***
Слегка оглушенный конь опустился на все четыре ноги (он от ужаса взвился на дыбы) и кинулся прочь, не заботясь о направлении. За долгие годы преданной службы ему не приходилось слышать настолько пронзительного визга: у хозяина-то голос был ниже, и все больше по нервам бил, а не барабанные перепонки взрывал. А назгул — по-кошачьи приземлившийся на четвереньки — не вставая, сиганул в кусты. Из его спины торчало четыре стрелы и кинжал. — Oh goodnesss… — Изрек он и пополз в Дол Гулдур, напряженно размышляя, является ли голосистая девица его родственницей, а если да, то что с этим делать.***
Селендир опустил лук. — Ускакали. С ближайших деревьев бесшумно спрыгнули два эльфа. — Не ожидал я, братья, что за ней кто-нибудь придет, — сокрушенно покачал головой Селендир, — тем более — Улаир. Он закинул лук за спину и поднял фонарь. — Не похоже, что она хотела ехать в компании Черного всадника, — задумчиво сказал один из членов «группы поддержки», — возможно, девушку увезли против ее воли. — Но вероятнее всего, что она притворялась, — мрачно изрек другой. Этот был старше всех и проповедовал пессимизм. Селендир осмотрелся в поисках Голлума, но не обнаружил ничего, кроме примятой травы и поломанных кустов. «Сбежал». — Доложите Владыке о случившемся, — он решительно пошел по следу дистрофика, благо, совпадающему с направлением, в котором увезли Юлю, — а я выясню, куда они направились. Старший напутствовал: — Да осветят звезды твой путь… Прозвучало как «Покойся с миром», но Селендир этого не заметил, так как уже удалился от поляны, с пугающей быстротой увязая в мрачном болоте мыслей о своей некомпетентности. Он винил себя за то, что поверил речам девушки, за то, что позволил себе расслабиться на поляне (что на него тогда нашло?), за то, что потерял бдительность… Из-за своей излишней мягкосердечности он упустил предполагаемую помощницу Некроманта… Эльф удивленно остановился: следы, которые все это время вели в сторону Дол Гулдура, делали резкий разворот, вели на запад, а затем исчезали в просвете между кустами. Не ловушка ли? Нет, должно быть, конь понес. А вот кусты примяты: кто-то полз в сторону крепости… Но не ошиблись ли они? Неужели это нелепое существо действительно является пособницей темных сил? Селендир не мог похвастаться тем, что знает в лицо множество прислужников тьмы (орки — это орки, они не считаются), но он почему-то был уверен, что данный тип населения не спотыкается на ровном месте, а если и производит разрушения при перемещении по комнате, то это явно не перевернутые стулья и опрокинутая посуда! А с другой стороны, эльф отлично знал, что зло — оно коварное. И нельзя верить внешности всяческих неизвестно откуда взявшихся личностей, особенно если они путешествуют в компании призрака и уродца. Не переставая гадать, Селендир шел по следу. По тому, который вел к крепости: Улаир не мог выпасть из седла, это невозможно!***
Не знаю, сколько длилась эта бешеная скачка, понятия не имею, каким чудом я не свалилась с коня, и представить не могу, почему от этой безумной тряски мои внутренности не превратились в пюре… Мой персональный мир ужался до темноты за крепко сжатыми веками, судорожно стиснутых коленей, сжимающих седло, пальцев и ребер, вспыхивающих болью после каждого шага чертовой скотины. Я то и дело представляла себя то размазанной по дереву, то летящей со спины коня и попадающей ему под копыта. Выработав с помощью таких мыслей очередную порцию безотказного допинга — адреналина, я с новыми силами вцеплялась в седло и молилась, что б пальцы не разжались. Наконец-то! Конь устал. Или увидел аппетитный куст. Или звездами решил полюбоваться… Как бы то ни было, он остановился. Я с трудом разогнула онемевшие пальцы, разжала челюсти и сползла с седла. На финише ноги разъехались, и я спиной вперед упала в кусты. Болело все, по инерции, должно быть. Ой, нет, вру: добавилась ломота в спине, а во всех мышцах поселилось чувство, будто злобный Голлум их на штопор накручивает. На фоне этих мучений колючие веточки, без труда проткнувшие одежду и царапающие тело, ну совсем не котировались. Всхрапнув, конь подошел поближе и, обдав лицо горячим дыханием… начал зажевывать мои волосы. — Ты че творишь? — прохрипела я, отбирая у него прядь. Конь уперся ногами и потянул «еду» на себя. — Пылесос всеядный, отдай мои волосы, вон, посмотри, какой у тебя хвост длинный и красивый, им закуси! Конь сделал вид, что не понял, и продолжил свое слюнявое дело, вращая ушами, как локаторами. Уши замерли. Только сейчас я заметила, что с другой стороны куста доносилось рычащее чавканье и влажное похрустывание. Сейчас оно стихло.