мягко

— Говорил же, он меня ненавидит. — Ты всё время об этом думал? — Кенни, ты серьёзно? — Твик опускает подбородок и смотрит на него исподлобья, закрывая дверь спальни. — Ты меня знаешь. Кенни хихикает, вслушиваясь в щелчок закрывающейся двери. Он подходит к креслу-мешку: — Не думаю, что он тебя ненавидит, — он опускается в кресло и кладёт локти на стол, чтобы приготовить очередной косяк. Он берёт в руки бумагу. — Крэйг просто странный, он постоянно убегает. Ты бы видел, что с ним происходит, когда рядом Стэн. Твик прикусывает губу, наблюдая, как Кенни перемалывает травку. Он сопротивляется желанию дёрнуть себя за волосы. Психолог помог ему справиться с этим. Он советовал записывать каждый раз, когда хочется потянуть себя за волосы, в блокнот. Сначала это звучало нелепо, но теперь очень помогает. Врач говорит, что он страдает трихотилломанией — расстройством, вызванным тревогой. Он дал Твику шарик, чтобы мять в руках его, а не волосы, в состоянии стресса. Твик берёт у психолога новый шарик каждые две недели, потому что они рвутся, но, к счастью, ресурсы доктора бесконечны. Твик вытаскивает синий шарик из кармана фланелевой рубашки, чувствуя, как материал мнётся в руке. — Ты видел его взгляд? Он смотрел на меня так, будто хотел убить, — он осознаёт, что его колени стучат друг о друга, и резко останавливается. — Или трахнуть. У Твика сводит живот. Он наклоняется вперёд и широко раскрывает глаза. — Что?! Что за… нет! — он откидывается назад, уставившись в потолок. Его щёки невольно заливает румянец. — Это ненормально… Ты ненормальный! Ты думаешь, что все хотят друг с другом перетрахаться. Крэйгу даже не нравятся парни! — кричит он, снова наклоняясь вперёд к Кенни. Тот ухмыляется, запечатывая края косяка. От него слышится что-то, что Твик принимает за смех. — Я в курсе. — Не все в этом мире геи! Кенни пожимает плечами. — Я в курсе, — на его лице появляется хитрая улыбка. Твик закатывает глаза и снова откидывается назад. Его макушка касается стены. Он бросает взгляд на мышиную клетку на столе — слышится тихий скрежет. — Крэйг не гей, — утверждает он. Однажды Твик кормил морскую свинку Крэйга, и она его укусила. Крэйг тогда обмотал его палец бинтом. Сердце Твика всё время колотилось от того, сколько раз они прикасались друг к другу, от того, как их пальцы сталкивались чаще, чем нужно. Твик сглатывает. Краем глаза он замечает дым. Кенни протягивает ему косяк. Твик берёт его, зажимает между губами и глубоко вдыхает, закрывая глаза. Однако вдыхает он слишком много и заходится кашлем. — Помедленнее делай. Он открывает глаза. Кенни качает головой. — С чего ты взял, что ему нравятся парни? — спрашивает Твик. Кенни пожимает плечами, тянясь к косяку, как малыш к погремушке. Забавно. Твик отдаёт его ему с полуулыбкой на лице. Кенни делает глубокую затяжку, долго задерживая дым, а затем выпуская его. Он втягивает немного воздуха и отвечает: — Я мастер в этом. Мой гейдар работает безотказно, — он пожимает плечами, делая ещё одну затяжку. Твик усмехается. — А что я гей, ты тоже догадался? — Не догадался, но не был удивлён. Насчёт тебя я не очень много думал… Хотя, если бы ты не сделал каминг-аут, я бы, наверное, задумался. Твик со смешком закатывает глаза. Когда Кенни толкает его, пытаясь передать косяк, он качает головой. — Я всё, — бормочет он. Его вниманием уже завладел протекающий потолок, а разумом — мысли о сексуальной ориентации Крэйга. Он иногда думал, что Крэйг тоже гей, но это были только предположения, он никогда не верил этому всерьёз. Иногда всё между ними было таким… интимным. Наедине с Твиком Крэйг казался мягче, не таким резким, как при других. Твик знает другого Крэйга, и он скучает по нему. Он не понимает, когда они перестали общаться и что произошло между ними. Когда врач прописал ему какие-то таблетки ближе к началу средней школы, он вёл себя как зомби, пока рецепт не изменили. Не из-за этого ли они перестали дружить? Твик же вёл себя совсем по-другому. Но даже после этого они оставались друзьями. А потом Крэйг просто перестал с ним разговаривать. А Твик боялся спросить. Но всё, что ни делается, — всё к лучшему, да? Одним летним вечером, почти перед началом учёбы, Твик пришёл к поразительному выводу. Он влюблён в Крэйга Такера. Они лежали на прохладной траве на заднем дворе Твика, просто наблюдали за облаками, проплывающими по небу, и угадывали, на что похожи формы. Родителей дома не было. Где-то между облаком в форме полоски и облаком в форме кружки с кофе их мизинцы соприкоснулись. Прикосновение было почти незаметным, но Твик — Твик, который испытывал огромное количество стресса и беспокойства, — накрыл мизинец Крэйга своим. Облака зашли за горизонт вместе с солнцем, а они всё лежали на траве. Показались звёзды, и домой вернулись родители. Крэйг отдёрнул мизинец, как только услышал их. Такой маленький жест — просто загнутые мизинчики — значил так много. С того момента Твик хотел того, чего у него никогда не будет. Когда вернулись родители, Крэйг сразу засобирался домой. Это было и началом, и концом. Ну, то есть, началом старшей школы. И концом дружбы с Крэйгом Такером. — Он не гей, Кен. Он ненавидит меня. Надо бы перестать говорить о нём, но Твик не может. Он не может сдерживаться. Ему дай повод, и он будет говорить о Крэйге вечно. Он едва может представить, каково было бы, если бы они с Крэйгом правда проводили много времени вместе. Если даже сейчас его сердце разрывается на части. — Да он всех ненавидит. По-моему, даже я ему не нравлюсь. Он приходит чисто покурить. — Это другое, — тут же огрызается Твик, даже не вслушиваясь в слова Кенни. Он перекатывает в руках синий шарик. — Мы были друзьями. Мы гуляли, играли в видеоигры, смотрели смешные видео на ноутбуке и играли с его тупой морской свинкой. — Он сжимает шарик мёртвой хваткой, затем делает глубокий выдох, позволяя воздуху выйти вместе со стрессом. Он не понимает собственных слов — из-за травки в голове всё смешалось. — Мы сидели вместе на школьных собраниях. Мы всегда пытались сидеть рядом. — Что мешает спросить? — Что? — Твик моргает, глядя в потолок, а затем переводит взгляд на Кенни. Тот лежит в кресле-мешке. — Что мешает спросить его, что случилось? — уточняет он. А. Твик вспоминает, о чём они говорили. О том, что Крэйг его ненавидит. — Чего? Шутишь, что ли? Ни за что! Я не буду его спрашивать. — А если я?.. — Нет! Нет, нет, ничего не говори, — требует Твик. Он не сводит с Кенни глаз, а тот, в свою очередь, пялится на него в ответ. — Серьёзно, Кенни, не надо… Пообещай, что не будешь ему ничего говорить. — Ладно, — он тихо вздыхает. — Обещаю. Но раз тебе не всё равно, я бы посоветовал спросить. — Мне всё равно! — Твик хватается за одеяло. Он делает глубокий вдох. Когда ты накуренный, гораздо легче успокоиться. — Мне всё равно. Я просто… подумал. — Хорошо. Гремит гром. Проходит долгая минута тишины. Кенни начинает выяснять, в чём отличия между громом и молнией, и спрашивает, что вообще такое гром. А Твик тоже не знает. Всё это не имеющий смысла разговор под травкой. Твик продолжает думать о Крэйге, не в силах думать ни о чём и ни о ком другом.