента к столу, касаясь его в районе поясницы. Арсений, будто какая-то молекула, столкнувшаяся с другой молекулой, идёт бездумно вперёд и усаживается на стул.       — Майор Щербаков, — представляется мужчина. — Я буду продолжать расследовать дело об убийствах. Подчёркиваю, речь идёт не об одном, а о нескольких преступлениях. Арсений, вам что-нибудь известно об этом?       — О каком убийстве конкретно вы говорите? — спрашивает Попов. Щербаков ухмыляется: в записках Ляйсан было сказано, что свидетель не отвечал практически на все вопросы. Жаль, что она не успела провести повторный допрос.       — Ну, начнём с Дмитрия Позова, вашего соседа, — кивает следователь.       — Он был менталистом и воздушником, как и я, — Щербаков знает про это, но не прерывает парня. — Я возвратился со смены поздно ночью и не стал будить… Дмитрия. Ночью я проснулся… не помню, из-за чего, — Арсений хмурится, но воспоминания о той ночи не желают приходить. Он не может говорить о том, что убийца подчистил ему память, потому что это опасно. Ментал держит его в путах, заставляя молчать. Арсений, они не должны знать, что ты знаешь.       — Вы видели убийцу?       — Видел. Все видел, но убийца был в чёрном, — Попов прикусывает губу, — и от него холод исходил какой-то. Потом я уснул…       — Или вас усыпили? — Щербаков щурится, и магия снова просит закрыть рот, но Арсений идёт против неё.       — Может и так, я не помню, честно.       Мент стукает рукой по столу, и Попов вздрагивает, стискивая запястье. Щербаков отходит в сторону, рвано вздыхает и перемещается к окну.       «Чё нервный такой, бля», — думает раздраженно Арсений. Щербаков ему не нравится: он слишком громкий, слишком раздражающий, слишком… слишком.       — Ладно, вы свободны, — качает головой майор. — И ещё: из города не уезжайте.       — Хорошо, — примирённо отвечает студент, вставая со стула.       Он выходит из кабинета с засевшей в голове мыслью: здесь что-то не так, и Арсений должен разобраться. Студент не собирается играть в грязные игры или быть тем самым глупым детективом из женских романов, но его душа жаждет приключений.       Попов просто немножко… хочет понять эту ситуацию.       Арсений поклялся Боярскому, что он будет осторожным, а обещания Попов сдерживает отлично.       Навстречу ему идёт знакомая фигура. Попов прищуривается и различает наконец Павла Алексеевича. Тут же его накрывает волной боли, исходящей от Воли. Собственная магия колышется внутри, царапая коготками его душу, просит Арсения пожалеть и успокоить. Студент останавливается перед преподавателям, тот скользит отстранённым взглядом по телу ученика.       — Павел…       — Не сейчас, Арсений, — тихо прерывает менталист, и Попов различает в его глазах слишком знакомый блеск. Студент кивает, подавляя свою магию. Павел проходит мимо, заворачивая в кабинет. «Тоже на допрос», — понимает он. Дверь за спиной хлопает, и Арс продолжает идти.       Шастун шляется хер пойми где, но встречать его сейчас нет никакого желания. Арсений идёт обратно к общаге, по пути продумывая план его действий. Получается не очень. Одно Попов знает точно: сидеть в комнате сейчас бессмысленно, надо срочно что-то делать. Знакомств у Арсения немного: Димка Позов, и тот, Господи прости, умер. Он заходит в общагу, поднимается по лестнице на уже привычный этаж, поворачивает направо и идёт по коридору в направлении своей комнаты. Однако Попов не открывает дверь с цифрой 708, проходя вглубь коридора; он резко меняет направление и стучится пару раз в 718 комнату. Дверь распахивается.       — О, ебать, Арсюха, — глаза Эда, лежащего на большой двуспальной кровати, комично расширяются. — Как ты вовремя зашёл, а то я тут вздрочнуть собирался…       — Мне уйти? — спрашивает Попов, уже собираясь разворачиваться.       — Не-е-е, ты шо!.. Заходь, не бойся, — Эд натягивает на левую ногу носок, лежащий чуть поодаль него. Арсений заходит в комнату, оглядываясь.       Вокруг — куча постеров, стены, кое-где покрашенные чёрной краской, и у студента складывается впечатление, что Эд — это тот самый подросток в пубертате, который идёт против собственных родителей. Пахнет краской, сыростью и совсем чуть-чуть табачным дымом. Арсений делает вывод, что его знакомый курит, причём делает сие действие прямо тут, в собственной комнате. У Эда комната действительно больше, причём раза в два точно: огромное окно чуть ли не в пол создаёт иллюзию увеличенного пространства. Свет падает на тёмный деревянный пол и, вау, Арсений захотел такую же комнату, пусть и смесь запахов раздражает его чувствительный нос. В дальнем углу комнаты за пеленой магии Попов замечает нечто, похожее на машинку для татуировок, и удивлённо присвистывает.       — Бля, увидел, что ли? — Эд вскакивает наконец с постели (Арсений отстранённо замечает, что носки на ногах разного цвета и длины: один из них голубой с резиновыми утятами, и этот факт заставляет умилиться), но тут же выдаёт: — По сути похуй, я тебе доверяю.       — Можно узнать, как ты их делаешь? — всё-таки интересуется Попов, сгорая от любопытства. Самое главное, чтобы его сейчас не послали нахуй.       — Нужно, — он просиял.       Оказывается, что все намного проще, чем ожидалось. На Эда наложено заклинание, не позволяющее собственной магии «сжирать» пигмент тату.       — Подожди, а ты огневик и менталист, что ли? — брови Эда летят вверх.       — Ну да, а что?       — Да ничего, — он качает головой. Молчит. Через несколько минут выдаёт: — Выпьем чего-нибудь?       — Типа чая?       — Типа коньяка, — Эд криво улыбается. — Молчание – знак согласия.       Выграновский (фамилия всплывает в памяти, но тут же исчезает в ебеня) достаёт с полки два стакана и наливает в них янтарную жидкость, которая красиво плещется и переливается.       — Она блестит…       — Прикинь, да, — ржёт Эд. — Я немножко волшебной пыльцы добавил, — и подмигивает.       Алкоголь на обычных магов никак не влияет из-за ряда причин. Первая и самая существенная из них — магия просто-напросто поглощает весь спирт, поэтому опьянеть невозможно. Вторая причина — это чаще всего непереносимость некоторых составляющих напитка, то есть, аллергические реакции или сильные отравления. Ну, и третья, самая несущественная для некоторых индивидуумов — моральные принципы, которые против алкоголя. Арсений просто не пьянел. Лишь однажды Попов пробовал пыльцу, а потом очень долго и много блевал. Тогда он действительно переборщил, но на то были причины: сказались выпускной и ухудшение состояния мамы в один день, и тогда Арсению было плевать на последствия. Попов даже переспал по пьяни с каким-то парнем (кстати, именно после того случая он понял, что его гетеросексуальность медленно перетекает в бисексуальность, а спустя некоторое время — к студенту приходит осознание, что и девушки ему не нравятся), а потом долго и муторно вспоминал подробности. В общем, все прелести первого в жизни сильного опьянения Арсений испытал.       — Немного только, хорошо? — просит он.       — Печальный опыт? — спрашивает Эд и наклоняет голову вбок, будто он преданный пёс. У Арсения идут мурашки по коже от этой ассоциации.       — Есть такое.       — Хорошо, по стаканчику и хватит, — Эд подставляет бокал поближе к Попову. — На брудершафт?       — На барбершоп, — Арсений глупо хихикает.       Через двадцать минут Попов ощущает, что он захмелел. Одна из самых больших проблем пыльцы заключается в том, что она всегда действует на один и тот же организм по-разному, и это чёртов ящик Пандоры, потому что ты никогда не знаешь, насколько ты опьянеешь. Многие считают её наркотиком, и, по факту, остаются правы, но зависимость пыль вызывает только при огромных ежедневных дозах, и именно по этой причине Арсений не боялся последствий.       Мир вокруг покачивается, а в голову неприятно отдаёт. У Эда, к счастью, не появляется ещё пара глаз или ушей, и Арсений ощущает привкус победы на языке. Вокруг ярко. Попов старается не поворачивать голову, потому что тут же комната начинает кружиться. Он чувствует себя так, будто находится в шайтан-машине: однажды Арсу снился сон, где он участвует в каком-то шоу и крутится в какой-то комнате-декорации, и все вокруг выглядело примерно так же, как и сейчас.       — Ты как? — Эд трогает его за плечо, и Арсений ощущает тепло, исходящее от руки. — Молчаливый какой-то, всё хорошо?       — Мне… нормально, — Попов говорит медленно, чтобы его язык не заплетался и он не выглядел, как последний пьянчуга. — Я предпочитаю… не говорить.       — О-о-оу, — тянет парень, — тебя вштырило.       — Эд…       — Можешь называть меня Скруджи, — просит он, обхватывая ладонь Арсения. Тот податливо откидывается на спинку кровати и прикрывает глаза.       — Ради Бога, Скру… — Попов не договаривает, но забивает на это и продолжает говорить: — Слушай… а ты вот знаешь про… Димку Позова…       — Ты действительно хочешь об этом поговорить? — Арс открывает один глаз, ощущая аромат вкусных духов и сигарет, исходящих от Эда, а ещё он замечает обеспокоенное выражение лица его… друга? Попов качает головой, подтверждая свои слова. — А шо ты хочешь услышать? Земля слухами полнится, ты сам это прекрасно понимаешь. Если верить каждому, то можно заработать тыщу пятьсот ярлыков и столько же узнать о других.       — И всё же? — Арсений прекрасно знает, что сейчас Эд сможет рассказать всё: на самом деле, у Попова приличное состояние, и его несколько минут назад отпустило. Он внимательно запоминает, придерживаясь своего плана.       — И всё же ходит один общий слух, не подтверждённый никакими толковыми фактами: убийца хочет повысить свои ментальные способности до максимального уровня, при этом используя чужую магию.       У Арсения замедляется дыхание.       Его предположения подтверждаются.       Скруджи говорит что-то ещё, и Попову бы слушать его внимательно и впитывать его слова, как губка, но…       — Алё-улю, Арс, ты тут? — Эд беспокойно трясёт его за плечо. Арсений переводит на него размытый взгляд. — У-у-у, дела плохи, — тянет он, осматривая Попова.       — Ты продолжай, — просит Попов, пытаясь урвать крупицы информации. Скруджи молчит несколько минут, и Арсению кажется, что сейчас его пошлют нахуй.       — Так ты шо, — как-то разочарованно говорит он, и Попов даже по пьяни замечает расстройство в его серых глазах, — инфу узнаёшь, шо ли?       Арсений хотел чертыхнуться через зубы, но получается во весь голос, и винить хочется алкоголь и волшебную пыльцу.       — Прости, — всё-таки крякает Попов, а опьянение постепенно сходит на нет.       — Да хуй с тобой, Арс, — Эд качает головой, — я те верю, ты самое главное не проебись, ок?       Арсений надеется, что Скруджи не убийца, потому что в противном случае ему пизда.       — Знаешь, — спустя минуту молчания выдаёт Эд, — я прошер…шу…стю, в общем, ты понял, по связям своим. Кто что знает, откуда, почему…       — Скря, ты лучший, — Арсений обнимает его, наваливаясь на него всем весом, пару раз дёргается, но Выграновский крепко обхватывает его рукой поперёк торса, и Попов затихает, оставаясь в таком же положении. Эд тепло дышит ему в ухо, и по коже пробегают мурашки. Студент списывает это на алкоголь и пыльцу, потому что в трезвом состоянии он вряд ли был бы так рад Скруджи рядом, тем более, в такой ситуации.       Тепло. В дверь стучатся, и Арсений звучно матерится: магия бурлит по венам, стучит по коже, предупреждая об опасности, но опьянение приглушало чувства.       — Не открывай, — просит Попов.       — Почему? — Эд приближается к нему ещё ближе.       — Я менталист, бля, послушай хоть раз, — вообще-то, Скруджи слушал Арсения всегда. — Пизда нам, если щас откроешь дверь.       — Ты ебанулся? Мы не в фильме, — Эд качает головой. За дверью слышится голос, подозрительно похожий на голос ректора. — Пизда. Забираю свои слова обратно.       — Эдуард, вы собираетесь открывать нам дверь? Я знаю, что вы тут, — голос Шастуна звучит угрожающе, и Арсению хочется заскулить из-за всей этой ситуации.       — Открывай, — шепчет Попов на ухо, привставая и уходя в дальний угол комнаты. — Чай у тебя есть?       — Ну ясен-красен, шо есть, но заварка холодная, а чайник я не кипятил.       — Похуй, — Арсений берет чайник со стола и выпивает заварку залпом. У пыльцы есть одно свойство: что-то крепкое растворяет все её компоненты, и действие практически наполовину проходит. Жидкость встает в горле и грозится выйти обратно, но Попов сдерживает желание выблевать и прикусывает щеки. Дверь распахивается, и в комнату заходит Шастун, морщась. Арсений прищуривается: плохое зрение мешает разглядеть ректора, но желание присутствует, и его сложно сдержать. — Добрый день!       — О, Арсений, — Антон Андреевич, кажется, удивился. — А ты тут какими судьбами?       — А я…       — А Арсений пришёл чаю выпить, — перебивает его Эд, — с тортиком. Хотите?       — Нет, спасибо, — отказывается ректор.       — Не любите сладкое? — Скруджи хитро прищуривается.       — Люблю кисло-сладкое, — отвечает он. — Ну, ладно, пошёл я…       Арсений удивлённо распахивает глаза: и для кого был этот концерт? Шастун тем временем двигается к выходу, останавливается, будто собирается что-то сказать, но отворачивается и продолжает движение. Дверь захлопывается.       — Батька мой попросил следить за мной время от времени, шоб не бедокурил, — Эд чешет голову, оправдываясь.       — И ты не бедокуришь? — хитро улыбается Арс, задавая риторический вопрос. Скруджи бьёт тату, пьёт коньяк с пыльцой и устраивает тусовки каждое воскресенье.       — Конечно же, нет, — отвечает он.       — Ладно, я пойду, пока ещё кто-нибудь не зашёл «просто посмотреть», — Попов хмурится, натягивая ботинок на ногу.       — Не ебнись и не спались, котёнок, — просит Эд, и Арсений на эту фразу не обращает внимания.       Спустя тридцать минут до Попова доходит.       — Пиздец, приплыли.

***

      Арсений не успевает оглянуться, а на дворе уже конец года. Корпусы общаги украшались яркими огоньками, которые ярко выделялись в темноте, переливаясь разными цветами. Все экзамены сданы, расследование медленно, но верно движется: новые детали всплывают неожиданно, но пазл всё ещё не желает сходиться. За полторы недели до нового года Эд позвал Арса к себе и сказал весьма занятную вещь:        — Знаешь, — Скруджи стоит, облокотившись на кухонную гарнитуру лбом и поджав одну ногу с кислотно-зелёным носком, — тут Булаткин заходил на днях…       — Булаткин? — перебивает Арсений, забавно раскрывая глаза. Эд этого парня по какой-то причине очень уважал и… любил? Он никогда не признавался в этом, но Попов видел, как Скря на него смотрит.       — Да, не смотри на меня так, — Выграновский хмурится и сжимает губы. — В общем, Егор — сын местного мента.       — Этого майора, что ли? — снова перебивает он. Эд смотрит осуждающе. — Прости.       — Нет, другого мента, но тот работает с этим Щербаковым, — за несколько прошедших недель они вместе изучили, кажется, историю половины людей этого города, поэтому фамилии всплывали в памяти легко. — В бумажках, которые служат чем-то вроде заметок… кстати, неужели так сложно держать важные документы в сейфах? Короче, в них написано о том, что у убийцы есть какая-то последовательность, по крайней мере, между убийствами происходит ровно три недели и пять дней. Но поскольку убийств было всего два…       — Какое сегодня число? — Арсений смотрит на магический календарь, и тот услужливо подсказывает, что возможное убийство произойдёт…— Блять.       Возможное убийство произойдёт в ночь с тридцать первого декабря на первое января.       Арсений переглядывается с Эдом.       В связи с этими событиями Попов не ждёт празднования. Ментал услужливо подсказывает бурлением в крови, что в новогоднюю ночь что-то случится, а подходящая к горлу тошнота и практически непрекращающаяся головная боль оповещала, что случится что-то отвратительно блядское. Конечно, это «что-то» может быть и не новым убийством, но Арсению шестое чувство показывает, что маг берет убийством.       На дворе двадцать седьмое декабря, и единственное, чего хочется Арсению — это чуточку волшебства и немножко любви. Но о любви думать, мягко говоря, не вовремя, поэтому Попов заталкивает все свои желания поглубже в себя, и начинает усиленно копать информацию. Пазл не желает сходиться, и студенту от этого тошно: если он не решит эту проблему, не поймёт где, куда и откуда, то первого января в их городке снова случится переполох, а Арса снова вызовут на допрос. Попов не знает, кого собираются убивать, а ментал давит его, сжимает горло и не отпускает.       Арсений сидит за столом в собственной комнате битые два часа. Настенные часы раздражающе тикают, и пару раз студент порывался разбить их к хуям, но здравый смысл всё ещё оставался рядом с ним. Мозги кипят: ещё чуть-чуть, и часы полетят в окно прямо вместе с Арсением. Он встаёт из-за стола, рвано выдыхает, борясь с желанием кинуть в стену кружку с остывшим чаем, и выходит из комнаты, по пути натягивая зимнюю куртку.       На улице холодно. Крупные снежинки белого цвета падают с голубого (достаточно редкое явление для их городка) неба, опускаются на заснеженные дорожки и тёмную вьющуюся макушку студента, кружась. Арсений поднимает голову и залипает. Красиво. Под куртку пробирается противный промозглый ветерок, и Попов старается не дрожать всем изрядно похудевшим телом (за этот месяц он скинул ещё несколько килограммов, что не так уж и радовало: штаны висели на заднице, на ремне пришлось сделать ещё несколько отверстий, а все свитеры выглядели слишком большими на нём). Огонь неприятно скребётся внутри, и Арсению хочется скулить. Ну когда же будет тепло?       — Арсений, чего мёрзнешь на улице один? — из-за спины слышится голос ректора. Попов медленно разворачивается и охуевает от красоты Шастуна: обалденная чёрная рубашка выгодно подчёркивает тело мужчины (на данный момент он более крупный, чем Арс, несмотря на очень высокий рост), тёмные брюки в тонкую полоску, доходящие до середины косточки, делают Антона Андреевича невероятно красивым. А кудри..! Студент прокашливается.       — Погулять вышел, отдохнуть от учёбы, сами понимаете, — ректор кивает: ни для кого не секрет, что под конец года ученики всегда носились с горящими жопами из-за долгов и экзаменов.       — Как дела?       — Нормально, — но почему-то в противовес своим словам Шастун хмурится. Арсений наклоняет голову вбок, будто преданная собачонка. — Вот тоже вышел… прогуляться.       «На свидание?» — подумал Попов и нахмурился: неужели он ревнует? Мнение и догадки Арсения не должны быть известны ректору, потому что никакой он не особенный. То, что они общаются чуть больше, чем все остальные — просто вынужденная мера в связи с убийством. Студенту становится холодно, далеко не от мороза на улице.       — Ну, не буду отвлекать, — не своим голосом произносит он и спешит уйти, чтобы ректор шёл куда ему надо. — До свидания!       — До свидания, Арсений, — и почему «свидание» звучит именно так? — и с наступающим!       — И вас! — Попов разворачивается и топает к общежитию, накинув капюшон, и вспоминает, что Шастун шёл с курткой нараспашку. Интересно, какая у него стихия помимо воздуха? Арсений не ощущает какой-то несовместимости магий. Огонь? Неужели ректору не холодно?

***

      Арсений стоит у Эда в комнате, и музыка с силой бьёт по ушным перепонкам. Он знает, что за пределами помещения не слышно ни звука, потому что магия и создаваемый ей вакуум делают своё дело. Вокруг — плотный слой курева, мигающие неоновые огни и размазанные очертания предметов, спрятанных за смогом. Арсению здесь, если честно, некомфортно: слишком много людей, слишком громко, слишком ярко, слишком… слишком. Он не социопат и не социофоб, легко вливается в новые компании и быстро находит общий язык, но эта тусовка слишком даже для него. Попов не представляет, каково Эду, хотя тот и не выглядит напряжённым: танцует, курит и пьёт, громко смеётся (настолько, что перебивает орущую из всех утюгов музыку) и снова танцует. Пьяные тела дрыгаются под какую-то попсу, и Арсений подавляет в себе желание выпить. Ему нельзя: если в его кровь попадёт хоть капля алкоголя, то внимание рассеется, а это просто противопоказано в данной ситуации. Сзади к нему кто-то подходит, и пьяное дыхание обдаёт теплом родинки на Арсовой щеке.       — Чего такой напряжённый, малыш? — его плеч касаются ладони и пытаются размять мышцы. — Не желаешь расслабиться?       — Нет, спасибо, — Арсения передергивает, и чужие руки падают вдоль его тела, ведут по бокам, грубовато сжимая, и подходят до его округлых бёдер. — Не трогай, я сказал!       Он оборачивается, и его глаза темнеют. Магии не нравится недовольство хозяина, она готова помочь ему, и злость течёт по его крови быстрее, нагоняя агрессию, которая обычно прячется в недрах его души. Перед ним стоит Руслан Белый — самый взрослый студент из всех потоков в училище, очевидно с какими-то проблемами и явной неадекватностью. Он стоит, руки его остались там же, где и были, только в воздухе (Арсений предусмотрительно отошёл подальше, потому что не хватало ему разбить нос какому-то старшекурснику), и Арсовы желваки играют под кожей.       — А сейчас ты медленно съёбываешь, — сквозь зубы не говорит, а шипит он, угрожающе подходя ближе, — прямо-таки на хуй, понятно? Из комнаты. Вон.       Руслан не двигается с места и смотрит испуганным кроликом.       — Ушёл, — повторяет Арсений, используя принуждение. У Белого стекленеют глаза, и Попов сдерживает желание приказать ему разбить голову о стену. — Уходи из комнаты и больше никогда не трогай любого человека без его словесного согласия. Понял?       — Да, — Руслан разворачивается и уходит.       Арсений уходит с того места через несколько минут, пересекая комнату и двигаясь к маленькой кухоньке, сооружённой прямо в комнате Скруджи.       Он подходит к ней и, мягко говоря, охуевает.       В свете неоновых ламп самозабвенно целуются два человека: Эд и Егор. Арсений прищуривается.       Выграновский сидит на столешнице в своей нелепой шапочке, обвивает ногами талию Егора и, в общем-то, чувствует себя прекрасно. Булаткин выцеловывает его линию челюсти, спускаясь ниже, прикусывает светлую кожу на шее, оставляя небольшие пятнышки (Арсений в этом не уверен, потому что огни меняются очень быстро, а зрение его подводит).       И не то чтобы Попов в шоке (все-таки Скря частенько говорил об Егоре), но он удивлён. Эд открывает светлые глаза и на мгновение ловит арсеньевский взгляд. Его глаза комически расширяются, и он отталкивает Егора от себя. Булаткин вытирает рот и оборачивается.       — Шо-то случилось, малой? — Арс морщится, но Эд этого не замечает. Выграновский все ещё сидит на столешнице и дергает ногами. — Как дела?       — Пойдёт, — тревожить случившимся не хочется, чай, не девочка, чтобы переживать об этом. — Мы можем поговорить?       — Конечно, без вопросов, — Скруджи спрыгивает на пол и хватает его за руку. Арс только собирается занести ногу и двинуться к более тихому месту (читай — «к толчку»), но Эд дёргается назад и посылает воздушный поцелуй Егору: — Родной, мы скоро.       Они идут по узкому коридору и сворачивают вправо, прямиком к туалету. Там тихо и спокойно: никто не блюёт и никому не сосут, поэтому Арсений выдыхает. Он обращает внимание на Эдову шею; на тонкой коже расцветают едва заметные красные пятнышки, и Попову на секунду становится завидно.       Арсений тоже хочет любить и быть любимым.       — Что с местом убийства? — студент понижает голос.       — Честно? Я не ебу, — Эд откидывает голову назад и вздыхает. — Мы в жопе, Арс. Я не знаю, шо делать. Может, всё случится… не знаю, в парке, например?       — Нет, — отрицательно качает головой он. — Понимаешь, этому существу не хочется делать всё в общественных местах, оно предпочитает…       Бинго.       — Оно предпочитает совершать убийства у всех на виду, — произносят они одновременно. Арсений продолжает свою мысль: — Другие замечают, видят, но ничего не могут сделать. Ему нравится видеть, что мы бессильны.       — Ляйсан убили так же, — подтверждает Скря. — Она уснула в участке у всех на виду, но при этом никто ничего не помнит.       — И Димку.       — Да.       — Я ведь мог, — Арс сжимает губы до побеления, — мог что-то сделать…       — Сейчас не об этом.       У Попова темнеет в глазах. В ушах слышится собственное сердцебиение, сильное и оглушающее, дыхание ускоряется, и ему кажется, что он задыхается. Это не похоже на приступ паники, но само состояние Арсения пугает, и пульс его учащается. Он хватает Эдовы руки, сжимая их.       Темнота. На задворках сознания студент слышит глухой стук собственного тела о кафельную туалетную плитку, но ничего не может с этим сделать.       Перед глазами — холодная улица. Тихо и безлюдно. Хлопья снега падают с неба. Одинокий фонарь освещает небольшой участок местности тёплым светом, мигая время от времени.       Арсений оглядывается по сторонам и узнаёт знакомую улицу рядом с общежитием — ту самую, на которую он выходил подышать свежим воздухом совсем недавно. В крови плещется магия, она переполняет его сосуды, выплёскивается из них, и кончики тонких Арсовых пальцев светятся оранжево-жёлтым цветом. Он чувствует опасность: та ощущается на языке горечью и подгоревшим хлебом. Ещё не серьёзная, но грозящая стать по-настоящему трагической. Издалека слышен крик.       Ну, вот.       Попов поворачивается и начинает бежать. Движение снега будто замедляется. Сердце начинает быстро колотиться в груди, доставляя ощутимое неудобство. В горле жжёт, как и в лёгких — Арс бежит изо всех сил, не жалея себя. Он добегает до большого дерева (то ли плачущая ива, то ли огромный магический дуб) и падает, спотыкаясь. Колени простреливает болью, но Арсений встаёт и продолжает бежать на крик; времени мало.       Студент добегает до того места, где он упал в сугроб с месяц назад, и едва сдерживает собственный крик ужаса, который хочет вырваться. Перед ним спиной стоит темный силуэт, а под силуэтом лежит Павел Алексеевич.       У Воли мертвенно-бледное лицо, стеклянные посеревшие глаза и полное отсутствие сознания. Его худые запястья держит силуэт, и из ладоней медленно перетекает серая магическая масса — ментал. Арсению не надо гадать, чтобы узнать, что произойдёт дальше: убийца заберёт всю силу и перережет горло преподавателю-магу, как и сделал с Ляйсан и Димой Позовым. Жуткие кадры всплыли в памяти, заставляя мерзкие мурашки бежать от затылка до поясницы.       Попов подходит ближе, и картинка смазывается: силуэт плывет, омертвлённое тело Павла Алексеевича — тоже, а последнее, что видит Арс — огромное дерево близ места убийства и остановившуюся на трёх часах стрелку уличных часов.       Арсений рвано выдыхает и открывает глаза. Тёплый свет с ламп бьёт в чувствительные глаза, и он стонет. Эд стоит над ним, склонившись; в светлых глазах плещется паника. Голова болит, а в ушах все ещё слышен шум.       — Арс! — наконец доходит до помутневшего сознания, и Попов открывает глаза, вглядываясь в лицо друга.       — Помоги встать, — просит он каркающим голосом и протягивает руку, кряхтя.       — Пиздец, ты меня напугал, — Эд качает головой. — Что произошло?       — Блять! — вспоминает Арсений, и его снова волной накрывает паника. — Это было видение! Я уверен в этом!       Глаза Выграновского раскрываются. Видения — достаточно редкая, но очень приятная привилегия для магов-менталистов. Помимо этого обладающим этими способностями снятся вещие сны, они зачастую могут предсказывать будущее и — очень-очень редко — менять последующие события. Но сейчас нет времени разбираться. Надо действовать.       — Диктуй всё, что увидел, — Скруджи достаёт откуда-то желтоватый листок и карандаш. Он подошёл к делу уверенно, и эта уверенность вселяла спокойствие (максимальное для ситуации такого рода) Арсению.       — Три ночи на часах, улица рядом с общагой, холодно и темно, — Попов приостанавливается, сглатывая. — Чёрный силуэт забирает магию через руки Воли. У него безжизненное лицо и стеклянные глаза. Вокруг никого… кроме меня, убийцы и Павла.       — Что-то ещё? — Эд поднимает голову от листа. На нём ничего не записано, и Арс подавляет желание тревожно засмеяться.       — Мне страшно было очень. И Павел кричал истошно, но его никто не слышал.       — Бинго! А шо, если этот хер накладывал вакуум? Тогда все объяснимо…       — И именно поэтому ему нравится убивать на видных местах, потому что никто не слышит. А видит ли?       — Я думаю, что нет, — предполагает Выграновский, — но почему ты тогда видел Диму?       — Да хуй знает, — честно отвечает Арсений. — Сколько время?       — Без пятнадцати двенадцать, — отвечает кто-то, выходя из кабинки, и по Арсовой спине течёт холодный пот. — Ребят, вы так не напивайтесь, хорошо? — советует парень, проходя к раковинам. Попов выдыхает одновременно с Выграновским.       — Тук-тук, — в дверь туалета просовывает голову Егор, — можно к вам? Скоро Новый год, давайте отпразднуем, хорошо?       — Хорошо, кис, — голос Эда меняется на нужный-нежный, и Арсений подавляет зависть. Завидовать нехорошо, Попов. — Погнали, Арс.       Они вновь пересекают коридор, и студент пытается подавить свою вновь нарастающую панику: совсем скоро двенадцать ночи, а там до трёх… Перед глазами стоит картинка со стеклянными глазами его преподавателя. В горле сухо; что будет, если он не успеет?       — Всё будет хорошо, — Егор хватает его за запястье едва-едва и тихонечко шепчет ему на ухо. — Прости, ты слишком громко думаешь.       — Спасибо, — Арсений смотрит на Булаткина слишком доверчиво, и это разбивает ему сердце. Егор думает о том, что Попову не хватает крепкого плеча и кого-нибудь с огромным сердцем, чтобы любить его.

***

      Новый год проходит нервно. Все чокаются бокалами с шампанским, кто-то блюёт в толчках, забив на все поздравления, кто-то признаётся в любви, кто-то трахается там же, где и блюют, а кто-то Арсений — переживает и кусает губы, стараясь думать тише.       Новый год наступает, но этот факт почему-то не радует его.       Эд и Егор стараются поддерживать, но потом они уединяются, и Попов прекрасно их понимает. Ему бы сейчас тоже нежиться в объятиях, страстно целоваться или даже скакать на члене, а не думать об предстоящем убийстве и опасности, которая его поджидает.       Арсений трус, но он не может проигнорировать столь ужасное видение.       Стрелки часов будто ускоряются. Попов закрывает глаза, чтобы моргнуть, открывает и видит два часа пятнадцать минут ночи. Он подрывается со стула, шепчет Эду «я пошёл» и уходит в сторону туалетов. Арсений оборачивается, проверяя, нет ли идущего по пятам, но натыкается на летящие блёстки и табачный дым за спиной.       Ладно, хуй с ним, поехали.       Арсений выходит из общаги, и в лицо ударяет морозный воздух. Он морщится: прямо как в видении. Студент решает сделать круг, чтобы не привлекать к себе внимания, будто решил прогуляться и проветрить голову. Убийца, чай, не дурак, поймёт сразу, если кто-то будет ходить по его территории. У Арса учащается пульс, вместе с ним и дыхание. Становится по-настоящему страшно.       Внешне ничего не поменялось, только вот ментал не предвещает ничего хорошего: беснуется и коготками скребёт его душу.       Арсений начинает медленно придвигаться к месту преступления, постоянно оглядываясь по сторонам. Ему страшно. Он додумался использовать заклинание и зелье, которое ему накануне дал Боярский. Оно помогало быть невидимым — достаточно полезная штука, но действие слишком короткое.       Он подходит к мигающему фонарю и движется к часам; стрелки приближаются к трём часам ночи. Арс ускоряет шаг: с минуты на минуту произойдёт ужасающее убийство его преподавателя Павла Алексеевича Воли.       Попов заворачивает у огромного дерева и видит слишком знакомый силуэт. Он сдерживает писк и задерживает дыхание.       Ректор ходит туда-сюда так, будто у него обычная прогулка. Арсений не узнает в нём убийцу, но все равно пугается — что-то уже пошло не так. Скоро Шастун его увидит сам, и тогда наступит пизда.       Попов один, в темноте, он попросил Эда и Егора не приходить, Шастун может оказаться убийцей и вместо Воли убьёт его — эту реальность можно изменить. Арсения тошнит и хочется сбежать. Он стискивает покрепче запястье и разворачивается, чтобы бежать, но его окрикивают. Попов чертыхается сквозь сжатые зубы.       — Арсений? — Шастун оказывается близко к нему в рекордные сроки. Студент закрывает глаза и сглатывает.       Вот и пришла его смерть.