На твоих руках

— Борис, нам лучше остаться здесь, чтобы не вызывать подозрений… — прошептал Валерий. Улыбнувшись, Щербина обнял Легасова, поцеловал в щеку, и обернувшись выходя из палатки сказал: — Ну пошли, поработаем! Они обходили всех солдат, выяснили, как проходит подготовка к отъезду, выпили пару рюмок водки, и наблюдали как грузовики, уже вечером, увозили ликвидаторов. Надышавшись «свежим воздухом» и проводя взглядом вертолеты, в которых улетали генералы, Легасов предложил поехать в их номер. Уже довольно похолодало, и он бывало дрожал. Борис то и дело загонял его погреться в палатку, но Валерий все равно не задерживался там надолго, он хотел участвовать в работе. — Нужно проводить всех солдат, тогда можно ехать. Сходи в палатку, не мерзни. - не отводя взгляда от грузовиков, сказал Борис. — Я побуду тут. Пару грузовиков осталось, потерплю. Борис повернулся на Легасова хмурым видом: — Упрямый…иди сядь в машину, через полчаса выезжаем. Полчаса то потерпишь без работы? Щербина двинулся к грузовикам и начал поторапливать солдат.

***

Легасов проснулся от удара дверцы машины. Испуганный, он спросонья взглянул на Бориса, который дает команду водителю ехать в отель, и задал вопрос: — Пол часа? Сколько времени прошло? — Чуть больше получаса. Эти ребята и так старались быстрее собраться. Думаешь, им самим здесь хочется задерживаться? Валерий понимающе кивнул, поправил пиджак и уставился в окно. «Как обычно» — подумал Борис: — В самолете сидеть у окна буду я — с насмешкой выкинул политик. — Все мертво, Борис. Посмотри. Никто сюда не вернется. Щербина съежился, уставился в свое окно и молчал до конца поездки. Выйдя из машины Борис предложил пройтись по улице. — Завтра заседание. А потом я предлагаю пожить сколько нам осталось для себя. — Вероятно, мне придется продолжить работу в Курчатовском институте… Тем более у меня нет средств чтобы… — У меня есть. Тебе необязательно… Валера, ты хочешь умереть в институте? — Почему сразу уме… Борис схватил Легасова за рукав и отвел за кусты. Его выражение лица выглядело обреченным. — Прежде чем ты войдешь в номер, я настоятельно рекомендую подумать о своей оставшейся жизни, Валера. Я предложил тебе остаться со мной. Но если ты решишь умереть за столом Курчатовского…мне придется это принять. Я не буду стоять у тебя на пути. Борис резко развернулся и быстрым шагом пошел в отель. Он был очень красив в своем длинном пальто темно-серого цвета, его широкие плечи завораживали Легасова. Так он стоял, смотрел вслед и боялся, что если решит остаться с Борисом, то станет обузой для него. Но как же он хотел остаться. Просыпаться, видеть перед собой его профиль, ведь тот вечно спал на спине, наблюдать как тот старательно гладит брюки по стрелочке. Он даже погладил ему пару рубашек. «И зачем я сказал про этот институт…» подумал Валерий, и спустя пару минут двинулся в номер Бориса. В их номер. Открыв дверь, он заметил, что Борис сидит на краю кровати со стаканом в руках. Закрыв дверь, он стоял возле нее, ожидая, что тот обратит на него внимание. Но Борис смотрел на стакан. Глаза были мутные, то ли от водки, то ли от страха. Подождав еще немного, Легасов медленно подошел к нему, забрал стакан, поставил на подоконник, и осторожно привстав на колени, чтобы оказаться на одном уровне с Борисом, рухнул в его объятия. Борис будто проснулся, но не растерялся. Он обнял его в ответ. Вжался в него, зарылся носом в волосы. — Борис, я хочу остаться с тобой. — Тогда останешься. Валерий осторожно приподнял голову, посмотрел на Бориса в ожидании поцелуя, но не выдержал, и поцеловал сам. Это был первый раз, когда Валерий поцеловал его первым. Не то, чтобы он был гордым, скорее, боялся быть отвергнутым. Борис обнял его шею руками, и начал аккуратно отползать от края кровати. Протащив его за собой и расположив под собой, он аккуратно поглаживал ему голову, а второй рукой держал за затылок. Валерий снял с себя очки и пронес свою руку через торс Бориса к его паху. Борис понял сигнал и сделал то же самое. Не прошло и пяти минут, как ученый и политик остались без штанов. Рубашки были наполовину расстегнуты, а Борис и Валера утопали в поцелуях друг друга. По рукам и ногам Валерия пробегались мурашки, он то краснел, то бледнел. Обхватывал спину Бориса руками, сжимал его везде, куда дотягивались руки. Сильные, медленные толчки Бориса заставляли Легасова сжимать его сильнее. Борис постанывал то ли от удовольствия, то ли от силы рук Валерия. Вероятно, он решил легко отделаться. Щербина не хотел, чтобы на его руках остались синяки, которые бы болели, когда Валерий вцепиться в него снова. Поэтому, Борис очень аккуратно начал переворачивать Валеру на живот. Тот же, перевернулся без единого вопроса. Он лежал на животе сплошь кровати, когда Борис немного приподнял его таз, вошел, и прижался к щеке Валерия с правой стороны. Легасов повернулся к его губам и они сцепились в поцелуе снова. Борис относился к нему с большой нежностью, всегда интересовался: не устал ли тот, не больно ли ему, все ли хорошо? Спустя примерно час, они раскинулись на кровати в отдышке. Борис откинул руку, чтобы Валерий смог лечь к нему ближе, но тот, видимо, так устал, что сразу же заснул. Борис осторожно подложил под его голову подушку, укрыл, и заключив в свои объятия заснул сам. Борис проснулся от стука в дверь, после которого человек за дверью произнес: — Товарищ Щербина, машина готова к отъезду! — Пять минут! — прокричал Борис. Валерий вздрогнул от крика Бориса, начал искать очки, чтобы понять, что происходит. — Валера, ты иди в душ, я пока соберу вещи. Потом поменяемся. Мы проспали! — Где мои очки? — На моей тумбе. Скорей, Валера! Легасов поспешно надел на себя очки и побежал в душ.