***
На следующий день Юнги уже привычно спешит к Чимину после работы. Он чувствует себя самым счастливым альфой на планете, так как наконец-то его любимый омега рядом, и, кажется, все невзгоды между ними закончились. Они нормально встречаются, официально, свободно, не обремененные другими людьми или же предрассудками. Юнги налаживает отношения с Юто, стабильно посещает психолога, который, видя заметные успехи и улучшения в состоянии своего пациента, даже снижает дозу таблеток, чему Юнги оказывается весьма рад. Сегодня же, после работы альфе вдруг захотелось сделать Паку приятное. Денег у него на дорогие подарки, конечно, нет, но желание хоть немного порадовать Чимина преследует его целый день, а потому Юнги забегает в магазин, чтобы купить омеге сладости и цветы. Букетик совсем небольшой, но вроде как симпатичный. — Это тебе, — говорит Юнги, немного смущенно протягивая омеге цветы с шоколадками, когда тот открывает входную дверь. Чимин удивляется, после чего тут же расплывается в улыбке, а его глаза светятся нежной и ласковой благодарностью. — Спасибо, очень мило! — восторженно произносит он. — Проходи, — омега не может нарадоваться изменениям Юнги и таким милым действиям, делать которые тот абсолютно точно не привык, но видно, как он старается. Чимин хорошо помнит того холодного, во многом грубого альфу, полного обидного сарказма и язвительности. Поэтому сейчас видеть разительные перемены в Юнги и его характере очень приятно, как и осознавать, что катализатором всего этого послужил он сам. — Ну, как вы? — спрашивает альфа, устало ставя ящик с инструментами на пол. — Да всё хорошо, — говорит Чимин. — Айщ, только… Но договорить ему не удается, так как на встречу Юнги уже летит Юто, немало обрадованный визитом альфы. — Пивет! — кричит он, а Юнги присаживается на корточки, обнимаясь с ребенком. — Привет-привет. Соскучился? — хмыкает старший, хитро прищуриваясь. — Угу, — кивает Юто, который каким-то волшебным образом и вправду уже успел сердечно прикипеть к альфе. Блондин смотрит на эту умилительную картину сверху, а на его губах появляется счастливая улыбка. Он впервые за долгое время чувствует себя настолько светло, хорошо и свободно. Наконец его любимый альфа и его родная кровь подружились и не имеют ничего против друг друга, а это — главное. Ранее Чимин даже не мог мечтать об этом, но время шло, а в Юнги многое поменялось. Хотя старший утверждал, что это любовь смягчила его жестокое сердце и заставила открыть глаза, решительно борясь со своим прошлым, но Пак был уверен — Юнги и сам очень старательно подходил к вопросу их взаимоотношений и из кожи вон лез, лишь бы Чимин не разочаровался в нем. — Не хочу прерывать вашу идиллию, но у меня плохая новость, — в конце концов произносит омега, вздыхая. — Какая? — тут же поворачивается Юнги, уже заранее боясь очередных трудностей со стороны их жизненного пути. Они когда-нибудь начнут жить спокойно, чтобы без плохих новостей? — Я не успел приготовить ужин, — виновато отвечает Чимин, опуская голову вниз. Юнги облегченно вздыхает, так как ужин в рамках того, что им пришлось пережить за это время, кажется сущей мелочью, даже несмотря на то, что альфа чертовски голоден. — Ничего страшного. Может, сходим тогда в кафе? Тут открылась семейная пиццерия неподалеку. Детское питание тоже предусмотрено, я проверял, — смущенно добавляет альфа, отчего Чимин смеется. — Хорошая идея, давайте! — произносит блондин, который совсем не против выбраться на вечерний променад сегодня. — Юто, пойдем погуляем и покушаем заодно? — Угу! — восторженно вскрикивает мальчишка, который за последнее время становится гораздо активнее, чем обычно. Видимо, это связано с его естественным ростом и закономерным развитием. — Тогда пойдем одеваться, — говорит Чимин, беря ребенка за руку, а затем обращается к Юнги: — Можешь пока поесть фрукты на столе, ладно? — Конечно, — улыбается Юнги и целует омегу в лоб. Чимин хихикает и уводит Юто переодеться. «И вправду идиллия. Я никогда не мечтал о семейной жизни, но почему я сейчас так счастлив?», — думает Юнги, глазами, полными большой любви, наблюдая за удаляющимися в комнату самыми дорогими ему людьми.***
В пиццерии оказывается красиво, просторно, а что самое главное — уютно и весьма спокойно. Здесь вряд ли можно встретить маргинальную молодежь или неблагополучных мимопроходимцев — все посетители — это либо парочки, либо семьи. Парни же занимают столик в самом углу, возле окна, где никто не сможет помешать им. Еду приносят быстро, и она оказывается очень вкусной. Детское меню, предусмотренное для таких малышей, как Юто, тоже не разочаровывает, а потому мальчик съедает почти что всё, не оставляя ни одной крошки. Взрослые же довольствуются вкусной и ароматной пиццей, запивая ее сочным соком. В целом ужин получается более чем домашний, а главное — сытный, так как никто из них под конец не остается голодным. — А как вы смотрите на то, чтобы прогуляться немного? Ну, растрясти все, что наели, — посмеивается Чимин, когда чувствует, что последний кусок пиццы в него точно уже не влезет. — Я за, — тут же кивает Юнги с боевой готовностью. Да что там, он теперь от Пака ни на шаг не отойдет, а пустится с ним хоть на край света. — Тогда давайте расплатимся и пойдем. — Да, конечно. Я заплачу, — сразу же говорит Юнги, доставая из рюкзака банковскую карту. Чимин на это не возражает. — Пойду сразу на кассу, чтобы не ждать официанта, — предупреждает альфа и встает, уверенно направляясь в другую часть пиццерии. На кассе ему сразу же высчитывают нужную сумму, и Юнги спокойно прикладывает карту, уже собираясь идти обратно, как вдруг официант неловко окликает его: — Господин, постойте… здесь не хватает. На вашей карте недостаточно денежных средств. Юнги замирает, хмурясь, и смотрит на свою банковскую карту так, словно видит ее впервые. — Глупости какие-то, — бормочет он. — Можно попробовать еще раз? Официант согласно кивает, протягивая Юнги терминал, однако и во второй раз оказывается то же самое. — Черт, — шипит Юнги, в панике оглядываясь вокруг. Слава богу он находится достаточно далеко от Чимина с Юто, практически за углом, поэтому они не видят его позор. Между тем альфа не понимает, неужели у него действительно не хватило денег на элементарный ужин в среднестатистическом кафе? И только сейчас Юнги вспоминает, что зарплата должна была только прийти со дня на день, а весь его бюджет ушел на арендную плату пару суток назад. А остальные деньги он потратил на проезд и на цветы со сладостями для Чимина… Получается, на его карте и вправду почти что нет денег… Боже, почему он об этом не вспомнил раньше? — Может, ваш омега опла… — начинает было официант, но Юнги резко рявкает: — Нет! — И-извините, — вздрагивает парнишка, еще совсем молоденький омега, вероятно, такой же студент как и сам Чимин, не старше. — Нет-нет, это вы простите, — вздыхает Юнги, судорожно начиная соображать, что ему делать. Вернуться назад и попросить денег у Чимина… ни за что в жизни! — Можно я сейчас переведу деньги? Подождете немного? — умоляюще спрашивает Юнги, делая самый жалобный взгляд из всех, что имеется у него в арсенале. На самом деле он ненавидит заниматься подобными вещами, а уж тем более — делать эгьё, но ситуация вынуждает вести себя как гребаный корейский айдол на фанмитинге. — Без проблем, — легко пожимает плечами официант, заметно поведясь на примитивный приемчик Мина. После этих слов Юнги победоносно отходит в сторону, совсем забиваясь в угол, и судорожно набирает номер Хосока. Возможно, друг сможет оперативно дать ему взаймы денег. «Ну, придурок, где тебя носит?!», — раздраженно думает Юнги, слушая протяжные и бесконечные гудки в трубке. — «Идиот!», — беспомощно взвывает в мыслях альфа, когда уже третий раз звонок сбрасывается, неутешительно говоря о том, что абонент находится вне зоны действия сети. — Юнги? — вдруг слышится несмелый голос Чимина сзади, и Юнги испуганно одергивает телефон от уха, резко разворачиваясь. — А, Чимин… я тут… эм… — старший не успевает придумать ничего вразумительного, но омега перебивает его. — Мы с Юто подождем на улице, хорошо? А то он уже выйти просится, — говорит Чимин, держа за руку сына, который тянет омегу к двери. — А, да, конечно, — облегченно вздыхает альфа. — Сейчас я к вам выйду. Чимин подозрительно оглядывает старшего, после чего все-таки произносит: — Хорошо, давай. Только побыстрее, а то я уже соскучился, — игриво улыбается он, прикусывая нижнюю губу, а Юнги давит из себя ответную улыбку. «Ну, пиздец», — разочарованно думает он, падая спиной на стену и прикрывая глаза от собственного бессилия. По сути, ситуация до неприличия глупая, но как же неприятно выглядеть в глазах любимого омеги альфой, не способным расплатиться за ужин в простецкой забегаловке, и ведь даже не в ресторане! Тем временем Юнги снова решает набрать Хосока. Он бы набрал еще кого-нибудь, да ведь и некого… Пролистывая контакты в телефонной книге, Юнги понимает, что, по сути, у него никого и нет больше. Хосок, Чимин, работодатель, пара знакомых и номер кальянной, где он зависал раньше. «Мда, негусто», — думает Юнги, понимая, что конкретно так влип. Но в этот момент неудачная фотка друга высвечивается на весь экран, оповещая Юнги о том, что наконец-то Хосок соизволил перезвонить. Сердце радостно подпрыгивает, и парень тут же проводит пальцем по экрану, чтобы ответить на входящий вызов. — Придурок, тебя где носит?! — возмущенно шипит Юнги в трубку. — Впрочем, ладно, неважно. Хо, выручай срочно. Это полный пиздец, мы с Чимином и его сыном пошли в кафе, а мне зарплату еще не перечислили, у меня на карте денег нет, скинь по-братски, молю, — начинает безостановочно тараторить Юнги на другой конец провода, но вдруг чувствует осторожное прикосновение к своему плечу. Альфа вздрагивает, решая, что жизнь решила его доконать сегодня, после чего он все же сдается и поворачивается, бледнея. Сзади снова оказывается Чимин. Юнги медленно опускает руку с телефоном, откуда слышатся возгласы Хосока по типу: «Алло! Сколько скинуть-то?!», а затем виновато опускает голову. — Юто забыл машинку… — протягивает Чимин, пытаясь пока что не реагировать на сына, что тянет его за руку на поиски оставленной игрушки. — Чимин, я… — тихо говорит Юнги охрипшим от волнения голосом, но тут же видит, как омега уверенно идет к кассе. — Рассчитайте нас, пожалуйста, — просит Чимин, протягивая вперед свою карту, и официант кидает удивленный взгляд на Юнги, впрочем, тут же выполняя просьбу Пака. Пока Чимин с Юто забирают машинку, которую благо никто не успел забрать, Юнги все еще стоит возле стены, чувствуя себя просто напросто отвратительно. Разве мог такой хороший день закончиться вот таким провалом? Это было в корне несправедливо. Они молча выходят на улицу, и Чимин садит в коляску Юто. Юнги не знает, что сказать, да и так стыдно ему еще никогда не было. Даже его уши краснеют от неловкости ситуации, а сам он становится тише воды ниже травы и, по всей видимости, говорить вовсе не собирается. Пару минут они также идут молча, словно каждый осмысливает произошедшее, после чего омега вздыхает и произносит: — Юнги, почему так? Альфа чувствует, что не переживет этого разговора. Какой позор для него, как для мужчины, главы и кормильца пусть и официально не зарегистрированной, но, по сути, семьи! — Чимин, честно, я думал, у меня есть деньги, но потом вспомнил, что зарплата еще не пришла, но я совсем забыл об этом. Недавно я заплатил за квартиру, а потом я… — Айщ, я не об этом! — удивленно восклицает Чимин и поворачивает голову в сторону альфы. — Я имел в виду, почему ты сразу не сказал мне? — Серьезно? Как ты это себе представляешь? — фыркает Юнги, даже на секунду забывая про окутывающий его стыд. — Обыкновенно. Или я чего-то не понимаю? — Мне просто не хотелось… Нет, ну, как это возможно вообще? Альфы должны платить за омег, а не наоборот. — И давно это ты стал настолько консервативный? — усмехается блондин. — Мы живем в двадцать первом веке, как же равноправие и… — Тут другое! — Юнги недовольно хмурится и внезапно начинает упрямиться. — Айщ, Чимин, это просто… позорище, правда. Прости меня. Я тебе всё верну, вот как зарплата придет, так я сразу… — Боже, да ведь мы говорим о совершенно разном! Я расстроен не потому, что ты не смог заплатить, а потому что ты сразу не сказал мне. Я бы тогда быстро сам заплатил и всё. — Чимин, — Юнги со всей серьезностью и искренним недоумением заглядывает в глаза омеги. — Ты что, реально не понимаешь, как мне стремно? Ты буквально только что встречался с альфой, который мог подарить тебе всю вселенную! Но ты выбрал меня, без гроша в кармане, хотя я много раз уточнял, уверен ли ты в своем, эм, не совсем однозначном выборе. Но ты настаивал. И вот после всех отношений с Намджуном, который миллионер, миллиардер, неважно… я должен был, напротив, доказать, что я тоже достоин… Ладно, я понимаю, что я даже в сравнение не иду с ним. Но я хотя бы должен был сделать так, чтобы ты не пожалел о своем выборе! А я… я как альфа и твой мужчина даже элементарно не смог расплатиться за ужин в этой дурацкой пиццерии! Я полный неудачник, и ты уже наверняка пожалел о том, что выбрал такого нищеброда, как я, — альфа сокрушенно вздыхает, прикрывая глаза, и мотает головой, не желая верить в собственную ничтожность. Ему действительно унизительно осознавать, что он не имеет ничего общего с таким идеальным парнем, как Ким Намджун, да и вряд ли вообще он когда-нибудь приблизится к такому разряду альф. Но самое обидное, что он никогда не сможет дать Чимину ту роскошную, красивую и легкую жизнь, которую тот заслуживает. Это бьет по сердцу Юнги больнее всего. Но Чимин смотрит на красное от досады лицо старшего широко распахнутыми глазами, стараясь понять, всерьез ли он говорит это? Через пару секунд молчаливого замешательства Пак произносит: — Юнги, ты… ты не полный неудачник, а полный придурок! — омега фыркает. — Ты правда думаешь, что для меня настолько важны твои деньги? И что я сравниваю материальный доход Намджуна с твоим? Юнги молчит. Чимин, видя, что тот не собирается отвечать, решает продолжить сам: — Ты дурак, Юнги! Я выбрал тебя, потому что я люблю тебя как альфу, как человека, как мужчину. Если бы мне важны были деньги, я бы так и продолжал встречаться с Намджуном до конца своей жизни, ни в чем себе не отказывая, верно? Но мне без разницы, сколько ты зарабатываешь! У меня никогда не было много денег, я привык самостоятельно зарабатывать себе на хлеб, поэтому меня не пугает такая жизнь. Да, мы оба с тобой не самые обеспеченные люди на этой планете, ну, и что? Напротив, мы можем помогать друг другу, вести общий бюджет в дальнейшем, чтобы было легче. Я не вижу ничего неправильного или стыдного в этом. Работа мастера точно такая же, как и работа директора компании, потому что любая работа — многоуважаемый труд, и я очень рад, что ты официально трудоустроен, а не… — Чимин напрягается, пытаясь подобрать в голове нужное слово, — а не зарабатываешь теми путями, какими ты получал деньги раньше! — Зато тогда я был богат, — ворчит Юнги, вспоминая былые времена и незаконные источники своего заработка. — Юнги, — омега укоризненно смотрит на альфу, и тот сдается, вздыхая: — Да ладно-ладно. Шучу я. К заработку преступным путем я больше никогда не вернусь. Обещаю. — Вот и отлично. В общем, это я к тому, что тебе не стоит стыдиться отсутствия денег на карте. Я же все прекрасно понимаю — я сам такой. Мы слишком молоды, еще успеем разбогатеть. А пока важно помогать и доверять друг другу. И не смей больше думать, что мне важны твои деньги, иначе я тебя ударю! — хмурится Чимин и толкает Юнги в бок, после чего не выдерживает и заливается звонким смехом. В конце концов и альфа не выдерживает, также поддаваясь заразительному смеху младшего. На душе вмиг становится так легко и спокойно, словно камень падает с плеч, и альфа дышит свободной грудью. Как хорошо, что Чимин такой. Омега и вправду любит его за душу, а не за деньги, а главное — он готов всегда поддерживать его и быть рядом. Юнги обязательно сделает Чимина самым счастливым, и неважно, сколько денег у него будет при этом лежать в кармане.***
После теплого расслабляющего душа, уже лежа на диване, Чимин решает проверить социальные сети, прежде чем погрузиться в сон. Больше всего его интересует, конечно, Юнги и добрался ли тот до дома. Однако, получив удовлетворительный ответ, омега улыбается, чувствуя спокойствие внутри себя и отправляет старшему милый стикер. Затем Чимин решает полистать ленту, чтобы посмотреть обновления различных айдолов, любимых актеров, да и просто своих знакомых. Видео с макияжем оказывается очень классным, любимая кей-поп группа выложила смешное видео, а бывший одноклассник отдыхает в Испании. Чимин лайкает понравившиеся изображения, между тем зевая, так как чувствует некоторую сонливость. Он проводит рукой по мокрым волосам, думая, что ему уже давно следовало бы сменить имидж, но все мысли об этом тут же прекращаются, так как на экране виднеется новый пост Тэхёна. В груди Чимина неприятно колет, и всё же он скептически оглядывает красивую и как обычно эстетичную фотографию друга. Тот выложил селфи с Чонгуком. Домашние, милые и горячо влюбленные. Чимин уже хочет поставить лайк, но палец замирает в воздухе, не сумев нажать на излюбленное сердечко, что так и не обретает красный цвет. Чимин с грустью смотрит на фотографию. Тэхён… Между тем они так и не помирились. Пак даже не уверен, помирятся ли вообще. С одной стороны, Чимин чувствует вину за то, что, вероятно, сильно обидел друга своими резкими словами, но с другой… омега и вправду устал. Ему надоело постоянно прогибаться под своенравный характер Кима. Чимина глубоко обижает тот факт, что лучший друг не может принять его выбор, начиная при этом оскорблять и унижать его любимого человека. И опять-таки Чимин понимает, что Тэ хочет сделать для него лучше, но… Чимин не хочет идти навстречу первым. Почему всегда он должен делать это? Они оба не правы, и Чимин понимает это. Однако снова спускать Тэхёну с рук его слова и поведение блондину не хочется. Ему действительно надоело чувствовать себя шестеренкой Тэ. Если тот захочет — пусть сам помирится. Чимин, безусловно, простит его. Но просить прощения первым… Если Тэхён преисполнен гордостью, то у Пака ее как будто априори не существует. И ему почему-то кажется, что Тэ замечает это, а потому чувствует над Чимином некоторое превосходство. Хотя… возможно, омеге кажется. У них с Тэ вообще всё стало как-то странно в последнее время. Может, и не друзья они были вовсе? Чимин вздыхает и переходит на профиль Кима. Красивый, эстетичный, от аккаунта друга веет тяжелым люксом, богатством и искусством — Тэхён в этом непревзойденный спец. И однако же как Тэ любил выставлять фотографии с Чимином… как любил выкладывать с ним смешные истории, скрины диалогов, искренне подписывая их сердечками и забавными комментариями, словно Тэ кричал всему миру, что Чимин — его лучший друг. А это милое видеопоздравление, что Тэхён выложил Паку на день рождение… еще и подпись такая радостная, душевная, милая. Чимин улыбается, перечитывая днерожденный пост в свою честь. Да… в Тэхёне вообще-то масса хорошего. С ним всегда было так легко и весело, друг запросто мог поднять настроение, рассмешить смешными кривляниями или воодушевить очередным подарком. Тэхён умел искренне радоваться за других людей, в особенности — за своих близких, а также был чертовски щедрым и заботливым. «Хорошее было время», — думает Чимин, выходя из приложения и блокируя телефон. Он вдруг резко начинает ощущать нехватку общения с лучшим другом, и это уже была не просто грусть, а настоящая болезненная тоска, из-за чего омега опасается, что его мягкий характер и податливое сердце сыграют с ним злую шутку, и он, не сдержавшись, все же напишет Тэ. Но нет. Он должен воспитывать в себе гордость и не бегать за Тэхёном как собачка, как это всегда было. Именно поэтому Чимин откладывает телефон в сторону, гасит прикроватную лампу и пытается уснуть как можно быстрее, лишь бы больше не думать о Ким Тэхёне. Во сне ему снится, как они с Тэ весь день веселятся в парке аттракционов, едят сладкую вату и постоянно смеются. Проснувшись утром, Чимин чувствует глубокое разочарование, когда понимает, что в реальности их дружбы, кажется, уже больше нет.***
— Так… и здесь ты живешь? — спрашивает Чимин, оглядывая совсем небольшое светлое помещение. Они просто весь день гуляли, а как почувствовали усталость, Юнги предложил зайти к нему передохнуть, раз уж они очутились в его районе. — Ага. Нравится? — хмыкает Юнги, запивая водой таблетку. — Ну, да. Все такое белое… — Да уж, как в дурке. — Вовсе нет, — смеется Чимин, вздыхая. Юнги впервые пригласил его к себе на новую квартиру, поэтому теперь омега видит, где живет его парень. Признаться честно, этот дом ему нравится гораздо больше прежнего места жительства Юнги. — У тебя тут весьма уютненько. — Думаешь? — Да. Мне нравится. Хотя я и не думал, что существуют квартиры меньше нашей с Юто, — не сдерживается омега, подкалывая небольшую площадь данного помещения. — Ну, да-да. Живу в кладовке, а что такого? — хмыкает альфа, подходя к Чимину. — А вообще… — его лицо вдруг становится серьезным, — я скучал, — он смущенно улыбается и хмыкает. — Скучал? — удивляется Чимин, смотря на Юнги. — Мы же каждый день видимся. — Да, но… я скучаю абсолютно всегда, пока тебя нет рядом. Сегодня на работе я не мог ни о чем думать, кроме тебя, — пожимает плечами старший и, не сдержавшись, заключает Чимина в теплые объятия. Он уязвимо кладет подбородок на хрупкое плечо Пака и прикрывает глаза, улыбаясь. Омега не устает поражаться таким значимым изменениям в парне: как Юнги, будучи настолько хладнокровным и отнюдь не тактильным человеком, становится таким мягким и ласковым рядом с ним? Чимин обнимает его в ответ, растворяясь в одурманивающем аромате Юнги. — Чимин, знаешь, что я хочу сделать? Уже чертовски давно, — вдруг произносит альфа, подозрительно щурясь и облизываясь. — Что? — непонимающе отстраняется омега, с интересом уставляясь на Мина. — Поцеловать тебя, — честно признается Юнги и, не дожидаясь разрешения, накрывает губы Пака своими. Как давно он не чувствовал этот сладкий привкус пухлых воздушных губ, окончательно сносящих крышу и лишающих здравомыслия. Омега буквально тает в его руках, ноги подкашиваются, а тело дрожит от накрывающих с головой эмоций и ощущений. Юнги целует страстно, напористо, но в то же время безумно нежно, отдавая всего себя своему омеге. Парни и сами не знают почему, но они до сих пор даже не целовались после долгожданного воссоединения. Как будто прежде чем сделать это, им нужно было уладить все внешние и внутренние проблемы, разобраться со всем миром, а уже потом получить сладкое вознаграждение за весь путь, что они прошли. — Как же я люблю тебя, Минни, — на выдохе шепчет Юнги, когда они отрываются друг от друга. — Прости меня за всё. — Мы начали всё заново. Забудь о том, что было. Я тоже тебя люблю, — таким же взволнованным шепотом произносит Пак, заглядывая в черные глаза альфы, полные взаимности и любви. Оба вдруг понимают, что одним поцелуем не обойтись сейчас. Им хочется гораздо большего, чего-то, что наконец насытит душу и удовлетворит глубоко спрятанное желание. Юнги рычит и, не выдержав, опрокидывает омегу на кровать. Тот падает на спину, приземляясь на мягкий матрац, и прикрывает глаза в предвкушении волшебного продолжения. Альфа нависает над ним тенью и прикусывает губу, чтобы хоть каким-то образом привести себя в чувства. Он резко наклоняется к Паку и нежно целует его за маленькое ушко, чувствуя, как тот весь покрывается мурашками от проявленной к нему ласки и смущенно мурлычет, словно котенок. Юнги, недолго думая, впивается зубами в тонкую шею и оставляет на бархатной коже кроваво-красный развод, потому что он хочет пометить парня, сделать так, чтобы все альфы в мире знали, что Чимин — его, и только его омега. Чимин издает протяжный стон, прогибаясь в спине, чем возбуждает Юнги еще сильнее. — Мне можно ведь? — несмело спрашивает он, когда задирает футболку Пака кверху. Он больше не хочет делать Чимину больно, а потому теперь кажется слишком внимательным и предусмотрительным даже к таким мелочам. — Нужно, — поправляет его Чимин, тяжело дыша, и, не дожидаясь робких действий альфы, сам стягивает с себя мешающую вещь. Завидев такую картину, Юнги чувствует, что в его случае держаться не так-то просто, а потому он произносит незамысловатую фразу «к черту» и моментально скидывает с себя оставшуюся одежду, которая буквально душит его и его желание, губит бьющую ключом страсть. Чимин также решает не терять время в ожидании того, пока его разденут, а потому сам стягивает с себя ненужные и раздражающие в этот момент вещи, которые представляются Чимину чем-то вроде кандалов, сковывающий энергию любви, которую ему хочется дарить старшему. Оказавшись полностью обнаженными, парни вновь воссоединяются в горячем поцелуе, который с каждой секундой становится все настойчивее и требовательнее. Языки сплетаются воедино и по-хозяйски блуждают внутри, в то время как Юнги оглаживает идеальное тело Пака во всех доступных ему местах, чем бесповоротно и окончательно заводит омегу, который сладко постанывает в поцелуй, прикрывая глаза в сладкой истоме. Касания Юнги такие нежные, горячие, жизненно важные и необходимые, именно их не хватало Чимину всё это время, а собственные прикосновения к самому себе не служили и толикой тех опаляющих кожу ласк, которыми Юнги безвозмездно одаривает хрупкое тело омеги. Юнги вдруг хватает Чимина за ноги, подтягивая того ближе к себе, не забывая при этом поглаживать его ляжки, уделяя достаточное внимание аппетитным бедрам. Чимин призывно разводит колени шире, потому что строить из себя саму невинность и издевательски томить друг друга до полусмерти — у него сейчас нет сил. Слишком долго они ждали этого, слишком долго шли. Юнги вновь рычит, словно дикое животное, а внутри него просыпаются глубоко спрятанные инстинкты, присущие до ужаса возбужденным и по уши влюбленным альфам, в чьем сердце уже успел распуститься цветок большой любви. Мин оглядывает омегу быстрым взглядом и ощущает, как в паху безбожно ноет, а внизу его живота завязывается тугой узел. Чимин лежит под ним такой красивый и доверчивый, и это буквально сводит Юнги с ума. У них уже был секс, это правда. Но тогда это произошло неосознанно, а что самое главное — в кромешной тьме того самого клуба, где ни один из них ничего не видел. И сейчас Юнги понимает, как многое он потерял тогда. Он не видел гладкой и нежной кожи, точеной фигуры Чимина, которую сейчас удается разглядеть так хорошо и тщательно, во всех мельчайших деталях и впечатляющих подробностях. Он не видел плавных изгибов шеи, тонкой талии, сочных бедер и очаровательно-розовых бусин на груди парня. Светлые волосы Пака разметались по подушке, темные ресницы подрагивают, а щеки раскраснелись от нахлынувшего удовольствия и душащей его похоти. Бледные веснушки на носу парня, та милая и родная деталь, в которую Юнги влюбляется с каждой секундой всей душой и сердцем, вдруг кажутся до ужаса милыми и родными, что парень не выдерживает и мягко чмокает Чимина в носик, отчего тот морщится и издает смущенный смешок. И всё это выглядит так призывно и вызывающе, эстетично и сногсшибательно, что Юнги сам издает протяжный стон, не в силах больше сдерживать свои эмоции, что переполняют влюбленную душу и трепещущее в груди сердце. Альфа вновь припадает к Чимину, целуя его влажные губы, маленькие ушки, лебединую шею, красивую грудь — каждый сантиметр этого прекрасного тела, которым хочется безоговорочно обладать. Юнги припадает разгоряченными мокрыми губами к возбужденным соскам младшего, что оказываются его эрогенной зоной, так как Пак тут же шипит и сжимает в руках покрывало до побелевших костяшек в маленьких кулачках. Юнги нежно поглаживает тело Пака, играет с его сосками, доставляя небывалое удовольствие как омеге, так и самому себе — поскольку слышать нетерпеливые, срывающиеся с уст стоны, сладкий тон голоса омеги — сродни самому жаркому и ласкающему слух подарку. И все же альфа вводит один палец в Чимина, заставляя того зашипеть и зажмуриться, но Юнги не ведется на подобные провокации, он просто продолжает по-хозяйски целовать омегу, а между тем растягивать его, осторожно вводя второй палец, чтобы не причинить вреда своему любимому. Чимин мычит в губы старшего, извивается на кровати, готовый принять в себя нечто большее, но Юнги, кажется, немного другого мнения, так как он все еще продолжает настоятельно растягивать Чимина, давая ему привыкнуть к уже давно позабытым ощущениям. — Юнги, я не мог-гу больше, — хнычет омега, уже весь изнывая от желания и возбуждения, как и его небольшой, но уже вовсю сочащийся член. — Если говорить правду, я тоже, — усмехается Мин, решая, что еще одна минута необоснованного промедления, и они оба потеряют всякое сознание. — Только… презервативы… — еле находит в себе силы сказать Чимин, на что Юнги обиженно хмыкает. — Ты за кого меня принимаешь? — он тут же достает из-под матраца целую упаковку. — Рановато еще Юто становиться старшим братиком. — Дурак, — смеется Чимин, легонько толкая альфу в плечо сжатым кулачком. Тем временем Юнги довольно оперативно справляется со средством защиты, и Чимин не выдержанно пододвигается к альфе ближе, при этом заглядывая Юнги в глаза самым просящим и умоляюще-голодным взглядом из всех, что имеются у него в арсенале. — П-пожалуйста, не медли, — заикаясь, произносит Пак, чувствуя, как градус накаляющегося внутри жара стремительно повышается с каждой секундой и рискованно приближается к критической отметке. — Я просто слишком люблю растягивать удовольствие, — мурлычет Юнги на ухо Чимина, прикусывая его, и оно тут же приобретает красноватый оттенок. Между тем старший все же выполняет просьбу омеги быть несколько «побыстрее», а потому, чмокнув Чимина, наконец вводит в него свой член. Чимин вновь шипит, прикусывая губу, а его глаза характерно закатываются назад от ощущений, которые приятно пронзают его нутро. Юнги, признаться честно, тоже издает протяжный и низкий стон, качая головой, так как внутри младшего жарко, узко и, черт возьми, блядски приятно. Настолько, что альфа чувствует, как пульсирует у него в висках, и не только. Пару секунд они привыкают друг к другу, давая партнеру насладиться первой порцией колких ощущений, после чего Юнги снова впивается в губы младшего и наконец начинает плавно двигаться внутри него. Чимин тут же кладет руки на плечи альфы, обнимая его, и царапает острыми ноготками светлую кожу. Юнги ухмыляется, стряхивая с глаз немного взмокшую прядь волос, после чего припадает губами к шее Чимина, вновь кусая ее. — Айщ, — шипит последний, царапая спину Юнги еще сильнее. Член альфы далеко не маленький, а потому Чимин чувствует его внутри себя слишком ощутимо и хорошо, некоторое время ему было больно от непривычки, но это чувство проходит довольно быстро, так как Юнги старается сделать всё как можно более нежно и аккуратно, за что Чимин, безусловно, ему искренне благодарен. Тем временем Юнги начинает двигаться всё быстрее, с каждым разом все более набирая темп, из-за чего Чимин не успевает отчетливо улавливать каждое накрывающее его чувство, будоражащее сознание, тело и душу. С пухлых губ Чимина срываются высокие, возбужденные стоны, которые заводят Юнги еще сильнее, доводя до непростительной и совершенно неприличной крайности. Он целует омегу, украшая нежную кожу следами страсти, любви и похоти, в то время как последний доверчиво подается навстречу старшему, безмолвно прося его о чем-то большем. В какой-то момент Юнги начинает медлить, издевательски сокращая количество толчков и их приятную интенсивность, из-за чего Чимин капризно хнычет, отрываясь от сладких губ альфы, и недовольно сводит брови на переносице. — Юнги-и, — разочарованно стонет он, — зачем так? — еле проговаривает он, чувствуя, как чертовски мало ему сейчас, в этот момент, когда уровень желания буквально достигает своей высшей точки. — Айщ, я умру, если ты не… — омега начинает было ругаться полусбивчивым шепотом, но Юнги, коварно усмехаясь, возвращает прежний темп, доводя Чимина до крышесносного содрогания и фактического онемения конечностей от получаемого им удовольствия. Блондин стонет так открыто и горячо, что Юнги обдает жаром, а лоб начинает покрываться испариной. Он не перестает ласкать Чимина, затрагивая самые сокровенные, интимные и чувствительные места, даря омеге множество приятных эмоций и ощущений, что тот испытывает каждый раз, как только Юнги прикасается к нему. Чимин же в конце концов просто напросто впивается в губы альфы и целует его так верно, откровенно и преданно, так пылко и любяще, что обоим кажется — время останавливается в этот миг. Ничего больше не имеет значения в этом мире, есть только они и любовь, что словно дорогое вино наполняет их разгоряченные сосуды сердца, нещадно выливаясь за их края, поскольку чувства, которые парни испытывают друг к другу не измерить ни одним объемом, пусть даже самым большим и вместительным в этом мире. В какой-то момент Чимин понимает, что Юнги почти довел его до самого яркого и фантастического оргазма в своей жизни, и, кажется, тот догадывается об этом, так как уши альфы улавливают резко изменившуюся тональность стонов Пака, которые становятся более беспомощными и окончательно поддающимися. Юнги также чувствует, что находится на исходе, а потому ускоряется еще больше, напоследок заставляя Чимина издать заключительные стоны, служащие альфой настоящей музыкой не только для ушей, но и для горячо влюбленной души. Юнги обхватывает изнывающий член Чимина и помогает ему закончить, что происходит, впрочем, практически сразу, через несколько долгих, но чрезмерно приятных и запоминающихся секунд. Сам Юнги кончает за ним следом. Мин устало падает на спину рядом с младшим, пока тот, в свою очередь, обессиленно прикрывает глаза, тяжело дыша. Его грудь тяжело вздымается, а утомленные сладкой негой вздохи и сбившееся дыхание наполняют целиком комнату. Они оба лежат молча, пытаясь прийти в себя, чтобы совладать с бескрайним потоком чувств и мыслей, что посещают сейчас их голову. Внезапно Юнги находит в себе силы, чтобы перевернуться на бок, и с неимоверным благоговением начинает рассматривать красивый профиль Чимина, обращая внимания на его аккуратный носик и приоткрытые пухлые губы, которые ему хочется терзать и целовать каждую секунду. — Чимин, — произносит альфа хриплым голосом, чувствуя, как сильно бьется сердце в его груди. — Ч… то? — еле-еле спрашивает Чимин шепотом, так как говорить громче — у него нет сил. — Хотя нет, подожди, я первый, — хитро улыбается он, ощущая, как теплое чувство счастья расползается внутри него. — Я люблю тебя, — нежно признается Пак и, также поворачиваясь на бок, чтобы заглянуть в темные глаза любимого человека, лежащего напротив, медленно оставляет чистый, практически невесомый поцелуй на его влажных губах. — Я тоже тебя люблю, — улыбается Юнги, любуясь той красотой, что наконец стала ему доступна в полной мере. — Я люблю тебя любить. Чимин смеется, смущенно краснея, и, устало вздыхая, прижимается к сильной груди альфы, сворачиваясь возле него в комочек. Они оба чувствуют некоторое умиротворение, как удивительно меняется бурный шторм страсти на тихую влюбленную гавань. Юнги обнимает Пака и прижимает его к себе, после чего слышит: — Я тоже… люблю любить тебя. Очень.