Сумасшедшая

— Думаю, мне не за что на вас сердиться — ответила Юри к его изумлению. Может, она его не поняла? Парень поднял голову и уставился прямо на неё, тут же забыв свой вопрос. Пока Юри сушила волосы, она убрала свою мрачную длиннющую чёлку. Саске впервые разглядел её лицо. Таких историй везде хватает — стоило девушке снять очки или сменить причёску, и серая мышка оказывалась куда милей, чем раньше. «В жизни так не бывает», — подумал Учиха. Что правда, то правда. Слово «милая» едва ли ей подходило. Юри оказалась настоящей красавицей, настолько очаровательной, что он просто остолбенел. Под белоснежной кожей будто бы вовсе не текла кровь, жизнь не оставляла на ней свой грубый след. Но особенно выразительными были глаза —способные заглянуть в душу. Словно маленькая Снежная королева, за своей обманчивой красотой она скрывала леденящую душу угрозу. Застигнутый врасплох Саске какое-то время приходил в себя. — Господин, мне неизвестно, о чём вы думаете и к чему стремитесь. Но если таково было ваше решение, то и по долгу, и по собственной воле я ему покорюсь. Поэтому сейчас вам не за что извиняться, — похоже, она не пыталась его успокоить или выкрутиться из неудобного положения, а действительно в это верила. Чёлка больше не закрывала глаза, и по искреннему взгляду Юри Намикавы понял, что так и есть. Понял, но согласиться не мог. — Да ты понимаешь, что с тобой чуть не сделали?! — Догадываюсь. — Ну так злись, как нормальные люди! — Господин, вы верно рассуждаете, но мне незачем злиться. — Вот я, я тебе говорю, что не прав! — Господин, но ведь вы меня спасли. — Да я же объяснял! Нет, ничего она не понимала. С виду, может, и красавица, а в голове всё равно не все дома. Но Учиха хотел поставить точку. Возможно, он упирался из гордости, а может, просто немного жалел её. — Слушай, ударь меня. — Простите, зачем? — Какая разница? Ударь. — Это приказ? — Приказ! — Тогда прошу прощения, — сказала Юри и отвесила ему хорошую пощёчину. Удар вышел солидный — будь на его месте девушка, она бы повалилась на пол. И хоть лицо здорово жгло, Саске стало легче. — Я не прошу меня простить и не скажу, что мы в расчёте. Но если я могу чем-то отплатить — только скажи. — Вы мне ничем не обязаны… — Да скажи ты, чего хочешь! Это приказ! — Слушаюсь, — кивнула она. И хоть Саске заставил её говорить, не похоже, что Намикава ответила через силу. Напротив, приняла это как должное. Учиха совершенно растерялся, но нашёл в себе силы дождаться ответа. Он обязан как-то ей отплатить. Наверное, дело и правда было в гордости. На раздумья ушло секунд десять. Юри взглянула ему в лицо и начала: — У меня лишь одна просьба. — Какая? — Прошу, позвольте мне быть рядом с вами. Потом он ещё не раз жалел о своём ответе, но сейчас у него не было особого выбора. А может, на какой-то миг, он проникся её искренностью. Она чокнутая, почти его не слышит, да и, честно говоря, от неё мурашки по коже, но всё-таки Учиха ответил: «Как хочешь». Саске показалось, что он поступил правильно, стоило ему увидеть лицо Юри. Пускай, это была лишь иллюзия, но именно такими иллюзиями все и живут. И только благодаря им держатся за жизнь. Впервые с их встречи Юри улыбалась. Широко и от всего сердца. ***** На следующий день Юри Намикава впорхнула в класс Саске и, пока парень собирался, подошла к нему с заявлением: — Я пришла вас проводить. — Ага, — кивнул он в ответ и взял свой тоненький портфель под мышку. Увидев эту сцену, Саёри пальцем поманила их к себе: — Ребята, между вами что-то есть? — Связь из прошлой жизни. — Мы просто друзья. Учиха встал между девочками, чтобы беседа не зашла слишком далеко. Саёри наверняка удивилась, но сейчас он ничего не хотел объяснять. Да и как ей всё объяснишь? Можно сказать, что так сложились обстоятельства, посетовать, что он получил по заслугам, или даже с грустью сообщить, что всё это — расплата за его ужасный поступок. — Учиха, а ну стой! — крикнула спешащая к нему староста, Моника Кенвуд. Схватив парня за плечо, она пристально на него посмотрела. — Я-то думала, ты исправишься, раз волосы перекрасил. Так нет, свою девчонку сюда притащил! — Не торопитесь, — Саске и слова сказать не успел, как Юри встала между ним и старостой, будто собиралась его защищать. — Ты враг моего господина? — Враг? Господина? Что за бред? Дорогуша, я так скажу: держись от него подальше. — Почему? — Да потому что от него одни неприятности! — Ради моего господина я готова спуститься хоть в преисподнюю. — Что?.. — Радость моего господина — моя радость. Любое его желание — моё желание. Вся моя жизнь посвящена служению ему, ведь нас крепко связывают узы прошлой жизни. Как же Юри понесло! Саске скорее закрыл ей рот и потащил к двери. Попрощавшись с Моникой и Саёри, он вылетел из кабинета. Пару провожали десятки любопытных глаз. Учиха хоть и подпустил Юри к себе, но ничуть не уделял ей внимания. Хочет быть рядом — на здоровье. Что ходил он с ней, что нет — для Юри ничего не поменялось. Ему-то всё равно, а вот она скоро устанет от его скучных, серых будней. Не сомневаясь в таком исходе, он и решил притвориться её другом, но только до того чудесного дня, пока она не отстанет. Как ни странно, вдвоём они не особо выделялись, причём не только в школе, но и уже по пути домой. Саске какое-то время сомневался, перекраситься обратно или нет, но всё-таки решил оставить родной цвет волос. Ему не хотелось признаваться, что всё это он затеял из-за девчонки. Ихара и его дружки, похоже, решили, что Саске специально всё подстроил, больше к нему не подходили и подумывали сейчас уже не о плане мести, а том, не слинять ли им от него подальше. И в школе, и на улице они старались даже не пересекаться с ним взглядом. На ребят было жалко смотреть, но, по крайней мере, они больше не доставляли хлопот. По пути на станцию Юри держалась немного позади Саске и ничего не говорила, будто боясь к нему подступиться. Может, она не нашла, о чём спросить, а может, была молчаливой по натуре и ждала, пока Учиха заговорит первый. «А вдруг Намикава замышляет что-то зловещее? Впрочем, на злодейку она не тянет. Так, только на чудачку, с которой никак не сладить». Не проронив ни слова, пара вместе села на поезд и вместе с него сошла. Учиха подозревал, что девушке с ним не по пути, но Юри сообщила, что живёт неподалёку. Ему не доводилось бывать по этому адресу, но это действительно оказалось рядом. Раз они жили в одном районе, то могли пересекаться и раньше, но Саске не припоминал, чтобы Юри попадалась ему на глаза. Впрочем, он хорошо запоминал в лицо парней, а вот девушки мигом вылетали из его головы, если в них не было какой-то изюминки. Даже сейчас Саске узнавал только Юри, Саёри, ну и Монику. После новости о том, что они почти соседи, его беспокойство заметно поутихло. Это не повод с ней носиться, но и плохо с Юри он бы уже не поступил. Будет кое-как общаться, да и всё. Темнело уже поздно, и в торговом квартале, у станции, вовсю резвилась детвора. От радостных, беззаботных лиц ребят на душе у Саске стало немного тоскливо. Нет, он не завидовал им, ведь сам повзрослел не так давно и ещё отлично помнил, каким маленьким кажется мир в детстве. И каким громадным он оказывается, стоит только стать взрослым. Невелико открытие, но ведь так и есть. Их мир мал, его легко сломать, разрушить. Одно мгновенье — и вот ему уже пришёл конец. То, что взрослому, как ни гляди, покажется сущей ерундой, для ребёнка может быть вселенской трагедией. Но со временем все теряют эту простоту и искренность. Вот только что они получают взамен? Именно об этом Саске и думал. С мысли его сбил один из мальчишек, игравших в салки с друзьями: он не смотрел, куда бежит, и налетел прямо на Учиху. Мальчуган грохнулся на землю и боязливо поднял голову — наверное, ждал, что на него накричат, ведь перед ним высился великан с суровым взглядом. Саске молча протянул пареньку руку, помог ему подняться и напоследок легонько похлопал по голове, дав понять, что не злится. После чего пошёл дальше, не дожидаясь ответа. Возможно, мальчик сказал ему вслед «спасибо», но на улице стоял такой гвалт, что Саске ничего не услышал. Юри лишь молча наблюдала за этой сценой. Учиха хоть и строил из себя хулигана, но тут спасовал — накричи он на мальчика или пни его, он бы поступил как настоящий хулиган, а идти до конца по этой дорожке ему не хотелось. Впрочем, эту мысль ему кое-кто подсказал. Как-то раз Учиха рано пришёл в школу и думал спокойно подремать в классе, пока не начнутся уроки, но столкнулся у школьных ворот с Моникой. Она, как недавно выяснилось, тоже живёт неподалёку и добирается в школу на той же электричке. Но раньше они не пересекались ни утром, ни вечером, что было целиком заслугой Моники, которая специально выходила в школу в другое время, а после уроков выбирала другой путь домой. Вместе их свела случайность: ответственная староста всегда приходила довольно рано, а вот Саске просто угораздило неправильно поставить будильник. — Кошмар, это же надо — наткнуться на тебя с утра пораньше. Теперь весь день насмарку. — Слушай, мне кажется, или ты в меня втрескалась? — Что?! Да кому ты сдался?! Конечно нет! — Извини, значит, показалось. Наверное, я тебе сильно не нравлюсь? — Не нравишься! Ещё как! — Моника уже покраснела от крика, а Саске всё так же смотрел на неё сонными глазами. — Знаешь, тебе трудно поверить, когда ты так громко об этом кричишь, — зевая, ответил Учиха. Староста аж выпучила глаза от такой наглости. Она уперла руки в бока и перешла на свой любимый, нравоучительный тон: — Учиха, смотреть не могу на таких лоботрясов, как ты, которые каждый день слоняются без дела и даже думать ни о чём не желают! — Ну и не смотри. — Не говори глупости! — отрезала она и продолжила отчитывать его как нашкодившего ребёнка: — Вот скажи, Учиха, у тебя есть мечта? Планы на будущее? — Ничего такого. — А у меня есть. Я обожаю читать. И хочу однажды стать переводчицей, чтобы познакомить нашу страну с тысячами зарубежных книг, показать, какие они интересные. А другие страны — с нашей литературой. Моника полагала, что Саске отмахнётся, ляпнет: «Ага, очень за тебя рад» — или что-нибудь в этом духе, но он ответил иначе: — Слушай, ну ты крутая! — это была не шутка и не подкол, парень искренне восхитился. — Я, конечно, мало книжек читал, так что плохо понимаю, что там такого интересного. Но наверняка целая куча людей тебя поймёт. Мне даже завидно. — Ты шутишь, что ли? — Я ещё сплю на ходу, ну какие шутки? — глаза правда слипались, и он опять зевнул. — Ты давай, старайся. Хотя не мне так говорить. — Да что ж ты такой бесхребетный? — Я вообще-то хулиган. — Дурак ты, а не хулиган, иначе давно побил бы за такие разговоры. — Значит, дурак. — И ведь всё понимаешь, а ведёшь себя так же. Пойди разбери — зачем? — с улыбкой сказала староста. Учиха не понял, смеялась она над ним или хвалила, но такой он Моники ещё никогда не видел и хорошо запомнил её лицо. Никогда вот так, в открытую, его не называли бесхребетным. Может, поэтому Учихе запомнился тот разговор. Моника открыла ему глаза: он только притворялся хулиганом и бежал от ответственности. Ему не хотелось ни с чем возиться, да и копаться в себе тоже. И хоть он убедил себя, что так ему живётся легче, Учиху стали всерьёз терзать сомнения. — Как думаешь, кому жить проще: хорошим людям или плохим? — И тем, и другим жить довольно тяжело, — ответила Юри. — Разве? А я бы, наверное, сказал, что плохим. Саске правда считал, что хулиганам проще живётся, поэтому и стал одним из них. — Дело в отношении. Абсолютный негодяй, надо полагать, на каждом шагу творит зло. И вести себя подобным образом чрезвычайно непросто. Пожалуй, это даже практически невозможно. С другой стороны, быть абсолютно порядочным — такая же невыполнимая задача. — Почему? — Потому, что это настоящая мука — идти выбранной дорогой до конца. — Разве? — Представьте, что некто целиком посвятил себя злу. Иными словами, обернул против себя весь мир. Его, конечно же, ждут мучения. Саске попробовал вспомнить какого-нибудь известного злодея. Как насчёт мафиози, заправляющих преступным миром? В фильмах их часто изображают настоящими злодеями, но сейчас они не годились. Безусловно, они делали больше зла, чем добра, но при этом тепло относились к членам «семьи» и к тем, кто с ними работал. Зло не поглощало их целиком. — Но сторонники добра сталкиваются с той же проблемой. Отказаться от любых амбиций и посвятить всего себя борьбе за правое дело — это невероятная жертва. А впереди всё равно ждёт только смерть. Это, если угодно, форма саморазрушения. — Ну, может и так… — её доводы впервые звучали логично, да и вообще она смахивала на нормального человека, когда говорила так серьёзно. Так недолго и забыть, что у неё тараканы в голове. — Что ни выбери, путь добра или зла, следовать ему до конца весьма непросто. — Ну ладно, а кому же тогда жить легче? — Полагаю, что никому из них. — Ни добрым людям, ни злым? — Когда-то злым, когда-то добрым. Легче всего живётся тем, кто балансирует между добром и злом — непринуждённо выбирает сторону, отталкиваясь лишь от обстоятельств и сиюминутных побуждений. — То есть, тем, кто просто поступает как придётся? — Да. И, честно говоря, подавляющее большинство людей именно так и живёт. Саске огляделся по сторонам. Рядом дама закупалась продуктами и что-то обсуждала с владельцем лавки; спешил домой школьник; прямо на улице играли дети; на тротуаре, не стесняясь прохожих, жалась друг к другу влюблённая парочка; не спеша крутил педали патрульный, а в забегаловке с клёцками уселся старичок и принялся с кем-то оживлённо беседовать. А ведь все, похоже, правда живут так, как описала Юри. Ну да, жизнь — суровая штука, потому так и тянет устроить её попроще. Эта идея не показалась Учихе глупостью, ведь он поступал так же. — Ладно, а к кому ты себя отнесёшь? — Это целиком зависит от вас. — От меня? — Я лишь исполняю то, что велите мне вы. — А своей воли у тебя нет? — Моя единственная воля — служить вам. По тону было ясно, что она ничуть не шутит. Отвечать за другого человека? Вот спасибо! Ему и своих проблем хватало, так теперь ещё чужие расхлёбывать! — Слушай, я тебе так скажу… — Если когда-нибудь я, ваша скромная раба, стану вам в тягость, избавьтесь от меня не задумываясь. Я не скажу вам ни слова против. — Буду иметь в виду. — Спасибо, — ответила она и тут же поклонилась. Её храбрость и откровенность подкупали Учиху, он то ли завидовал, то ли просто находил это необычным, ведь как раз этих качеств не хватало ему самому. — Если позволите, я продолжу. Чтобы человека поглотило зло, ему придётся совершить целую тысячу злодеяний. И стоит разок сделать доброе дело — начинай сначала. Стать воплощением зла ничуть не проще, чем достичь просветления. Наверное, она не хотела, чтобы Саске переживал об этом, и резко сменила тему, но парень не придал этому значения и возразил: — Да кто захочет посвятить себя злу? — Тот, кто искренне заблуждается, что абсолютное зло может привести к власти. — Здорово ты разбираешься. — Я лишь цитирую то, что прочитала. — И где такое пишут? — Триста первый выпуск «Грехопадения людей», сноска в глоссарии. — Это кто же такое печатает? — Думаю, это своего рода самиздат. Я случайно наткнулась на этот журнал у старьёвщика и мало что о нём знаю. Если вам будет угодно, я его принесу. Саске лишь молча помотал головой. Он только сейчас заметил, что почти дошёл до дома. В компании Юри время пролетело незаметно, как будто он прогулялся и поболтал с самой обычной девушкой. А ведь он думал, что скуки и проблем от её компании только прибавится. С головой у неё, конечно, непорядок, но не такая уж она и дурная. Когда пара добралась до дома, Юри произнесла: — Если позволите, здесь я вас покину. Надеюсь, завтра мы увидимся вновь, — после чего резво поклонилась и убежала. Саске лишь проводил её скромной улыбкой