История о том, как Дамиано начал носить ошейники

Итан еле-еле взял себя в руки, он не думал, что это окажется так сложно. Барабанщик понимал, что Давид любит, когда он властный, когда он подчиняет его, требует что-то, и Торкио готовился сделать всё. Парень отстранился, заставляя Дамиано жалостливо посмотреть, тому явно не хватило поцелуев, но Итан знал, что за сегодня ещё восполнит это всё. Он схватил руки Давида, заводя их за спину обладателя и находя в своем гардеробе лёгкий, полупрозрачный шарф-палантин. Барабанщик сразу же использовал его не по назначению, фиксируя запястья Дамиано. Завязка была совсем не тугой, просто для того, чтобы Давид не мешал, а не чтобы причинить ему этим какую-то боль. Торкио вновь вернулся к поцелуям, а в это время вокалист пытался найти точку опоры. Ограничения в руках давали о себе знать, но, что он хотел, ведь Дамиано сам начал всю эту игру. Парень застонал в чужой рот, когда его ягодицы крепко сжали в ладонях, задирая при этом юбку. Давиду точно требовалось зеркало, чтобы рассмотреть всё это в подробностях. Торкио развернул его и толкнул на кровать, заставляя лечь на живот, а дальше это было дело нескольких секунд, чтобы приподнять Дамиано и поставить его в нужную позу, пробежаться пальцами по позвоночнику, вызывая мурашки и новый стон. Торкио понял, что голос у Давида в данный момент намного красивее чем на всяких концертах. Сейчас вокалист стонал только для него, и это завораживало. Торкио делал всё медленно, осторожно, долго трогал парня, стоящего с выпяченной вверх задницей. Прямо мечта любого садиста. Итан не считал себя таковым, в чём начал уже сомневаться. Он стянул с Давида юбку. Кожа так и манила к себе прикоснуться губами, особенно татуировка на ягодице «Kiss This». И Торкио поддался соблазну, оставляя на бледной коже несколько поцелуев, слишком мягких. Дамиано дёрнулся и вильнул задницей, явно требуя что-то большее. Итан прикусил, создавая контраст между нежностью и грубостью. Потом ладонь с небольшим шлепком опустилась на правую ягодицу, и Давид гулко втянул воздух, дёргая руками и пытаясь их освободить, ему требовалась опора. Парень понимал, если такое медленное издевательство продолжится, то он не выдержит. Ему нужно было хоть во что-то впиявиться пальцами и через это слегка сдерживать свои эмоции. Сейчас он оказался полностью беззащитным и открытым, чем и пользовался Итан, вновь опуская ладонь на ягодицу, в этот раз с более звучным шлепком. Это действие он повторял не единожды, и с каждым разом оно становилось всё громче и сильнее. На коже появилось покраснение, что заводило Торкио ещё больше, теперь поцелуи на горящей заднице чувствовались намного приятнее. — Я так понимаю, сегодня трахаться мы тоже не будем, — съязвил Давид, вновь упрекая Итана в бездействие. Торкио следовало бы уже толкнуться в него несколькими пальцами, причинить немного боли, которую хотел Дамиано, но он предпочёл оставить ещё один удар на ягодицах парня, на этот раз сильнее, резче. — Не надо, — проскулил Давид. Ему, конечно, нравилось это всё, но ожидание разрядки слишком томило. Влажный язык Торкио блуждал по покрасневшей его же стараниями коже, а Давиду оставалось только молчать, кусать подушку и молиться, чтобы его уже как следует выебали, хотя прелюдия, которая тянулась сейчас, тоже была прекрасной. Наконец вокалист почувствовал, что-то прохладное, скользкое между своих ягодиц, это была смазка, которую Итан выдавил прямо в ложбинку между половинок, не грея, дожидаясь, когда она сама станет теплее и можно будет действовать, а пока было время приподнять голову Дамиано, потянуть его за ошейник, заставляя приподняться и прогнуться. Итан сжалился над ним, освобождая его руки. — Готов? — всё же спросил Торкио, хотя уже давно пора было начинать. Давид закивал, голос его не слушался, а внутрь начали проникать чужие пальцы, каждый из которых приносил какое-то прекрасное чувство наполненности. Дамиано помнил, как ощущались сегодня его собственные, и они не шли ни в какое сравнение с пальцами Итана, те будто были созданы специально для него. Подушечка среднего идеально задевала простату, и каждое движение приносило гигантское количество наслаждения. Это было не совсем тем, чего ожидал Давид, но он получал удовольствие, и ничего другого, казалось, не существовало. Он благополучно забыл про свою просьбу: поставить его на колени, или использовать барабанные палочки, или ещё что… Одни пальцы Торкио в его заднице медленно сводили с ума. — Хватит, всё, — взмолился Давид. Ему нужно было что-то побольше и побыстрее, потому что он уже устал придерживать свой член у основания, чтобы не кончить раньше времени. Дамиано ходил по грани. Итан наконец схватил руками его ягодицы и вошёл одним быстрым, плавным из-за смазки движением, заставляя Давида вскрикнуть и податься назад, придерживая его. Контроль до сих пор оставался в руках барабанщика. Дамиано только радовался этому, ему нравилось подчиняться Итану. Торкио наконец начал двигаться, выходить практически на всю длину и вбиваться по самое основание. Давид продолжал срывать голос, хвататься за всё, что было под рукой, приподниматься и вновь бессильно падать, еле сдерживая слёзы от переизбытка эмоций. Торкио ускорялся с каждым толчком, переходя на какой-то немыслимый темп, и Дамиано понял, что больше не может. Он излился, выдыхая фразу: «Итан, как я тебя люблю». Барабанщик пришёл к финишу через несколько толчков, выходя из податливого тела, уже распластавшегося на кровати. Итан тут же поспешил снять с него ошейник и жмущую портупею, чтобы дать расслабиться, Дамиано что-то сонно пробурчал, но он был совсем без сил, слишком измотался за сегодняшний день. Так что Торкио понял, что вердикт после этой встречи он узнает только завтра. Итан и сам был усталый, поэтому быстро очистил их влажной салфеткой и устроился рядом с Давидом, обнимая его, крепко прижимая к себе и накрывая их обоих одеялом. — Итан, я умру, если ты ещё будешь так меня томить, — сонно пробормотал Дамиано, — Хочу, чтобы ты трахал меня каждый день, хочу стоять перед тобой на коленях, хочу быть твоим рабом, твоим домашним питомцем. Торкио усмехнулся, поглаживая Давида по волосам. Тот сейчас казался таким милым и забавным. — Спи, Дами, завтра всё обсудим, — попросил Итан, а потом добавил, — Я постараюсь исполнить твои желания.