***
Всего три часа назад невыспавшегося и разбитого Арсения вынудили пойти на допрос. Он шёл по тёмным и тихим коридорам училища, ощущая шёпот магии, вынуждающий беспокойно озираться по сторонам: менталистика говорила о том, что доверять никому нельзя, а сейчас его ведут прямиком на подсудное дело. Попов краем глаза отмечал внешнюю обстановку. Бездушно, словно всех учеников заставили покинуть это место на неопределённый срок. Арсений трогал ладонями грубую ткань чёрных вельветовых штанов, пытаясь справиться со стремительно растущим беспокойством. Около кабинета ректора его встретил Шастун. Тот не изменился с их последней утренней встречи: все тот же расстёгнутый серый пиджак и белая рубашка под ним, разве что очки снял (Арсению тоже выписали, но он их не носит — может быть, увидел бы убийцу, если бы купил очки). Он откашлялся и попросил говорить только правду. Арсений кивнул: он не собирался лгать. Ему не верилось; казалось, что сейчас Димка встретится с ним в коридоре между занятиями, и они обязательно кивнули бы друг другу. Только Позов не появляется в коридоре, а в груди что-то сдавливает. Его провели в маленькую комнатушку и попросили подождать. Антон Андреевич молча сидел несколько минут, прежде чем тихо и спокойно сказать: — Арсений, не переживай по поводу… всей этой ситуации в целом, — он потянул тонкие пальцы в сторону окна, и то легонько приоткрылось, выпуская свежий и морозный воздух. Попов вздрогнул и обхватил руками собственные плечи, сжимая темный свитер. — И насчёт учёбы не стоит переживать, я всё улажу, — Арсению показалось, или воздух стал теплее? Он опустил руки по швам, после чего переместил ладони на колени, как в магических яслях. Тёплый воздух ласково треплет тёмную макушку, заставляя прикрыть раздражённые красные глаза. Дверь в кабинет отворяется, и невидимые касания исчезают: Арсений разочарованно и слепо посмотрел по сторонам, но не почувствовал никакого присутствия магии (обычно та ощущается прямо-таки на языке: немного вязкая и сладковатая, в воздухе ароматом пряности, а в мыслях и сердце теплотой), и сердце его забилось чаще — не хватало ещё потерять рассудок на фоне всех этих событий. — Здравствуйте, меня зовут Ляйсан Альбертовна, — влетает миниатюрная фигура и холодно здоровается. Антон Андреевич здоровается в ответ и покидает Попова, заставляя его чувствовать себя более неуверенно. Арсений тихо приветствует женщину в форме. Магичка, — сразу понял Попов, почувствовав всполохи магии внутри себя, которые показывали недовольство: Ляйсан имела какую-то противоположную Арсовой магическую способность. Скорее всего, она водница или воздушница (холод её заставлял Арсения мерзнуть). Далее шёл допрос. Арсений, как и пообещал, говорил только правду. Он чувствовал воздействие магии на себе в ту ночь и понимал, что скорее всего память где-то давала сбой. — Вы утверждаете, что сразу же после вашего пробуждения силуэт подошёл к вам? — Арсений кивнул: он помнил именно так. Неужели убийца следил за ним и собирался избавиться и от Арса? Он отвёл взгляд в сторону, начиная размышлять об этом. А что если хотели убить не Диму, а его? Снегопад за окном навевает воспоминания об этой злосчастной ночи. Слово вертится на языке, но Арсений его сказать не может — ощущения примерно такие же. Что-то однозначно мешает ему вспомнить. — То есть вы уверяете, что не видели лица убийцы? — доносится откуда-то издалека, отвлекая Арсения от размышлений. Он отстранённо кивает. — Можете быть свободны. — Меня кто-нибудь встретит? — Попов будто отходит от транса, и голос его звучит хрипло и надломленно. Магичке на мгновение становится жаль бедного мальчишку: тот очевидно находится в шоке, и ему станет очень плохо, когда осознание придёт. — Я позову Антона Андреевича, — Ляйсан не обязана заниматься этим, но она все ещё чувствует. Мальчишка кивает, и магичка замечает его усталый взгляд. Явно не спал. Она качает головой, выходя из помещения.***
Антон заходит в помещение и видит облокотившегося на стену и явно прикорнувшего Арсения. Тот выглядит усталым: тёмные глубоко залёгшие тени под глазами, посеревшая кожа и слишком яркие, по сравнению с ней, губы, покусанные с левой стороны. Антону Арсения жалко; на парня свалилось многое. Шастун знает о его бесконечных подработках, посменной работе в трактире, о ситуации, сложившейся в его семье, а тут ещё и смерть соседа. Голова Попова склоняется ещё больше, и тот упадёт со стула буквально через пару секунд. Антон не позволяет. Он легко приподнимает правую ладонь, на пальцах которой находятся несколько колец (одно из них — контролирующее и удерживающее высокий уровень магии конкретно в руках Антона), и потоком воздуха удерживает голову Арсения в одном положении, заставляя тело скатиться вниз по стулу. Шастуну не сложно выполнять такие махинации: его уровень на порядок выше обычного мага, а студента — тем более. Он подходит к уснувшему Арсению и треплет по прохладному плечу. Попов открывает глаза и устало моргает. — Я провожу тебя в твою новую комнату, — привлекает внимание Антон Андреевич, протягивая руку. Арсений крепко хватает её в ответ и поднимается, поправляя задравшийся свитер. — Новую? — переспрашивает Попов. — Я принял решение переселить тебя, — аккуратно объясняет Шастун, внимательно следя за реакцией Арсения. Он приподнимает тёмную бровь. — Ты не против? — Мне всё равно, — равнодушно бросает Арсений. Ему действительно нет разницы, где жить: по факту в комнате он лишь ночует. — Ты будешь жить один, потому что несколько учеников переехали и освободили комнату, позже к тебе подселят кого-нибудь, скорее всего, с курса помладше твоего. Жить будешь на этаж выше, — Арсений отстранённо кивает. Надо будет собрать вещи, и побыстрее. Их немного: коробка одежды и две для посуды. Дорожку наконец-таки покрыли песком, поэтому Арсений может не бояться упасть. Он идёт по улице, и морозный воздух бьёт наотмашь в лицо. Интересно, а Шастуну тоже холодно? Попов косит взгляд на ректора (тот, как оказалось, выше Арса, и этот факт его удивляет), но мужчина не выглядит так, будто его задницу вместе с щеками сожрёт холодный ветер. Арсения никогда не интересовали чужие магические способности, и впервые за долгое время он пожалел об этом — может быть, Антон Андреевич огневик? Обычно магия положительно реагирует на «собрата» — она колышется внутри, дарит тепло и свет — или показывает своё недовольство, как в случае с Ляйсан Альбертовной. Проблема в том, что Арсений не помнит их первую встречу и собственную реакцию по нескольким причинам. Во-первых, Попов был слишком маленьким, потому что отдали его в магическое училище намного раньше остальных, а во-вторых, он явно был занят немного другим, — так называемыми «семейными проблемами и делами». Одно Арсений понял точно: Антон Андреевич Шастун определённо ему нравится. Может, дело не в совместимости магических способностей, а в чём-то большем? — Аккуратнее, — предупреждает ректор вновь задумавшегося Арсения, пока тот не наклоняется, как неваляшка, вперёд. Антон Андреевич хватает его за дублёнку и тянет на себя, спасая от жёсткого падения. — Уф, — выдыхает резко воздух Попов, — спасибо, не уследил просто, задумался. — Арсений… Если тебе нужна какая-то помощь, — Шастун останавливается, и Арсений останавливается вместе с ним, наклоняя голову вперёд. — Обращайся. Честно, я помогу. И про состояние своё не забывай… я вижу, как ты себя ведёшь. Не отталкивай, пожалуйста, других от себя. Попов опешил. Чего-чего, а такие слова услышать от ректора учебного заведения весьма необычно и неожиданно. Он кивает, как болванчик, а в голове лишь одно: неужели так заметно? Или Шастун всего лишь менталист… — Спасибо, — отвечает уже около своей новой комнаты Арсений, когда проходит долгое время. — За всё спасибо. — Помнишь, что я сказал? — спрашивает Шастун. Попов кивает. — Надеюсь, что ты обратишься за помощью в случае чего. И ещё, Арсений… — Да? — Если вдруг поймёшь, что не можешь физически или морально прийти на экзамен по менталистике, то предупреди об этом меня или преподавателя-экзаменатора. Мы решим эту проблему. — Спасибо, но как я вас найду? — Я тебя уверяю: найдёшь. Просто подумай обо мне. Шастун менталист? — Э-э… ладно, — кивает он, — до свидания. — До встречи, Арсений. Теперь ему предстоит разбирать немногочисленные коробки и параллельно размышлять о ректоре. Ну хорош мужик, хорош…***
Боже, как хорошо, что у Арсения сегодня выходной — он бы не выдержал ещё одну смену в трактире, особенно в связи с последними событиями. Два часа назад коробки были полностью разобраны, мебель была расставлена по местам (в этот раз он поменял расположение стола и стульев, дабы избежать нехороших воспоминаний и ассоциаций; Арс понятия не имеет, что будет в его голове через, допустим, три недели, а так он избавится от возможной проблемы сразу же), а шмотки разложены по полочкам в коричневом шкафу. Попов предварительно оставил пару полок для возможного соседа по комнате — потом для сбора и разбора своих вещей понадобится лишнее время, которого у Арса практически никогда нет. Он устало сидит на своей кровати и читает магический учебник, пытаясь сосредоточиться на тексте про принуждение. В голове клубятся мысли, кубарем катятся по черепной коробке, стучат в виски́, и Арсению чисто физически некомфортно. Он отталкивает ногой учебник, тот со свистом летит на пол, ударяясь об стену. Упс. Кажется, страничка с отделом менталистики порвалась. Ничего страшного, думает Арсений, склею позже. Он зарывается под одеяло, пряча длинные ноги в очаровательных тёплых носках — единственный подарок от мамы на прошлый Новый год, — и накрывается пледом цвета дерьма (все почему-то считают этот цвет золотым, и Арс с этим искренне не согласен), пытаясь согреться. Он тушит щелчком маленький огонёк около кровати, который освещал комнату, и устало вздыхает: надо было экономить собственные силы, а не выёбываться. В груди пусто, и Арсения эта пустота напрягает. Он переворачивается на бок и долго смотрит в стенку, прежде чем к горлу подходит ком, мешающий дышать и думать. До Арсения доходит. Дима Позов умер. Нет, даже не так, — Диму Позова убили, пока он, Арсений, спал. Арсений видел как высасывают магию из убитого организма его соседа и молчал, не предпринимая попыток спасти. Он рвано всхлипывает, и из глаза вытекает слезинка. Арсений плачет, кажется, впервые за четыре года. Воспоминания о соседе проносятся в голове стремительно, картинки пестрят перед глазами, а Попов сжимает правую руку в кулак настолько сильно, что на ней наверняка останутся следы-полумесяцы от ногтей и синяки. — Привет, я Дима, — протягивает руку паренёк в очках, и Попов жмёт её. — Арсений, приятно познакомиться, — хватка у Димы крепкая: Попов чувствует силу в ней. — Ты менталист? — Да, — кивает Дима, — ментал и воздух. — Ментал и огонь. — Мы подружимся. Я надеюсь, что ты не король вечеринок? — Никак нет, — качает головой Арс, — я полдня работаю, а остальную половину учусь и сплю. Ты не любишь шум? — Никак нет. — Мы подружимся. — Димон, чё там с экзаменом? — спрашивает Арсений, вываривая зелье по книге. — Да заебись, сдал. Там тема была несложная… — Создание образов? — перебивает Диму Попов. — Да! — Поз, ради Бога, — просит Арс, — можешь прибраться за меня? Я принесу тебе чего-нибудь вкусного из трактира, честно! — Да хер с тобой, — отмахивается Дима, — я уберусь. Не надо мне ничего. Хороших суток! — Сутки не бывают хорошими, — Арсений прикрывает глаза и трёт их. — Ты справишься. Как придёшь домой, заваливайся спать. Я не буду мешать. — Я завтра с утра до вечера, — предупреждает Попов. — Хорошо, удачи. Не шуми только, я после практики приду. Арсению грустно и до боли в груди одиноко. Он кусает губу до крови и едва слышно скулит. Диму убили, отца тоже, а мать находится за три пизды от него — Арс остался один. Никто не поможет ему, никто не утешит, у него нет парня или фамильяра, он сутками работает, а когда не работает, то учится. Попов содержит свою больную мать, содержит своё грустное существование, но никак не жизнь. Арсению хочется любви, хочется ласки, хочется стать счастливым. Арсений устал. С этими мыслями он проваливается в тревожный сон, где ему снится собственная смерть. Посреди ночи Попов просыпается и повторяет заклинания, не в силах заснуть. Через пару часов ему все равно придётся подниматься на смену — Арсений, конечно, мог бы отпроситься, и хозяин вряд ли бы отказал, но Оксану жаль, поэтому подставлять он её не будет. Он поднимается с кровати через час и начинает бесцельно бродить по комнате, а потом и вовсе выходит в коридор (для коменданта, следящего за комнатами, в туалет) и ходит по нему, оглядываясь по сторонам. В коридоре темно, и единственным источником света являются лучи фонарей на улице, попадающие в окна. Отражения веток на стенах выглядят жутковато, и Арсений поскорее поворачивает голову — слишком неприятно и даже страшно смотреть на такую картину. Он доходит до противоположного конца и резко разворачивается; издалека слышен лязг повозки, и Арсений сглатывает. Тело вмиг становится горячим и будто ватным. Он ускоряет шаг, мечтая побыстрее оказаться в собственной комнате и одновременно проклиная себя за то, что поддался бессоннице и пошёл гулять по коридорам, и сталкивается с кем-то, чуть ли не отлетая в покрашенную стену по инерции. — Ай, блять, — шипит тень, и Арсений, изначально думавший орать во всю глотку, успокаивается и трёт голову, где скоро, кажется, появится шишка. — Ты кто? — спрашивает он все ещё испуганно. — Конь в пальто, а шо, не видно? — в голосе незнакомца слышен едва уловимый иностранный акцент. Арсений усиленно думает о том, кто же перед ним стоит, пока тень сама не поясняет: — Эдик я, бля, а ты кто такой? Уже поссать ночью не сходить… — Я Арсений. Арсений Попов, — здоровается он, и перед глазами наконец-таки вырисовывается силуэт: ей-Богу, лучше бы в темноте мог видеть, а не вот это вот все. Эдика Арсений видел всего пару раз, и то мельком, но он прекрасно запомнил короткостриженный затылок и большое количество наколок на теле; Попов понятия не имеет, какая такая магия позволяет делать тату и, если честно, не горит желанием узнать. Татуировки никогда его не привлекали. — Ну шо, Арсюха, когда отомрёшь? У меня щас все отвалится, честное слово, думай быстрее. — Прости, — извиняется Арсений, качая головой, и тут же чертыхается: вряд ли будет видно. — Тяжёлая ночка выдалась. — Понимаю. Ладно, Арсений, я побежал. Если будут какие-то проблемы… я живу в восемнадцатой. Обращайся. Арсений заходит в свою комнату и устало присаживается на кровать, смотря на часы. Через пятнадцать минут ему надо выходить на смену, а единственное, что он хочет сейчас — это выйти в окно. Он вздыхает и начинает собираться. И почему все так усиленно предлагают ему свою помощь?