** II **
Они покинули кафе около двадцати минут назад и толпятся на улице, всматриваясь в разные стороны. Сюань Лу распрощалась с ними сразу же, как только все вышли наружу. Сяо Чжань уже тревожно погрыз внутреннюю сторону губы, думая, стоит ли ему тут оставаться. Да, тот факт, что они ждут младшего, чтобы ехать с ним на какие-то разборки — еще как волнует и беспокоит, подгоняя адреналина в кровь. Ему никогда не приходилось участвовать в подобном. Нет, ну моментные, незапланированные драки — это одно, когда хочешь не хочешь, но попадаешь в конфликт, даешь сдачи или получаешь, а когда вот так — это совсем другое. Да и это только часть проблемы. Его отношения с насилием все еще очень натянутые. Реакция его психики до сих пор может быть слишком острой. Так что причин для того, чтобы не ехать, минимум две, а если уж честно признаться, то их не меньше пяти, но он все равно упорно не считает их достаточно весомыми, чтобы отбросить свои хотелки и отбиться от ребят. — Чувак, ты чего? — Чжочэн кажется слишком внимательным к чужим эмоциональным состояниям, замечая, уже не впервые, встревоженность Чжаня. — Тебе осталось только позеленеть от нервов, — он подходит ближе, закидывая руку ему на плечо. — Не парься ты насчет драки. Ибо, скорее всего, даже постоять рядом нам не даст. Свои проблемы он решает сам, а мы просто следим, чтобы ничего не вышло из-под контроля. Так что не очкуй, будешь дома и стемнеть не успеет. Целый, невредимый, даже прическу не попортишь. Это звучит вроде бы неплохо, но спокойней от этого не становится. На парковку шумно выруливает автомобиль серого цвета, даже не разберешь какой марки, так как собран он буквально по запчастям. Внешний убитый вид оставляет желать лучшего, а за рулем, к сожалению, Сяо Чжань различает Ибо. Машина останавливается около них, поскрипывая тормозами и младший показывается наружу, смотря на всех поверх крыши с присущей ему ухмылочкой. Он уже переодел форму и выглядит, как настоящий уличный оторва, что ему очень сильно идет. Чжань отмечает это про себя, но вслух не говорит, вряд ли кому-то это интересно знать. И без его комментариев, парень заметив его, мгновенно перестает даже ухмыляться и становится будто наблюдательным к каждому чужому действию. — Карета подана, — он произносит, не отводя прищуренных глаз от старшего, отчего даже становится как-то не по себе. — Ты хотел сказать корыто, мне кажется, — отзывается Чэн, подходя к переднему сидению. — Ну? Ты чё застыл, садишься? — Цзыи хватается за ручку двери, дотягиваясь через Чжаня, слишком занятого взаимным наблюдением за родственником. — Нет! — резко отрезает Ибо, мгновенно реагируя на чужие слова. — Машина не рассчитана на местную элиту, так что он не поедет. — Ой, да брось, Бо, — Цзыи цокает и, открыв дверь, подталкивает Чжаня. Он не успевает и пошевелиться, как водительская дверь звучно хлопает, а Ибо в несколько шагов оказывается около подруги, схватив ее за локоть. — Слушай сюда, — он подступает к ней вплотную, бормоча на китайском, а все вокруг напряженно замирают. Хочется отойти от эпицентра взрыва Ибо шагов на пять, как минимум, потому что это и правда выглядит пугающе. — Какого хрена ты вдруг начала думать, что можешь влиять на мои решения? — Ибо, спокойней, — Чэн слегка касается его спины, на что тот даже не обращает внимания. — Я сказал нет, и это значит — НЕТ, — парень долго молчит, вглядываясь в лицо подруги, а она опускает взгляд. Чжань впервые видит, чтобы смелая Цзыи так растерялась и словно уменьшилась под чужим натиском. — Прекрати его тащить за нами! — Эй, зачем ты с ней так? — Сяо Чжань выступает чуть вперед, хотя понимает, что идея не из хороших, и чувствует, как Цзыи предостерегающе хватает его за кисть. — Просто выскажи все мне и… — Автобусная остановка в той стороне, — Ибо не придает большого значения выступлению старшего, с насмешливым пренебрежением махнув в сторону, и снова обращается к подруге. — Я буду за рулем, — в голосе слышится необъяснимая тяжесть. Сяо Чжань это замечает, как и то, что девушка почему-то обеспокоенно взглядывает на друга, а он отходит, направляясь к водительскому месту. — Так что он тут не нужен. И да! — он повышает голос, обращаясь к остальным. — Эта информация касается всех. Сегодня я развожу, так что настоятельно советую меня не провоцировать. Те, кого не устраивает, могут соскакивать. Никого не держу. Сяо Чжаню это ни о чем не говорит, но вот остальные как-то поуменьшились в решительности и напряглись, какое-то время стоя в тишине. — Что ж, я так понимаю, желающих ехать впереди не будет? — Кит первый прерывает молчание и, обойдя машину, останавливается рядом с Чэном, который застыл, держась за ручку дверцы переднего пассажирского. — Ну, а мне пофиг, — с этими словами японец огибает его и, открыв дверь, садится внутрь. — Извини, Сяо Чжань, тебе и правда, не стоит ехать, — Цзыи обращается к старшему с виноватым видом. Он не понимает, что тут происходит, но почему-то, кажется, что загвоздка в том, кто будет за рулем. — Спасибо за обед. Прикольно посидели, — она приободряюще хлопает ему по плечу, выжав улыбку, и тоже садится в машину. Следом за ней загружается Чэн, также улыбнувшись, и на этом моменте все двери для Сяо Чжаня закрываются. Ну, это неприятно. Очень даже. Как быть тем самым третьим другом среди двух, которого никогда с собой не зовут, который идет позади, когда дорожка слишком узкая. Это одновременно раздражающе и обидно — наблюдать со стороны, как заводится автомобиль, в который его просто не хотят пустить, а ему пригорает поехать, до скрипа зубов пригорает. Чжаня тянет к ним, какими бы разными они не были, ему нравится все то время, когда они вместе. Он смотрит на ручку двери и в животе закручивается волнение. Ибо был предельно понятен в сказанных словах, и кто знает, как он отреагирует на упёртость старшего, но черта с два Чжань позволит оставить себя вот так. Поэтому, отбросив сомнения, он решительно тянет дверцу на себя, вваливаясь внутрь почти в самый последний момент перед отъездом автомобиля. — Вам придется выкинуть меня за шиворот, но я не собираюсь оставаться! Чэн и Цзыи не выдают себя, но заметно косятся на Ибо, хотя тот этого не видит и ничего не говорит, крепко вцепившись в руль, звучно втягивая воздух, а затем, качнув головой, фыркает, резко выжимая газ до упора, заставив гореть резину на асфальте и вжаться всех спиной в сиденья. — Ну, я предупреждал, — младший проговаривает с предостерегающей ухмылкой, которую подхватывает Китогава, заглядывая на Чжаня в зеркало заднего вида: — Главное не обосрись в этот раз, фрик. — Эй, Бо, — Цзыи шепчет, наклонившись к переднему сиденью, едва различимо, но Чжань слова улавливает, — ты едешь не один, не забывай. — Ага, — Ибо бросает на отвали, сосредотачиваясь на дороге, — а я предлагал вам соскочить.***
Примерно этого Сяо Чжань и ожидал: быстрой езды, нарушения девяноста процентов правил и громкой музыки в салоне, которую врубает японец, устроившись вальяжно впереди, закинув ноги на панель перед лобовым. Ибо, возможно, и неплохой водитель, нет, Сяо Чжань даже сказал бы, что Ибо превосходный водитель, судя по тому, как он умело выруливает в беспорядке сигналящих машин и огибает пешеходов на переходе, вот только другим на дороге парень ощутимо усложняет жизнь, игнорируя абсолютно все светофоры и ограничения. Чжань и сам, временами, так и отворачивает голову, зажмурившись от слишком опасной ситуации на трассе. Его внутренности сжимаются от волнения и страха, а убеждения сохранять спокойствие, потому что младший тоже в этой машине, и вряд ли у него есть цель разбиться — работают слабо, после всех тех моментов, когда тот, как-то не особенно заботясь о своей жизни «выходил в окно» или хотел спуститься с крыши. Кстати сказать, тревожно не только Сяо Чжаню. Двое рядом с ним тоже не в большом восторге от поездки: Чэн упирается рукой в сиденье перед собой, сидя при этом с напряженным и сосредоточенным лицом, а Цзыи ухватилась за ручку двери до проступивших жил на руке. Зато Китогава всецело наслаждается происходящим. То и дело подначивает подрезать ту или иную машину и выкрикивает, одобряя небезопасную езду Ибо. Он, кажется, единственный, кто не чувствует никакого напряжения от происходящего на дороге. Но как позже оказалось, это все было еще очень даже терпимо. Какое-то время спустя к ним пристраивается вылизанная и отполированная Мазда с такими же молодыми ребятами в ней. Водитель очевидно провоцирует, резко подрезая их, прибавив скорость, обходит Ибо. Тот, не сказать чтобы заинтересовано, но обгоняет в ответ, поддерживая соперничество. Но длится это не долго, так как водитель Мазды, сократив разрыв, ровняет машины, прижавшись сбоку от Китогавы и приоткрывает окно. Японец, заметив это, делает тоже самое. — Откуда агрегат? — молодой лихач заглядывает в чужой салон, приспустив темные очки с неизмеримым пафосом. — Кажется, там за вами шлейф из отваливающихся запчастей стелется. — Будешь щелкать клювом, и за тобой будет шлейф из твоих зубов, — огрызается Кит, на что ему в ответ издают скептический смешок и, закрыв окно, обгоняют, выжав газ. — Вот же чертов показушник, — Китогава не успевает договорить, как Ибо, переключив скорость, прибавляет ходу и японец кривовато улыбается. — Размажь придурка. — Забей, — Чэн приваливается ближе к сиденью водителя, стараясь заглянуть на младшего сбоку, — не гонись. Это корыто не вытянет. — Тут дело не в машине, — произносит Ибо, не отрываясь от дороги, — а в способностях. И вы уж простите за доставляемые неудобства, но я ему не уступлю. Он резко сворачивает, подрезая чужое авто, за что ему возмущенно сигналят вслед, но парня это совершенно не волнует. Он выглядит сосредоточено, не отвлекаясь от дороги, резко обходится с рулем и панелью передач, при этом выглядит, справедливо отметить, впечатляюще. Сяо Чжань своим взглядом мог бы зеркало заднего вида отполировать, если бы это было возможно — так пристально и неотрывно он наблюдает за Ибо. Тот, либо чувствует, либо случайно бросив взгляд в зеркало, ловит старшего за его разглядыванием, и Чжань отводит глаза в охватившей неловкости, которую, слава богу, долго чувствовать не приходится, переключаясь на ощущение судорог в желудке от подступающего страха. Они петляют среди машин на опасной скорости под выкрики Китогавы и агрессивный рэп. Их иногда кидает из стороны в сторону по салону от резких поворотов, органы то и дело подходят к горлу от неожиданных маневров. Дорога в этот час не слишком загружена, но все же, на такой скорости выруливать между автомобилями не так просто. Если Ибо ошибется хоть немного — вряд ли они отделаются легким испугом. Хочется надеяться, что младший это понимает, когда давит педаль газа в пол, не позволяя себя надолго обходить. Наверно, после всего этого, обоим «гонщикам» прилетит огромный штраф за такое количество нарушений, но что-то подсказывает Чжаню, что это вряд ли машина Ибо, ну или с номерами все не так прозрачно. К слову о машине: она вся дребезжит и Сяо Чжаня не покидает острое ощущение, что дверца рядом с ним в один момент просто отвалится, и его выкинет наружу под чужие колеса. Цзыи и Чэн, бледные как полотно, перепуганно держатся за все, за что могут ухватиться, хотя в отличие от него, впервые попавшего в пассажиры к младшему, они должны были знать, чего можно было ожидать. — Вот гандон! А этот черт не плох, — Кит оценивает соперника, смотря то на Ибо, то на дорогу перед собой. — Вот засада, — парень разочарованно цокает, — там переезд. Ну вот и погоняли. Сяо Чжань выглядывает из-за сидений, чтобы понять, о чем разговор. Впереди, уже в пределах видимости, располагается железнодорожный переезд, светофор мигает предупреждающим красным, а оградительный шлагбаум вот-вот начнет опускаться, преграждая движение. Немногие желающие ехать в ту сторону начинают притормаживать, а где-то далеко на рельсах слышен уже приближающийся поезд. Но Ибо не тормозит, а настораживающе усмехается, переключив скорость. — Мы ещё не закончили. Задумка младшего до Сяо Чжаня доходит слишком быстро. Холодный пот так и окатывает тело до крупной дрожи. Отчаянно хочется верить, что его догадки ошибочны. Кит сначала вопросительно и даже взволнованно смотрит на друга, а затем, пусть и с задержкой, ухмыляется в ответ, будто смирившись, понимая, что спорить бесполезно, нужно просто принять. — Черт! Нет, тормози! Ибо! — Цзыи понимает следом, но реагирует совсем противоположно. Она прижимается к сиденью младшего, испуганно смотря вперед. — Пожалуйста! Ты ведь не один в машине! — Эй, подруга, расслабься, — Кит, распластавшийся на кресле, поворачивает голову к ней, — не стоит так сомневаться в своих друзьях. — Не лезь! Ты вообще соображаешь?! — Цзыи срывается на японца, явно загнанная страхом в угол. — Прошу, остановись! Это даже не спор! Ибо! — опасную близость к переезду можно буквально считать по сильной истерике в поведении всегда спокойной девушки. Она бьет руками по сиденью водителя, завидев поезд, взывая к здравому смыслу, но даже Сяо Чжань понимает, что уже поздно. — Не мешай. Неподходящее время для этого, — Чэн перехватывает ее за руку, озвучивая чужие мысли, — мы тупо не успеем даже замедлиться. Будем просто надеяться… Да, это единственное, что осталось. Сердце Чжаня заходится бешеным ритмом, а мозг, перейдя в режим самосохранения, ищет выход из положения, хотя какая-то часть сознания почему-то непреклонно верит в младшего и в его способности, добавляя к ощущениям страха азартное волнение. — Ну что, дамы и господа, — Китогава произносит громко и с неестественным весельем, обращая на себя внимание, — на календаре 22 апреля, дата рождения газировки в США. Неплохой день чтобы умереть, считаю. Что скажете? — он поворачивается и бросает быстрый взгляд на остальных, совсем не ожидая ответа. Он едва успевает обернуться обратно перед оглушающим гудком. Следующие секунды словно растягиваются в бесконечность. Пропадают какие-либо звуки — мозг просто отказывается их воспринимать, слишком занятый картинкой и эмоциями. Шлагбаум едва ли не царапает крышу, под колесами ощущаются неровности рельс в асфальте, от которых подбрасывает с места. Железная громадина мчится буквально в паре метрах от окна, рядом с Сяо Чжанем. Нос поезда отпечатывается в глазах, прежде чем он их зажмуривает, сглатывая подступивший страх к горлу. Машину кидает от волны воздуха пронесшегося локомотива, тряхнув всех внутри, но, только после снижения скорости, чуть по чуть приходит осознание: они проскочили. — Еба-а-а! Вот так охренеть... — Китогава начинает говорить первым, заторможено и с хрипотцой, едва веря. — Чел! — он прикладывает к губам кулак, сдерживая возгласы. — Ох-ре-неть! Ты в конец ёбнутый, но крутой! Была бы у меня шляпа, я бы ее снял. Шок внутри Чжаня постепенно сменяется облегчением, а еще охватывает какая-то неожиданная гордость за младшего и хочется улыбаться, что он и делает, отвернувшись к окну, качая головой. — Ну, а ты думал… — Ибо строит деловое лицо, уже расслабленно управляя автомобилем, явно польщенный, и бросает назад через плечо. — Братишка, когда ты успела стать такой трусихой? Девушка молчит, все еще сидя с окаменевшим лицом и стиснутыми зубами, еле дыша. Чжань взглядывает на нее, и ощущение восторга сменяется беспокойством. Кажется, не все разделяют чувство облегчения и адреналиновую эйфорию. — Да, ладно, не драматизируй, разве я когда-нибудь… — Останови, — Цзыи перебивает, проговаривая просьбу тихим голосом. Это слишком резко меняет настроение Ибо и он умолкает, а пожелание подруги игнорирует, пока она не переходит на крик. — Я как-то непонятно сказала?! Останови чертову машину! — девушка так сильно толкает сиденье водителя руками, что младшего качает вперед, и он все же останавливается. Она выходит на улицу и, перейдя через газон к тротуару, устраивается на ближайший подоконник магазинчика, опустив голову и прикрыв ее руками. Остальные сидят молча под все так же неприятно орущую музыку, которую потом вырубает Ибо. Он, посидев задумчиво какое-то время, выдыхает едва разборчивое «Твою мать», прежде чем выйти наружу. Сяо Чжань смотрит ему вслед, ощущая огорчение от сменившегося настроения внутри компании. Ибо перегибает палку, это слишком даже для них. — Эй, чел, ты как? — Чжочэн, привлекает внимание, толкнув своим коленом в чужое. — Живешь? Дышишь? — Да, кажется… но руку все же лучше держать на пульсе. Как на американских горках отмотался, — он хоть и верил в Ибо и до последнего надеялся, что в итоге все закончится хорошо, но отключить чувство страха за собственную жизнь ему было не под силу. — Н-да-а, Ван Ибо тот еще аттракцион и к этому сложно привыкнуть. Даже нам уже спустя четыре года. Чжань согласно поджимает губы и переводит взгляд в окно, наблюдая за Цзыи и младшим, у которых, по-видимому, не все хорошо. Он обращается к ней, касаясь плеча, на что та, отбивает его руку, выкрикивая что-то в ответ, получая такой же выкрик обратно. Ибо жестикулирует, махнув куда-то в сторону, девушка указывает на машину и, наклонившись, закрывает лицо. Парень какое-то время стоит, нервно и хмуро метая взгляды, а потом присаживается к ней, кажется, успокаивая. Сяо Чжань все так же не понимает, что движет Ибо мгновение за мгновением. Что в чужой голове и как расценивать его поступки. Очевидно же, что ему не плевать на ребят, он переживает за них, иначе не был бы сейчас рядом с подругой, стараясь ее успокоить. Но в таком случае разве не проще изначально не доводить все до подобной точки кипения? Не идти на такой риск, ведь сейчас дело касалось не только его жизни. Играть с собственной удачей это одно, а подвергнуть опасности близких — это совсем другое. — Скажи, Чэн, для него это в порядке вещей, быть таким… м-м-м, — Чжань не хочет сказать грубо, чтобы не нарваться на резкую реакцию, но более подходящего слова не находит, — отморозком? Я могу понять, когда он со мной наплевательски обращается, но вы? О вас он тоже не особенно заботится, делая выбор с пользу своих желаний. — Обоснуй. Что? Сяо Чжань был готов к жесткому ответу, ведь Ибо все же их друг, какой бы он не был, но совсем не ожидал этого от Китогавы. Да, у них есть некая схожесть в характерах, и он может представить, чтобы японец зависал с младшим, ходил на разборки, выпивал, курил или вот так безрассудно проводил время, как сегодня, сидя на переднем, но чтобы его зацепила грубость в чужой адрес, и он заступился, вот этого Чжань совсем не ожидал. Потому он скорее машинально переспрашивает, дав себе время на принятие ситуации. — Что? — Почему отморозок? — Кит разворачивается, высунувшись в пространство между передними сиденьями. — Он повел себя аморально? Кого-то сбил? Что-то разрушил? Или может он тронул тебя? Унизил? Что-то отнял? Или еще как-то задел? Если отбросить все ваши семейные терки. — Ну-у-у, — старший открывает и закрывает рот, не зная, что сказать. Он действительно не может ничего припомнить, кроме моментов, когда сам явно напрашивался, навязывая свое общество. Действительно, кажется, единственное, что Ибо хочет разрушить — это себя. — Так вот, как там Цзыи говорит…? «Лапа»? Еще раз назовешь его отморозком, без веских на то причин, я разобью тебе твое красивое лицо, которое, кстати, я таковым не считаю. У Ибо хоть и скверный характер и куча проблем, но он далеко не отморозок. Он не тронул никого, кто бы этого не заслуживал. И мне кажется, — парень наигранно задумчиво стучит пальцем по подбородку, — он сегодня всем ясно дал понять, что он будет за рулем? Каждый из нас знает, чем это чревато и каждый из нас был предупрежден, но все согласно поехали. Так и в чем он виноват, принцесска? В том, что травмировал твою психику, хотя тебя, между прочим, с нами никто не звал. Сяо Чжаню становится неприятно и стыдно до горящих кончиков ушей от услышанного, от этой прямолинейной жесткости и очевидной правоты, причем настолько, что он даже отводит глаза. — Кит, ладно, завались уже, он понял, — Чжочэн слегка наклоняется к Чжаню, сдвигая его чуть в сторону от прямого чужого напора, и коротко отмахивается ладонью. — А что не так? Хочет увидеть настоящего отморозка, пусть познакомится с Виктором, — японец хватает Чэна за кисть, демонстрируя ему самому его же шрамы, будто напоминая об их существовании. Тот только грубо выдергивает руку, но ничего не отвечает, а Китогава, оставив пренебрежительную усмешку, садится уже по-нормальному, вернувшись на сидение, переключая внимание на телефон. Сяо Чжань не вмешивается, но косится на следы на чужих костяшках, а затем переводит взгляд на видимый участок чужой шеи с такими же отметинами, но будто более свежими, после взглядывая в окно на Цзыи, вспомнив белеющие шрамы на ее руке. Похоже, все сводится к какой-то общей истории, где не обошлось без одного и того же человека. — А что Виктор? — он спрашивает, не отводя глаз от девушки и младшего, которые, похоже, уже все наладили между собой. Возня в телефонах хоть и прекращается, но вот молчание — нет. Тема будто бы не из приятных, судя по затянувшейся паузе и возникшему напряжению, но их все же решается прекратить Чжочэн. — Вик — уебок, даже мое воспитание не позволяет назвать его иначе. — Увидишь, что этот придурок ищет твоего общества, сваливай от него как можно быстрее и дальше. — А если в подробностях? — Какие к черту подробности? — Кит отзывается с присущей ему грубостью, — просто запомни, что Вик — уебок, от которого надо держаться как можно дальше. — Слышу слова «Вик» и «уебок» в одном предложении — хочу активно поддержать разговор. Сяо Чжань даже удивляется голосу Цзыи, заглянувшей в открытое окно, не заметив, как она вернулась вместе с младшим. — Разобрались, подружки? — Китогава бросает обоим, пока девушка располагается на заднем сиденье, рядом с Чжанем, сдвинув его на середину, а Ибо докуривает на улице, но заглядывает внутрь на слова друга. — Будешь много пиздеть — выйдешь на этой остановке, — это не звучит грубо, скорее в привычном для них тоне общения. Все возвращается к предыдущему уровню. Атмосфера в машине разряжается. Ибо не гонит с такой бешеной скоростью как было до и даже на светофорах тормозит, так что становится намного спокойнее. Цзыи снова разговорчивая и улыбчивая, да и Чэн заметно расслабляется. С ними снова комфортно находиться. И не то чтобы во время напряженных моментов Сяо Чжаню хотелось бы их бросить со всеми их внутренними разборками, просто он чувствует себя неудобно. Как лишний и беспомощный. Потому что, ну а что он сделает? Вряд ли было бы верным хотя бы открыть рот, влезая в их перебранку. Как бы сильно ему этого не хотелось, но он не имеет к ним никакого отношения. Так-то он кое-как в этой машине оказался, что вообще можно говорить о своем вмешательстве в чужое дело? Основная трасса сменяется переулками и глухими улочками, неприглядными районами, в одном из которых они притормаживают. Вокруг куча мусорок, автомастерская, химчистка и всякие дешевые ремонтные лавки. Сяо Чжань даже так и не сообразит, в какой части Манхэттена они находятся. — А ты уверен, что он приедет? — Чэн задает вопрос, который, кажется, у всех на уме, спустя минут пятнадцать ожидания. На улице становится заметно темнее, приближая день к вечеру. — Уверен. Мой парень договорился прикупить у него кое-что. А эта мразота не упустит возможности толкнуть товар. И правда, буквально минуты через две, чуть поодаль от них тормозит автомобиль с единственным пассажиром внутри. Уровень тревожности Сяо Чжаня с этого мгновения начинает подниматься. — Ну, вот тебе и пиздец, — Ибо хмыкает и, повернув ключ зажигания, поднажимает на газ. — Советую пристегнуться. — Ибо? — Цзыи произносит с вопросительно-осуждающей интонацией. — Прости, братишка, но мне надо появиться эффектно, — парень отвечает с каким-то довольством в голосе и резко трогается с места. Сяо Чжань не успевает испугаться или запаниковать, наверно, так же как и остальные, прежде чем их откидывает на сиденья от столкновения с чужим автомобилем. Ибо не смог, конечно же, набрать какую-то бешеную скорость на таком коротком промежутке дороги, но удар все равно был довольно ощутимый и неприятно громкий. Их машина вмазалась прямо со стороны водителя, заблокировав выход. Мужчина от удара умудрился рассечь бровь, видимо, приложившись головой об оконное стекло, чем явно доволен Ибо. Младший выходит из авто, не закрывая дверь и легким движением запрыгивает на чужой капот, склоняясь к лобовому. Постучав в стекло, он приветственно, с ухмылкой на лице, перебирает пальцами. Это выглядит дерзко, с толикой ненормальности и крутости одновременно. Чжаню странно покалывает от этого живот, если, конечно, это не первый признак подступающего приступа, который будет ой как некстати. Выпрямившись в полный рост и пару раз шагнув по капоту, Ибо спрыгивает на землю и садится в автомобиль со стороны пассажирской двери. — Вечерочка, Ричи, — парень растягивает угрожающую улыбочку, а когда мужчина дергается, пытаясь что-то предпринять против него, тот бьет его в район шеи, сбив дыхание, заставляя задыхаться травмированным горлом. — Помнишь, что я говорил, дружок? — младший добавляет локтем в чужую скулу, от чего сидящий по инерции врезается в стекло, теряясь в пространстве. Пользуясь чужим замешательством, Ибо, дотянувшись до ремня безопасности и ухватившись за чужие руки, делает пару оборотов вокруг запястий, сковывая их и застегивая в замок. Это получается у него все само собой, словно сто раз отрепетированные действия. Даже как-то завораживает. — Смотрите, щас будет трястись как последняя сучка, — комментирует Китогава, а Сяо Чжань бы согласился, припоминая тот вечер и какими бесстрашными и крутыми все были в толпе, избивая Ибо, только вот сейчас ему нужно заботиться немного о другом. От происходящего их буквально разделяет только лобовая часть машины, прижавшая чужую дверь, позволяя наблюдать всю картину, что уж совсем не на руку Чжаню, застрявшему посередине на лучшем «зрительском» месте. — Постой, ты с катушек слетел? Давай успокоимся? — мужчина дергается, проговаривая все еще хрипящим горлом и боязливо озирается, когда Ибо, зажав рычажок, откидывает его сиденье, от чего ремень на руках натягивается еще сильнее. — Успокоимся? Ну-у-у, нет, дорогуша, это как-то скучно, — он перебирается на чужие колени и сильно наклоняется к лицу мужчины, — будем развлекаться с тобой так же, как вы тогда со мной. Сяо Чжань не смотрит, отводит глаза, лишь бы видеть что угодно, кроме происходящего в машине напротив. Удары младшего разбили чужое лицо, кулаки испачкались кровью. Чжаню даже кажется, что он чувствует запах автомобиля смешавшегося с запахом крови. Начинает мутить и покалывать кожу холодком, покрывающим тело мурашками. Возня, болезненное мычание, так и оседают в голове, вспыхивая картинками насилия в воображении. Старший переводит взгляд к драке только однажды, уловив краем глаза резкое движение мужчины в сторону Ибо. Тот, каким-то образом высвободив руку, неуклюже замахивается, оттолкнув парня назад так, что он неприятно врезается позвоночником в руль. Это его положение не спасает, а только усугубляет, потому что Ибо, помимо того что ударяет его в бок, еще и перехватывает освободившуюся руку. — Что-то ты сегодня не такой крутой, как тогда, — младший издевается, насмешливо смотря в глаза. — Выглядишь жалко. Он неожиданно выворачивает чужую кисть до пронзительного крика. Сяо Чжань снова отворачивается и чувствует подошедший ком тошноты. Воздуха в салоне становится катастрофически мало, но в голове упорно сидит убеждение, что нужно пытаться не показывать сидящим рядом, что его физическое и моральное состояние оставляет желать лучшего. Настало время собирать мысли в кучу и отвлекать себя, вспоминая что угодно, лишь бы не упасть в лапы панике. — Эй, Ричи, ты скулишь как баба. Это всего лишь вывих. Рискнем вправить? Нельзя выключить звуки, а очень жаль, так бы не пришлось снова слышать мерзкий хруст суставов, сходящих с места, что не столько хорошо слышен, сколько воображается в больной фантазии; и несдерживаемый крик, который похоже затыкают, зажав рот ладонью, но он так и остается эхом в голове, переходя в нестерпимую болезненную пульсацию, молотящую в черепе. Дрожь передергивает все тело и хочется открыть дверь, чтобы вывалиться наружу и убежать, уйти, уползти подальше отсюда. — Значит так, гандон, включай мозг и активно переваривай информацию. Если ты со своими дружками еще хоть раз появишься у моего дома, или не дай Бог толкнешь колеса моей матери, я выбью каждый твой сустав и буду так же медленно вправлять на место, только вот вправлять-то я как раз и не умею. Снова крик, скулеж, шмыганье и какие-то еще движения в машине напротив, но становится не до всего. Сяо Чжань уже не может справляться, зажимая уши холодными ладонями и зажмуривая глаза. Трясет, периодическим тремором пронимает тело. Страшно, бесконечно страшно за загнавшееся сердце, оно точно не протянет так дальше. — Эй, чел, ты чё? — Чэн хватает его за шею сзади, и Чжань откидывается на сиденье, закинув голову, мучительно скривив лицо — Бля-я-я-ть, какого… Такого… Но старший не может ответить. Он с силой прижимает руку к груди, стараясь дышать глубже и медленней, так глубоко, что в горле отдается боль, а всё идет кругом. Уже плевать, что скажут остальные, что подумают. Он почти умирает, а еще хуже всего то, что он не может абстрагироваться и выбросить из головы происходящее в другой машине, оно умножилось в представлениях, стало ярче и громче, самым кровавым и жестоким действом, происходящим прям у него под веками. — Чё за хрень с ним? — Цзыи испуганно отшатывается вбок к двери, смотря на парня. — Сяо Чжань, — она касается его плеча, а тот как-то рефлекторно, не контролируя себя, хватает ее руку, сильно сжимая, вынуждая вскрикнуть, пока Чэн, не заставляет отпустить, позволив схватиться за него. — Какого хрена с тобой постоянно проблемы?! — Кит ошарашенно заглядывает между сиденьями. Сяо Чжань, похоже, выглядит настолько не круто, что это пугает даже японца. — У него эпилепсия? — Придурок, эпилепсия это по-другому. — Да похуй! Он сейчас сдохнет в машине, надо что-то делать. От этого не умирают, но Сяо Чжаню настойчиво кажется, что он будет первым. Он прислоняется лбом к сиденью, когда Кит перелезает на сторону водителя. Он, захлопнув дверь, сразу заводит мотор и настойчиво сигналит, похоже, поторапливая Ибо. Сознание Чжаня перестает воспринимать время, пространство и происходящее вокруг, занятое только ощущением дикого страха за каждый свой орган, который стремится либо разорваться, либо остановиться. Разговоры, какая-то суета рядом проходят мимо внимания, как и то, что они тронулись с места. Весь мир исчезает, оставляя только отголоски посторонних шумов, нечеткие фигуры и дикую пульсацию в теле. — Эй, чудик? Чжань, Сяо Чжань? Ты слышишь? Сфокусировавшись, он неожиданно видит Ибо прямо перед собой, через раз разбирая чужие слова. Парень перед ним непривычно взволнованный и переполошенный, касается его лица ладонями, что необычно видеть после постоянного пренебрежения в свою сторону или апатии в лучшем случае. Чжаню становится стыдно. Это первое чувство, которое он ощущает сильнее страха. Он действительно чудик и фрик, навязывается насильно, а потом еще и фокусы выдает типа алкогольной отключки или панической атаки. Лучше бы ему сейчас и действительно откинуться от остановки сердца. Старший прикидывает это и, согнувшись пополам, утыкается головой в свои колени. Дышит как может, как получается и надеется на большее усугубление припадка, потому что, когда его отпустит, чувство стыда будет гораздо сильнее, того что он испытывает сейчас. На спину опускается чья-то ладонь, успокаивающе похлопывая. Должно быть это Чжочэн. Чертов приступ издевается, не становясь хуже, наоборот позволяя легким функционировать стабильнее именно тогда, когда Сяо Чжань готов загреметь в больницу в отключке или с подозрением на гипертонический криз, лишь бы не говорить всем, что он опять и снова ненормальный и не может спокойно воспринимать насилие. Но говорить все-таки придется. Пару минут спустя его отпускает, оставив только осадок от припадка в виде слабости и опустошения. Чжань поднимается, оторвавшись от колен, и приваливается к спинке сиденья. В районе лопатки ощущается что-то давящее, но он не делает ничего, чтобы от этого избавиться, ощущая как несколько пар глаз недоумевающе смотрят, ожидая ответы. Говорить не хочется. — Чел, ты вообще норм? — Чэн первым прерывает молчание, заглядывая сбоку в его лицо. — Да, нормально в своей ненормальности, — Чжань кивает, еле выговаривая, находясь в крайне подавленном состоянии. — Нормально?! Это как? Ты умирал тут пару минут назад, — Цзыи говорит совсем неверяще и смотрит с еще большим недоверием. — Это всего лишь паническая атака. От такого не умирают, — Чжань все же озвучивает, как бы позорно ему не было это признавать. Все молча переваривают информацию, даже Китогава, сидящий за рулем, останавливается и выглядывает поверх сиденья. На Ибо смотреть страшновато, но Сяо Чжань все же бросает быстрый взгляд. Парень сбоку явно напряжен, а выражение лица приобретает агрессивные черты. Он резко выдергивает руку на себя, и Чжань только после этого понимает, что́ мешало ему, упираясь в лопатку, а еще то, что именно Ибо успокаивающе касался его спины, и это даже как-то не может быть правдой. Младший трет глаза ладонью, звучно выдыхая, после открывая дверь. — Больше ты с нами не таскаешься, ненормальный! — звучный хлопок, ставит точку, заставив чувствовать себя максимально во всем виноватым, пока все молча осознают все произошедшее, а он сам смотрит на Ибо, который отходит в сторону капота, доставая на ходу пачку сигарет. — Лапа, ну ты пиздец! — Цзыи вскрикивает и ударяет Чжаня по ноге. — Я, блять, так поседею в девятнадцать! Какого черта?! — Девушка молотит его везде, куда достает, а Чэн соглашается, произнося с некоторой настороженностью: — Да, чувак, если у тебя есть еще какие-то заскоки, о которых нам стоит знать, то лучше выкладывай сразу. Знаешь, как-то мало кайфа однажды возиться с твоим телом, потому что у тебя вдруг случился какой-нибудь припадок, о котором мы в душе не знаем. — Тц, на этом все, получается? — Кит даже как-то расстроенно выдыхает. — Экшен-продолжение, я так понимаю, отменяется? — он хоть и говорит с подколом и деланной досадой, но Чжань прекрасно помнит, как он запаниковал совсем с непритворным испугом. — Да и слава Богу, — резко отвечает Цзыи. — Осталось дождаться, когда Ибо перепсихует и по домам, — она вытискивается из промежутка сидений и садится нормально на переднем. — Хотя нет, — девушка поправляет сама себя и выходит наружу, усаживаясь сзади, — давайте-ка я лучше к вам. — Ну, что я могу сказать, фрик, — Кит говорит показательно громко, умещая зад на сиденье, — поздравляю, ты все-таки и сегодня обосрался.***
Домой Сяо Чжань попадает уже в темноте, вымотанный и пропахший старой машиной, встречая в гостиной отца за чашкой кофе. Он занимается чем-то в ноутбуке под бубнеж телевизора, но отвлекается, увидев сына. — Ого, ты поздно, — мужчина мельком взглядывает на часы, а потом снова на парня. Почему-то возникает острое желание соврать о том, где он был, хотя отец так-то и не спрашивал об этом. — Тут документалка про какого-то твоего режиссера по мультикам этим. — Аниме, а не мультики, — Чжань поправляет беззлобно, останавливаясь у кресла, глядя в экран и упираясь руками в мягкую спинку. — Макото Синкай? — он делает предположение, услышав что-то знакомое в словах из ТВ. — Да, кажется. Посидишь со мной? Посмотришь своего этого Синкая, пока я тут чуть-чуть дела поделаю. Расскажешь как учеба, что с друзьями, — старший так по-доброму смотрит, будто упрашивая, и Чжань не может отказать. — Ладно, — парень усаживается, поджимая ноги под себя. У него, вероятно, не лучший видок, но Ван Линг ничего не спрашивает. — Попрошу Бриску принести тебе ужин прямо сюда, — Линг встает и по-отцовски треплет парня по волосам, перед тем как выйти из комнаты. По правде сказать, у Чжаня нет какого-то большого желания сидеть тут. Хочется принять ванну и расслабленно развалиться на кровати. У него отсутствует какая-то дикая тяга к родительскому вниманию, и рвения к разговорам как-то тоже нет, как бывало иногда, да и про Макото Синкая он уже знает всю имеющуюся информацию. Потому, посидев так еще немного, и дождавшись отца, он поднимается с места. — Слушай, пап, м-м-м, я, наверно, к себе. День был тяжелый, я просто сейчас тут вырублюсь. — Ну, ладно, — голос мужчины звучит чуть тоскливо, — скажу Бриске, чтобы она принесла ужин тебе в комнату. — Нет, наверно, я не буду есть. Вообще. Перехватил в универе. Поднявшись к себе, он и правда валится с ног, еле находя силы на душ, после которого становится значительно легче. Ничего серьезного по учебе завтра нет, так что нужно занять себя чем-то кроме этого, потому что если он ляжет спать прямо сейчас, то рискует подорваться посреди ночи и потом больше не уснуть вообще. Чжань вспоминает, что уже очень давно не прикасался к своим наброскам манги и достает графический планшет, понимая, что вообще-то порисовать очень даже тянет. Конечно, насчет манги — это громко сказано, так зарисовки по сюжету, но в какой-то период у него с друзьями были серьезные намерения довести все до ума, анимировать и озвучить, после выложив на тот же Ютуб или более подходящие платформы. Мадам Бриска все же приносит легкий ужин, который на удивление залетает весь. Сяо Чжань даже не понимал, что на самом деле голоден. Воспоминания о дне кажутся такими длинными, будто это вовсе и не какие-то двенадцать часов его жизни, а как минимум неделя. Еще утром он сидел на нудной экономике, а в обед парился в театральном пиджаке, тыкая в студентов флаерами. Потом появились ребята, психи Ибо, кафе и завертелось, да так, что Чжань снова облажался, корчась на сиденьях от панической атаки. Он находится в полусне со стилусом в пальцах, когда телефон начинает громко орать, заставив разлепить глаза и зажать кнопку, чтобы отрубить звук. Номер на экране незнакомый и парень долго думает, стоит ли вообще отвечать, но любопытство одерживает верх, и он принимает вызов. — Братишка, зависаешь над книгами? Сяо Чжань не успевает еще ничего ответить, как чей-то голос залетает наперед, и он до ужаса похож на голос Ибо, только в какой-то странной его вариации. Обращение «братишка» тоже весьма знакомо, но вот младший вряд ли бы ему хотя бы позвонил, не говоря уже о том, чтобы назвать его подобным образом. Он от удивления убирает телефон от уха, снова взглядывая на номер, но тот как был ему незнакомым, так и остался. — А я пьяный в свинину и-и-и, наверно, шарага идет завтра нахер, просто… д-а-а. А вот если бы ты была со мной, то я бы не ужрался так. Конечно, за тобой хера с два успеешь рюмкой махать. А вообще… Кажется, до Чжаня доходит, когда он вспоминает сегодняшний день. Цзыи ведь звонила Ибо с его телефона, и теперь младший, видимо на автопилоте набрав последний номер во входящих, свято верит, что разговаривает с подругой. — …вообще, ты слушаешь меня? — Ибо отзывается в трубке, и по-хорошему бы сказать ему, что он немного промахнулся с абонентом, но Чжань, непонятно чем движимый, угукает в ответ с неопределенной интонацией, не раскрывая себя. — Слушай, сегодня я был та-а-кой конченый, извини, что испугал тогда на дороге, — парень говорит довольно забавно, когда пьян, немного притормаживая в словах и каким-то хрипловатым голосом, — ну ты же знаешь, я… э-э-э… моя крыша в полете, так что с придурков спроса нет. Сяо Чжань улыбается, покачивая головой. Это даже умиляет и как-то согревает изнутри. Это неожиданная сторона колючего и резкого Ибо, которую позволенно видеть только друзьям, и то, возможно, не всем из них. Пусть все то, что он сейчас говорит и не Чжаню адресовано, но слышать это смущающе приятно, до тупого выражения лица. — И еще-е-е, слушай, прошу тебя, вот просто пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — слышно, что ему нелегко дается речь, и слова не идут на ум, как обычно это бывает в таком состоянии, — не таскай за нами этого ну… как там его… Сяо Чжаня. А вот теперь неприятно. Немного мутит опустошением и обидой, но не в каком-то широком понимании этих ощущений, а просто будто ранее греющие чувства смешиваются с выжигающими дыру внутри. Ибо плевать на него ровно на столько, на сколько не плевать на остальных. Чжань бездумно, наверно чтобы занять себя, выключает планшет, даже не сохранив изменения, и начинает ровно располагать все лежащее на столе. — Он бесит меня. Ну не так, как Вик или отец, например… или как Кит иногда, а-а-а… по-другому. Понимаешь...? И я не хочу думать на эту тему. К тому же мне достаточно вас прилипал, я не хочу присматривать еще и за ним, а мне придется, если ты продолжишь и дальше так его тащить. Знаешь же. И-и-и… блять, — парень как-то неопределенно вздыхает. — Ну, он же придурок! Ну, правда! Такой лох, Господи. Сяо Чжань слушает его, отмахиваясь от неприятных ощущений, ведь правильно — Ибо не обязан его принимать, от него и правда много неудобств, но странно. Почему-то не покидает прицепившееся чувство, будто парень говорит это без злобы, брезгливости или пренебрежения. Словно он подбирает слова, ведь Чжань знает какой он, когда его действительно что-то раздражает — не выбирает слов, не скупится на отвращение во всех выражаемых эмоциях, а сейчас не так как-то. Он размышляет над этим, укладываясь на середину кровати, и кладет телефон на ухо, чтобы не держать рукой. — Ты вообще можешь представить такого человека? У него непереносимость алкоголя, ну это типа ка-а-а-к? Плюс панические атаки, и может… не знаю… какая-нибудь аллергия на порно. Черт! Бро, как он вообще до двадцати дожил-то. Лузер-лузером. Серьезно. И мне не нравится, когда он с нами. В смысле со-о-о-в-се-ем. Я хочу его хэйтить, как и всю эту семейку, но… сука, я будто не могу найти ни одной причины для этого. Он такой правильный, что тошно. И каждый чертов раз, когда я веду себя как дерьмо с ним, это как-то так тупо, понимаешь, а я не хочу выглядеть тупо. Так что… Эй! Братишка, ты вообще слушаешь? Сяо Чжань не успевает как-то среагировать, прежде чем парень снова начинает бубнить. Ему, наверно, даже не так важно сейчас, чтобы его слушали, важно просто говорить. — Конечно, почему бы и не спать, когда я тут вообще-то важные вещи говорю. Придурок он полный. А! И… о черт, еще, — Ибо цокает в трубку вздохнув, а Чжань даже может представить, как тот, закатив глаза, мотнул головой, — эти во-о-о-лосы. Зачем ему волосы? Они даже длиннее, чем у тебя, понимаешь?! Это же… про…сто кри…н…нж…ж, н..н..у..у… Последнее старший еле разбирает, после чего вообще нет ничего, кроме тишины и сопения в трубку. Похоже, Ибо все же сдался, и Сяо Чжаню совсем немного интересно, где именно он находится в таком состоянии. Хотя, Ибо достаточно самостоятельный, чтобы он мог об этом не беспокоиться. Парень как-то и без его заботы обходился до девятнадцати лет. И было бы неплохо, если бы младший не вспомнил о том, что звонил Цзыи, или не спросил ее об этом, или, на крайний случай, девушка не сдала бы ему чей это номер, а иначе обоим будет неловко. Ибо от того, что он наговорил, Чжаню от того, что он выслушал и сразу не сказал, что тот ошибся. Но, в любом случае, это уже не зависит от старшего, ему остается только ждать и надеяться на более удачный поворот. Он еще какое-то время прислушивается к чужому сопению в трубке, прежде чем сбросить и тоже, недолго поворочавшись, отрубиться, не выпустив телефона из рук.