Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, затем уйди под локоть и снизу в челюсть. Артур Блох. Закон Мерфи
Они отсалютовали мечами и настороженно замерли, присматриваясь, оценивая друг друга и ожидая, кто нанесет первый удар. Это напряженное ожидание напоминало затишье перед грозой, те последние минуты сонного спокойствия, после которых должна грянуть стихия, ужасная в своей первозданной мощи. - Изволь объяснить, почему ты до сих пор не доставил ее? — внезапный немой вопрос хлестнул, как кнут. Назгул вздрогнул. Это и послужило отмашкой к началу второй по эпичности драки дня. Эльф сделал стремительный выпад, дух отразил его… Мечи скрестились, громкий металлический звон перекрыл монотонные звуки леса. Клинки метнулись в стороны, встретились вновь… Противники быстро кружились по поляне, топча траву и ломая кусты, попадающиеся им на пути. — Sir? I’m busy, * — одним плавным движением назгул перетек Селендиру за спину, моргульский клинок очертил смертельную дугу… — Хватит! — рявкнул Саурон. Из-за мощного ментального вопля, раскаленными клещами вцепившегося в мозг (а он, оказывается, есть, ну, его призрачный эквивалент) улаир дернулся и вместо эльфийской головы располовинил ствол молодого деревца. Сидевшие на соседней ели белочки осуждающе зацокали. — Sorr… Приношу глубочайшие… — меч Селендира устремился к сердцу назгула (точнее, к месту, где этому органу положено быть), — извинения. Назгул шарахнулся в строну, только черный плащ насмешливо хлопнул и плеснулся по ветру разорванным флагом. Белочки разочарованно ахнули. — Мне не нужны твои извинения, — шипел Некромант, а Селендир тем временем теснил «презренного слугу» к дереву. Нелегкое это дело — одновременно сражаться и беседовать с начальством. Тем более с таким. — Ты должен был принести эту… существо. Почему… «Сигнал» прервался. Весьма проблематично вести беседу с мечом в животе. Будучи пришпиленным к дереву, как бабочка. В данном случае — как огромная черная моль-мутант из Чернобыля. — Чем ты там занят? — подозрительно осведомился Некромант, озадаченный «помехами на линии». «Меня эльф обижает…» Черный меч выпал из призрачной руки и вонзился в землю; трава вокруг него мгновенно зажухла, скрючилась и пожелтела. Эльф расслабился, решив, что все кончено. «…подождите секундочку, I’ll kill him и сразу же побегу к вам.» - Еще немного — Назгул самым неожиданным (и бессовестным) образом стремительно взмахнул кинжалом, меч выпорхнул из руки Селендира, а сам эльф оказался лежащим на земле. Назгул наступил ему на руку тяжелым сапогом, и, будучи несколько склонным к театральным эффектам, медленно занес клинок над поверженным врагом и… …Отлетел в строну. На этот раз виноват был не варг. И не Селендир. Это все выведенный из себя (во всех смыслах) Саурон: — Живо в Дол Гулдур!!! – тоном злого папаши, выгоняющего пьяное чадо с дискотеки, проорал он и «бросил трубку». Назгул поднялся и, отряхиваясь, мрачно проинформировал эльфа: — I’ll be back. Договорив, он со скоростью испуганной Юли полетел к хозяину, надеясь, что за время пути Некроманту в голову придет наименее изощренная кара (наивный…). Селендир проводил его очумевшим взглядом, встал, подобрал меч, отряхнулся и пошел ко дворцу: преследование «человексссы», скорее всего, затянется не на один день, а добывать питательные вещества из воздуха даже эльфы не умеют. На неадекватных белочек, радостно скачущих по ветвям, он старался не смотреть.***
Пред глазами проносилась вся моя жизнь. Но — облом из обломов — понастальгировать или подремать не удавалось, слишком уж быстро она проносилась, видимо, боялась не успеть показаться целиком до моей преждевременной кончины. В том, что смерть придет сейчас, вот прямо сейчас, сомнений не было: на соседнее дерево по веткам не перебраться (я все-таки не белка), прыжок с четырехметровой высоты к двум вооруженным оркам — выходка, достойная камикадзе (им я тоже не являюсь), летать ваша покорная слуга не умеет, а помощи ждать неоткуда. Селендиру на меня плевать, Голлум где-то потерялся, Гендальф меня вообще бросил… Даже мой ангел-хранитель, Лев Николаевич, с появлением орков куда-то улетел. Надеюсь, за подкреплением. Хотя Голлум — не отряд спецназа, он меня не спасет. В общем, не суждено мне вернуться домой, погибну на чужбине, истыканная орочьими стерелами… От осознания этого рвало крышу. — Ой, добры молодцы, не губите меня, я вам еще пригожусь! — жалобно провыла я. Могла бы — на колени бухнулась и лбом о землю побилась, а так просто умоляющее лицо скорчила. «Снайпер» заржал, а безарбалетный орк вздрогнул и, задумавшись о чем-то, крайне странно посмотрел на меня. Не поняла. Неужели с мольбой на физиономии переборщила? — Прощайся с жизнью, крыса, — на меня повторно уставился острый наконечник короткого арбалетного болта, орк медленно (издевается, гад) повел палец к спусковому крючку. — Прощай, жизнь! — послушно возопила я в хмурое серое небо, отчаянно надеясь, что от этого крика «добрый молодец» вздрогнет и промажет. Вниз старалась не смотреть: не хочу, что б последним зрелищем в моей жизни были отвратительные орочьи морды. Ч-черт, как же обидно помирать вот так… Стрела с громким чпоком вонзилась в ствол. — Ты чего творишь, жук навозный? — орал «снайпер», — чего толкаешься, а? И он с кулаками бросился на соплеменника. Тот влепил агрессору по морде и заорал в ответ: — Ты разуй свои слепые глаза, это та крыса магическая, которую велено было живьем приволочь, — еще удар, на сей раз в живот, — а ты ее чуть не укокошил! Они прекратили драку и, дружно задрав головы, уставились на меня, торопливо закивавшую: — Да-да-да, это я, собственной персоной, не извольте сомневаться! Не надо стрелять… Орки переглянулись, и первый (он же — безарбалетный, он же — со сплюснутым шлемом) выдвинул ультиматум: — Эй, тварь, слезай сама! Мы тебя не убьем. — Не могу, я боюсь, — услышав такой ответ, «парламентер» красноречиво потряс арбалетом, — да я правда застряла! Орки задумались. Интеллектуальный труд не был знаком этой парочке, поэтому разработка гениального плана по снятию меня затянулась. Ветер гнал по небу свинцово-серые облака; где-то вдалеке гастролировал хор варгов, в сегодняшней программе была печальная песня о любви. Или о тяжкой волчьей доле. Или вообще пародия на эльфийский романс, кто этот вой разберет? Орки думали, я мерзла, мои ручки-ножки уставали, и ни Толстой, ни Голлум на горизонте не появлялись. — Давай ее стрясем, — задумчиво изрек «снайпер». Мы синхронно вылупились на дерево. -Нееее, — резюмировал второй орк, — ствол слишком толстый. Дружный вздох разочарования и облегчения в пропорции два к одному соответственно. Орки продолжили думать. Деревья и мозги скрипели в унисон, варги начали новую композицию, вороны поддержали их нестройным карканьем и нарушили всю гармонию, но после небольшой потасовки «концерт» продолжился. Дерево не спешило расти вниз, крылья у меня никак не прорезались, орки умирать от старости не собирались, а Голлум и великий русский классик на выручку не бежали… Еще чуть-чуть, и я сама взвою. Интересно, меня варги в качестве солистки возьмут? Будем по всему Средиземью с концертами ездить… — Может, дерево подожжем? — выдвинул орк еще одно предложение. — Ты чего, тут же лес! — возмутилась я, — все сгорим на фиг. А если не зажаримся, нас покарает Гринпис. Второй согласно рыкнул. И вдруг его морду озарило неземное сияние сошедшей с небес гениальной идеи: — Давай пока кроликов зажарим. Эта тварь не будет сидеть там вечно, вон какая у нее морда голодная. Унюхает и слезет сама. Восхищенный своим коварством, он гордо оскалился и разве что в героическую позу не встал. Ага, молодец, лови ачивку — научиться думать (особенно в твои годы) это очень, очень большой прогресс в развитии. «Снайпер» одобрительно кивнул и побежал за хворостом. — Эй, так не честно! Это уже пытки. Я … я Саурону пожалуюсь! Но даже упоминание высшего начальства на них не подействовало: эти ошибки генной инженерии освежевали кроликов, соорудили из них нечто шашлыкоподобное, и стали жарить это на созданном из подручных средств костерке, торжествующее поглядывая на алчно принюхивающуюся меня. Ветер, как назло, стих, и от аппетитного запаха (большей частью созданного моим воображением) кружилась голова, и сводило живот. Я постепенно зверела, а орки наоборот: вкусная еда, приятная атмосфера, стоящие на пороге царские почести и щедрая награда привели их в крайне нетипичное для представителей данного вида радужное настроение. Так что «добры молодцы» мило и непринужденно болтали на совершенно невинную и гуманную тему, а именно: что они сделают со своим прожорливым командиром, который, благодаря моей поимке, перекочует в разряд бывшего начальства. Потом разговор плавно перетек на обсуждение награды. Орки походили на токующих глухарей: счастливых, беспредельно довольных собой и абсолютно не замечающих происходящее вокруг. Мой инстинкт самосохранения пал под натиском голода.