Роза Х

POV Тимур       Звук начал возвращаться, как на зажеванной старой кассете. Весь дергающийся и искаженный. Свой заторможенный взгляд Вика перевела на подлетевшего в смятении Макса. Видимо, он совсем не ожидал такой реакции. Ступора и молчания вместо радостного возгласа согласия. Все вокруг продолжали таращиться. Неловкая пауза стала слишком неудобной. Чертов Макс! Выступление двух опытных акробатов было сорвано идиотской выходкой глупого клоуна. — Эй, Викуль, ты чего обомлела?       Макс держал ее лицо в своих ладонях, помогая сконцентрироваться лишь на его голосе и взгляде.       До кого-то наконец дошло, что все пошло совсем не по плану и пора бы отвлечь внимание от этого скомканного момента. Вновь заиграла музыка, и все зеваки медленно начали переключаться на волну продолжающегося праздника. — Какое замуж, Макс?! — Викино смятение сменилось колючим раздражением. Я еле уловил, как сквозь зубы она добавила, чуть наклонившись к парню, — напомнить тебе, что ты женат вообще-то?       Он что-то ей ответил прямо на ухо, обвив оба ее плеча своей рукой. Собственный зубной скрежет мерзко отдался в моих перепонках. — В смысле, вас завтра разведут?       Вики отпряла от парня. Обе ее ладошки упирались в его грудь. Это было протестом. Против близости, против всех этих новостей и предложений.       Про наше присутствие вдруг вспомнили, и беглый взгляд парня вернулся от нас к остолбеневшей блондинке. — Давай мы выйдем и поговорим наедине.       Макс очень аккуратно подхватил локоть девушки, но та тут же высвободилась, чуть не зарядив ему с размаха куда-нибудь в нос, и с едкой ухмылкой процедила: — Ну ты же устроил этот концерт прилюдно. К чему теперь это «наедине»? — Не начинай. — Это не я начала!       Макс поймал пару косых взглядов коллег на достаточно громкое восклицание блондинки. — Не устраивай здесь цирк. — Я? — Со смехом прыснула девушка. — Да бл*ть, что с тобой сегодня не так?! — Чуть ли не взвыл неудавшийся жених. — Со мной ведь вечно что-то не так, да?..       Эта обида в ее голосе во мне осела с едкой горечью. Вика не ждала ответа от Макса, лишь просто произнесла то, что он бы не посмел ей сказать прямо. Меня раздирало дикое желание обнять ее, забрать всё отчаянье и сжечь, как ненужный мусор. Я знал, какую боль ей приходилось пережить, когда я на пару со своей глупостью поиграл с ее чувствами однажды, мог лишь догадываться, что еще душило все ее нутро тяжестью, но я готов был сделать что угодно, лишь бы больше никогда этот груз не бередил ее душу.       Без лишних слов Вика прошла мимо меня, даже не взглянув, и направилась к ближайшему столику с алкоголем. — Кажется, это ответ «нет», — обратился я к Максу, как только проводил взглядом девушку. — Не факт, — на выдохе ответил парень. — Остынет, поговорим еще. — Будешь брать измором? «Какой же ты придурок, раз не понял, что согласия ты не дождешься». — Что? Измором? — Кажется, Максу все же удалось прочувствовать нотки желчи в нашем диалоге. Его лицо исказила легкая неприязнь. — Когда девушка ждет предложения и рада ему, она не столбенеет, как будто увидела приведение. — Тимур, — шикнул брат за плечом.       Я лишь отмахнулся и продолжил: — А у тебя еще и отягчающие. Официальная жена, ребенок. Зная это и Вику, я вообще сомневаюсь, что она хоть когда-то собиралась за тебя замуж.       Воздух начал медленно накаляться вокруг. Макс вдруг удостоил меня холодным взглядом через две узкие щелки глаз. Напряженные скулы заметно зашевелились под гладконабритой кожей лица. — Зная Вику? — Он даже был возмущен моей наглостью. — Да ты вообще ни хрена не знаешь ее, Тимур. — Неужели? — Едва ли удерживая ядовитый смешок на губах.       На кончике языка уже вертелась красочная тирада обо всем, что я знал, чувствовал и в чем был безоговорочно уверен. То, в чем этому слепцу даже не приоткрывали двери. О чем мне внимал ее шепот ни одну ночь. Его бы мир перевернулся от кладезя моих знаний о человеке, которого он вроде бы «знал». За гребаных три года, когда делил с ней постель, он даже был не в курсе, как она танцует! Знаток херов!       Хоть все и шло наперекосяк, Макс не планировал участвовать дальше со мной в дебатах и усугублять положение. Конечно, идеальный работник с хорошей репутацией не ровня какому-то бестолковому шуту, развлекающему народ. Он сорвался с места и намеренно цепанул мое плечо. — С*ка, — рыкнул я. — Тимур, нам лучше уйти.       Брат видился мне в легкой дымке. Пелена злости, застелившая глаза, управляла мной, усыпляя здравый смысл. — Ни хрена. — Тимур, ты зарываешься. Что происходит вообще?       Как я мог объяснить ему, что происходит? Честно, я уже сам запутался.       Единственным вариантом пережить этот вечер и не нарушить наш договор с Викой, было лишь напиться до чертей, чтобы язык не мог шевелиться и, соответственно, ничего не ляпнуть. Просто уйти, как того бы хотел Ильяс, и в глубине души я его понимаю, было для меня самой худшей идеей. — Возьми нам выпить и пошли покурим. POV Ильяс       Я танцевал с какой-то миловидной брюнеткой уже пару песен. За сегодняшний день я устал, как бешенная гончая псина. И, признаться, даже чары этой красотки меня брали с трудом. Но она не сдавалась, и я дал ей шанс.       Хотелось курить. И заодно найти брата. Он умудрился таки раздобыть крепкий алкоголь. И теперь меня ещё плюсом бесило, что Тимур напился. Из-за какой-то бабы. Пфф, дурак. Сколько раз я говорил, что из-за них одни проблемы. Чем дальше ты пускаешь их внутрь своей души, тем больше сложностей это приносит. А эта Вики… Ооох, эта Вики просто пустила толстенные корни в сознание Тимура. Он дышал даже чаще, когда думал о ней. А ещё он считал, что я этого не вижу, что без неё он, как без воздуха. Я уверен, что они уже давно трахаются. Потому что крышу у мелкого совсем повело.       В зале было слишком душно. Здесь уже не было места разговорам, лишь громкий нетрезвый хор голосов мешался с такими же несдержанными танцами. Я осмотрелся. В поле зрения Тимура не было. Прошёлся до туалета — вдруг доза алкоголя устроила бунт в его организме, и младшего уже полоскало в одной из кабинок. Но там его тоже не оказалось. — Чтоб тебя!       Снова вернулся на площадку. За столиком, где Макс пытался таки наладить с Вики контакт после инцидента, был только виновник торжества и главный компании. Отыскать взглядом Вики тоже не удалось.       С*ка! Отвергать идею, что неспроста они испарились вдвоём — было совершенно глупо. Бьюсь об заклад, кто бы из них не предложил самую бредовую идею, другой подхватит с полуслова. Нашли же два идиота друг друга! Если они на пару уже плавают голышом в Москве-реке, то меня это уже правда мало удивит. Им хоть с верёвкой в пропасть, хоть на мотоцикле на спор, хоть за тортиком ночью на самокатах в какой-нибудь магазинчик на окраине города.       Кулаки сами сжались до побелевших костяшек, пока я искал со смотровой площадки взглядом знакомые силуэты во владениях ночных улиц. Без особой надежды набрал брату. Гудки шли, ответа не было. Конечно, мать его, режим «не беспокоить» после 22.30. Режим «не выводить меня», с*ка, вообще существует?!       Что ж, поинтересоваться у Макса, куда делась его ненаглядная, было одной из самых отвратительных идей. В случае обнаружения пропавшей парочки не мной, последствия могли бы быть фатальными.       Меня снова откинуло в те времена, когда я нехотя брал на себя ответственность по отмазывают братца. Благо, когда он был подростком, чудил мало. Мальчишкой он был спокойным, в драки не лез, ерунду не творил. Ангелок во плоти в противовес моим похождениям. Матушка нарадоваться ему не могла. А потом он влюбился. И всё пошло совершенно по другому сценарию. И черт бы её побрал эту Вику, из-за которой приходилось врать матери и отцу, и смотреть на это глуповатое, но до неузнаваемости довольное лицо Тимура. Хорошо, делаем скидку, что ему было всего лишь 18. Мало у кого есть сил и опыта в этом возрасте бороться с розовым тягучим дурманом в бошке. Но разве сейчас разум не должен уже стоять на страже всех эмоций?       Музыка постепенно становилась тише. Ума не могу приложить, куда унесло братца и не его, к слову говоря, пассию, но на веранде их точно не было.       Тот факт, что я в одну минуту превратился в какой-то поисковый отряд, меня выводил из себя. Они, мать его, оба взрослые люди. Он — тупой влюблённый дурак. Она — просто идиотка, захотевшая поиграть новой игрушкой, потому что старая, очевидно, уже наскучила.       Едва ли я успел остановиться у одной из колонн, не выдав своё присутствие под свет уличного фонаря. Неподалёку от центрального входа в здание, около ровно стриженных кустов, кажущихся совсем чёрными в ночи, стояли пару скамеек. На одной из них сидела Вики, а прямо перед ней, по-пацански, на кортах, мой брат. Где-то на остром женском локте болталась белая повязка Тима. В его тёмных волосах гуляли длинные девичьи пальцы. Они мягко перебирали локоны, а нежный однотонный маникюр трепетно причесывал взлохмаченные клочки волос. Если Тимур сейчас замурчит, как мартовский кот… кажется, я даже его пойму. Вики зарывалась носом в лохматую макушку брата. Улыбалась, пока он тихо что-то лепетал на своей высокоградусной волне. Подняв своими ладошками его лицо к себе, она не моргая замерла. И поцеловала парня. Совсем нежно коснулась своими губами его. На секунду застыла в этом моменте и отпряла, что-то снова кротко прошептав ему. Чувственность этого почти невесомого поцелуя незаметно отпечаталась на мне самом, и вдруг мне даже стало не по себе. Я невольно посягнул на что-то очень сокровенное. Моя неловкость пересушила все горло, но я не торопился уходить или, наоборот, показываться.       Мне не было слышно ни слова, о чем эти двое почти беззвучно перебрасывались, заглядывая в глаза друг друга. Но, то что я видел, было куда красноречивее любого рассказа. Ни одни слова не могли соперничать с окружившим этих двоих облаком невероятной лёгкости и сладости. Как сахарная вата в детстве. Тимур трепетно целовал руки девушки, поочередно каждую и обе, собрав их своими ладонями в «лодочку», а Вики ловила каждое его движение взглядом. Он был похож на тёплое море. Тихое, спокойное и гостеприимное. Будто лёгкие, еле уловимые волны, играя солнечными лучами на закате, принимали тебя в свои объятия и отдавались всецело, лишь бы ты почувствовал себя окутанным счастьем со всех сторон. Я бы отдал многое, чтобы кто-то смотрел на меня так же, как Вики смотрела на моего брата. Весь этот океан в её глазах был из любви и нежности. Чистой и искренней. Без единой мысли на приближающийся шторм.       Наверное, я должен был смириться со своим прозрением. Сейчас мне стало немного понятнее всё. Возможно, именно из-за такого трепета в груди, какой порхал и сводил с ума Тимура, люди даже начинали войны. Жертвовали всем. Или создавали новые миры. Сейчас я видел, ради чего мой брат жил. Весь свой успех и даже неудачи, все свои труды и исповеди он посвящал ей и во имя нее. Все песни о любви были написаны только о ней. Она была его музой в хорошие времена, петлёй на шее — в плохие и неоспоримой частью его жизни от первой встречи до этой минуты. И теперь, имея деньги, славу, всеобщее признание, дом, мать его с бассейном и мангальной зоной, он стоит перед ней одной на коленях, отвергая мысль, что она может достаться кому-то, кроме него. Это полный абсурд, но я почему-то не могу отвести глаз. — Вика, девочка моя, родная, — мне пришлось напрячь весь свой слух, но, кажется, я даже дышал слишком громко. Блондинка давно, очевидно, бросила попытки посадить отчаявшегося Тимура рядом с собой, поэтому просто поддерживала его, когда того немного кренило. — Ты же не согласишься, да? Не пойдешь за него замуж? — Нет, конечно. — Этот твердый ответ звучал с ее губ, как сладкая патока. — Клоун, делал предложение без кольца! Пффффф! И на что он вообще рассчи… — Тим, тише. — Вики удалось удержать героя-любовника за плечи, сгребая рубашку в кучу складок. Тимур обвил девичьи ноги своими руками покрепче, и меня опять пригвоздило в тени колонны. — Вик, а к черту все! Макса этого, вечер весь этот. Хватит уже…       Заторможено он тянул с откровенной насмешкой каждое слово. Неуверенная возня со стороны брата заставила меня нахмурится. Тим опустил лохматую голову, и так качающуюся, как на шарнирах, и закопошился перед собственным носом. Я не видел, что происходило, но понимал предельно точно. — Нужно было сделать это раньше, — братец кое-как уперся одним коленом в асфальт. — Выходи за меня, Вик, — он потянул со своего плеча женскую кисть и принялся натягивать на безымянный палец ошеломленной блондинки печатку с черным камнем. Да, одно из наших парных колец теперь болталось на тонком пальце девчонки! «Ты совсем рехнулся!», — мне осталось только закатить глаза и пробить ладонью по лбу и себе, и мелкому. Но я замер, будто ответить должны были лично мне. — Что здесь происходит?!       Потоки разрезанного Максом воздуха обдали меня всеми запахами сегодняшнего бесконечного вечера. — Что ты творишь? — Разразился громом над Тимом внезапный гость. — Макс! — Вики взвизгнула и кинулась к повалившемуся прям на задницу Тимуру. — Тише, друг, — ноги сами меня принесли в эпицентр событий, и я почти вырос между тайными любовниками и Максимом. Запах алкоголя и парфюма быстро сменился на резкий привкус предстоящей драки. В которой, к очевидному сожалению, моему брату не светило ничего хорошего. — Явился, — оскалился Тимур. — Вики, — Макс приблизился к девушке и едва потрепал за плечо.       Но та продолжала тараторить, почти давясь воздухом, заглядывая в стеклянный темный взгляд: — Мы сейчас уйдем, и вы уедите. Хорошо?       Я бы уже заорал от этого игнора. Похоже, эта идея проскочила в голове и у Максима. Резонно. — Пошли.       Собрать в кучу этот нетрезвый набор человека не представляло никакой сложности. На прощание не было времени. Нужно быть дураком, чтобы терять хоть секунду в этой ситуации. Макс уже засыпал вопросами девушку, а ее глаза лишь молили меня поскорее убраться отсюда с Тимуром. Я почти незаметно кивнул в ответ. В этот раз я с ней согласен на все сто. — Ты объяснишься? Почему ты ушла? Что у вас тут? Что ему надо? Это еще что?       Су*а! Нужно просто уйти. Макс не сделает ей ничего плохого. Я почти в этом уверен. — Мне больно!       Этот вскрик сработал, как сигнал тревоги для горе-спасателя. — Чтоб тебя, — я попытался схватить брата хоть за шкирку, но тому удалось извернуться и вернуться к парочке. — Тимур! — Убрал руки, — брат толкнул Макса прямо в грудь обеими ладонями. Парень чуть отшатнулся. Больше даже от неожиданности. — Просто. Не смей. ЕЕ. Трогать.       На мгновение застыли все. Воздух стал тяжелым и оседал в легких свинцовым грузом. — Расскажи ему, — легонько Тим встряхнул обеими руками застывшую в ужасе блондинку. — Рассказать что? — Не надо, Тимур. — Одними губами.       Оказывается, эта зубастая девчонка умеет блеять, как напуганная овечка. Сейчас вся ее природа лезла наружу и тряслась. Во взгляде, голосе. Даже тело выдавало. Внезапно накативший страх сковал ее губы. Вики онемела в секунду и лишь округленные глаза кричали, что она в панике. — Расскажи, и закончим с этим.       Макс одним движением дернул за плечо брата и развернул к себе. Я потянул на себя девчонку на шаг от этих двоих. Она даже не сопротивлялась. — Что рассказать? Может это сделаешь ты, раз она не может? — Кривая улыбочка расползлась на лице официального бойфренда.       Его глаза сверкнули в нашу сторону. Холодно и с издевкой. Вонзаясь рваными краями. Вики сжалась сильнее прежнего, скомкано умоляя Тимура не продолжать. — Все кончено, Макс. У вас с ней. — Это ты решил? — Чуть ли не со смехом бросил тот в ответ. — Она решила. — Вики, — комично изогнувшись из-за плеча соперника, Макс выглянул на девушку. Его руки медленно взвили в воздухе, то ли от непонимания, то ли от абсурдности ситуации, — чего я не знаю? — Что ты, например, — тонкий палец брата с отвращением, точно в наваленную кучу, тыкнул в грудь напротив, — рогоносец.       Тимур игнорировал отчаянные просьбы девушки замолчать. Напротив, он только сильнее раздраконивал своего противника. — Упс, новости. Знаешь, она любит меня. А я ее. А еще мы спим. Да, прикинь, — чуть ли не коснувшись носом Макса, прошипел в лицо, — даже в вашей кровати.       Смачный удар, женский вскрик и брат почти падает на землю. Невольно кулак сам сжался, на случай, если придется вмешаться. — Это правда? — Почти на всю улицу. — Не переживай, правда. — Тим снова расправил плечи перед оппонентом. — Нет! Не трогай! — Блондинка заверещала, но кулак снова крепко припечатался в лицо Тимура.       Макс разжал руку и размял пальцы. Вики тут же кинулась к потасовке. Но в полушаге от обоих девушка остановилась. Ну что, Каштанка, в какую сторону? — Не трогай его. Ты видишь, он пьяный. — Да по херу вообще. Что он говорит — правда?       Второй подъем нетрезвому, а теперь еще и слегка покалеченному брату дался сложнее. От меня отмахнулся, выпрямился и прощупал пальцами челюсть. Двойное попадание пришлось именно туда. — Правда? — Рявкнул Макс. До этого момента я никогда не думал, что его голос может быть настолько разгневанным. — Ты изменяла мне? С ним?       Надо же, ее резкий на ответы рот молчал. Блондинку загнали в угол и пытливо ждали, как она будет изворачиваться, чтобы выбраться. — Идиот, ты слышишь? Она любит меня. — Чуть ли не хвастался Тим своим трофеем.       Колючий взор Макса сверлил и сверлил Вики. Испуг медленно остывал в её глазах, и они превратились в два безжизненных протеза. Как в старых советских куклах. Весь спект эмоций за последние 15 минут медленно сползал с её лица, уступая место маске безразличия. Заторможенный взгляд переполз на Тимура. То, что горело в этой девчонке ещё пять минут назад, вдруг вспыхнуло и теперь лишь слабо дотлевало с каждой секундой совсем сходя на нет. Её губы, с которых мой братец сожрал-таки помаду, сжались так крепко, что подбородок покрылся рыхлыми бугорками от напряжения. Тим нервно зачесал назад спадающие на лоб волосы и схватил женскую ладошку, которая весела, как обесточенная. — Всё. Вика, всё закончилось. Яратам, девочка моя, слышишь? — Как в стену долбился брат со своими признаниями, глядя в стеклянные безжизненные зрачки и наглаживая ладонью её бледную щеку. — Я ушам не верю, — Макс пошатнулся и обхватил голову руками, давясь истерическим смехом. — Ильяс, твой брат поехал крышей? Вики, скажи, что у него белка. Ты же не такая. Ты хоть и не в ладах с головой иногда, но бл*ть с каким-то принципами. Не конченная шкура, трах*ться у меня за спиной. — Я, — с трудом она сглотнула всю слюну, но, очевидно, этого было недостаточно, чтобы пересохшие связки начали её слушаться. Ни одной эмоции во взгляде. Серые, как выженное поле. Тимур хмурился и нетерпеливо заглядывал ей в рот, желая быстрее услышать желанные слова. Секунду она помедлила, и произнесла, — я тебя не люблю. — Медленно ее ладонь освободилась от руки брата и убрала его от своего лица. — Ну что ты улыбаешься? Я не шучу. 1:1. Я. Тебя. Не люблю. Тимур.       Твердым и спокойным голосом. Таким обычно выносят приговор. И он был смертным для моего брата. POV Вики       Я потеряла ощущение пространства. Не чувствовала своего тела, температуры на улице. Не понимала, как давно я еду и даже не помнила, как поймала такси. Грязная, лживая. Меня тошнило от самой себя. Я столько скрывала и притворялась, что теперь даже не понимала, как должна себя вести. Можно было заорать, разреветься, но внутри было настолько тихо, что даже чертям становилось страшновато.       Последним звук издала захлопнутая дверь. И тишина квартиры соединилась с моей пустотой. Долбанных несколько минут мое отражение в зеркале безучастно глазело в ответ. Равнодушно, почти не моргало. После умоляло сделать хоть что-то, подать малейшие признаки жизни. «Нас некому реанимировать. Смирись.»       А отражение противилось. Кривилось, едва ли могло смотреть через застилающие слезами глаза. Кричало на меня, проклиная и давая пощечины. Мозг решился на бунт. Так не поступают союзники, но он намеренно крутил и крутил перед глазами чертову картинку с запахом восторга и звуком почти щенячьего, оглушительного визга. В тот момент, когда Тимур натянул мне своё же кольцо на палец, я всё готова была поставить на кон.        Я в своих мечтах, разрешивших завладеть мной полностью в один миг, была в чертовом белом платье. Счастливая, как дура. Улыбалась и топталась с тобой по кругу, сжимая твои плечи под свадебной рубашкой. Лбом ко лбу, слышала лишь наше дыхание, пока зал был наполнен музыкой и гулом голосов. Звон бокалов вокруг был на тех частотах, что с лёгкостью заглушались бы твоим глубоким шепотом. Весь мой мир был из твоего голоса и глаз, так беспрекословно манящих в свою гостеприимную темноту. Запах цветов, стоящих там и тут по залу и на столах, был по-хозяйнически перебит твоим парфюмом. Что-то терпкое, почти хвойное, с тонким привкусом миндаля и утреннего кофе. У тебя запах счастья. Невероятного. Почти волшебного. Даже диковиннее гребаного единорога. Я вдыхала бы его, пока лёгкие не пропитались насквозь, стоя в твоём пиджаке, который ты так противился надевать, а после накинул мне на плечи, чтобы я не озябла, в то время, когда мы смотрим на цветные снопы ослепляющих вспышек в небе во славу нашей любви. Они горят почти так же ярко. Почти. Немного не дотягивают.       Но вопреки всему, я сижу, сгребая трясущимися руками в перевернутую вазу твои цветы, которые у меня ещё есть шанс спасти. Они такие хрупкие, но ещё живые. Могут продержаться недолго при должном уходе. А мы бы продержались куда больше. Нужно было всего-то пережить несколько часов этой чертовой смуты.       Меня весь вечер заставляла жить лишь мысль, что я в руках держу пылающий огонь. Я грелась им, любовалась игривыми языками, так изящно ласкающими всю меня и внутри, и снаружи. Я его обуздала, приручила. Почему я не научила этому тебя? В одну секунду ты заставил все вспыхнуть. А теперь, всё что осталось на этом пепелище — горстка мелких углей из моей нерешительности и твоего лопнувшего терпения. После этого взрыва уже нечего было спасать. Последние руины и стерла в порошок единственной фразой.       Необъятная пустота сменилась заполоняющей, ошеломительной болью. Она, как бомба, разорвалась внутри, в секунду установила свои правила и уже не считалась ни с чем. Сносила всё, стирала в порошок остатки живого. Из последних сил я пыталась сдержать эту боль, утихомирить, договориться, в конце концов. Но тело трясло, как в лихорадке, а на плечах уже выступили темнеющие красно-бурые полосы от собственных ногтей. Там, где должна была быть душа, была лишь зияющая рана размером с пушечное ядро. Я неумело сжимала себя в своих же руках. Но доломать эту дыру никак не получалось. И она болела и болела. Тянула во все стороны, рассеивая мучительные импульсы по всему организму. Непрошенные слезы разъедали кожу, как кислота. Сопротивляться сил больше не было.        И я сдалась. В полной тишине квартиры не моим криком надрывалось все нутро. Хрипело, захлебывалось. Раздирало глотку до кровоточащих язв. Вспарывало кожу. Скалилось. Рычало навзрыд. Так плачут, когда кто-то умирает. Я умерла сегодня не одна. Но ты не оставил мне выбора.