Pearl of the North

Это утро для Чонгука выдалось адским. Из окна во всю шпарило солнце, щебечущие птицы омерзительно раздражали слух. Омега привык к своей маленькой комнатке, где окна всегда закрыты плотными шторами. Сейчас же он «ютится» в хоромах, в которых должна была состояться его первая брачная ночь. Здесь на окнах лишь тонюсенькие шторки, никак не спасающие от солнечных лучей. Ещё и красное постельное белье вызывает двойное отвращение. Слишком ярко и вульгарно. Ближе к двенадцати часам дня приходит Хосок. Выглядит тот огорчённо, видимо, прознал о несостоявшейся брачной ночи. Чонгук на это ему лишь рукой махнул. Было бы хуже, если бы брачная ночь всё-таки состоялась. К часу дня принц воротился в свои покои. В пять часов вечера назначено отбытие северной коалиции во главе с северным королём. Супруг последнего, соответственно, отправляется вместе с ним. Эта новость Чонгука не особо радует. Но даже здесь Чон находит свои плюсы: он свалит из отчего дома, как и мечтал когда-то. Правда, чувство неизвестности омегу не покидает, он, как никак, в скором времени мигрирует в другую страну. Одна из глупейших привычек Чонгука — искать во всём происходящем с ним дерьме позитивный подтекст. Он так делал раньше, когда говорил сам себе, что всеобщее игнорирование его существования даже к лучшему. Он натягивал на лицо улыбку, когда Хосок по утрам задавал один и тот же вопрос: «Как вы себя чувствуете?». Чонгук всегда отвечал, что с ним всё хорошо, внушал себе это, старался игнорировать тяжесть в груди от собственных слов. Абсолютно то же самое принц делает и сейчас — привычно внушает себе, что всё, что не делается, всё к лучшему. Хосок никогда этого не поймёт, не поймёт вечно позитивного настроя Чонгука, ведь придерживается мнения, что иногда стоит переживать плохие моменты, а не бежать от них с улыбкой на лице, словно от этого они куда-то денутся. — Мне вот интересно, — между делом заговаривает Хосок, помогая Чонгуку собирать самые необходимые вещи. Последний мычит вопросительно, давая понять, что слушает, — Вы и дальше под маской жить будете? Даже когда прибудете на север? Принц брови вопросительно вскидывает, роясь в своём скудном гардеробе в поисках более или менее приличной одежды, пока Хосок укладывает в средних размеров деревянный сундук базовые вещи для ухода за собой, такие как расческа, зубная щётка, мочалки и тому подобное. — Не понимаю о чём ты… — Чонгук запинается на середине предложения, когда в верхней полке шкафа встречает свой зелёный платок. Прямо сейчас в голове омеги родилась странная, но вполне себе хорошая идея. — Хосок, кто из прислуги ещё с нами едет? Старший омега хмурится задумчиво, на секунду приостанавливая сбор вещей. — Кажется, новенький мальчишка из основного горничного состава. Юнхо, вроде как, — и кивает сам себе, оборачиваясь на застывшего Чонгука с зелёным платком в руках. По лицу понятно, что в голову принцу взбрело что-то подозрительное. Так странно он себя вел в последний раз, когда в четырнадцать лет приволок из леса потерявшегося медвежонка. Ох и наделала тогда шуму самка, пришедшая к воротам замка за своим детёнышем. — А что если я, предположим, притворюсь одним из помощников принца? — Чонгук поворачивается к Хосоку лицом, держа в руках всё тот же платок. Последний хмурится недовольно, будучи уверенным, что это точно не приведет ни к чему хорошему. — Не хмурься так, я даже не закончил! — Разве ваш супруг не знает, как вы выглядите? В ответ Чонгук фыркает отрицательно и улыбается. — До бракосочетания, вчера утром, мы с ним случайно встретились в саду, но он принял меня за обычную прислугу, — воспоминания о вчерашней встрече не вызывают позитивных эмоций. А последний разговор с Тэхёном так тем более. — Так вот, к чему я клоню: что если в повозку посадить этого Юнхо, а я, скажем так, возьму на себя его роль?.. — Нет, — отрезает Хосок, — это слишком рискованно. — Да ладно тебе, он в первую брачную ночь меня не посетил, так что с большой вероятностью не посетит ни разу даже когда мы на север прибудем. Ему плевать хотелось на моё существование, как и мне на его. А сидеть постоянно в комнате мне надоело. Плюс ко всему, на севере меня никто не знает, а подмены никто не заметит! Я назовусь Юнхо, а сам Юнхо будет отдыхать в моих покоях и в моей роли. Нет смысла останавливать Чонгука, если он уже на что-то решился, как бы Хосок этого ни хотел. — Откуда вам знать, что вы будете в отдельных покоях, а не с вашим супругом в одних? — вздыхает Хосок. Ещё чуть-чуть и он сдастся. — Будет странно, если мы будем в одних покоях. Сам подумай, он ведь даже на свадьбе меня касаться брезговал, на брачную ночь и вовсе не явился. Поэтому даже надеяться на одни с ним покои как минимум глупо. Да я и сам не хочу с ним контактировать в роли его супруга. — А завтраки, обеды и ужины? Вам ведь придется их посещать. — Да, конечно, — фыркает принц, заваливаясь на кровать и наблюдая за задумчивостью Хосока. — Мне не кажется, что я очень уж нужен его семье. Вероятнее всего, Тэхёну нужен был брак для своих целей. Потому он и выбрал самого тихого кандидата, который ни на что не сможет повлиять. Звучит более чем разумно. У Хосока даже вопросов не осталось. Это действительно может сработать. — И каков план? — всё, Хосок окончательно сдался, что было ожидаемо, ведь принцу долго противостоять он никогда не умел. — Всё относительно просто: надеваем на Юнхо какую-нибудь тряпку, прикрывающую лицо, оправдываясь тем, что «принц» слишком чувствителен к солнечному свету и усаживаем его на моё место в карету. Я же оденусь в простую одежду, спрячу волосы за платком, как делал это раньше, и представлюсь как Юнхо. Ты же в свою очередь будешь должен подтвердить мою личность. — То есть вы… хотите быть в роли слуги, пока настоящий слуга будет валять дурака в роли принца? — Хосоку всё ещё с трудом даётся понимание этого дурацкого плана. — Именно! Чонгук веселеет на глазах. Буквально часом ранее он был мрачнее тучи, зато сейчас бодр и озорлив. Через пару минут, неуверенно постучавшись в двери, в комнату заходит, по видимому, тот самый Юнхо. Он кланяется почтительно, спрашивает чем может помочь в сборах, но его практически сразу вводят в план дальнейших действий, не давая и шанса на сопротивление.

○○○

Небо переливается розовыми и оранжевыми цветами в свете заходящего солнца, птицы давно не щебечут, а единственное, что разбавляет лесную тишину, это топот лошадиных копыт и стук колёс повозок об попадающиеся на пути камешки. С момента их отбытия уже час минул, и чем ближе они приближаются к северу, тем прохладнее становится. В повозке, виднеющейся неподалеку, обосновался новоиспеченный супруг северного короля со своими помощниками. Тэхён же едет верхом, очень жалея, что выбрал добираться до дома не в повозке, а в седле, потому что теперь вынужден выслушивать жалобы от своей правой руки. — …и ты обязан будешь мне выплатить выходное пособие! — бубнит Юнги, прижимая рыжие лисьи ушки к макушке из-за поднявшегося ветра. Они ещё и половины пути не проехали, но Тэхён уже устал, в основном из-за Юнги, но собственные мысли здесь тоже сыграли немаловажную роль. От осознания того, что прямо сейчас он везёт в дом своего «мужа», становится не по себе. А ведь он до последнего отпирался от женитьбы. Вдовствующая императрица впихивала ему новых кандидатов и кандидаток чуть ли не каждый час. В какой-то момент это так надоело, что Тэхён просто нашел себе подходящего кандидата самостоятельно, а императрицу оповестил об этом через письмо, когда уже направлялся в другое королевство. Эта женщина слишком много возжелала. Решила, что должна знать и видеть больше, чем ей дозволено. Она ведь не из добрых побуждений ему всяких красавцев и красавиц втюхивать начала. С большой вероятностью эти её кандидаты были для неё второй парой глаз и ушей, чтобы контролировать отпрыска прошлого императора. Тэхён же поступил по-своему. Вдовствующая императрица пригрозилась отобрать престол, если альфа не вступит в брак, ну так он вступил. Да, не за умницу-красавицу, предложенную старой каргой, но он вступил. Так в чём проблема? — Тебе не кажется, что твой муж стал выше с момента вашей свадьбы? — Юнги толкает Тэхёна в бок локтем, из-за чего сам чуть ли не падает со своего жеребца. Новый супруг Кима не особо интересовал в тот день, так же не интересует и сейчас. Альфа не обращал внимания ни на рост, ни на запах, ни на что-либо ещё. Зато, вместо переживаний о свадьбе и супруге, в голове короля крутился кое-кто другой. Тот, кто не должен был так надолго застревать в памяти. Мальчишка с зелёным платком на голове вызвал у Тэхёна много вопросов. Что он делал в такое суетливое время в саду? Откуда он родом? Кому прислуживает? Как его зовут? Сколько лет? Надо же, а ведь их общение даже дольше пятнадцати минут не продлилось. Странно только, что Киму грустно от осознания того, что они вряд ли ещё хоть раз встретятся. Мальчишка, явно омега, показался ему крайне странным. Не был он похож на жителей здешних краёв: кожа бледная, местами розоватая, глаза аномального розоватого оттенка, тусклые веснушки, рассыпанные от переносицы до самых скул. Не вписывался он в общую массу, ещё и разговаривал так, словно общение с людьми для него в новинку. Но было в нём что-то… цепляющее? Тэхёну запомнилась милая привычка омеги жевать нижнюю губу, запомнился его бегающий взгляд и одинокая родинка под нижней губой. — Привал! — выкрикивает один из командующих, останавливая своего жеребца и спрыгивая, веля остальным последовать его примеру. Повозки останавливаются одна за другой, всадники отводят своих лошадей ближе к деревьям, где привязывают за поводья к толстым ветвям, другие же принимаются за разведение костра и подготовку вечернего перекуса. Время близится к ночи, в это время опасно передвигаться даже такой толпой. Гораздо проще переночевать в лесу, а с восходом солнца двинуться дальше. Юнги сидит у костра, жуёт поджаренные на огне грибы, пока Тэхён неподалеку расчесывает гриву своей кобыле. К «Этому животному», как обычно выражается Юнги, у короля особое отношение. Лошадь, носящая ласковое имя Лучик, рядом с Тэхёном находится с самой смерти предыдущего короля, его отца. Так уж совпало неудачно, что день его смерти выпал на следующую дату после дня рождения Кима, на который и была дарована любвеобильная кобылица. — А… а вы у-уверены? — мямлит Юнхо. Молоденький омега совсем не ожидал такой подставы в первый же рабочий день. Мало того, что его на север без предупреждения отправили, так ещё и… это. — Я б-боюсь, что не справлюсь, я не хочу вас подвести, Ваше Вели… — Тсс, — останавливает его Чонгук, приложив ладонь к чужим дрожащим губам, — всё будет хорошо, пока ты ни с кем не говоришь и не показываешь никому свое лицо. Юнхо явно в панике, он мечется взглядом то к Хосоку, то к принцу(с недавних пор ставшему вторым королём). — Послушай, — переводит на себя внимание Хосок, шепча более ласково, — я понимаю, это тяжело, ты ведь внезапно переместился из одного места в другое, так ещё и вынужден на себя взять роль другого человека. Но твоя помощь бесценна, Юнхо, — рукой Хосок поглаживает юношу успокаивающе по спине, как делал раньше с маленьким Чонгуком. — Мы вовеки тебе благодарны будем. Это ведь можно отдыхом считать, никакой работы, только сон, когда захочешь, и бесплатная еда. Удивительно, но на Юнхо это подействовало. То ли это Хосок так хорошо умеет успокаивать, то ли это так еда и сон паренька смотивировали. В любом случае, Юнхо быстро воодушевился, активно закивав головой в знак согласия. — Вы не хотите есть? — неожиданно Чонгук хлопает в ладоши, переводя тему. Но потом, усмехнувшись коварно, поворачивает голову к Юнхо и шуточно-почтительно говорит: — Ваше Величество, вы не голодны? От такого обращения Юнхо чертыхается. Это крайне непривычно и звучит очень уж неправильно. Но Чонгуку с Хосоком, по-видимому, плевать, раз уж они так заливисто сейчас смеются с недоумённого выражения лица Юнхо. В итоге было решено оставить Юнхо в повозке, а самим выйти к костру, где уже трапезничают другие. Вокруг огня мало народа, многие уже разошлись по своим спальным местам, кто-то всё ещё сидит у костра и обжаривает на тонких железных прутьях мясо и овощи, кто-то от бессонницы возится с лошадьми, а кто-то дежурит на случай нападения диких животных. У костра, сгорбившись устало, сидит рыжий альфа, поджавший ушки к макушке. Тот, видимо, задремать успел, раз совершенно не заметил присутствия посторонних в метре от себя. — Мы не помешаем? — опустившись на корточки, шепчет Хосок, словно спугнуть боится. Рыжий мужчина вздрагивает, оборачивается и во все глаза таращится на двух незнакомых омег. Но быстро успокаивается, когда не ощущает от них никакой враждебности, и мотает головой из стороны в сторону, мол, не помешают. — Отчего же ваш принц не выходит? — хмурится Юнги, украдкой посматривая в сторону одной из повозок. Хосок с Чонгуком устраиваются неподалеку от альфы, но еду не трогают. Хосоку совесть не позволяет трогать чужую еду, а Чонгук не голоден, пришел только чтобы у костра погреться. — Ему нездоровится, — грустно вздыхает успевший войти в роль Чонгук. — Из-за чего? — недоумевает лис. Для зверолюдей мелкие недуги, такие как простуда или переутомление, считаются нонсенсом. Они люди, но лишь отчасти, потому им многое из жизни обычных людей не ясно. — Наш принц с рождения слаб, — заканчивает за младшего Хосок. — Этим он весь в свою матушку. Путешествия ему даются нелегко. Юнги кивает заторможено. Ему мало что известно о младшем сыне восточного Короля. Только слухами память и полнится, а слухи, стоит заметить, не радужные. Тэхён ему ничего не рассказывал о своём супруге, а правду негде искать. — У него всё так плохо со здоровьем? — в голосе альфы слышится… беспокойство? Юнги бегает взглядом то к одному омеге, то к другому, словно это поможет найти ответ. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если б ему в голову не пришла очередная идея. План: обеспечить двойнику принца минимум контактов с другими — принят к исполнению. — О, да, принц с детства слаб, — фальшиво сочувствующие изрекает Чонгук, игнорируя вопросительный взгляд Хосока. — У второй королевы долго не выходило его зачать, но, по-видимому, из-за этого в её утробе что-то произошло, и принц родился, скажем так, немного особенным. Принц толкает застывшего Хосока локтем в бок, безмолвно прося подыграть. А старший только глазами хлопает в недоумении, но опоминается после второго толчка локтем в ребро. — А… да! Ребенок еле выжил, а своим видом так вообще чуть всех лекарей до остановки сердца не довел, — Хосок начинает тараторить быстро, Юнги же наклоняется ближе, чтобы лучше слышать. А Чонгук настораживается. Что-то идёт не по плану. Если Хосок расскажет больше положенного, то велик шанс, что долго скрывать себя принцу не удастся. — Мальчик родился бледным блондином! При смуглокожих и темноволосых родителях то! — Тогда и пошел слух о неверности Королевы, — задумчиво мычит Юнги. — Да, но ведь это бред. У Её Величества не было сил даже покои покинуть самостоятельно, что уж об изменах говорить, — Хосок фыркает недовольно от собственных слов. Воспоминания о случившемся с Королевой вызывают мало хорошего. — Так выходит, что он, — Юнги бросает взгляд в сторону повозки, где мирно отдыхает Юнхо, — настоящий отпрыск короля? Хосок кивает пару раз, принимая из рук Юнги шпажку с жареным грибочком. В ходе бурного разговора Хосок не сразу замечает, что место, где недавно сидел Чонгук, пустует. В голове Юнги происходит настоящий диссонанс. Если это правда, то выходит, что Тэхён был во многом не прав. Король любит говорить «Слухи не бывают беспочвенны», или «Все сплетни на чём-то основаны». Где-то он оказался прав, но едва ли в половине своих догадок. Слух о неверности королевы не беспочвенен, но и не правдив. Отсутствия Чонгука никто не замечает. Хосок с Юнги так и продолжают болтать без умолку уже совсем на другие темы. Чонгук же, почувствовав себя лишним, решает прогуляться. Не смотря на большое скопление людей, здесь довольно тихо. Мало кто ещё бодрствует. В воздухе так и застыл запах листвы и сырости, что не удивительно, это же лес. Чонгук шагает неспешно, стараясь не отходить далеко от остальных, и в скором времени выходит к журчащей речке. Но не она привлекает внимание омеги, а золотистая копна длинных волнистых волос, торчащая из-за широкого дуба. Кто-то скажет, что идти из чистого любопытства туда, где явно находится кто-то незнакомый — верх идиотизма, Чонгук же скажет, что ему было любопытно, а потом долго будет выслушивать нотации об опасности незнакомцев от этого кого-то по имени Хосок. И каково же было удивление Чонгука, когда на подходе к дубу он услышал лошадиное фырчание. Там, притаившись за широким стволом дерева, стояла красивая кобылица, чья золотистая грива и привлекла принца. Лошадь, заметив постороннего, застывает, перестав жевать траву. Смотрит на новое лицо настороженно, пока Чонгук рассматривает поводья, привязанные к толстой ветви дуба. Значит, где-то неподалеку должен бродить и всадник. От раздумий отвлекает та же лошадь, боднувшая застывшего юношу мордой в плечо. Это был не прогоняющий жест, а скорее привлекающий внимание. Чонгук усмехается и, не без опасений, прикасается ладонями к лошадиной шее, поглаживая. Кобылица явно не остаётся равнодушной, глаза прикрывает и фырчит довольно. Но и этой идиллии долго длиться было не суждено, ведь в скором времени её нагло нарушают. Чья-то крепкая ладонь ложится на омежье плечо, ощутимо сдавливая. Чонгук икает от неожиданности, сдерживая болезненный писк. — И как это понимать? — слышится знакомый, вкрадчивый голос. Испуг отходит на второй план, на его место приходит раздражение. — Не кажется ли вам, Ваше Величество, что этот вопрос следовало бы задавать мне? — Чон разворачивается, скидывая со своего плеча тяжёлую ладонь. — И как это понимать? И будь Чонгук в состоянии детально разглядеть чужое лицо, то может и увидел бы панику в глазах короля. Вокруг слишком темно для точного определения чужих эмоций. Тэхён сам себя не понимает. Он не ожидал встретить этого омегу ещё хоть раз в жизни, что вводило в печаль. Сейчас же он перед ним стоит, нахмурив брови недовольно от принесённой Кимом боли. Сейчас Чонгук стоит перед ним, потирая плечо, на котором с долей вероятности расцветёт синяк. Сейчас… прямо сейчас какой-то омега смог ввести короля севера в самое настоящее смятение одним своим присутствием. Узнает Юнги — засмеёт. Прокашлявшись неловко, альфа отступает на шаг назад и наблюдает за тем, как омега, чьего имени он до сих пор так и не знает, вновь возвращает свое внимание кобылице. — Не слишком ли ты груб по отношению к своему господину? — голос Кима вновь звучит твердо, но не совсем так, как обычно. Более мягко. Чонгук лишь усмехается. Альфа пытается казаться грозным, но сейчас это у него выходит из рук вон плохо. — Ваше Величество, при всём моём к вам уважении, — Чонгук улыбается, наблюдая за довольно пофыркивающим конём, — но мой господин — это ваш супруг. Я в праве подчиняться только ему. Чонгук хоть и не может рассмотреть детально чужое лицо, но ему кажется, что с вероятностью выше чем семьдесят процентов на лице альфы мерцает отвращение. Но об этом принц старается не думать, отдавая всё внимание ласковой кобылице, то и дело потирающейся об омегу, как обделённая вниманием домашняя кошка. Тэхён же сей идиллией заворожен. Редко кого Лучик так просто к себе подпускает, так ещё и сама на ласку напрашивается. Даже с Юнги, которого она знает столько же, сколько и своего хозяина, ведёт себя враждебно. Сейчас же альфа не без удивления наблюдает, как его Лучик сама лезет к совершенно незнакомому человеку. — Это девочка? — полушепчет Чонгук, словно боится нарушить тишину леса. В ответ ему коротко кивают. — У неё есть имя? — Есть, но его я не назову, пока ты не назовешь своё, — альфа нагло усмехается, делает шаг вперёд, вновь приближаясь. Чонгуку не понятны эти странные порывы Короля узнать больше о простом слуге. Омега не постеснялся бы сказать, что от этого ему не по себе. А ещё смущает, что Тэхён пытается учуять его запах, вероятно думая что делает это незаметно. — Мне пора, — Чонгук отлипает от лошади, поворачивается к королю лицом и кланяется почтительно, — я ушел без спросу, мой товарищ должен был уже заметить это. Прошу меня простить. Чонгук вновь уходит. Уже второй раз за последние два дня Тэхёна так бесцеремонно бросают одного.