**II**
На то, чтобы переодеться, уходят считанные минуты, спустя которые Сяо Чжань выходит из тесной кабинки к умывальникам с зеркалами. Рубашка немного мятая, но вряд ли это будет видно в освещении клуба. Шелковую красную повязку-пояс, он решил не оставлять в штанах, а накинул на шею свободно завязав в виде галстука, волосы частично собрал в хвост, оставив большую часть распущенными, выправив несколько прядей у лица. Косплейная привычка, с которой он не особо борется. Сяо Чжань выходит в зал навстречу громкой музыке, цветному мерцанию и световым лучам под странное волнение и покалывание в руках, будто ему предстоит выступать на публике. В полумраке с ослепительными вспышками наступает дезориентация и совершенное непонимание — куда ему идти. Очень ярко и громко до неприятного, даже требуются усилия, чтобы привыкнуть и разобраться. Он осматривает все вокруг, отмечая, что по-хорошему сюда бы вход 21+ сделать. В середине зала, как обычно заведено, нет танцпола, там расположен подиум с пилонами, у которых извиваются полуобнаженные как девушки, так и парни. Справа, во всю длину помещения тянется большой бар с огромнейшим ассортиментом всевозможных бутылочек, бокалов и рюмок на полках, где толпится внушительная часть людей. На противоположной стороне стоят мягкие диванчики с креслами у небольших круглых столиков. Около них дымят любители кальянов, запахами на любой вкус. Что с одной стороны помещения, что с другой есть ступеньки, ведущие на второй ярус клуба, наверно предназначенный для относительно спокойного разговора и отдыха за столиками. Он светится неоновыми колоннами фиолетового и холодного белого света. Как раз туда Сяо Чжаню и говорили подняться, когда он закончит. Здесь не так громко из-за отсутствия музыкальной аппаратуры и остекления, нет такой толкучки, как внизу, но из-за бьющего неонового света найти своих — не так просто, и наверно, если бы не громкий смех Цзыи, сидящей на спинке кресла, и китайский выкрик «придурок», Чжань не так скоро заметил бы Ибо с его подругой, находящихся в паре столиков от него. — Ну, так? Что скажешь? Сяо Чжань притормаживает, остановившись за светящейся колонной рядом с ними и прислушивается к разговору. — О чем я должен что-то говорить? — Насчет твоего Чжаня. Хочу его уложить… ну ты понимаешь. Что думаешь? Сяо Чжань напрягает слух еще сильнее, когда слышит свое имя, внимательнее вникая в разговор. — Не моего — во-первых и, братишка, ты же вроде лесбиянка? Какого хрена? — Бисексуалка. То есть, человек, испытывающий романтическое и сексуальное влечение и к мужчинам, и к женщинам. — М-м-м, спасибо за краткое определение. Но как-то я ни разу не видел тебя с парнем. — Я не виновата, что нормальных девушек гораздо больше, чем нормальных парней. Да и ты глянь на него, выглядит, как ходячая бисексуальная паника. Что мне еще остается? Я паникую. Ибо в ответ молчит. Старший, к сожалению, не может видеть ни его лица, ни реакций, ни того чем он занят. — Ну, так что? Мне расценивать это как молчаливое несогласие? Или … — девушка продолжает настаивать на своем, от чего парень вдруг резко реагирует: — Слушай, мне до пизды. Делай, что хочешь, может, хоть девственности его лишишь. — Пф, я тебя умоляю, — в голосе Цзыи слышится усмешка, — сомневаюсь, что с таким лицом, ему удалось сохранить ее хотя бы до старшей школы. — Шутишь? Да он же задрот. Посмотри на него. Вагину наверно видел только в интернете и то в 2D формате. Старший может поспорить насчет этого, но не очень громко. Ему было интересней дружить с девчонками, чем строить отношения. Весь опыт, который у него случался, был каким-то случайным и не по его инициативе. Иногда, согласиться с кем-то на отношения было забавно, но ровно до тех пор, пока этот «кто-то» не начинал предъявлять ему, что он слишком много времени тратит на увлечения, друзей и слишком мало на него, точнее на нее, и примерно после таких заявлений все и прекращалось. Может он и инфантильный, но отношения, как таковые, ему все еще не интересны. Хотя уже давно пора. — О! Так ты все-таки не сбежал отсюда через окно туалета? — откуда-то сзади выкрикивает Чжочэн, шагая с целым подносом всяких фужеров и стаканов с содержимым разных цветов, утыканных трубочками, фруктами или зонтиками. — В сторону, в сторону, мне же неудобно, — парень подгоняет Сяо Чжаня, хотя сам уже успешно обогнул его. — Фу, Чечен, опять ты со своими бабскими коктейльчиками. Нет, ну дичь, серьезно. В часы бесплатного бухла ты выбираешь себе напитки, состоящие из девяноста процентов примесей и только десяти процентов чистого пойла. Чел, мозги тебе для галочки? — Братишка, эти «коктейльчики» так-то дороже твоего чистого пойла. Мозги тебе для галочки? Сяо Чжань наблюдает за чужим спором, все еще ощущая себя скованно, облокотившись на спинку диванчика, а потом ловит взглядом уже скучающее лицо Ибо. С момента, как он тут появился, младший на него даже не глянул, а сейчас сидит с очевидно безразличным видом, дергая цепочку на шее. Где-то совсем глубоко в душе он надеялся, что тот хотя бы как-то скупо отреагирует на его внешний вид, оценит, что в итоге на нем надето, но тому глубоко фиолетово. Зачем тогда вообще лез со своим мнением там, в примерочной? Хотя, вероятно, Ибо рассмотрел его вместе с подругой, пока старший пробирался к ним наверх. — Блять, Чэн! Ну, какого хрена? — Цзыи осматривает ассортимент его подноса. — Чертов эгоист! Хоть бы одну несчастную стопку для меня принес, я уже не говорю о большем. Не переломился бы. — Переломился, — парень устало свешивает вниз кисти рук, страдальчески скривив лицо. — Пошел ты! Мужчины еще! А потом удивляются, почему так много лесбиянок?! — Эй, эй, эй, что уже за кипиш? Сяо Чжань оборачивается на голос Джея, и видит парня с двумя большими тарелками в руках и одной поменьше. Как только они оказываются на столе, становится видно, что это сырная нарезка, канапе и фрукты. — Кто-то ущемляет права женщин? — он останавливается около Ибо и заваливается к нему на диванчик, закидывая руку на его плечо. — Чего она уже разбушевалась? — Слишком много придурков на один квадратный метр, — отвечает Цзыи, всплеснув руками. — Джей, а ты, я смотрю, рисковый парень, — Чэн вздергивает брови, присев на край стола. — Не боишься, что тебе руку откусят вместе с головой? — он кивает на Ибо, абсолютно четко дав понять, о ком речь. — Он что ли это сделает? — тот в ответ вопросительно кивает на младшего. — Да он же ручной, — парень в доказательство сильнее стискивает Ибо рукой, ещё и волосы ерошит, пока тот не двигает ему локтем в бок. Хоть Ибо уже изначально не выглядел для Сяо Чжаня, как сторонник тактильности или какого-то проявления нежности, наглядная ситуация только подтвердила эти предположения. — Хрена се… А можно я это сфоткаю? — Чэн делает вид активного поиска телефона, пока Цзыи не дает ему звучного подзатыльника. — Успокойся ты, Господи! — Оп, так, — Джей отвлекается на телефон и сразу же поднимается с места, — я не на долго. Оставьте до моего прихода хоть что-то на тарелках. Вернусь не один, — он вскочив, ловко перемахивает через спинку дивана. — Везет. У кого-то любовь намечается, — Цзыи театрально вздохнув, опускает подбородок на плечо Сяо Чжаня, смотря вслед другу, а Чжань, еще помня ее слова, относительно него, немного напрягается. — А где Китогава? — младший говорит резко и холодно, а Чэн почему-то сразу теряется, да и девушка начинает как-то нервничать. — Он отстал еще на входе. Бродит наверно по ночнику, — Чжочэн говорит неуверенно, а Ибо вдруг словно переполняется недовольством и с глубоким вздохом встает с места. Он шагает в сторону ступенек, подхватывая на ходу бутылку с чужого пустующего столика. Странно это или нет, но никто из ребят ему и слова не говорит, наоборот умолкнув на время. — Мда, ситуация. Впрочем, ничего нового, — Цзыи подытоживает, вздохнув только, когда они остаются втроём. — Ладушки, вы как хотите, а я к бару, возможно, надолго. — Эй! Вы издеваетесь все? — Чжочэн выкрикивает в спину подруги, но ответа так и не получает. — Ну, классно, чё. Джейден со своей официанткой сейчас зависнет, Кит слился, эта алкоголичка у бара на час затормозит, еще и Ибо с психами. Зачем вообще сюда тащились, если по итогу все расползлись кто куда? — он взмахивает в неопределенном жесте рукой, откинувшись на спинку дивана, а потом, взглянув на Чжаня, снова придвигается к столику. — Прости, чел, но тебе придется составить мне компанию, хочешь ты этого или нет, — парень кивает на поднос, намекая, в чем именно ему нужна компания. Сяо Чжань не то чтобы не пьет. Все гораздо хуже — ему категорически нельзя этого делать. Но он решает об этом промолчать, согласно кивнув с улыбкой и быстро переводя тему: — А Цзыи, правда, лесбиянка? — А у тебя с этим проблемы? — Да нет. — Черт ее знает. Болтает всем что бисексуалка, но никто ее не видел в отношениях с парнями. В принципе, не осуждаю, — Чжочэн, подняв руку над подносом, перебирает пальцами над напитками, решая какой выбрать. — Девчонки же и правда такие крутые, у них в сумке куча всяких прикольных штучек и от них всегда вкусно пахнет. Чжань на это не отвечает, поймав глазами фигуру Ибо в толпе, который пробирается к двери не ведущей к выходу, но ведущей куда-то из зала. — Так что, если вдруг захочешь подкатить к нашей Цзыи то, скорее всего без вариантов. Хотя, — Чэн оборачивается к Сяо Чжаню, присевшему на подлокотник дивана, — с твоей-то внешкой тебе может и фортануть. Только без обид, чувак. — Спасибо, не заинтересован, — посмеиваясь, отрезает старший, вспоминая подслушанный разговор и тот подтверждающий факт, что у него реально слишком высокие шансы. — Понял. По парням, значит. Чжочэн протягивает ему какой-то желтоватый коктейль. Чжань немного теряется, но не подает вида, уверенно принимая. Он давно уже заметил знакомые диагональные шрамы на костяшках пальцев парня, но спросить пока как-то неудобно. Ладно. Сейчас его задача подержать стакан в руках, погреть его какое-то время, пока не вернется Цзыи и не составит Чэну компанию. — Нет, не по парням, просто она не мой типаж, — отвечает он и, наконец, садится по-нормальному на сиденье дивана, стараясь не пролить коктейль. Его никогда не спрашивали о предпочтениях, а сам он и не задумывался. С парнями у него, конечно, ничего не бывало, но какого-то отвращения к однополым парам, отторжения к яой сюжетам у него нет. — Ясно. Ну, повезло, чё скажу, — Чэн, достав трубочку из фужера, делает небольшой глоток, попробовав на вкус напиток, а потом в пару махов приканчивает его до дна. — Вот меня помню, зацепила эта ненормальная, когда только начал зависать с ребятами. Наверно смотрел на нее, как голодный щенок на гамбургер. До тех пор, пока она, отловив меня один на один, не вставила мне пиздюлей. Причем серьезных таких. Доходчивых. Ну а потом, уже со временем, как-то привык к ней, как к своему бро. Впрочем, как и все, — он, закончив, закидывает в рот кусочек сыра и следом виноградину. Чжань отставляет стакан из рук на стол, перемешивая жидкость внутри трубочкой, будто бы вот-вот начнет его пить. — Так говоришь, будто вы уже лет десять все вместе. — Ну, так, конечно, плюс минус четвертый год. — Четвертый год? — Сяо Чжань хмурится, не понимая, потому что как-то по датам не сходится. — Но Ибо ведь только на втором курсе в Роланде. Нет? — Да, но, чел, там сложная схема получилась, — Чэн, взяв самый утыканный всевозможными «украшениями» фужер, хмурится, рассматривая и явно не понимая для чего это все. — Я, Ибо и Цзыи попали в универ, когда там открыли поступление для студентов, окончивших среднюю школу. Типа экспериментальный набор. Получится, не получится. Но это принесло больше проблем, чем пользы. Из-за разницы в возрасте с остальными студентами, может. Или мы сами по себе подобрались все такие проблемные. Потому на нас же все и закончилось, — парень по очереди и не спеша достает все лишние зонтики и трубочки из коктейля, рассуждая. — Согласись, никому не нужны такие трудности, так что лучше их и не создавать. Но наш набор, конечно же, не распустили, не отчислили, так что мы продолжили «мотать срок». Два года школьной программы и поверхностное знакомство со специальностями, а потом уже углубленно по выбранному направлению. Так вот и накапало уже почти четыре года. И какого только дерьма мы не нажрались за это время, — он бросает взгляд на свою руку, машинально касаясь шрама большим пальцем, затем коротко мотнув головой, снова пробует коктейль, как в прошлый раз, а потом выпивает его залпом. — Китогава, кстати, поступил только два года назад, как нормальный человек. Джей, наоборот — ушел на следующий год после нашего поступления. Какая-то такая у нас шайка получается, — Чжочэн поджимает губы, дернув плечами, а потом хмурится, обращаясь к Чжаню. — А ты долго его будешь передвигать из стороны в сторону? — парень кивает на коктейль, к которому тот так и не притронулся, чем очень напрягает старшего. — М-м-м, Чэн, только без обид и уговоров, но я просто… — он неловко тянет в ответ. — Не пьешь, да? — его перебивают, не дослушав. — Как будто бы я не понял этого сразу. Мы хоть и отбитые, но далеко не тупые. Не вешай стереотипных ярлыков! Вот как? Оказывается, можно было просто сказать и не ломать эту комедию? Сяо Чжань даже усмехается сам с себя, качнув головой. — Да, только вот за Цзыи ручаться не могу. Если ей приспичит споить тебя, то она это сделает. — Хорошо, я понял, — Чжань, улыбается и чувствует расслабление, избавившись от надобности притворяться. Взяв канапе с оливкой и ветчиной, он окончательно решает для себя, что Чэн не просто кажется самым адекватным из всех — он и есть такой. Но вопрос, мучавший его с тех пор, как они зашли в заведение и разошлись кто куда, снова напоминает о себе, заставляя подбирать слова, вкрадчиво его формулируя. — Чэн, скажи, почему Бостон? — пусть неудобно подобное говорить, но для него принципиально важно расставить точки над «и». — Вам здесь «что-то» продают? — В смысле «что-то» продают? — Ну, — Сяо Чжаню неловко, совсем не хочется никого обидеть, но просто, какова еще причина? — Это же обычный ночной клуб, каких в Манхэттене, уверен, пруд пруди, но мы притащились именно в Бостон, за три с лишним часа от дома. Вывод у меня только один. — Из-за запрещенки думаешь? — Чжочэн настолько сильно вскидывает брови, что его лоб весь идет складками. — Хах, стали бы мы трястись в дороге, когда это дерьмо минут за пятнадцать можно найти в Роланде? — парень смотрит на Чжаня, как на полного дурачка. — А вообще, ты чем слушаешь меня? Я же сказал, что не нужно вешать на нас ярлыки. Ибо и башку проломить может, если увидит кого-то из нас под кайфом. Максимум травка и то, если звезды удачно совпадут, и он будет не против. Но по правде сказать, Кит — не без грешка на этот счет. Балуется иногда чем-то легким, но если он это делает, то теряется из виду. Только Цзыи, как та самая мать паникерша, знает, где его искать, на всякий случай. И думаю, что именно по этой причине он так технично потерялся сегодня. Ибо, конечно, знает об этом — от чего и бесится, но сделать с этим ничего не может. Лучше пускай этот идиот закидывается на стороне, но после все равно возвращается под наш присмотр, чем подсядет совсем, в неправильной компании, — Чэн вдруг щурится, высматривая кого-то внизу, а потом улыбается и машет. Сяо Чжань привстает, выглядывая, кому может быть это адресовано и видит знакомую девушку в топе, которая, виляя в такт музыки бедрами, подняв бутылки, радостно демонстрирует их Чжочэну. — А Бостон, потому что это что-то типа привычки, — парень говорит, не отводя глаз с зала, прослеживая траекторию движения подруги. — Джейден из Бостона. Он каждые выходные таскался к родным, а вся наша компания перлась за ним. Потому что мы были и есть те самые дети, которым либо не особо рады дома, либо там не очень безопасно, либо просто хочется оттуда сбежать. Чжаню от услышанного становится как-то пусто внутри. Его жизнь так отличается от их, хотя могла бы быть такой же, если бы не некоторые обстоятельства. — Эй, ну че, как оно, пацаны?! — Цзыи громко выкрикивает, поднявшись к столикам. — А теперь я тоже в деле!***
Сяо Чжаню удается ускользнуть от Цзыи спустя примерно сорок минут приставаний и уговоров его попробовать хотя бы «бабскую мешанину Чечена». Он сливается, потерявшись в интерьере, когда эти двое забывают все вокруг, начиная спорить на темы феминизма и гендерного неравенства, в которых Чжань не особо осведомлен. Нет, ему на самом деле даже прикольно, хотя он не понимает и половины из их разговоров, но это не мешает ему посмеиваться, наблюдая за ними. Сбегает он скорее от сильных запахов и надоевших басов музыки, а вовсе не от их общества. Парень, следуя маршруту Ибо, выходит на этаж, где с одной стороны — курилка для любителей стандартного никотина, а с другой — лестница, которая, возможно, может привести на крышу, если повезет. Нет, он не увидит с нее какие-то красоты города, высота не такая уж и обзорная, но он хотя бы проветрит легкие от этого клубного перегара и останется в уединении. Череда ступенек и правда, спустя шесть этажей вверх, выводит его наружу. Холодный легкий ветер треплет волосы и тонкую рубашку, заставляя поёжиться, ну и пусть. Ради того чтобы освежиться, он потерпит. Но если на первый взгляд Сяо Чжаню показалось, что он тут один, то пройдя до середины крыши, он замечает едва ощутимый запах сигарет, а после отыскивает взглядом серость дыма, разносящегося по ветру и фигуру, сидящую на краю крыши за железным ограждением. — Дай-ка угадаю, Чэн и Цзыи начали орать, обсуждая феминизм и неравенство полов? Ибо. Чжань узнает по голосу. Младший не оборачивался, а он не сильно-то шумел, чтобы выдать себя, но первый каким-то образом узнал, кто именно стоит в нескольких метрах за его спиной. — Стандартный ход событий? Сяо Чжань спрашивает с интересом, надеясь вызвать этим желание к разговору, но похоже, это не работает, судя по затянувшемся отсутствию ответа. Он подходит чуть ближе к ограждению, но не вплотную, остановившись чуть сбоку от Ибо и заглядывает вниз. Высота не головокружительная, но достаточная, чтобы падение закончилось светом в конце тоннеля, а опустошённая больше чем на половину бутылка спиртного рядом с парнем — явно не делает ситуацию безопаснее. Он сидит там, на выступе шириной максимум сантиметров двадцать, свесив ноги вниз. И какая интересная штука получается: старшему самому было бы совершенно не страшно быть на его месте, но когда он смотрит на это со стороны, то желудок так и сводит от подташнивающего волнения. Какого вообще черта нужно было туда забираться? — Не думаешь, что лучше было бы вернуться на эту сторону крыши? — Чжань произносит аккуратно, не указывая или повелевая, чтобы ненароком не спровоцировать младшего. — Как на твой взгляд, — тот не отвечает, переводя тему, задумчиво выпуская дым, — какова вероятность, что я смогу спуститься отсюда, не оставив от себя мокрое пятно на асфальте? Сказанное провоцирует колики тревоги под ребрами и воспоминания о том, как Ибо без колебаний шагнул в окно. А самое страшное, что нельзя нисколько предугадать, когда именно этот чокнутый отправится в свободное падение, если ему вздумается, и каково процентное соотношение решительной правды в чужих словах и насмешливой шутки. Но Сяо Чжань уже кажется Ибо достаточно слабохарактерным, поэтому свою тревогу на этот раз он постарается не показывать. — Можешь проверить. Тогда и узнаем, — Чжань облокачивается локтями на ограждение, говоря, насколько может, безразлично. На чужие слова Ибо хмыкает, сверкнув вызывающим блеском в глазах. Похоже, соотношение решительной правды в чужих словах, чуть ли не стопроцентное, остается только надеяться, что желание разбиться у младшего значительно меньше. Сяо Чжань молчит, неотрывно наблюдая за родственником, тревожно сжимая ограждение похолодевшими руками. Тот смотрит с высоты долго и задумчиво, а после, зажав в пальцах докуренную сигарету и чуть вытянув руку, отпускает окурок, продолжая смотреть на его падение вниз. — Что ж, в случае если я стану инвалидом, сделайте мне эвтаназию, не хочу ходить под себя до конца своих дней, — Ибо поднимается на ноги очень быстро, решительно готовый для прыжка на подоконник ниже, и Сяо Чжань забывает подумать. — Стой! — он шагает резко в его сторону, хватаясь рукой за холодный металл, охваченный испугом, от которого пульсирует мозг в голове, а Ибо издевается, размашисто отступая вбок. Он разворачивается лицом к этой стороне крыши и отдаляется от Чжаня ещё больше, растягивая безумную улыбку на губах. — Стой? А что такое, братишка? Неужели волнуешься? — Прекрати это! — Сяо Чжань неверяще наблюдает за чужими безрассудными действиями, за каждым движением, лишающим вздоха. Хочется заорать, сорвав голос, когда Ибо откидывается назад на вытянутых руках, закинув голову к небу. — Ты ненормальный… — он шокированно произносит, не слыша себя. — О, да что ты? Может скажешь мне что-нибудь, чего я ещё о себе не слышал? — парень, с пугающим блеском в глазах, наваливается на ограждение, обращаясь к старшему, а после выпрямляясь, раскидывает руки в стороны. Такой молниеносной скорости Сяо Чжань от себя не ожидал. Он словно пропустил какое-то мгновение своей жизни, а когда вернулся к восприятию происходящего, то обнаружил себя напротив Ибо, сжимающим футболку на его груди. Тот лишь смеётся, очевидно получая удовольствие вот так издеваясь, а потом, в ответ резко сминает рубашку Чжаня в кулаке, притягивая ближе к себе. Ситуация лучше не становится. — Ой, ой, ой, что я вижу? Ты боишься? Выглядишь жалко, когда боишься. Да. Боится. Как и любой нормальный человек, исключая Ибо. Он смотрит в глаза Сяо Чжаня, и тот не видит в них чего-то важного. Они словно погасшие, ничего не выражающие. Чжань бы сравнил это с рисовкой бликов в глазах аниме персонажей, искр во взглядах героев. — И боишься ты… — Ибо произносит с оттяжкой, будто прислушиваясь, прежде чем Чжань, слишком чувствительный сейчас к любому движению из-за взведённого до максимума инстинкта самосохранения, чувствует удары кулака, который словно отбивает ритм по его груди, не сильно, но довольно быстро, —… до тахикардии. Тебе страшно примерно на 110 ударов в минуту. Мне даже не надо слишком прислушиваться, чтобы почувствовать, как колотится твое сердце. И ты сейчас, ой как сильно удивишься, но я просто не могу удержаться… Он, схватив кулак Сяо Чжаня на своей футболке, сильнее прижимает его к собственной груди, замирая, а Чжань замирает следом. Все вокруг перестает волновать, шокируя одним маленьким открытием: чужое сердце какое-то неправильное. Его биение под кулаком пугающе ровное и размеренное, почти неощутимое, несмотря на высоту, риск и край крыши. Куча вопросов не может не возникнуть, для озвучивания которых голос отказывается подчиняться. Искра, кажется, отсутствует не только в чужих глазах, но и в сердце, которое словно не умеет верно реагировать, безразлично отмолачивая удары. А еще страшнее то, что это только забавляет младшего, который наклонившись ближе к чужой скуле, чуть слышно произносит: — Прикол, да? Сяо Чжань не отвечает, так и ощущая размеренные удары в чужой груди. Понять, какие чувства его заполняют — очень сложно, но едва ли они подходят под разряд спокойных. Младший все также молчит и, то ли ждет, что ему что-то скажут, то ли наблюдает за реакцией, но это наскучивает ему очень быстро, и его интерес сменяется безразличием. — Отпусти, — он произносит безучастно, но Чжань не сразу реагирует на это, вынуждая парня сильно дернуть его за руку, чтобы высвободиться, срывая чужой кулак со своей футболки.— А ты точно собирался меня спасать? Силенок в руках что-то как-то маловато, — младший скептически и с насмешкой бросает взгляд на Чжаня, но тот так и не отвечает, и парень, лишь качнув головой, продвигается немного вбок, и, опираясь на ограду руками, запрыгивает обратно на эту сторону крыши. — Нудный ты, — он бросает через плечо, направляясь обратно к выходу на лестницу, пока Сяо Чжань все так же стоит у ограждения, невидяще смотря в соседнее здание. — Эй, фрик! Старший слышит оклик и, уступая, оборачивается. Ибо стоит спиной к нему, засунув руки в карманы, но опять же, каким-то образом знает, что он повернулся. — Выглядишь не убого.***
Сяо Чжань возвращается в шумный зал, только когда замерзает до дрожи внутри, а до этого все смотрит и смотрит в пустоту, ощущая телом чужой размеренный пульс. У Ибо не было и шанса, если бы он сорвался или спрыгнул по только ему ведомой траектории. Вопрос только в том, понимал ли он это, потому что нет ни единого сомнения, что его слова не были приколом или шуткой. Войдя обратно в помещение, Чжань по новой привыкает к невыносимым запахам тяжелого дыма, ароматизированных кальянов, смеси разных духов и перегара. Ему ужасно хочется есть и пока не хочется идти ко всем, поэтому он устроится, наверно, где-нибудь в самой дальней стороне бара, заказав фреш и что-то из закусок, чтобы сбить голод. Выбирая самый малолюдный проход, старший замечает родственника около стойки с танцующими девочками, с высоким стаканом чего-то не сильно похожего на алкоголь, смотрящего на пластичные танцы полуобнаженных тел, но без какого-либо интереса к этому. У Сяо Чжаня до сих пор не укладывается в голове чужое поведение и все еще чувствуется фантомная тревога от ситуации на крыше, поэтому он решает, что их общения на сегодня было слишком много. Не успевает он сделать и шагу в намеченном ранее направлении, как его окликают, обращаясь на безакцентном английском. Хотя бы по чистой речи Чжань узнает Джея и оборачивается. — Сяо Чжань, ты чего тут бродишь? — у парня на спине незнакомая Чжаню девушка, скорее всего та, о которой вскользь упоминал Чэн. У нее такая же обычная, приятная внешность, как и у Джея. Она держит в руках стакан какой-то выпивки и пытается ему помахать. — Малой не знаешь где? Сяо Чжань понимает, что это он про Ибо и бросает быстрый взгляд в его сторону, и зачем-то решает соврать: — Не встречал. — Что ж, ладно, позже с этим разберемся. А ты, разворачивайся на девяносто градусов и маршируй к нам наверх. И все опять по новой. Разговоры, в которых он мало что понимает, но старается что-нибудь ответить или рассмешить остальных своим незнанием. Накидавшийся Чэн скорее кричит, чем разговаривает, а еще расплывается в улыбке, когда зависает в своих мыслях. Цзыи успевает и с Джеем спорить и песням подпевать. Она каждый раз при начале новой замирает вслушиваясь, чтобы узнать трек, а Сяо Чжань находит это забавным. То, что Джейден пьян, выдает только его расслабленный взгляд и желание зацепиться за любое слово чтобы поспорить, а в остальном можно подумать, что в нем ни градуса. Чжаню в целом весьма комфортно, даже несмотря на то, что он в основном либо тупит, либо молчит, но иногда может подхватить с Цзыи знакомую песню или помахать руками в такт. Ему не хочется сбежать, сломя голову, и он не отсчитывает минуты до возвращения домой, хотя они все тут совершенно разные и никто и слова не произнес о чем-то интересующем именно его. Все было бы здорово и дальше, но Цзыи, вспомнив про его трезвую голову, решает активно за нее взяться, смотавшись пулей к бару за еще одним стаканом и темно-красной газировкой. — Так, а теперь перейдем к вопросу о твоей трезвости, — девушка суетливо отодвигает пустые фужеры в сторону, придвигает на пустое место около Чжаня стакан, газировку и бутылку, на которой он, кажется, разглядел надпись: «Гавана Клуб», а сама усаживается на край стола. — О-о-о, чел, все, — Чжочэн, поднявшись со своего места, встает над парнем, положив ладони на его плечи, — она настроена решительно. — Чэн, — Цзыи показывает жест, смыкая пальцы, — закройся. Так вот, — ее внимание снова переключается на Сяо Чжаня, — то, что ты не пьешь, это ты, конечно, здорово делаешь — плюс к карме, здоровью и всему прочему, — девушка наливает в стакан около половины алкоголя и значительно меньше газировки, — но в твою первую поездку сюда, ты не выйдешь из ночника чистым, — она договаривает и придвигает одним пальцем стакан к нему. — Го, чувак. — Не-не-не-не, никаких «го», — Сяо Чжань посмеивается и отрицательно машет руками. — Да не ломайся, ты, Господи! — причитает девушка, закатывая глаза. Чжань смотрит на «микс» перед ним, большей частью состоящий из горючей жидкости, а потом отодвигает его одним пальцем, повторяя чужой жест, и мотает головой, чуть улыбаясь: — Прости, но я, правда, не пью и вовсе не из-за того, что не хочу. — Чел, мы тоже не пьем — Цзыи так же машет головой, теперь уже обратно, повторяя за ним. Он выдыхает и переводит умоляющий взгляд на Джея, а тот сжимает губы в ответ, дернув плечами. — И не смотри на него, тут он тебе не помощник, — девушка чуть отклонившись, перекрывает обзор на парня. Чжань молча смотрит на свою порцию алкоголя и у него собирается рвотный ком от представления жгучего вкуса. — Ладно, давай так, — она вздыхает и тянется за еще одним стаканом. — Смотри, сделаем вот что, — на этот раз ему наливают совсем немного крепкого, сантиметр от силы, и доливают все остальное газировкой. — Согласен? Сяо Чжань знает, что вряд ли отвертится, да и, честно, он колеблется между «хочу» и «нельзя», потому протягивает к «коктейлю» руку, после чего Цзыи наклоняется к нему очень близко, заглядывая в глаза: — Не обижайся, лапа, я просто хочу, чтобы ты перестал быть зажатой милашкой и расслабился, — она улыбается одними губами и отстраняется от него. Взяв стакан, Чжань еще раз вглядывается в него. По идее, доля алкоголя не такая уж и большая, может, все обойдётся меньшими потерями. Но тошнотворный запах все такой же ощутимый, на удивление. Задвинув опасения и мысли о последствиях, он делает прилично большой глоток, в надежде быстро это закончить, но ему неожиданно слишком припекает горло вместе со всем внутри, заставив глубоко выдохнуть. Либо этот «Гавана клуб» неимоверно ядреный, либо здесь его больше сантиметра. — Оу, могло так случиться, что ты немного перепутал стаканы, — Цзыи наигранно сочувствующе складывает бровки и дергает уголками губ вниз. — Чува-а-а-ак, у тебя не было шансов, я предупреждал! — Чэн хлопает утешающе ему по плечу, пока Сяо Чжань часто глотает воздух, стараясь забыть этот отвратный вкус, растерянно смотря перед собой. — Эй, лапуша, — девушка снова наклоняется ближе, взглядывая в его лицо, — не драматизируй. — Да. Расслабься, парень, — Джей говорит уверенно, без насмешек или пренебрежения. — Мы же здесь, все будет ок, — и вот этому он почему-то верит. — Давай, уже ведь начал, — Цзыи пожимает плечами и подталкивает стакан под дно. — Быстрее выпьешь, быстрее станет весело. Да уж, весело будет. Всем. Кроме него. Но, к счастью, Сяо Чжань этого не запомнит. Хорошо, что они в Бостоне. Он смотрит на красноватую жидкость, глубоко вдыхая перед тем, как опрокинуть стакан, вспоминая оставленную Ибо бутылку на крыше. Интересно, в ней было такое же отвратительное содержимое? Остальные сразу же одобрительно и подбадривающе хлопают, как только его стакан становится пуст. Чжань и сам вскрикивает, подняв руки, но мысленно начинает отсчет. Минут через десять он станет их проблемой. Про пятна на его лице и шее парень еще отчетливо слышит от Цзыи и понимает, к чему все идет, а потом происходящее смазывается, превращаясь в сплошные цветные блики. Когда к нему возвращается фокус и ощущение себя в пространстве, он не знает, где находится и что за возвышенность. Музыка орет так близко и сильно, а на него смотрит так много людей, размахивая руками и снимая. Среди них Чжань узнает Цзыи, орущую громче всех, активно прыгающую, выкрикивая его имя, и Чжочэна, тоже снимающего его на телефон. Обернувшись, он замечает полураздетых танцоров и пилоны. Осознание вертится в голове, но один плюс один никак не складывается, для понимания элементарного. В толпе почему-то начинают возмущаться и выкрикивать, а он сам чувствует, как кто-то грубо хватает его за локоть, но крепко удерживает, когда его ноги запинаются одна о другую. Наконец, развернувшись бесконтрольным телом, Сяо Чжань узнает Ибо, который что-то кричит, явно недовольный, даже злой, а потом откуда-то появляется ступенька под ногами, на которой старший снова отрубается от режима «онлайн». — Ты какого хрена сделала? Они еще в клубе. Сяо Чжань уже сидит на мягком кресле, где-то в районе кальянов, а далёкие голоса, слышимые как через вату, заставляют его поднять голову с подлокотника, чтобы видеть происходящее. По взбешенному лицу и жестам он понимает, что Ибо орет на Цзыи. И сам, просто как законченный идиот, почему-то хочет смеяться. — Ничего не делала! — девушка выкрикивает в ответ, махнув рукой. — Он бахнул стакан рома. Ладно, почти неразбавленного, ну и добавил потом еще один сверху и все! Парня снесло. — Ты думаешь, я идиот? Не бывает такого от пары стаканов рома, даже чистого. — Я что, вру тогда? Ибо долго смотрит ей в глаза, не отвечая, угрожающим и сканирующим взглядом одновременно. — Если я узнаю, что ты ему подмешала что-то «посильнее» газировки, я не посмотрю, что мы близки. — Я идиотка по-твоему? — Очень надеюсь, что нет. Что и как было потом, снова проходит мимо восприятия Сяо Чжаня, но к реальности он все же возвращается только на холодном воздухе улицы, когда Ибо, закинув его руку к себе на плечо, волочит его от заведения. Похоже, на этом все. Они собираются домой, но мерзотной, опьяненной личности Чжаня, взявшей над ним контроль, эта идея совсем не нравится. — Уходим? — он оглядывается на отголоски музыки из клуба, а потом переводит взгляд на парня сбоку. — Давай не будем уходить? — старший канючит, строя жалобное лицо, а после — вовсе тормозит, прислушиваясь, вынудив остановиться и Ибо. — О! Песня хорошая, я ее знаю! Возвращаемся танцевать, — он, отцепившись от младшего, делает несколько косых шагов, пока его не хватают за кисть руки. — Ты уже натанцевался. Весь инет увидит. Ибо тянет его за собой, но тот, сопротивляется, упираясь, и вырывает протестующе ладонь. — Нет! Я иду обратно! Я сам по себе, ты не можешь мне запретить. Чжань видит, как младший, видимо пытаясь собрать все свое терпение, тяжело вдыхает, но не понимает, что это недобрый знак, потому что терпение — явно не сильная его сторона. — Ладно. Вали! Домой сам доберешься. Вон в ту сторону идти надо будет! Парень орет, указывая направление, на которое Чжань уже и не смотрит, действительно разворачиваясь «валить». Правда, уходит недалеко. До первой ямки под ногами, падая со всей силы на колени. — Решил добираться ползком? — бросает Ибо, медленно подходя и наблюдая неуклюжие попытки встать. — Хватит, заебал, — он поднимает его, взяв за стесанную ладонь, а тот приближается близко, опуская руку на плечо. — О, парный танец, — Сяо Чжань объявляет, оранув на всю парковку, — белый. Или как его там? — он пытается не то тянуть на себя, не то толкать в сторону и назад парня, думая, что наверно у них что-то выходит. — Ну ты и пизданутый! — Ибо прекращает эти неуклюжие перетаптывания и разворачивает его, пихнув в направлении их машины, а тот снова едва стоит на ногах, рискуя упасть, так что младшему приходится его опять удерживать. — Ну, один раз, давай! Не будь противным… — Сяо Чжань вдруг хмурится, вспоминая, — до пизды. Противным до пизды, — выговаривает он, вспомнив услышанное от Цзыи в машине. Он так и пытается дергать Ибо на себя, сокращать расстояние, виснуть на нем и в целом ведет себя, как полный идиот, даже какой-то одной клеткой мозга понимая это, но, к сожалению, не в состоянии прекратить. Младший замирает на месте, перестав сопротивляться, что, конечно же, Чжань воспринимает как согласие, не понимая, что чужое тяжелое дыхание и стиснутые зубы — явно не к добру. — Все, предел, — выдыхает Ибо, качнув головой, договаривая еле различимое «завтра будет болеть» уже про себя. — Эй, Сяо Чжань? В лице вспыхивает боль, но она мгновенная и быстро сменяющаяся темнотой, в которой Чжань слышит последнее: — И я об этом не сожалею.***
Утро для Сяо Чжаня в принципе не особо приятное каждодневное событие, а после вчерашнего и вовсе. У него болит голова и внутри, и снаружи — у челюсти плюс противное чувство тошноты. Понять, где он, не получается совсем. Тесная комната; жёсткая кровать полуторка; одна из стен, та, что напротив — необработанный газоблок, с нарисованными поверх него граффити, а остальные три обиты дешевым пластиком, декорированным под дерево. Диодная лента под потолком, мерцающая синим и высокий торшер, представляющий из себя просто лампочку на ножке без плафона — вот и все освещение. Окон нигде не наблюдается, так что который сейчас час и что за время суток — не понятно, но полагаясь только на свои биоритмы, Сяо Чжань решает, что ближе к полудню. — Утречка, лапушка, — голос очень тихий, почти шепот, на который он вскидывает голову с подушки, чтобы увидеть, сидящую на тумбе Цзыи в полуметре от него. — Насколько по десятибалльной шкале тебе плохо? «Пока что на семерочку», — думает, но не озвучивает Чжань, зная, что скорее всего станет хуже, после того, как ему расскажут подробности. «Вот черт!» — он замечает часть своей оголенной груди, после чувствуя, что и под одеялом у него почти ничего нет и вспоминает вчерашние порывы Цзыи затащить его под себя. — И-и-и чем все кончилось? — Сяо Чжань взглядывает на неё, ожидая услышать подтверждение его догадок и поднимается в положение сидя, но натягивая одеяло выше. — Мы случайно не-е-е… — М-м-м, да ладно, — фыркает с усмешкой девушка, — часов восемь назад ты не был таким стеснительным. Чжаню одновременно хочется узнать всё в подробностях, но в тоже время не слышать даже упоминаний о происходившем, но она встает, направляясь к двери, лишая его возможности на расспросы. — Выходи завтракать, как будешь готов. Оставшись один, он осматривается по сторонам. Своих вещей парень не наблюдает: ни формы, ни купленной вчера и плюхается обратно на кровать, завернутый в одеяло. Насколько сильно ему должно быть стыдно перед остальными? В памяти нет даже намека на воспоминания после опустошенного стакана выпивки. Сидеть здесь бесконечно невозможно, хотя очень хочется, поэтому, натянув одеяло на плечи и закутавшись, Чжань выходит из комнаты и сразу же встречается с несколькими парами глаз: Чжочэна и Цзыи. Ибо же его присутствие взглядом не удостаивает, впрочем, ожидаемо. Парень тихо садится на потрепанный жизнью пуфик и стыдливо озирается. Это не похоже на жилое помещение, скорее что-то, чему пытались придать такой вид. Мебели очень мало: круглый стол, за которым он расположился и два пуфика; в одном углу комнаты рядом с роллетами пара кухонных тумб, подвесная полочка и мини холодильник. Это слегка смахивает на кухню, но нет ни плиты ни раковины, но есть чайник и микроволновка. В глубине комнаты полуметровый деревянный подиум с надувным матрасом на нем, где разлегся Ибо, а у противоположного угла раскладное кресло. Стены также обиты пластиком, окна отсутствуют, есть огромная гирлянда-сетка, натянутая под потолком и пыльный искусственный куст. Рядом с «кухонным уголком» какая-то дверь, вероятно выход, но как-то слабо на него похоже. — Чел, плохо, да? — Чэн, сидящий на разложенном кресле, сочувствующе смотрит на него, отвлекаясь от телефона. — Сейчас супчика жахнет и все путем станет, — отзывается Цзыи, уже подходя к нему с пластиковой емкостью, от которой прет химозными приправами на все помещение. — Будет непло-о-хо-о, — последнее Чжань растягивает от неожиданности. Ну как бы, плавающая лапша в красной жиже — это последнее, что он ожидал увидеть. Хотя да, откуда тут супу взяться? Он не то чтобы брезгует или привередничает, просто представлял, что после алкогольных «приключений» восстанавливаются бульонами или чем-то более адекватным, но не заварной лапшой из пакета, которая-то и на здоровый желудок весьма сомнительная еда. — Да, простите, стейки и бутерброды с красной икрой закончились, — ядовито отзывается Ибо, на которого осуждающе косится Цзыи, но тот этого не видит. — Нет, я-я-я нормально. В смысле, я ем такое, — быстро находится Чжань, а потом выдыхает. — Ладно, тебе это не интересно. Он снова сидит молча и задумчиво, наполовину не проснувшись, а наполовину стыдясь вчерашнего, перемешивая пластиковой вилкой содержимое, пока не решается снова заговорить: — А что вчера было? — До того, как ты пытался снять с себя рубашку, забравшись на стол, или после того, как тебя стащили с подиума для стрип-танцев? — с каким-то озорным весельем проговаривает Цзыи, на что Сяо Чжань медленно выдыхает, закрыв глаза. — Да ладно, чего ты? — она толкает его в плечо и отходит к мини-холодильнику, усаживаясь на него. — Ты повеселился, забей на остальное. — Да, повеселился, веселее просто некуда было, — Ибо произносит с какой-то злобой и пальцами тушит огонек зажигалки, а после, поднявшись, проходит к роллетам. Дернув их кверху, он обнажает улицу и только от этой картины до Чжаня доходит: вот э́то выход, а помещение — гараж. Ему не особо заходит еда, и он жует тоненькую лапшу уже целую вечность, смотря на неаппетитное содержимое в тарелке. — А мои вещи? Форма и остальное. — Где ты их бросил, там и ищи. Мы не няньки, чтобы за тобой ухаживать, — младший прикуривает сигарету, закрывая зажигалку от ветра, больше по привычке, чем от реального сквозняка. Чжань уже через силу глотает лапшичную кашу, вспоминая, что форму сдал в гардеробную, но не голым же его сюда привезли? — Слушай, хватит кошмарить тут всех с утра. Твое уебанское настроение никому не всралось, — Цзыи говорит, будто не выдержав, с нервными нотками, смело затыкая друга. Чжаню даже немного страшно за нее, и одновременно он восхищен. — Пацанский пмс? Пожри мороженого с шоколадом и не засирай нам жизнь. Ибо на это не отвечает, будто игнорирует, щурясь, и выпускает густое облако дыма. — Ой, Господи, — девушка встает с места, подойдя к Сяо Чжаню, — не давись ты, ладно? — она забирает у него заварную еду и куда-то ненадолго уходит, возвращаясь с одеждой, но не его. — Тебя вчера вывернуло, ну и, короче, твои клубные шмотки чутка в плохом состоянии, так что… Есть только это, но в принципе, если тебе так прям стремно, до дома можешь добраться на такси, — договорив, она возвращается на свое место. — Эм-м… да, я, конечно мажор, как вы говорите, но моих денег вряд ли хватит на такси из Бостона до Манхэттена. — Хах, чел, ты серьезно? — Чжочэн издает смешок, а потом ругается, судя по звукам, проиграв в игре. — Мы уже часов пять, как в Манхэттене. Пока ты был в отрубе, а Ибо в психозном припадке, — последнее парень говорит, будто бы с целью поддеть младшего, — мы прилетели сюда чуть больше чем за полтора часа. — Чего? Не в Бостоне? Чжань так удивляется, что от этого даже ударяет в голову, и он прикладывает ладонь к затылку. Ему ничего не отвечают, позволив возникнуть тишине в разговоре, которую, спустя время, он же и прерывает, неуверенно выговаривая слова: — Вообще-то, о вчерашнем… Я говорил, что не пью. И не потому, что такой хороший или правильный, как вы сразу решили… — он чувствует себя глупо и немного виновато, от того что сразу не сказал как есть, чтобы не показаться еще большим фриком, чем они считают. — Просто у меня непереносимость алкоголя и достаточно совсем малой дозы, чтобы мой организм превратился, ну… я не знаю, в то, чем он был вчера. В ответ, ему молчат, но уже по-другому, наверно, осмысливая информацию, а потом Ибо, либо отдупляя быстрее остальных, либо единственный, кому пригорает, комментирует: — А, ну, конечно! И именно поэтому ты решил влить в себя почти два стакана чистого рома, — парень, докурив, нервно бросает окурок подальше. — Он не знал, — резко отвечает ему Цзыи, — я подменила стаканы. — Не удивлен, мисс «хочу споить все, что движется». — Слышишь?! — Вообще-то это было мое решение, она тут не при чем, — Чжань влезает между ними, повышая голос. — Я же потом понял, что это такое и последствия после, и все равно пошел до конца. Ну а второй стакан и вовсе выпил по собственному желанию. Я не маленький так-то, могу отдавать отчет своим действиям, — теперь он говорит поспокойней. — Да и Джей сказал, что все будет нормально, если что — они проконтролируют, поэтому… — О-о-о, Джей сказал, и ты, конечно же, повелся. Что-то я не видел, чтобы он таскался потом с тобой. Чжань после этих слов молчит, не зная, что сказать. Да нет, он не то чтобы доверился, просто наивно подумал, что не словит такой «приход». — Ну я поздравляю, тебе было весело, — Ибо выдыхает и совсем выходит на улицу, резко дергая роллеты вниз, от чего те с грохотом закрываются, сильно бахнув по земле. — Вот же говно противное! — Цзыи вскакивает с места, направляясь за ним. — Спасибо, что заступился, лапа, но с этим говнюком я научилась как-то справляться сама, — девушка выходит, оставив их с Чэном вдвоем. Сяо Чжань досадно вздыхает, потирая веки. Да уж, вот и сблизился с младшим. — Он ненавидит меня больше, чем обычно. — Ненавидит? — Чэн, не отвлекаясь от телефона, дергается, ритмично тыкая пальцами в дисплей. — Ну, он возился с тобой всю ночь, хотя ты его неплохо так доставал, снял испорченную одежду, умыл лицо и уложил между прочим на единственную кровать здесь, так что… Да, блять! — он вскакивает, очевидно проиграв. — Чертов уровень! — парень отбрасывает телефон в сторону. — Так что, не знаю, ненавидит он или нет, мотивы его поступков ты хрен прочтешь, но даже если это и так, считаю, это оправданно. Хотя бы из учета вчерашнего. — Всё он сделал? — Чжань говорит, скептически смотря на Чжочэна, который встал с места и разминается, потягиваясь во все стороны. — Ну да, обычно такой херней Цзыи занимается, но эта тупица, ужралась в свинью вчера и отрубилась, поэтому с тобой пришлось таскаться Ибо, а мне с ней. Так что… — он подхватывает толстовку, валяющуюся прямо на полу, и небрежно бросает на кресло. Сяо Чжань облегчённо отмечает, что Цзыи, точно так же как и он, была в вегетативном состоянии, так что вряд ли между ними что-то могло быть. — Ладно, ты переодевайся, а я проверю, не поубивали ли эти двое друг друга, — Чэн тоже проходит к выходу, но останавливается, прежде чем ступить на улицу. — А вообще, Ибо хоть и бывает не самым приятным человеком, но он не такой конченый, каким может показаться на первый взгляд, и уж точно не такой конченый, каким вы с Лингом себе его представляете. Оставшись один, Чжань еще какое-то время переваривает услышанное, вчерашнюю ночь, сегодняшнее утро и вообще чувствует себя очень странно, находясь здесь. И продолжает это делать, даже когда натягивает на себя вещи. Штаны вот смотрятся коротковато, а футболка, если он не ошибается, кажется знакомой. Младший был вчера либо в такой же, либо вообще в ней. Запах сигарет со свежим парфюмом говорит о том, что он не ошибся, и Сяо Чжань как-то неосознанно принюхивается к этой смеси запахов, совсем не считая ее отвратительной. Ему хотелось бы попрощаться, уходить молча как-то неловко. Но он сидит тут довольно долго, рассматривая все вокруг, а никто из них все никак не возвращается, потому выглянув на улицу и никого не там обнаружив, Чжань забирает у кровати телефон, куда похоже, положил его Ибо, и вызывает такси. Всего через каких-то минут сорок езды он останавливается у виллы, ощущая какую-то неприятную тревогу. Дом как обычно вылизан, натерт и пахнет чистотой, в отличие от прошлого его местонахождения, но это не делает его уютным. Сяо Чжань успевает дойти до лестницы, когда отец выходит в гостиную разговаривая с незнакомым ему мужчиной. — А–Чжань, ты… Ван Линг осекается, увидев внешний вид сына. То, насколько он потрепанный, его явно нездоровое похмельное лицо и чужие неприглядные вещи. Мужчина даже молчит какое-то время, пока его собеседник не обращается к нему: — Мистер Линг? — Да, да… Я свяжусь с вами на днях, — он все еще заторможено говорит, смотря на сына. — Мы размажем сторону обвинения, — он снова обращает все внимание на мужчину. — Будьте уверены! Мадам Бриска, — он указывает рукой на мужчину женщине, которая появилась тут максимально незаметным и бесшумным образом, — проводите гостя. Стоит Чжаню двинуться, как трость, со звуком стукнув по лакированным перилам, вынуждает остановиться. — Ты где был? — интонация не грубая, а взволнованная и немного настороженная. Парень молчит, глядя на ступеньки. На нем явно написано, что ночью он далеко не над проектом работал. Но даже если так, отец вряд ли что-то ему скажет, узнав, что он провел все это время в клубе. И даже ничего не скажет, если он, несмотря на все, пил, так что думает Сяо Чжань далеко не об этом. Он пытается взвесить все «за» и «против», чтобы рассказать про Ибо, намекнуть, что тот не такой уж и ужасный, каким его воспринимает старший, и что им стоит хотя бы попытаться как-то все между ними наладить. — На каких таких проектах доводят людей до такого состояния? — мужчина снова задает вопрос, вынуждая говорить с ним. — Я не работал над проектом. Я-а-а-а, просто решил отвлечься, и-и-и… в общем, я был с Ибо, — произносить его имя перед отцом тревожно-волнительно. Лицо Ван Линга моментально меняется, заострившись и будто застыв всеми мышцами, а дыхание становится глубже. — Ты был… с кем? — он переспрашивает, неверяще бросая взгляд на сына. — Пап, он не такой ужасный, каким ты его воспринимаешь и… — Ты даже приближаться к нему не должен! Один факт вашего обучения в одном университете — уже плохая идея! — мужчина говорит резко, побагровев в лице. — Этот отброс… — Этот «отброс» — наша семья… — Не смей даже про себя считать его семьей, — Линг выкрикивает, махнув рукой в сторону. — Но ведь это так и есть. Он такой же обычный… — Замолчи! Старший внезапно звереет, прерывая чужие слова взмахом трости. Похоже от одного только упоминания имени Ибо, он становится совсем не таким, каким привык видеть его Сяо Чжань. Парень округляет шокировано глаза, замерев всем телом, сначала не до конца понимая, что произошло. Отец его не ударил. Не мог. В памяти всплывает разбитое лицо Ибо, но Чжань с точностью 100% уверен, что старший не сделает подобного с ним. Только вот переведя взгляд, он замечает валяющуюся на полу трость, а потом как вниз что-то капает, щекоча подбородок. Губа постепенно немеет и покалывает, лицо начинает поднывать. Ему не кажется, мерещится или представляется случившееся. Это самая что ни на есть настоящая реальность, в которой отец его ударил. Конечно, не понятно — мужчина швырнул лакированную деревяшку, намерено целясь в Чжаня или просто так получилось, но тяжелая рукоятка разбила его губу, задев подбородок, с которого теперь стекают красные капли, пачкая футболку Ибо. Кажется, что Ван Линг сам этого не ожидал, и так же шокирован, как и Сяо Чжань. Он не оправдывается, не извиняется, а так и стоит, стеклянно смотря вниз, тяжело дыша, а парень сглатывает, взявшись за перила. — Я пойду к себе. Чжаню так ничего и не отвечают, молча провожая взглядом, не останавливают, когда он поднимается. Он вытирает кровь с губы и подбородка ладонью уже в комнате, все еще находясь в прострации от случившегося. Отец никогда его не бил, голос на него не поднял, и тут такая жестокость. Что же такого сделал Ибо; из-за чего Ван Линг его настолько ненавидит, что в мгновение ока меняется до неузнаваемости, теряя контроль? Сяо Чжань думает обо всем этом, умывая лицо и после смотрит в зеркало, наблюдая как снова выступает кровь. Его фантазии о семейных посиделках, разговорах и совместных выходных разбились одним красноречивым ударом трости. Отец не хочет считать Ибо частью их семьи, не хочет слышать и видеть его, и становится более чем очевидно, что у Чжаня не получится, хотя бы немного изменить отношения между ними. А захотел бы Ван Линг считать частью семьи самого Чжаня, узнай он все то, что осталось в далеком прошлом? В прошлом, которое хранит воспоминания о жуткой аварии, о потере очень близкого человека, об отчаянии матери, о смерти сводного брата, которая стала концом жизни для одного и началом совсем другой для второго. Воспоминания о времени, когда Сяо Чжаню было семь.