Сумасшедшая

Юри, как обычно, вызвалась проводить его после школы. Учиха всё ещё было не по себе, он хотел бы держаться подальше от своей спутницы, однако она вела себя как всегда. Саске относился к тому типу людей, которые действуют не думая, а вот Намикава явно заранее просчитывала свои шаги и всё-таки несмотря на это заявилась к нему ночью. В голове никак не укладывается. Ответит ли она так же покорно, как и раньше, если спросить? Его собеседница ведь не совсем в своём уме. И вообще, когда она вчера к нему забралась среди ночи, то при желании могла бы спокойно его прикончить. По крайней мере, вчера такой исход казался вполне реальным. Если так подумать, история вырисовывается довольно жуткая, о ней и в полицию заявить не зазорно. Не очень-то хочется отправиться на тот свет из-за её больных фантазий — нетрудно представить, как, бормоча какой-нибудь бред, Юри приближается к нему с кухонным ножом. Лучше отделаться от неё, пока не поздно. Да только Учиха не знал, как это провернуть. Она стерпит, как бы холодно он к ней не относился. А после того, как Саске сам позволил ей ходить рядом, отвадить девушку кулаками он уже просто не мог. И что теперь делать? Конечно, Юри сама сказала в случае чего избавиться от неё, так что переживать, казалось бы, не о чем. Но что-то мешало Саске её прогнать. Его будто испытывали: посмеет он припомнить те слова или нет? Стоило спуститься на подземную станцию, как после солнцепёка на улице их встретили жар и духота — похоже, кондиционеры тут толком не работали. Учиха потянулся за платком, но нащупал в кармане только кошелёк. Цокнув языком, он взял рубашку за воротник и похлопал ей, чтобы хоть как-то охладиться. — Господин, если вам будет угодно... — Юри протянула ему аккуратный белый платок с тесьмой. — Не надо. Не сильно расстроившись, она убрала платок. Даже за мрачной чёлкой угадывалось невозмутимое выражение её лица, а губы смыкались так плотно, будто она вообще не дышала. Белоснежные тонкие руки, похоже, ничуть не вспотели, дополняя образ её нерушимого спокойствия. Юри так напоминала куклу, что Саске не удивился бы, тянись от неё нити куда-то ввысь, к рукам кукловода. А может, он и не требовался, и в её искусно сделанном теле помещена чья-то душа. — Слушай, тебе не жарко? — Не то, чтобы очень. — Любишь лето, наверное? — У меня нет любимого и нелюбимого времени года. Ничего нового — разговоры на нормальные, повседневные темы с ней никогда не клеились. Подошёл кондиционируемый вагон, и они наконец-то оказались в приятной прохладе. Если бы кругом не галдели школьники, стало бы совсем хорошо. Саске и Юри встали вдвоём у двери, и то ли у Учихи разыгралось воображение, то ли все действительно держались от них подальше. Всё-таки его принимают за хулигана, и смена цвета волос не сильно исправила положение. В вагоне висела реклама журнала с никому не нужными историями из жизни звёзд. В одной из них актриса рассказывала, как её преследовал оголтелый поклонник. Размышляя о параллелях между тем сумасшедшим и стоявшей рядом девчушкой, Учиха стал разглядывать другую рекламу. На Юри можно было не обращать внимания — она ещё ни разу не начинала разговор первой. Интересно, о чём она думает всё это время? Ему бросился в глаза один из главных заголовков недели, посвящённый серийному убийце, нападающему на людей в переулках. Теперь в рейтинге новостей он лишь на шестом месте, но о нём ещё пишут. Люди сходились во мнении, что преступник сумасшедший. Объяснить его поведение, в том числе и на ТВ, вызвались видные специалисты по психоанализу. Правда, Учиха читал, что методы психоанализа работают лишь для тех, кто в них верит. И хоть это была грошовая статья в журнале «Сплетник», но Саске был с ней скорее согласен. Едва ли человеческую душу можно проанализировать с математической точностью, это попросту невозможно. Как может реакция на любое действие быть известной заранее? А может, ему просто не нравилась мысль, что один человек может залезть в голову к другому. — Как думаешь, какой из себя этот преступник? — спросил он и указал на рекламу — надо же было как-то убить время? Посмотрев какое-то время на плакат, Юри виновато ответила: — Мне очень жаль, но едва ли я много смогу рассказать. — Да нет, я же не требую серьёзного ответа. Так, просто хочу поболтать. Узнать, что ты думаешь про эту историю. — По-моему, она ужасна. — Конечно, что это за смерть такая? Паршиво, когда тебя убивают без причины. — Думаю, причина есть. — В смысле? Хочешь сказать, их убили не просто так? — Простите, мне стоило пояснить. Я имела в виду причину, по которой убийца шёл на преступления. — Причина убивать? — Да. — Нет, об этом же говорили по телевизору, он не выбирает жертв. Место — может быть, но все жертвы разные: и по возрасту, и по полу. Он явно убивает тех, кто под руку попадётся. Как по мне, этот урод просто выпускает пар. Говорили же, что сейчас таких психов навалом. Так что нет у него никакой причины. Кого хочет, того и месит. Юри какое-то время помолчала, видимо, обдумывая сказанное, а потом тихонько ответила: — Убить человека — очень сложная задача. Преступник подвергал бы себя огромной опасности, нападай он когда заблагорассудится. — Ну так он ни о чём и не думает, этот преступник. — Все его жертвы были убиты? — Да, все мертвы. — Тогда у него определённо должна быть причина. — Ну так он выпускает пар. Бесится без причины и поэтому нападает на людей. — Злиться без причины невозможно. — Разве? По-моему, такое часто бывает. — Причина должна быть, пускай даже абсурдная. Достаточная, чтобы вас разбирала злость. А без неё вам не на что будет злиться. Учиха чуть с ней не согласился, но в последний момент одумался. Нет уж, он не пойдёт у неё на поводу. Уж лучше притянуть какой-нибудь аргумент за уши. — А как же тогда актёры? Им же часто приходится изображать злость. — Действительно, можно научиться её изображать. Но эмоции всё равно выматывают. Можно сильно устать, если, допустим, плакать час. И если смеяться — тоже. И злость, надо полагать, тем же образом потребует сил. Если бы преступник, как вы предложили, постоянно бы злился и нападал на людей без разбора, то череда совершённых преступлений легла бы на него огромным грузом. К тому же, его разыскивает полиция — всё это обернулось бы для него невообразимым стрессом. — Поэтому должна быть причина? — По всей видимости, что-то мешает ему чувствовать вину. — Ну так он же псих? — Даже у психов есть правила. Человек не может всегда поступать алогично. — Ладно, и каков, по-твоему, этот убийца? — Скорее всего, он действует из чувства долга. — Что же это за долг такой, что он на кого попало бросается? — Не представляю. После её слов ничего, кроме глупостей, на ум не шло, и Саске отвернулся к окну. Правда, на что глядеть под землёй? Кругом темень. Опять он чувствовал себя взаперти. Какие только мысли не лезут в голову, когда не на что смотреть. Слова Юри звучали, как всегда, убедительно. Чудак чудака, как говорится, видит издалека. А может и сочувствует ему. Нетрудно поверить, что убийца чётко следует каким-то своим правилам. Наверняка, на первый взгляд он такой же обычный, неприметный человек, как Намикава. Так и не скажешь, что псих. Иногда ему основательно сносит крышу, но самого маньяка это, разумеется, не смущает. Вот каков этот убийца. Мимо него пройдёшь и не заметишь. Зачем вообще Саске завёл этот разговор? Увидев Юри в отражении на стекле, он уцепился за поручень — вагон тряхнуло. А вот малышка едва ли могла дотянуться даже до ремней. Вдруг она и есть маньяк? Что же тогда получается, он — следующая жертва? Скорее напротив, она же поклялась ему в верности. Девушка-маньяк и её хозяин — школьный хулиган... Ха, чёрный юмор, Учиха улыбнулся. Наконец-то на душе стало полегче. ***** Что-то навело его на эту мысль, но что девушка уже и сама не помнила. Может, у него была на это веская причина, а может, и не было. Может, он просто сломался. Сам собой. Ведь люди рождаются чистыми и уже потом, с годами, набираются гадостей. Зовите это взрослением, если вам так угодно, только никакое это не взросление, если в конце ждёт смерть. День за днём душа и тело изнашиваются, пока не придут в негодность. Износ — вот подходящее слово. Она лишь убедилась в своих словах, когда юноша заявил: «У меня есть миссия». Он был таким умным, и вот во что превратился. Безумец с гордостью смаковал подробности, от которых мороз бежал по коже, но девушка не осмелилась его прервать. Ведь он терпеть не мог, когда ему мешают. Монолог растянулся на пару часов, и если кратко, служил ему одним большим оправданием. Уже пора было бежать домой, и она попыталась подвести парня к заключению: — И всё-таки, что же ты сделал? — Что? Я выполнил свой долг. Им здесь не место! — яростно ответил он, всё ещё поглощённый этой темой. А что же всё-таки случилось, она поняла утром из новостей. И затряслась, но не от страха, а от возбуждения. Что это, как ни пучины ада? Она живая очутилась в месте, куда лишь мёртвым открыта дорога. Лишь одно слово сорвалось с её уст: «Замечательно».