Сумасшедшая

Достав ключ из портфеля, девушка открыла дверь и тяжело вздохнула: у порога стояли туфли. Похоже, сегодня он дома, а раз так, придётся зайти. Как и ожидалось, она застала его на кухне, шинкующего что-то ножом. Было нетрудно догадаться, что именно: рядом на столе стояла огромная салатница. — О, здравствуй. — Ты готовишь? — Ага. С работы пораньше отпустили. Вот, решил повозиться для разнообразия, раз время есть, — парень предложил ей отдохнуть, а сам продолжил трудиться. На плите кипела кастрюля — он ещё и что-то варил. Заметив её взгляд, мужчина объяснил: — Тушу капусту. — Понятно, — без особого интереса ответила она и решила прибраться, пока идёт готовка. Правда, работы для неё почти не нашлось: в комнате не было ни грязи, ни беспорядка. Хозяин квартиры любил, когда всё лежит на своём месте, и не жалел времени на уборку. Гостиная вызывала у девушки почти физическую боль, и чтобы хоть как-то отвлечься, она сложила открытую газету и положила журналы на полку. Покончив с уборкой, она подошла к шкафчику и, достав оттуда пару тарелок, расставила их на столе. К этому времени уже поспел ужин, и пара расселась друг напротив друга. — Скажи, ты в школе такая же? — Какая? — С такой же кислой миной. — Не знаю. — Раньше ты больше улыбалась, — рассмеялся мужчина, будто сказал что-то смешное. Девушка безучастно смотрела на него, машинально отправляя в рот очередной кусок. Он любил порядок, и после трапезы сам, по привычке, вымыл посуду. Пара расселась на диване перед телевизором, который всё это время был включен. Мужчина в принципе его не выключал, пока был дома. Как-то раз девушка попыталась его выключить, на что он разразился диким криком, резким ударом сшиб её с ног и продолжил бить до тех пор, пока она не попросила прощения. Впечатлений хватило настолько, что она перестала замечать само существование этого ящика. Да оно и к лучшему: так его голос терялся в потоке других звуков. Рассказывая, что приключилось на работе, он между делом приобнял её сзади. — Мне скоро надо домой, а то тётя будет волноваться. Он понял намёк и стянул с неё одежду, продолжая поглядывать на экран. Наверное, мужчина и сам не понимал, почему постоянно смотрит в ящик, мысли надолго не задерживались в его голове. Но девушка знала — он ждёт приказа. Парень навалился на неё, прижимая к дивану, но девушка всё так же молчала, неподвижно смотря в потолок и стараясь забыться. Её лицо обдавало его резкое дыхание, на щёки и плечи капала слюна. С каждым движением её сердце будто холодело, а душа рвалась из тела, желая оставить позади лишь пустую оболочку. Она уже привыкла к его домогательствам и не заметила, как быстро всё закончилось. «Пожалеет ли меня хоть кто-нибудь?» — проскользнула мысль в её опустошённом сознании. ***** У Учихи никогда не было настоящих друзей, и по мере того, как он стал больше проводить времени с Юри, его отношение к ней постепенно менялось. Саске полагал, что её компания будет его выматывать и со временем он начнёт винить Намикаву в своём дурном настроении, а потом и вовсе решит её игнорировать. Однако эти страхи не оправдались. Безусловно, его спутница была не вполне в своём уме, и парню следовало бы держаться от неё подальше, но пока их общение складывалось на удивление хорошо. На каждую, даже самую занудную реплику она всегда находила, что ответить, любую поднятую проблему всегда встречала решением. Юри говорила подчас витиевато, но весьма убедительно. Она не претендовала на абсолютную истину, о чём сама спокойно заявляла. Намикава внимательно выслушивала его точку зрения, кивала и предлагала встречный аргумент, так потихоньку и шел их разговор. Раньше она совсем не понимала слов, но вот они уже нормально общаются. А её назойливость, казалось бы, сошла на нет. Правда, она всё так же упоминала прошлую жизнь и явно не собиралась выкидывать её из головы. Но если Учиха не хотел ни о чём говорить, то она просто молча шла рядом. Верная своему слову, она вела себя как идеальная подчинённая. Несмотря на свои фантазии и заморочки, она не казалась глупой, напротив, Учиха считал, что она в разы умнее его. — А ты умеешь готовить? — Нет. — Недолго ты думала. У меня на этот счёт нет предрассудков, но всё-таки когда девушка умеет готовить — это плюс. — Однажды ко мне явился Рикудо Сеннин и велел никогда не притрагиваться к кухонной утвари, так что я даже и не училась готовить. — Ну и оправдание... А я, между прочим, немного умею. — Вам всё по плечу, господин. Саске ответил на её добрые слова скромной улыбкой и тут же почувствовал, как на него упала капля дождя. Юри мигом извлекла из портфеля зонтик и раскрыла его над Саске. — Прошу. — Не надо, у меня свой. Идти под одним зонтом ему совсем не хотелось, и он полез в портфель. Вот только зонта там не оказалось — похоже, забыл дома. Сообразив, что произошло, Юри снова протянула зонт и вновь получила отказ: — Говорю же, не надо. Тут недалеко, я добегу. — Я с вами. — Не стоит, — Учихе не хотелось отказывать Юри, но гулять под одним зонтом, как влюблённая парочка, он точно не собирался. Да и вдруг их увидят? Впрочем, кому они нужны? Разве кому-то интересно, встречаются они или нет? Учиха отбросил эти мысли и прикрылся портфелем от дождя. — Пока! — Буду ждать нашей встречи, — сказала Юри и поклонилась. Саске оглянулся на неё и побежал. Он так привык к её компании, что уже и не знал, как к ней относится. Раньше ему нравилось быть одному, но он и сейчас недурно проводит время. Учиха растерялся. «Может, всё так и оставить? Сколько будет тянуться наша игра? Скоро ей надоест? Когда она уже протрёт глаза и оставит меня в покое?» — размышлял Саске, пока нёсся под моросящим дождём. ***** Саске любил поспать, хоть и боялся темноты. Ведь во сне ничего не нужно делать: видеть, слышать, ощущать, говорить и даже думать. Впрочем, иногда приходится отвлекаться на сны, но это лишь небольшое неудобство, ведь они мигом забываются, стоит только открыть глаза. Не забываться они не могут, иначе люди бы совсем не знали отдыха и думали бы круглые сутки напролёт. Саске много о чём мечтал забыть и никак не препятствовал тому, что воспоминания его со временем размываются, да и не особо пытался их восстановить. Если только речь идет не об учёбе. Впрочем, если вы забыли о некой вещи, значит, помнить о ней и не стоило. Так же впадают в детство старики, расставаясь со своим огромным багажом воспоминаний, в которых они больше не нуждаются. Им многое пришлось пережить, и теперь они заслуженно могут выкинуть эти моменты из памяти. Что это, как не подарок небес? Жизнь наконец-то становится проще. Лёжа в своей едва освещённой комнате, Саске задумался над тем, насколько далеко ему до старости. В темноте только и остаётся, что думать, за это он её и не любил. Сколько уже мать не появлялась дома? Он не помнил. Как-то раз Учиха отметил срок в календаре в надежде её позлить, но мать никак на это не отреагировала, и больше он так не делал. Впрочем, оно и к лучшему. Не так уж это и плохо — жить без родителей, не видеть их лиц, не ощущать их присутствия. Можно даже пофантазировать, что он появился на свет сам собой. Фантазии — это здорово. Чистый хаос, в котором можно мысленно раствориться и не следовать никакому заранее известному сюжету. Саске открыл глаза. Вернее, он их и не закрывал, просто только сейчас заметил, что они открыты. По окну барабанил дождь, похоже начавшийся ещё прошлым вечером. От страшного шума казалось, будто весь мир сейчас давит на Учиху и никто не придёт на помощь. Правда, она и не требовалась. Надо же так вспотеть за ночь — даже в горле пересохло. Саске поднял руку к потолку, но как ни тянулся, не достал до него даже кончиками пальцев. Отчего-то на душе стало грустно, и он опустил руку, свесив её с кровати. Вот за что он не любил темноту — невольно в голову лезет всякая ерунда, от которой на душе становится скверно. В ней толком не разглядишь причину своего беспокойства, да и разгляди он её — легче бы парню не стало. В темноте дурные мысли тянутся одна за другой, и нет им ни конца, ни края. «Кто-нибудь, помогите...» — подумал Саске и снова протянул руку в пустоту, только в этот раз её обхватило что-то мягкое. Парень улыбнулся. Похоже, это сон. Ещё бы — половина ночи уже позади. Вот ему и кажется, что кто-то взял его за руку. Так в детстве делала мама, когда он не мог заснуть. Жаль, что они оба изменились. Саске невольно посмотрел на свою руку. — Добрый вечер, господин. Едва услышав знакомый голос, парень отскочил к стенке и встал в защитную стойку. В потусторонние силы он не верил, и точно знал: в такой час кроме привидений его мог потревожить только вор. И рука, и голос — всё было наяву! Одним прыжком он подскочил к выключателю и врубил свет. Сейчас завязалась бы драка... будь это правда грабитель. — Т-ты какого чёрта тут делаешь?! — Простите, что потревожила вас в столь поздний час, — ответила Намикава и поклонилась. Девушка, взявшая его за руку, сидела перед кроватью. По спине пробежали мурашки, и от тёплых воспоминаний не осталось и следа. Как она пробралась в квартиру? Что ей надо? О чём она думала? В полной растерянности Учиха выдавил из себя первый вопрос: — Как ты сюда попала? Он всё так же стоял в защитной стойке — на случай, если Юри набросится на него. Саске бы даже не удивился, окажись у неё в руке нож. Напротив, чего-то такого он и ждал. «Что она, стащила тайком мой ключ и сделала дубликат? Вот она какая на самом деле? Только начал ей доверять, и на тебе!» — Учиха даже не злился, он был опустошён таким предательством. — У вас было не заперто. — Врёшь! Я всегда запираюсь! — Тем не менее окно было открыто. Причём нараспашку. — Что? — Саске задумался и тут же выпалил новый вопрос: — Как именно ты вошла в комнату? — Так вот же, — указала Юри на окно. «Конечно, пролезть в такую широкую раму совсем не трудно, но тут же девятый этаж! Не по стене же она вскарабкалась, в самом деле?» — подумал Учиха, но задавать этот вопрос не стал. — «Погодите. Дом сейчас перекрашивают, вдоль стен стоят строительные леса. По ним, наверное, можно забраться, но какой псих на это пойдёт?» — Ты что, серьёзно вошла через окно? — Да. — Забралась по строительным лесам? — Да. — Это же безумие... — Пустяки. У ног насквозь промокшей девушки Саске заметил водостойкую сумку. Наверное, там лежали зонт и обувь. Хотя он не удивился бы и тросу. Несмотря на хрупкую фигуру, Юри обладала выдающейся ловкостью. Едва ли для неё есть что-то невозможное. Но действительно ли она забралась по лесам? Нормальный, трезвомыслящий человек точно бы на это не отважился. — Больше никогда не залезай в окно. — Как прикажете. Буду учиться вскрывать замки. — Да как ты не поймёшь! — судя по выражению лица, Юри действительно не понимала, к чему он клонит. И всё-таки она сумасшедшая. Вроде бы всё понимает, но на самом деле — ни черта. Она не замечает, какую чушь несёт. Учиха думал всерьёз её отчитать, но вовремя сообразил, насколько глупое это занятие. — Ладно, и зачем ты сюда пришла? — он постарался задать вопрос подружелюбней, хотя и не сильно хотел услышать ответ. Он даже наконец опустил руки; правда, настороженного взгляда с собеседницы по-прежнему не сводил. Не поднимаясь с колен, девушка повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Я почувствовала, что вы меня зовёте. — Нет, не звал! — Телепатически. — Это бред! — Связь из прошлой жизни. — Ты с ума сошла! Он полагал, Намикава будет спорить, но она ничего не ответила. Секунд десять они молча смотрели друг на друга. Из-за длиннющей промокшей чёлки даже не видно, какое у неё сейчас выражение лица. Сколько ни смотрел на Юри, Саске не видел и тени растерянности. Наверняка она даже не сомневается в своей правоте. Её явно не переубедить, и Учиха решил, что пора расходиться. Чего распинаться о здравом смысле и морали, если ей всё в одно ухо влетит, в другое вылетит? — Пошла вон. — Как прикажете, — ответила Юри, покорно кивнув. Она уже встала и протянула руку к окну, когда Учихаа опять тяжело вздохнул. — Выйди через дверь. — Как пожелаете. Он проводил её в прихожую и включил свет. Юри надела извлечённую из сумки обувь, после чего обернулась к Саске. — Чего ещё? — Скажите, вы живёте один? — И что с того? — А где же ваши родители? — Не твоё дело. Саске заметил, как холодно и тихо он это произнёс. И совсем не потому, что услышал в словах Юри нотки жалости. Ему просто не хотелось трепаться о своих проблемах с посторонними. Грозно возвышаясь над Юри, Учиха проревел: — Да, я один! И не надо меня жалеть! Я не слабак и не нуждаюсь в чужой жалости! В ночной тиши его резкие слова прозвучали, как гром, и будто разнеслись по всему дому, но Юри всё так же спокойно смотрела на него. Раздосадованный тем, что слова не возымели нужного эффекта, он уже собирался сказать их снова, но тут Юри заговорила, будто желая его остановить: — Я понимаю. — Да что ты понимаешь?! — Вы не слабак. — Именно! Я сильный! Я... — Вы сильный и поэтому не боитесь одиночества. — Конечно! — Но сила и одиночество — это не одно и то же, — Учиха остолбенел, не зная, что ответить, и она продолжила: — Даже сильным людям бывает одиноко. — Да что ты хочешь сказать? — Я живу только ради вас. Занавес. Эту битву характеров Саске точно проиграл. Возможно, её исход вообще был ясен с самого начала. Юри всегда говорила о нём решительно, не стесняясь своих слов, будто видела парня насквозь. — Пока я рядом, вы никогда не будете одиноки. — Да чего тебе надо? Я должен тебе довериться, это ты хочешь сказать? — Я живу только ради вас. «Что за чушь она вбила себе в голову? Вот ведь сумасшедшая. У самой не все дома, а ещё меня учит жить», — стал спорить про себя Учиха, но озвучить свои мысли уже не осмелился. Он сам не знал почему. Может, потому, что напоминал себе упиравшегося ребёнка, не желающего признать свою неправоту. Саске молча смотрел на невысокую девушку, стоявшую перед ним, и не мог выдавить из себя ни слова. Он отвёл глаза, и Юри наконец опустила голову. Стоило открыть дверь на улицу, как в коридор хлынули влага и страшный шум дождя. Можно ли отпускать Юри в такую ужасную погоду? Девушка извлекла из сумки хлипкий складной зонтик, который наверняка сломается от первого же порыва ветра. — Постой. Юри медленно повернулась к нему. Саске хотел молча выпроводить незваную гостью и сам же её остановил. Он молча сходил в ванную и вернулся с полотенцем. Немного замешкавшись, он поманил её к себе. — Подойди ко мне. — Слушаюсь, — Юри была явно поражена таким отношением, но всё-таки покорно подошла к нему. — Господин, я не стою вашего внимания... — Стой смирно и не спорь. Ему не доводилось вытирать голову кому-либо, кроме себя, но эта затея его не слишком смутила. Учиха и себе не мог толком объяснить, зачем это делает, но чувствовал, что так надо. Наверное, так он решил отплатить Юри за её выходку, ведь ей явно станет не по себе. — У тебя же был зонт, где ты умудрилась промокнуть? — По дороге к вам. Ну да, по строительным лесам с одной рукой не полазаешь, тем более ночью и под проливным дождём. — Простудишься, дурёха. — У меня крепкое здоровье. Да и воду я люблю, и плаваю хорошо, — отвечала она всё так же непринуждённо. Учиха даже улыбнулся. Чтобы высушить её длинные волосы, ему потребовалось какое-то время, и Саске уже переходил к щекам, как вдруг увидел нечто необычное. На лице Юри красовались растерянность и смущение, на мгновение ему даже показалось, что она покраснела. Такого он точно не ожидал. — Даже в июне нечего ходить мокрой — замёрзнешь. Закончив, Саске легонько похлопал Юри по голове и к своему удивлению отметил, какая удачная у них разница в росте: в самый раз, чтобы её погладить. Но решив не увлекаться, Учиха достал зонт и протянул его девушке. — Бери. — Не стоит, у меня же есть свой. — Не такой хороший. Мой попрочнее будет, мама такие любила. — Хорошо, как вам будет угодно, — согласилась Юри и с поклоном приняла зонт. — Простите, что побеспокоила вас в столь поздний час. — Ещё как побеспокоила! В следующий раз заходи как все, через дверь. — Конечно, так и сделаю, — ещё раз поклонившись на прощание, Юри ушла. Убедившись, что она уехала на лифте, Учиха закрыл дверь, вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Осмотрев строительные леса, он поразился, как можно взобраться по такой шаткой конструкции, после чего вернулся в кровать и моментально уснул. Может, от усталости, а может от того, что на душе в этот вечер отчего-то стало легче. ***** — Что? Как? — ни с того, ни с сего поразилась Саёри, указывая на обед Учихи. — Чего ты кричишь? — А где же твоя здоровая еда? — Нет, как видишь. Вместо привычных пары комов риса, завёрнутых в фольгу, на столе красовалась целая коробочка разных вкусностей. — Понятно! Вот Намикава постаралась! — Чего? — Открылась тебе девичья душа? — Чья душа? — Саске, даже если чуть-чуть не получилось, обязательно её поблагодари и скажи, как было вкусно, понял? — Да о чём ты? Саёри явно что-то себе напридумывала. — В смысле? Разве это не Намикава готовила? — Нет, — Саске не секунду замешкался, но решив, что стесняться нечего, продолжил: — Это моё, домашнее. — Мама сделала? — Да, — ответил Саске и опустил голову, не желая показывать, как он переменился в лице. Проснувшись, он обнаружил эту коробочку с обедом на столе с прилепленной к ней запиской. На ней красовался кроваво-красный отпечаток губ и подпись: «От мамы». Самой её дома не оказалось — видимо, она заскочила только за тем, чтобы приготовить ему обед, и убежала, не сказав ни слова. Всё такая же непредсказуемая. Заносчивая по натуре, она редко относилась к нему с заботой. У Саске мелькнула мысль выбросить обед, но он всё-таки запихал его в портфель и притащил в школу. Учиху бесили её внезапные приступы доброты, бесило, что он их ждал и в глубине души им радовался, бесило, как, несмотря ни на что, он любил всё, что она готовила. От этих странных отношений всякий раз голова шла кругом. Нервотрёпка, да и только. Саёри явно хотела спросить что-то ещё, но Саске не обратил на неё внимания и принялся за еду. Тыковка под соусом пошла хорошо. И неважно, с любовью её готовили или нет — на вкус это никак не влияло. — Хм. Значит, это не Намикава готовила? — спросила Хачибана, приступив к своему обеду. — Конечно. И вообще, с чего вдруг она будет мне готовить? — Ну так вы же с ней встречаетесь. — Я — с ней?! Какое страшное заблуждение, нужно скорее его развеять! Саске замотал головой и тут же выпалил: — Да ни за что! — Правда? — Между нами ничего нет и быть не может. Скорее мир перевернётся, чем я на такое подпишусь. — Ты так отпираешься, будто я права. — Нет! — услышав это ещё раз, Саёри почему-то облегченно вздохнула и широко улыбнулась, и, усевшись за соседний стул, начала готовиться к обеду. Свободных мест на перемене хватало — где-то треть класса ходит в столовую. Конечно, не каждый стерпит, что кто-то расселся на его месте, но ведь речь идёт о всеобщей любимице, Саёри Хачибане, её никто не станет прогонять. Скорее наоборот, с радостью уступит место. — Можно мне иногда с тобой обедать? — Не знаю. Вот если ты курицей поделишься... — Пожалуйста, угощайся, — Саёри протянула коробку, будто хотела отдать её целиком. Саске взял руками кусочек курицы и закинул в рот. Но, воздержавшись от похвалы, спросил о другом: — Слушай, а ты сама готовишь? — А то ты не видишь. Написано же: «Made by Саёри». — Ничего тут не написано. — Немного подумав, он добавил: — И вообще, Юри говорила, что к кухне близко не подходит. Так что не могла она ничего приготовить. — Она с тобой уже так откровенна? — Да ты её только спроси — сама всё расскажет. — Так только с тобой. — Только со мной? — В тот раз вы оба меня заинтересовали, и я поспрашивала знакомых. Намикава очень скрытная. Даже ребята из её класса не знают, чем она увлекается, где и с кем живёт. И не расскажет ни под каким предлогом. — Она... Хотя, чему тут удивляться. Ему Юри тоже сначала показалась очень закрытым человеком, и только потом он обнаружил, что её душа не столько закрыта, сколько представляет из себя лабиринт, в котором нетрудно заблудиться, но выход из него всё-таки есть. А может, дело в том, что он один нашёл проводника, показавшего верную дорогу? — Ты же с ней здорово ладишь. — Вот уж не знаю. — А как вы так подружились? — Без понятия, — парню не хотелось об этом трепаться, и он отнекивался как мог. Саёри неодобрительно на него посмотрела, но быстро сдалась. Встретив отказ, она обычно не упорствует, в этом они с Юри похожи. Поэтому он и мог так легко с ними общаться. — Кстати, Моника так удивилась! — Чему? — Что Намикава в абитуриентском классе. — Ну, тут бы любой удивился. Он мельком глянул на Монику: девушка сидела на своём месте и тоже ела домашний обед, то и дело отвлекаясь на книгу. Похоже, она предпочитает есть одна — за обедом у Моники никогда не было компании. Полная здравомыслия староста наверняка тяжело переживает, что чокнутая Намикава учится лучше неё. После их перепалки Кенвуд, видимо, не хотела снова с ней откровенничать и смотрела на появления Юри сквозь пальцы. Но на самого Саске, чуть что, всё равно наезжала. — Кенвуд, на дух не переносит Намикаву. — Они обе очень серьёзные, только с разным вектором. — Вектором? — Одна — фантазёрка, другая — реалистка. Саёри уже столько раз общалась с Юри, но всё равно не считала её ненормальной. Немного причудливой, не больше, но заострять на этом внимание Учихе не хотелось. — Ты вот всё о чужих отношениях печёшься, а у самой как дела? — У меня? — Ну, есть у тебя парень, или просто кого-нибудь на примете? Популярность Саёри, разумеется, накладывала отпечаток на её жизнь: мальчики постоянно куда-нибудь её приглашали, но после школы Саёри никогда не видели в компании. Как и Саске, она отправлялась прямиком домой, а было ли тому причиной строгое воспитание или что-то ещё — неизвестно. — Знаешь, я тронута. — Чем? — Ты впервые поинтересовался моими делами... Саёри преувеличила важность его слов, но в целом была права. Саске не отличался особым любопытством и уж точно не лез с вопросами к другим. И что его потянуло спросить? Поразмыслив над своими действиями, Учиха пришёл к выводу, что эта ситуация уже стала для него рядовой. Он столько провёл времени с Юри, что уже привык задавать вопросы собеседнику. Знать бы ещё, это шаг вперёд или назад? — Торжественно клянусь, что я, Саёри Хачибана, ни с кем не встречаюсь. Но мне кое-кто нравится, — она даже подняла руку, будто в самом деле клялась. — И ты ему ещё не призналась? Тебе же проще простого! — Любовь, если она настоящая, достаётся не просто, а в упорной борьбе. — Я, конечно, мало что понимаю, но если у тебя есть кто-то на примете, то, по-моему, со мной лучше не обедать. — Пожалуйста, давай не будем об этом, — предложила Саёри и захрустела маринованным редисом, который только что умыкнула из его коробки. Такая же непонятная девчонка, как и Юри, разве что заморочки свои. Которые, впрочем, теряются за её приятным характером. — Здорово, когда у тебя есть друзья. — Чего это ты вдруг? — Вместе же веселей. — Мне одному больше нравится. — А будь с тобой милая девочка, тебе бы стало веселей процентов на двести. — Говорю же, мне лучше одному. — Ты так себя любишь? — Не собираюсь перед тобой отчитываться. — А я себя терпеть не могу. Поэтому и набиваюсь ко всем в компанию. Такого заявления он от Саёри точно не ожидал. Чтобы эта милая, дружелюбная девочка, которую все обожают, и вдруг ненавидела себя? Положив палочки в коробку, Учиха заглянул ей в глаза. Взгляд говорил о человеке больше и вызывал у Саске больше доверия, чем слова. Глаза, как ему казалось, выдавали всё, что не удалось сказать вслух. Иногда эта дополнительная информация была очень кстати. — Ты лучше многих, кого я знаю, и уж точно лучше меня. Я думаю, ты хороший человек. — Спасибо, — ответила она, широко улыбнувшись. Но что-что в этой улыбке было не так, будто Саёри немного от него отстранилась. — Между прочим, из тех, кого знаю я, ты тоже очень и очень хороший человек. — Давай без любезностей. — Мне это так в тебе нравится. Саёри бросалась такими откровенными словами, но что за ними стоит — не ясно. Прямо как с Юри. А может, все девушки такие? — Слушай, Саске, а давай сходим на свидание? — Иди, мне-то что. — Если я пойду одна, какое же это свидание? — Не впутывай меня в свои истории. — Тогда впутай меня в свою, — явно пошутила она в ответ. Интересно, Юри тоже когда-нибудь станет общаться с ним так же? Она-то говорила, что я одинок. Ага, как же! И рассердившись на свою чокнутую знакомую, он запустил палочки в обед Саёри. — Куда? Это же был мой последний пельмешек! — Обойдёшься. Саёри в ответ только грустно улыбнулась, да что с ней сегодня творится? Учиха пытался как-то объяснить её поведение, но ничего путёвого на ум не пришло. Ладно, куда парню понять, о чём думает девушка? Да и зачем? Придя к такому выводу, Саске слопал трофейный пельмень.