Pearl of the North

В стенах дворца с самого утра по коридорам торопливый шум разливается. Прислуга суетится, готовится к предстоящему празднованию. Сегодня особенный день. Как никак, свадьба младшего из сыновей короля. Казалось бы, радостное событие, но почему на лицах мельтешащих повсюду людей нет той радости, что была годом ранее, когда выдавали замуж старшую принцессу? Сегодня особенный день для всего королевства, но радостным его назвать невозможно. Высокий парень в тёмном фраке останавливается около белой, чуть пошарпанной двери, отряхивает с пиджака видные только его глазу пылинки и стучится пару раз в дверь костяшками худых пальцев, обтянутых белыми бархатными перчатками. Лицо его, обрамленное темными, слегка рыжеватыми волосами, не выражает никаких особенных эмоций. Мужчина серьезен, как и всегда. — Ваше Высочество, прошу меня простить, — проговаривает громко, не крича. Знает, что человек по ту сторону двери его прекрасно слышит, хоть и предпочитает игнорировать. Мужчина нажимает на ручку, и дверь, тихо скрипнув, отворяется. Солнце на улице уже светит во всю, однако в комнате стоит полнейший мрак. Хоть глаза выколи, ничего не разобрать. Окна зашторены, свечи, ни разу так и не использованные, вновь привычно не горят. Сощурившись, мужчине удается разглядеть кровать, завешаную балдахином, и то самое окно. Недолго думая, он идёт прямиком к окну, добираясь в два шага, и раздвигает шторы одним резким движением. Со стороны кровати послышался недовольный высокий писк. Там, завернувшись в одеяло, лежит юноша, являющийся одним из главных виновников сегодняшнего переполоха. — Ваше Высочество, — повторяется мужчина уже более строго. Гора из одеял вздрагивает от тона мужчины, а вскоре из толстых слоёв ткани выпутывается белёсая макушка. Одеяло спадает юноше, сонно трущему ладонями глаза, на худые плечи. Его блондинистые, близкие к серебристому, волосы слегка поблёскивают в свете солнечных лучей. Завораживающе. Однако омега лицом к мужчине не поворачивается, по-прежнему держа ладони у глаз, чувствительных к свету. Поздно спохватившись, мужчина чуть задергивает шторы, но не до конца, только лишь чтобы лучи на принца не падали. Юноша, сморщившись недовольно, поворачивается в сторону мужчины в костюме. Взглядом обиженных светлых глаз в него стреляет, но в ответ ему вздыхают чуть устало. Мужчина присаживается на край кровати, вглядываясь в миловидное омежье личико с полуприкрытыми глазками. — Ваше высочество, сегодня ответственный день, — он улыбается ласково, сбрасывая с плеч принца одеяло и оголяя жемчужную кожу. — Как бы вы ни противились, вам придется через это пройти. — Меня просто сбагрить куда подальше решили, при первой же подвернувшейся возможности, Хосок, — голос принца дрогнул еле слышимо, а голова к коленям подогнутым опустилась. — Отец… — юноша губу прикусывает, но через пару секунд, исправившись, продолжает: — король весь светится, расхваливает богатства моего будущего жениха, а на деле и сам знать не знает, как тот выглядит. Почему меня? Хосок, почему именно меня, а не кого-то из старших принцесс или принцев? Почему я должен отправляться к этому… этому… Я даже сам не знаю, кто это! — Ваше высочество, я понимаю ваше отчаяние, — Хосок пододвигается ближе, шепча ласково. Не умеет он быть строгим с этим мальчишкой, слишком уж привязался за семнадцать лет. — Но зато вы можете рассматривать это, как возможность покинуть отчий дом. Возможно даже, что заодно и это Королевство. — И тут же попасть на чужие земли? — юноша голову поднимает, поворачиваясь к мужчине. В глазах его слезы блестят, но по щекам не катятся. — Королю плевать на слухи и дурную славу моего «жениха». Ему плевать на меня, всегда так было. Выгода, вот что ему действительно важно. Ни для кого не секрет, что из всех многочисленных отпрысков Король хуже всего относится именно к младшему сыну. Так с самого рождения юноши повелось. Рождён он был от второй супруги правителя. Долго у женщины не получалось зачать ребёнка, король и сам был разочарован, ведь от первой королевы уже четверо наследников имелось, а от второй ни одной благой вести. Когда же выяснилось, что Королева ждёт ребёнка, всё Королевство ликовало, вплоть до тех пор, пока та не родила. На свет появился белокурый омега, до того на Короля непохожий, что слухи об измене второй Королевы быстро стали расползаться. Отец даже именем новорожденное дитя не пожелал одаривать. В тот день королева скончалась, напоследок прошептав паникующему лекарю имя маленького принца. — Чонгук, — Хосок берется за плечи юноши, не позволяя отвернуться, — ты должен. Лучше уж так, нежели жить во дворце, словно привидение. — Но… — Я поеду с тобой, — Хосок чуть встряхивает юношу за плечи. Принц упрям, всегда таким был. — Слышишь? Я буду рядом, ни в коем случае не брошу. Шмыгнув носом, Чонгук кивает пару раз болванчиком, утирая слезы. Не привык свою слабость наружу выставлять, но это Хосок, перед ним можно всё. Дворецкий был рядом с принцем всю его сознательную жизнь, заменял и мать, и отца. В какой-то степени даже облегчал работу няне, и так не горевшей особым желанием няньчиться с нагулянным ребёнком. Слухи глупы и безосновательны, но горожане и знатные особы королевства им верят и принимают все дворцовые бредни за чистую монету. Сначала ни в чём неповинную королеву в блудничестве обвинили, а вскоре и сына её в том же. Плевать все хотели, что на момент распространения слухов о блуднических замашках принца тому всего тринадцать было. Мол, кровь материнская знать о себе дала. По дворцу Чонгук свободно не ходит. Сам себе не позволяет. Если уж и доводится ему из своих покоев выбираться, то только на особые семейные ужины. В глазах слуг, братьев, сестер и отца он словно призрак. Его никто не трогает, о его существовании предпрочитают молчать и даже в сторону седовласого омеги посмотреть брезгуют. А тот и не особо против роли серой мышки в королевской семье, — все эти люди ему противны до тошноты. Лишь Хосока он рад видеть в любое время, лишь он один не доводит Чона до тика нервного. Чонгук скидывает со своего тела одеяло, оголяя бледную, слегка розоватую, кожу шеи и плеч окончательно. Хосок много раз просил принца надевать перед сном сорочку, но тому как об стенку горохом. На ручке шкафа уже висят подобающие одеяния для сегодняшнего свадебного обряда, но надевать их пока рано. Вместо него Чонгук, распахнув деревянные дверцы, находит свой привычный, слегка потрёпанный наряд и зелёный платок, повязываемый обычно на голову для меньшего привлечения внимания. — Ваше высочество? — непонимающе хмурится дворецкий, заправляя после принца кровать. — Куда вы идти удумали? До завтрака ведь всего минут десять от силы осталось. — Да ладно тебе, — ухмыляется Чонгук, натягивая молочного цвета свитер, — они моего отсутствия не заметят даже. Хосок садится уже на заправленную кровать, исподлобья наблюдая за принцем, сосредоточено завязывающим на затылке платок. В чём-то Чонгук прав: для своей «семьи» он будто не существует, да и как принц числится лишь из уважения к почившей второй супруге короля. В обычное время о чонгуковом существовании и заикаться не смеют, но в последние дни его имя звучит из всех щелей. Попытка создать образ любимого сына для будущего жениха? Хитро. Слух о распутности младшего принца устойчиво укрепился средь жителей, а «нечистый» муж никому не нужен. Вот и разгребают всем королевством заваренную кашу. — Вернитесь к обеду, — выкрикивает напоследок Хосок, прежде чем Чонгук, натянув посильнее на брови платок, уходит, хлопнув дверью.

○○○

Суета даже в саду Чонгука застаёт. Молодой принц совершенно не понимает к чему такая спешка. К ним ведь, в конце концов, не правитель соседний наведаться решил. На деле же омега сам не знает кто его жених, лишь слухи за служанками подбирает. Знает, что всему сказанному верить глупо, но от услышанного в дрожь любого бросит. Слухи, на самом-то деле, разнообразные ходят: чиновник из соседнего государства, старенький граф со своеобразными предпочтениями, загадочный правитель неприветливого севера. Все перечисленные люди принадлежат к аристократии других государств, так что Чонгук не удивится, если его действительно сплавят какому-нибудь похотливому старичку-герцогу с садистскими наклонностями. Было бы смешно, если бы принцу не было известно, что полгода назад такой человек уже отправлял брачное прошение королю. Остаётся только молиться. Всё, что может сейчас Чонгук — это отвлекать себя любованием расцвётщими белыми лилиями. В здешних краях это редкий цветок, а эти бутоны только чудом ещё не учахли. Омега любит приходить сюда в особо тоскливые времена, как его мама когда-то, со слов Хосока приходившая к лилиям, чтобы хоть на пару минут сбежать от проблем. Люди всё продолжают проходить мимо, даже взглядом юношу не удостаивая. Он для них словно призрак. Чонгук просто существует, его никто не трогает, с ним не ведут бесед и ни о чём не просят. В его сторону брезгуют даже смотреть. Всех этих людей Чонгук презирает. По всем правилам и обычаям прямо сейчас он должен проходить тщательную подготовку к предстоящему бракосочетанию: отмокать в горячей воде, натираться душистыми маслами, подгонять свадебный наряд строго по фигуре, но никто его не ищет и не заставляет. Странно получается, если его так хотят замуж выдать, то почему никак не подготавливают? Зная уровень избалованности аристократов, те и пальцем прикоснуться побрезгуют к такому неготовому жениху. Подобные мысли нагоняют ужасную тоску, но Чонгук наперекор всему не унывает. Улыбается, когда повода для улыбки нет. Прямо как сейчас, вдыхая ненавязчивый цветочный аромат с бутона. От любования цветами отвлекает шорох, послышавшийся откуда-то из-за стены роз. Любимые цветы первой королевы, в своё время она лично приказала вырастить в саду целую стену из красных бутонов. Чонгук встаёт с корточек на ноги, отряхивает колени и заправляет вылезшие белые пряди назад под платок. В это время по саду никто ходить бы не стал, странно, что кто-то вообще сюда пришел. Королева в это время обычно ещё спит, старшие братья и сестры любви к саду не питают, предпочитая проводить время в библиотеке или на тренировках с рыцарями, а садовники начинают свою работу лишь с обеда. Слуг здесь тоже быть не должно, им не положено гулять по королевским зеленым владениям без кого-то из членов королевской семьи. Принц заглядывает неуверенно за лиственную стену, стараясь разглядеть что-нибудь в тени. Много времени на это ему отвести не удаётся, ведь в следующее мгновение его хватают грубо за сгиб локтя, втягивая в тень. Руки больно сдавливают, а ко рту прижимают большую ладонь. Чонгук жмурится болезненно. Хочет рот раскрыть и хотя бы укусить попытаться, но чужая ладонь слишком плотно прижата к челюсти. — Рыпнешься — прикончу на месте, — шепчет устрашающе незнакомый голос. Сердце в груди у омеги бьётся, словно у загнанного в угол зверя. От страха мурашки по спине пробежались, кажется, забираясь под самую кожу. Не проходит и минуты, как по ту сторону стены роз послышалось копошение паникующих стражников и нескольких слуг. — Уволюсь к чертовой матери, как только вернусь на север, — бузит недовольно незнакомый Чонгуку голос. Человеку же, удерживающему принца на месте, он вполне знаком. Незнакомый альфа, как понял Чонгук по запаху, усмехается, закатывая глаза. — Свадьба на носу, а он выёживается, как самая скромная на континенте девственница. Через пару минут сад вновь пустеет. Чонгук, дождавшись возможности, смотрит на незнакомца, случайно создавая зрительный контакт. Альфа выглядит уставшим, но от этого не менее устрашающим. Он выше принца минимум на две головы, одет не в абы что, а в очень даже дорогой костюм. При всём желании его нельзя спутать с простолюдином. Но больше всего внимания притягивают к себе… кошачьи ушки? Доводилось принцу пару раз слышать, что есть где-то на севере королевство гибридов. Лет пять назад о нём шептались все, ведь именно тогда оно стало стремительно расширять территории. Альфа хмурится, всматриваясь в глаза юноши. Насколько ему известно, в здешних краях у людей преобладает азиатская внешность: темные глаза, жёсткие и такие же темные волосы, слегка золотистая кожа. Но у мальчишки, стоящем перед ним, кожа фарфоровая, белая и с тусклыми веснушками на носу. Глаза светлые, в тени кажущиеся голубыми. — Прости за грубость, — Альфа неожиданно отстраняется, виновато губы поджимая. Чонгук лишь молча удивляется простому обращению от незнакомца, который буквально минутой ранее грозился убить. Чонгук моргает непонимающе, бегая взглядом по лицу альфы. — Не сочтите за грубость, мне просто любопытно, — неуверенно начинает омега, привлекая к себе внимание. Голос его хрипит, не так уж ведь часто приходится ему с кем-то общаться, вот голос и хрипит. — От чего вы бежите? Незнакомец дёргает черным ухом заинтересованно и голову вбок склоняет. — От свадебных приготовлений. Знал бы ты как же омерзительно пахнет цитрусовый парфюм… — альфа морщится забавно, но Чонгуку сейчас совершенно не до забав. Сопоставить все факты было не так уж и сложно. Перед ним стоит его собственный жених. Не выглядит альфа радостным, а то, что он сбежал с приготовлений к свадьбе, говорит само за себя. Ему принц тоже оказался не очень-то и нужен. Всё, что остаётся Чонгуку, — дать себе мысленно оплеуху и выдавить оптимистичный настрой. Всё как всегда: фальшивая улыбка и игнорирование болезненных факторов. Но лучше уж так, чем впадать в отчаяние. — Вы так сильно не хотите брать в мужья нашего принца? — фальшиво удивляется принц. Идея сама зарождается в голове: новоиспеченный жених ведь в лицо своего избранника совсем не знает. Притвориться кем-то другим, чтобы разузнать побольше из первых уст, решение не такое уж и плохое. — А кто захочет брать в мужья блядуна? — усмехается альфа, одним своим тоном выдавая едкое отвращение. — Вы не знаете его высочество лично. То, что говорят другие не всегда оказывается правдой. — Слухи не появляются из ниоткуда, — альфа явно показывает, что переубеждаться не намерен. А кто такой Чонгук, чтобы убеждать в чём-либо других? Поклонившись почтительно(так как он всё ещё в роли слуги), Чонгук разворачивается, но и шагу ступить не успевает, как альфа за ворот его кофты ухватывается, не позволяя уйти. Незнакомец бесцеремонно разворачивает его к себе лицом и усаживает на неподалёку стоящую скамью. — Какой он? — альфа усаживается рядом, с интересом рассматривая чужие глаза. Сейчас, когда они наконец выбрались в место, в которое хоть как-то из-за стены роз попадает свет, ему удается разглядеть глаза омеги. Они в тени кажутся бесцветными, серыми со слегка голубоватым отливом, но стоит на радужку попасть свету, как глаза приобретают розовый оттенок. Чонгук хмурится непонимающе, взглядом задавая немой вопрос. Незнакомец вздыхает удручённо. — Принц ваш, имею я в виду. Какой он человек? Пожалуй, это самый сложный вопрос, который когда-либо Чонгуку задавали. Как он может дать другому человеку собственную характеристику? Он даже в своей голове её составить не может. Единственное определение, которое приходит на ум, это: — Одинокий, — но, подумав немного, говорит чуть более уверенное: — и тихий. Уже даже первого слова было достаточно. Чонгук не считает себя весёлым, дружелюбным, интересным, красивым или каким-нибудь ещё. Из живых существ на него внимание обращает только Хосок, но и тот много с принцем не говорит. — Разве ему никто не греет по ночам постель? — альфа усмехается ядовито. Больно. Слышать такое крайне неприятно. После таких слов становится отвратительно на душе. Греть постель, как выразился альфа, некому. Не только постель, но и стены в комнате омеги всегда холодные. — Как вас звать? — вдруг выпаливает Чонгук. Сейчас совсем не важно, что он не обратился к знатной особе уважительно. Лучше уж пусть ему влетит за неподобающее обращение, чем он продолжит выслушивать весь этот бред, от которого обычно в своей комнате прячется, выходя из неё только по надобности. — Ким Тэхён, — но, на удивление, альфа особого внимания на явное упущение «слуги» не обращает. — Хорошо, господин Ким, стало быть… — Просто Тэхён, — перебивает альфа. Его заметно клонит в сон, что не удивительно, ведь с севера до этого королевства добираться на лошадях не менее десяти часов. Сейчас раннее утро, и видно, что Тэхён не спал больше суток. — …стало быть, вы чинная особа в ваших краях? Но вопрос Тэхён игнорирует. — Ты близок с вашим принцем? Знаешь, небось, как часто к нему по ночам гости заглядывают? Чонгук этого ушастого уже ненавидит всей душой. Что-то подсказывает, что, когда его выдадут замуж, мало что изменится. Рядом по-прежнему будет только Хосок и никого более. — Он, — голос дрогнул на первом же слове, — болеет чаще, чем на свете солнечном бывает. Этим он весь в матушку. Та частенько болела, стоило только лёгкому ветерочку подуть. Не удивительно, что она даже роды пережить не смогла. — Надо же, и как только ещё и ноги раздвигать успевает. Мерзко. Грязно. Отвратительно. И как только столь отвратительные мыслей в голову этому альфе приходят? Чонгук устал искать в этом человеке хоть что-нибудь хорошее. Одна оболочка симпатичная, ничего более. Чем он заслужил подобное к себе отношение? Он буквально из комнаты без надобности не выходил. — К сожалению, — «или к счастью», — я вынужден вас покинуть. Я, как никак, должен помогать с подготовкой к свадьбе. Чонгук подрывается с места, даже не дождавшись, пока попрощается Тэхён. Лучше бы он и дальше в комнате сидел. Может, это и к лучшему, что Чонгук, не оборачиваясь, вбежал в замок. Если бы обернулся, то обязательно бы наткнулся на мерцающий заинтересованный взгляд одного ушастого альфы.

○○○

Чонгук ненавидит черный цвет. Да, он привык к нему, большую часть жизни проведя в темноте, но это ничего не меняет. Черные кружевные перчатки, плотно обтягивающие бледные руки до самых локтей, принцу не кажутся очень уж красивыми. Черный костюм, обшитый серебристыми нитями, тоже большого восторга не вызывает, а черная тряпка, позаумному названая фатой и свисающая от самого лба до груди, раздражает больше всего. Черная свадьба. Зачастую проводится лишь у людей королевских кровей. Это сугубо аристократические замашки. По правилам будущие супруги обязательно должны быть облачены в черный, касаться друг друга категорически запрещено, целоваться уж тем более. Чонгук всегда считал эти правила верхом идиотизма, но сейчас он им даже рад. Зато не придётся видеть Тэхёна. Вряд ли альфа сам горит желанием поскорее взглянуть на супруга, а касаться, и тем более уж целовать, вероятно, тоже не захочет. Для Чонгука будет большим везением, если Тэхён и дальше не будет интересоваться существованием своего (пока ещё) жениха. Но есть один аспект, настораживающий ещё больше, чем всё ранее перечисленное, — брачная ночь. О ней Чонгук старается вообще не думать. Когда приближается время венчания, вокруг принца начинают суетиться модельер с портным, где-то поправляя костюм, где-то подкалывая длинную черную вуаль, чтобы та как следует держалась на голове и никуда не девалась с лица. Одно из не менее важных правил-традиций черной свадьбы — лицо жениха не должны видеть ни гости на торжестве, ни даже сам будущий супруг. Спустя час выслушивания предостережений от портного и модельера, Чонгук наконец слышит звук свадебного марша, что неизбежно означает начало церемонии. В комнату входит Хосок, разодетый так же во всё чёрное, включая рубашку под солидным фраком, и сообщает, что уже пора идти. Чем раньше закончить, тем раньше можно будет вернуться к себе в покои, в свою кровать и уснуть наконец беспробудным сном до завтрашнего обеда. Чонгук ступает неуверенно следом за слугой. Тот протягивает ему ладонь, веля успокоиться, ведь даже одежда не скрывает его взволнованной дрожи. Как только Чонгук входит с Хосоком под руку в зал, то очень сильно жалеет, что вообще дожил до этого момента. Только сейчас к нему приходит полное осознание того, что сейчас происходит: через считанные минуты он вступит в брак. Через каких-то жалких пару минут он станет законным мужем Ким Тэхёна. Альфы, от упоминания которого мерзко на душе становится. Принц испытывает к будущему супругу неподдельное отвращение, как и Тэхён к принцу. Чонгук слышит приглушённо из-под толстых слоёв вуали свадебный марш. Людей присутствует много. Омега их не видит, но слышал, когда только зашёл в крупную залу. Сейчас же все затихли, несомненно устремив свои взгляды на тонкую фигуру в черном одеянии. Священник начинает вещать свои проповеди, после чего Чонгук наконец понимает, что всё уже началось. Перед ним стоит Тэхён. Принц этого не видит, разве что слегка различает сквозь слоистую ткань слабо знакомый силуэт. Согласия молодожёнов никто не просит, как обычно это делают на свадьбах людей других сословий. Священник просто заканчивает свою речь пожеланием долгой и счастливой супружеской жизни под бурные аплодисменты. Далее следует неизменная часть любого торжества — застолье. Тэхён, стараясь показать себя галантным и порядочным, за руку отводит своего мужа к их местам, но когда убеждается, что на них уже не смотрят, то сразу же грубо отбрасывает от себя ладонь. Чонгук совершенно не удивляется, ведь сейчас он ненавистный альфе принц, а не милый слуга в зеленой косынке. Ким явно не по своей воле связывает себя узами брака, что вдвойне объясняет его грубость. Друг на друга новоиспечённые супруги не смотрят, разве что Чонгук пару раз поглядывает на альфу, вспомнив, что тот вполне мог запомнить запах омеги, когда тот был в роли слуги. Но потом быстро опоминается, вспоминая, что из-за слабого организма у него и запах тоже слабый.

○○○

Брачную ночь, наряженный в мягкое белье и красную полупрозрачную сорочку, принц проводит один. К нему в ту ночь никто так и не приходит, слуги в том числе. Очередное доказательство, что Чонгук никому не нужен. Целое королевство устроило против него семнадцатилетний бойкот. В этом году к этой клоунаде присоединился ещё и Ким Тэхён: правитель северного королевства людозверей, супруг младшего сына восточного Короля. Ким Тэхён, который, в точности как король при рождении Чонгука, даже взглядом принца не удостоил.