Свет из тьмы

Наступает день икс. День, когда Чимин наконец решает серьезно поговорить с Намджуном, объяснив ему всё, что лежит тяжелейшим булыжником на его душе уже несколько долгих месяцев. То, что буквально душит омегу изо дня в день, перекрывая доступ к жизненно важному кислороду и заставляя его саморазлагаться внутри себя. Ложь. Чимин устал врать. Он правда не понимает, что делает не так, но почему-то тема вранья постоянно мелькает в его жизни и отношениях — так было с Юнги, так продолжается и с Намджуном. Пак ненавидит себя за это. Чимин думает над своей «пламенной речью» пару дней, подбирая максимально нужные фразы и слова, которые, возможно, несколько смягчат реакцию Намджуна на его признание. Хотя… как вообще такое можно смягчить? Он плохо спит и почти не ест — настолько сильно он волнуется перед этой встречей, что под глазами уже начинают вырисовываться характерные синяки. Омега приезжает домой к Киму, заранее заявляя, что им нужно «обсудить кое-что важное». Альфа нехило напрягается, учитывая также все последние дни, когда Чимин отчего-то не подпускал его близко к себе, максимально отдалившись в какой-то момент. Он отмазывался странными отговорками, был холоден и растерян, что, конечно, не могло не заставить Намджуна заволноваться. Ким пытался выпытать у младшего, что не так, но тот настойчиво просил о разговоре вживую и ни в какую не соглашался обсуждать происходящее между ними по телефону. Именно поэтому сейчас Чимин расплачивается с таксистом и выходит из машины, замирая возле роскошного особняка, на который, наверняка, смотрит в последний раз. У него нет надежды на то, что после всего им сказанного Намджун захочет его здесь видеть. В горле пересыхает, а самого омегу охватывает мелкая дрожь, но отступать сейчас уже некуда. Он должен покончить с этими отношениями раз и навсегда, как бы больно сегодня ни было им обоим. Чимин устал от лжи, от постоянного чувства вины, которое он испытывает перед Намджуном за то, что элементарно не испытывает к нему тех чувств, которые бы могли сделать из них идеальную пару по всем параметрам. Чимин заходит в дом, уже ставший ему довольно родным за последнее время, и чувствует, как его трясет. Страшно. Ну, ещё бы. Не каждый день говоришь подобные слова человеку, который искренне тебя любит и готов ради тебя на всё. Чимин ему жизнью должен. — Привет, — протягивает Чимин, осторожно приоткрывая дверь кабинета, чтобы войти внутрь. Слуга сообщил, что Намджун сейчас там и, по всей видимости, работает. Ким выглядит очень статно и уместно за рабочим столом, усыпанным ворохом бумаг. Его брови сосредоточенно сведены на переносице, а на носу сидят круглые очки, которые очень идут альфе, делая его образ ещё более важным и интеллигентным. — О, привет, — Ким отрывает взгляд от документов, его хмурые морщины тут же исчезают, а пухлые губы трогает легкая улыбка. Он действительно соскучился, а потому встает, подходя ближе к Паку, и чмокает его в щеку, но Чимин интуитивно дергается в сторону, отчего Намджун вновь начинает чувствовать тревогу и окончательно не понимает происходящего. — Чимин? Что-то не так? — Давай выйдем на улицу, — просит младший голосом, который срывается от волнения на последних словах. — Пожалуйста, — умоляюще добавляет он, смотря на Намджуна соответствующим взглядом. Намджун меняется в лице за считанные секунды, а его вид становится очень мрачным. Однако он все же снимает очки, бережно кладя их в футляр, и кивает. На душе становится совсем тяжко, а неизвестность пугает и настораживает. Вариантов, о чем хочет переговорить Чимин, масса. Но Намджун не уверен в том, что ему понравится хотя бы один из них. На улице оказывается тепло, правда вечер поздний, и солнце уже заходит. Дивный сад красиво отражает собой оранжевые лучи садящегося солнца, а легкий ветерок создает ощущение необходимой в этот момент для Чимина свежести. — Присядем? — предлагает Намджун, когда оба оказываются возле изящной беседки, в которой они не раз ужинали, болтали или просто читали книги. Чимин кивает и, вздыхая, садится на скамейку. Он не знает, с чего начать, хотя, казалось бы, Пак четко продумал всю свою речь от начала и до конца, до каждой мелочи. Но сейчас омега теряется, а при виде смурого Намджуна сердце пульсирует и смертельно сжимается, словно вот-вот откажет. Сколько бы слов он не обозначил в своей голове, все они превращаются в пыль, издевательски оседая в мозге Пака, которого начинает конкретно подташнивать из-за предстоящего тяжелого разговора. — Я тебя слушаю, — голос Кима вымотанный. Вероятно, он и сам уже устал пребывать в неизвестности столько дней, мучаясь в сомнениях и догадках по поводу их резко испортившихся отношений. Намджуну надоело искать причины, анализировать каждое свое действие или слово, что-то, что сумело так далеко оттолкнуть от него омегу. Чимин сглатывает слюну, нервно перебирая пальцы. «Сейчас или никогда», — дает себе мысленный толчок он и наконец произносит дрожащим голосом: — Намджун, ты должен меня выслушать. Пожалуйста, не перебивай, а дослушай до конца, хоть я и понимаю, что сделать это будет крайне сложно, — Чимин вздыхает, виновато глядя на Намджуна из-под светлой челки. Он видит, как напряженно сжимаются скулы альфы, и он толкает языком щеку — Намджун делает так, когда слишком нервничает. Тем временем Пак продолжает: — Так вот… Черт, честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Но я хочу сказать тебе всё предельно честно, потому что я устал врать такому замечательному человеку как ты. Дело в том, что… до тебя… то есть до нас с тобой… у меня были… некоторые отношения с другим мужчиной, — Чимин приостанавливается и краем глаза видит, как мрачнеет лицо Намджуна с каждым произнесенным омегой словом. — Но мы закончили на плохой ноте. Не сказать даже, что мы встречались, ибо всё было очень сложно, — Пак печально хмыкает, вспоминая о нелегких днях своей жизни, — но тем не менее нас многое связывало. Кажется, нас связывало даже нечто большее, чем просто… чувства. Я думаю, это была истинность, — натыкаясь на скептический взгляд Намджуна Чимин тут же пытается оправдаться, размахивая руками. — Знаю-знаю, что ты не веришь в теорию истинности, но… я правда чувствовал что-то совсем иное… не просто симпатию, влюбленность или даже саму любовь. Я никогда не рассказывал тебе о своей жизни, особенно о прошлых отношениях, но я больше не могу молчать, поскольку обстоятельства сложились таким образом, что каждый день превращается в бесконечный круг Ада, и я не хочу больше мучить ни тебя, ни себя. Да, с тем альфой мы расстались на не очень хорошей ноте, но недавно… некоторое время назад… — и тут уж Чимин заливается краской, потому что говорить о предательстве, пусть даже и ментальном, а не физическом, такому прекрасному парню как Намджун — немыслимо, и приравнивается к самому страшному преступлению. Однако Пак все же решается говорить дальше, несмотря на дрожащий срывающийся голос и искусанные в кровь губы: — В общем, этот альфа снова появился в моей жизни. Это произошло так спонтанно и неожиданно! Я не знал, что так выйдет. Мы оба не знали. Нет, ты не подумай, у нас с ним ничего не было! Просто… кажется, я наконец осознал для себя нечто важное. Мне ужасно тяжело сейчас говорить тебе это, хоть я и понимаю, что не заслуживаю ни капли твоего внимания. Я даже прекрасно бы тебя понял, если бы ты просто встал и ушел сейчас, приказав охране выкинуть меня из своего дома! Просто дело в том, что… сердцу не прикажешь… Но я понял это только сейчас. На самом деле я и не переставал любить его. Я лишь занимался самообманом, но, что самое ужасное, я обманывал и тебя, сам того не осознавая. Я думал, что если начну новую жизнь с таким замечательным альфой вроде тебя, то смогу забыть всё, что у меня было с ним… И ты действительно казался сказочным! Я никогда не видел таких парней, как ты. И ты… правда очень нравился мне. Ты умный, добрый, щедрый, ответственный и готовый ради меня на всё… Да, я действительно испытывал к тебе сильную симпатию, и мне до сих пор очень комфортно с тобой, потому что ты восхитительный человек, лучший мужчина, о таком альфе многие даже не мечтают. Однако мои чувства… они сыграли со мной злую шутку. К сожалению, они так и остановились на уровне простой симпатии, возможно даже, влюбленности. Но любви я так и не испытал… Вероятно, ты заметил, что я никогда не говорил тебе тех самых заветных трех слов. Возможно, ты задумывался над тем, почему мы с тобой до сих пор не занимались сексом и еще много над чем еще. Честно, я пытался. Пытался перебороть себя, свои эмоции, мысли, убедить в обратном. Но мое сердце просто глохло, оно умирало, смертельно мучаясь, когда я пытался обмануть его. И мне жаль… мне правда чертовски жаль, что я не сказал тебе с самого начала об этом всем. Я и вправду старался изо всех сил полюбить тебя, я надеялся и даже искренне верил в то, что скоро у меня получится это сделать, просто нужно немного времени… Но мое сердце считало иначе. И теперь ты знаешь, что причина моего странного поведения заключается в этом. Я пытался перешагнуть через то, что чувствовал, надеясь, что это всего лишь последствия моих прошлых… взаимоотношений с альфой. И когда я по-настоящему влюблюсь и полюблю тебя всей душой, я наконец выброшу из головы ту историю и задышу свободно. Однако вскоре я начал чувствовать, что чем дольше мы встречаемся, тем чаще я вспоминаю о нем. Неосознанно сравниваю свои эмоции, ощущения, влечение… Я не говорил тебе этого, поскольку надеялся, что это пройдет. Ну, знаешь, наверняка каждый человек неосознанно сопоставляет между собой своих партнеров, замечает разницу. И я просто надеялся, что мои сравнительные исследования пройдут, всё устаканится со временем, и мое сердце сможет наконец принять в себя тебя — альфу, достойного самой большой любви в мире. Но… увы, — Чимин виновато заглядывает в опечаленные глаза Намджуна и тут же отворачивается, не в силах выдержать той боли, что он читает в них, — этого не произошло. Окончательно всё стало ясно как раз тогда, когда наше общение с тем альфой возобновилось. Не думай, пожалуйста, что оно уже долго длится — нет, это совсем не так. И прошу, не думай, что я изменил тебе. Я повторюсь — у нас с ним абсолютно ничего не было, по причине моего колоссального уважения к тебе. Я понимаю, что поступил ужасно, мерзко и отвратительно. Именно из-за этого я порой вел себя чересчур отстраненно, пытаясь разобраться в том, что чувствую в глубине души на самом деле. Мне не нравилось признавать очевидное, и я всеми силами пытался противиться чувствам своего сердца, но, кажется, в этот раз оно выиграло эту битву, оставив холодный разум в нокауте. Мне очень и очень стыдно, что я молчал об этом. И я ненавижу себя за то, что причинил тебе боль… и сейчас причиняю. Я вижу, с каким трепетом и любовью ты ко мне относишься, а потому произносить те вещи, которые я сейчас озвучиваю, невероятно мучительно и неправильно. Ты столько для меня сделал… словами не передать, как я благодарен тебе за ту поддержку, слова, эмоции, подарки, что ты с распростертой душой отдавал мне. Я чувствую себя последней мразью, из-за того, что так поступил с тобой. Но я правда не могу больше, — голос Чимина окончательно срывается, и он прикрывает глаза, стараясь восстановить сбившееся дыхание, чтобы прийти в себя. — Это убивает нас обоих, — измученно произносит омега шепотом. — И чем дальше, тем только хуже. Я долго думал и решил, что не буду выдумывать миллион причин для объяснения своих чувств, так как всё это опять будет наглой ложью, которая, я уверен, вскрылась бы рано или поздно. Ты не заслуживаешь быть обманутым, поэтому сейчас я говорю тебе правду… Я знаю, что я урод и тварь последняя, но, прошу, пожалуйста, никогда даже не допускай мысли, что это ты виноват в этом. Что это в тебе что-то не так. Дело лишь в моей привязке к другому альфе, который, кажется, судьбой предназначен мне. Да, мы можем сейчас долго дискутировать на тему истинности, но, поверь мне, Намджун. Когда ты встретишь действительно своего человека, ты поймешь то, о чем я тебе говорю сейчас. И… Прости меня… Даже никаких слов не подобрать, чтобы выразить то, какую вину я перед тобой чувствую. Мне ужасно жаль, что я тянул так долго… но я правда надеялся, что мое сердце откроется для тебя рано или поздно. Прости меня, пожалуйста, я обязан тебе до конца жизни, а вместе с тем и виноват также. Я не знаю, зачем прошу извинить меня, потому что прекрасно понимаю, что ты, скорее, проклянешь весь мой род, чем… — омега замолкает, ощущая, как стремительно теряет силы с каждой прожитой в этом моменте секундой. — Я верну все вещи, все материальные ценности, которые еще можно тебе вернуть… — вдруг решительно произносит он. — Со временем я отдам тебе весь долг. По крайней мере, это меньшее из всего, что я могу сделать для тебя… Я… — Чимин, — Намджун впервые за все это время прерывает младшего. Его глаза померкли, погасли настолько сильно, что Чимин пугается их безжизненности. Этот мужчина, пышущий могуществом и здоровьем за километр, сейчас выглядит так, словно болеет чем-то весьма серьезным. Как разительно он меняется за считанные секунды, превращаясь из сильного альфу в еле живого, ссутулившегося от горя, немощного человека. Омега в ужасе смотрит на Кима и не хочет верить в то, что он — причина такого резко-негативного изменения в альфе. «Нет…», — мотает головой Чимин, испуганно смотря на Намджуна. — «Пожалуйста, не надо…». Между тем старший облизывает пересохшие губы и, опуская голову вниз, находит в себе силы, чтобы начать говорить. Внутри него куча мыслей, обрывки фраз летают в хаосе, не в силах найти начало и конец. То, что творится в его душе — еще более тяжко и удручающе. Весь спектр эмоций смешивается сейчас в Намджуне, выводя из состояния душевного равновесия. Боль заполняет все нутро, сковывая грудную клетку и не позволяя альфе глубоко вдохнуть такой нужный для него воздух. Ким Намджун гаснет на глазах Пака так стремительно и безжалостно, что Чимин не выдерживает, прикрывая ладонью рот. Намджун же уже не видит ничего вокруг, концентрируясь лишь на той режущей боли, что захватывает его целиком и полностью. Однако альфа все же находит в себе остатки былой силы, поэтому, сглотнув вязкую слюну, поджимает губы, после чего произносит неспешно, будто каждое слово дается ему с невыносимой болью: — Чимин, в первую очередь, я хочу сказать, что мне не нужны никакие возвраты, ладно? Все подарки, которые я делал тебе и твоему сыну, исходили от всего сердца, и я не меркантильный идиот, чтобы просить что-то у вас обратно. Я не тот тип людей, странно, что ты еще не заметил этого. А, второе… — голос Намджуна звучит подавлено, даже тихо. Честно говоря, Чимин еще никогда не видел его таким, — этот альфа — биологический отец Юто, так? — Н-нет, — вздрагивает омега, опуская глаза в пол. На лице Намджуна отражается недопонимание и удивление, но видно, что он не хочет интересоваться дальше. — Я не знаю, что тебе сказать прямо сейчас. Одновременно у меня множество мыслей, а вместе с тем нет ни одной. Вряд ли я могу выразить тебе что-то конкретное сегодня… Меня несколько шокировало то, что я услышал. Мне… нужно время, — заканчивает наконец Намджун, так как задыхается от накрывающих его эмоций. — Я понимаю, — жалобно произносит Чимин, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Как же низко и отвратительно он поступил с настолько честным, горячо любящем его альфой. — Прости меня еще раз. Хотя я знаю, что не простишь. Можешь ненавидеть меня, если хочешь. — Нет, — горько усмехается Ким и отрицательно мотает головой. — Ненависть разрушает. Я не хочу взращивать в себе это чувство. И Чимин вдруг осознает, насколько же мудр этот человек. Его слова звучат сейчас так правильно и правдиво, что омега искренне поражается старшему — как, находясь в такой ситуации, он еще умудряется здраво мыслить, не опускаясь до уровня полных ненависти людишек, жаждущих мести и расправы. Чимин молча вглядывается в совершенно серое лицо Намджуна, напоминающее ему сейчас безжизненную маску. Перед ним сейчас всего лишь слепок лица с когда-то полного жизни человека. — Чимин… Я не понимаю, какая у меня реакция, — беспомощно признается Ким, а затем поднимает на Чимина глаза, полные боли и разочарования. — У меня правда сейчас нет слов. Я не знаю, что ответить тебе. Прости. — Ч-что? Это я должен до конца жизни извиняться перед тобой! Не веди себя так, прошу, — дрожащим голосом произносит Пак, смахивая с лица скатившиеся слезы. — Мне нужно хорошо подумать. Извини, я очень хочу сейчас остаться один, — произносит еле слышно альфа, и Чимин готов казнить себя за то, что собственноручно убил Намджуна. — Да, к-конечно. П-прости меня, если сможешь. А если нет… я тебя пойму в любом случае. Я бы тоже себя, конченую скотину, не простил. Но все же… — Чимин, — устало прерывает сбивчивые речи омеги Ким и закрывает глаза, опираясь на спинку скамьи. — Всё, у-ухожу. Прости, — уже совсем шепчет Чимин, так как голос безбожно срывается, и он встает, на ватных ногах направляясь к выходу с роскошной территории дома. На душе скверно. Если бы моральное состояние можно было сравнить с погодой, то Чимин мог бы описать происходящее внутри себя таким образом: холодно, пасмурно, ветрено и дождливо. Самая отвратительная погода промерзлой осени сейчас стояла в его душе, и это невероятно отягощало его под давлением постепенно накатывающей истерики, из-за чего в конце концов Пак не выдержал и заплакал. Вот и еще один шрам на сердце, только теперь затрагивающий обоих.

***

Проходит три дня, в течение которых Чимин вновь чувствует себя плохо. Казалось, только-только он наконец смог обрести долгожданный покой, как несчастье вновь настигло его, но в этот раз уже с другой стороны. То Юнги, а теперь Намджун… И почему с альфами всё так сложно? Юнги систематически приезжает к Чимину, стабильно навещая его и Юто, с которым, к слову, отношения становятся заметно лучше. И хоть Юнги все ещё порой бывает неловким и растерянным ввиду своих психологических травм и воспоминаний, все же общая картина его общения с ребенком складывается весьма и весьма неплохо. Чимин, безусловно, радуется этому, ведь когда-то он и думать не смел о том, что альфа сможет принять его сына. Однако Пак видит, как искренне Юнги старается преодолеть, разрушить сдерживающий его барьер для того, чтобы доказать омеге всю серьезность своих намерений. Это кажется очень милым и показательным, что, к слову, оценивает и Феликс. Новый друг спонтанно навещает Чимина, где застает его вместе с Мином. Чимин представляет Юнги Феликса как «человека, которому мы оба должны сказать спасибо». Из всех пояснений Юнги понимает — Феликс и есть тот ангел, что воссоединил их или, по крайней мере, сыграл немаловажную роль в примирении двух запутавшихся влюбленных. Он также быстро находит общий язык с омегой, а в конце дня, оказавшись наедине с Феликсом, тихонько благодарит его за то, что тот поддержал Чимина в такой тяжелый момент и послужил ему светлым маятником в темной пучине спесивых вод. И все было бы хорошо, но Чимин не может расслабиться, потому что ужасно переживает за Намджуна. Он пару раз звонит ему, но получает холодное игнорирование, а на сообщения тот и вовсе не отвечает. Да что там — Ким даже не читает их. Все это чертовски удручает Чимина, и он не может дышать свободно, зная, что где-то там сейчас страдает такой замечательный человек как Намджун, с которым Пак поступил так эгоистично жестоко и глупо. Несмотря на то, что Юнги все ещё испытывает жгучую ревность по отношению к альфе, в глубине души все же примерно понимает его состояние, а потому беспокоится ничуть не меньше самого Чимина. Юнги надеется на благоразумность Кима, которого ему описывали как очень умного и мудрого человека, но Мин все же чувствует перед ним вину, пусть хоть и сквозь пелену душащей сердце ревности. Однако все, что он может сейчас сделать — это успокаивать и поддерживать Чимина, подбадривать его в столь тяжелый для них момент. И омега благодарен ему за это — порой молчаливые объятия Юнги действуют на него сильнее всех самых вразумительных речей и снимают боль, словно мощное обезболивающее. Радует только то, что Тэхён ещё не вернулся из Америки. Он настолько сильно увлечен предстоящей помолвкой, что ещё ничего не знает о происходящем между его близкими друзьями в родном Сеуле. Чимин уже предвидит его реакцию, но понимает, что сейчас не время рассказывать другу обо всех шокирующих переменах в личной жизни. Только отдых ему испортит. Именно в таком режиме проходит целых три дня. На четвертый день дело наконец сдвигается с мертвой точки. Чимин неожиданно получает от курьера небольшой букет цветов. Желтые розы. Кажется, их дарят как символ расставания? Омега вспоминает, как читал нечто подобное в каком-то второсортном журнале, а потому уже заранее напрягается, чувствуя, как падает внутри сердце. Он дрожащими руками принимает букет, а, закрыв входную дверь вслед за старшеклассником, что доставил ему цветы, обнаруживает внутри записку. Парень медленно проходит на кухню и садится на табуретку. Утренние лучи солнца ласково заглядывают в окно, а из комнаты доносится тихое бормотание Юто, который во что-то играет. Сам Чимин все ещё в пижаме — он даже не успел переодеться сегодня, сразу начав готовить завтрак. А теперь… Чимин берет записку и разворачивает ее. Знакомый крупный почерк, принадлежащий, конечно же, Ким Намджуну. Строчки плывут и прыгают, а тревога постепенно сковывает все тело Пака, однако Чимин сглатывает слюну и нервно ищет глазами первую строчку, пытаясь сосредоточиться на адресованном ему послании. «Привет. Думаю, ты уже догадался, но все же. Это Намджун. Я буду предельно краток и не займу у тебя много времени, поэтому не волнуйся об этом. Я долго думал над всем, что ты сказал мне. Признаюсь честно, было очень тяжело. Даже сейчас я пишу тебе именно потому, что говорить об этом лично — у меня не хватает сил. Мне правда очень больно от того, что я услышал от тебя несколько дней назад. Это произошло слишком неожиданно и стало для меня настоящим ударом. Я, наверное, слишком наивен, поэтому не был готов к подобному повороту событий. В первые дни я совершенно не мог взять себя в руки, но сейчас я могу хотя бы правильно изложить свои мысли, пусть пока только и на бумаге. Отключив на какое-то время свои эмоции, я ещё раз подумал над всем, что ты сказал мне. Прежде всего, мне жаль, что наша с тобой история заканчивается именно таким образом, на столь грустной (по крайней мере для меня) ноте. Однако… как бы мне ни было тяжело говорить об этом, но я отчетливо понял, что ты для себя уже всё решил, а потому я не могу насильно удерживать тебя и наши с тобой отношения. Они не приведут ни к чему хорошему — уже не привели. Если у тебя изначально был и есть альфа, с которым ты чувствуешь, как ты выразился, «ту самую» связь, то мне явно больше нечего здесь ловить. Не то что бы я верю в истинность, но если так чувствует твое сердце и такова твоя воля — я не вправе тебя переубеждать. По правде сказать, я с самого начала ощущал нечто странное между нами. Несмотря на то, что с виду все было будто бы хорошо, я все же чувствовал тот барьер, что неумолимой стеной возводился все это время между мной и тобой, заставляя нас держаться на небольшом, но все-таки достаточно весомом расстоянии друг от друга. Я это списывал на особенности твоего характера, негативный жизненный опыт или же и вовсе грешил на свои ошибки. Я многое подмечал в тебе и твоем поведении, твоей отстраненности и некоторой холодности ко мне. Но я правда думал, что со временем это пройдёт — когда мы станем ближе, окончательно адаптируемся, привыкнем и в конце концов горячо полюбим друг друга. Однако теперь мне стало предельно ясно, что мешало нам сократить существующее расстояние меж нами. И я понимаю, что мне нужно выйти из игры на данном этапе, чтобы не забираться выше, ведь, как известно, свысока своих желаний падать ещё больнее. Прости, что не сразу заметил это. А между тем… Чимин. Я действительно не чувствую, что являюсь твоим альфой — в этом ты однозначно прав. Истинность или нет — я правда ощущал незримое присутствие третьего между нами и теперь понимаю, почему наши отношения несколько отличались от моих, вероятно, неоправданно завышенных ожиданий. Однако… я больше не буду тебе мешать. Свой выбор ты все равно уже сделал — и я не вправе тебя судить. За меня не переживай. Я уже прошел все стадии принятия — от гнева и отрицания, до депрессии и смирения. Да, сейчас мне больно, но это пройдет. Не в первый раз мои представления не соответствуют действительности. Переживу. Надеюсь, у тебя будет хорошая жизнь в дальнейшем, потому что несмотря ни на что ты прекрасный омега, который заслуживает счастья, пусть даже и не со мной. Извини, что не поговорил с тобой лично, но на данный момент это единственный способ связи, который я могу осилить. Зла я на тебя не держу, потому что не хочу состоять из ненависти, которая, как я уже говорил, разрушает сердце и душу сильнее любой болезни. И да… спасибо тебе за честность. И позаботься о Юто! Он у тебя прекрасный мальчик, я буду скучать по нашим совместным играм. Прошу, не отвечай ничего на это небольшое письмо. Так мне будет гораздо легче отпустить наши отношения. P.S И хоть я никогда не слышал этих слов от тебя в свой адрес, но знай, что я все еще люблю тебя». Чимин дочитывает последние строки, а по его щекам катятся крупные слезы, застилая соленой пеленой глаза, что тут же теряют способность отчетливо видеть. Намджун… этот человек заслуживает всего мира. Какой поразительно мудрый не по годам альфа! Омега корит себя и свое сердце за то, что оно так и не пробудилось, не встрепенулось при виде такого идеального мужчины как Ким Намджун. Как жаль, что у них не сложилось. Чимин впервые настолько хорошо понимает смысл небезызвестной фразы «сердцу не прикажешь». Ощущение, что оно живет само по себе — отдельно от головы, тела, самого Чимина как человека… Сердце — это самостоятельный организм, которому чужды законы логики и устои общества. Оно существует и функционирует только так, как само посчитает нужным. Чимин умывает лицо холодной водой, делает пару глубоких вдохов и прикрывает глаза, набираясь сил. А между тем он чувствует невероятную благодарность за мудрое решение Кима просто напросто отпустить его. И, возможно, даже простить, хотя на последнее Чимин и не смел рассчитывать. Блондин вдруг прикладывает листок бумаги к своей груди и, смотря на безоблачное небо в окне, произносит шепотом, обращаясь прямо к небесному своду: — Пожалуйста, пусть у Ким Намджуна всё будет хорошо.

***

Через пару дней Тэхён возвращается домой счастливый. В общем-то этот человек сам по себе весьма жизнерадостный и веселый, но сейчас это становится ощутимо еще сильнее. Тэ набрасывается на Чимина с распростертыми объятиями и без умолку лепечет на ухо, что чертовски скучал по нему. — Мне столько всего нужно рассказать тебе! — воодушевленно говорит Тэхён, а затем волочет Чимина за собой. Последний, разумеется, очень рад видеть лучшего друга, единственное, что тревожит его — это предстоящий разговор по поводу кардинальных изменений в личной жизни Пака, но Тэ увлечен настолько, что пока весь разговор сосредоточен на приключениях Кима в США — Чимин чувствует себя в безопасности и с удовольствием слушает каждую удивительную историю Тэхёна. И про то, каких диковинных животных они видели в своем отеле, и про их увлекательную поездку в аквапарк, и про Чонгука, который выиграл в армрестлинге у двухметрового темнокожего американца, и про серьги, купленные Тэ по скидке, и про их романтики с Чонгуком, и, конечно же, про само предложение. Рассказывая в очередной раз про день, который перевернул жизнь Кима с ног на голову, Тэхён весь светится и искрится от рвущегося наружу счастья. Даже если он повторяется в словах, забывшись, Чимин не прерывает его, а терпеливо выслушивает, так как понимает, насколько это важно для друга. Впрочем, наверняка, для любого омеги подобное событие будет очень значимым. Когда Ким рассказывает о Чоне, его улыбка становится такой широкой, а струны голоса приобретают нежное и ласковое звучание, Чимин и сам начинает невольно улыбаться под воздействием радостной физиономии друга. Тэхён же выглядит еще красивее, чем прежде. Медовый загар очень хорошо смотрится на его гладкой коже, а темные волосы будто немного выгорели, из-за чего легкие волны выглядят еще более привлекательно и несколько необычно. Тэхён буквально расцветает, когда говорит о Чонгуке, красивом предложении, свадьбе. Он хвастается кольцом, вертя им в разные стороны, а когда дает Чимину «поглядеть поближе», взволнованно контролирует каждое действие Пака, боясь, что тот может случайно уронить столь важную для Тэ драгоценность. Чимин же искренне радуется за друга, ему и вправду нравится видеть его таким счастливым. Омега считает, что их пара с Чонгуком очень цельная, гармоничная, и вообще они очень друг другу подходят, несмотря на свои непростые характеры и замашки. Тэ еще долго болтает о том, что наденет на свадьбу, сколько человек они планируют пригласить и в конце концов неловко уточняет у Чимина, будет ли он другом со стороны выходящего замуж омеги. Блондин обиженно фыркает и толкает Кима в бок, заявляя, что это настолько очевидное и известное всем условие, что спрашивать об этом — попросту глупо. Таким образом парни еще долго гуляют по городу, заходя в различные магазины, парки или кафе. Они и вправду соскучились друг по другу, по совместному времяпрепровождению и задушевным разговорам. Им обоим очень не хватало именно живого общения, того комфорта, к которому они так привыкли. Однако когда время уже близится к вечеру, Тэхён предлагает Чимину присесть на скамейку в одной аллее, потому что из-за модных ботинок, которые Ким приобрел в Америке, ему под конец дня сильно натерло ногу. Пак спокойно соглашается. — Фух, ну, теперь твоя очередь! — Тэхён вдруг поворачивается лицом к Чимину и выжидающе смотрит на друга. — Что? — спрашивает Чимин, немного краснея, так как чувствует, что начинается та самая часть, которой Пак не хотел бы больше всего, постоянно оттягивая нужный момент. Даже когда Тэ пытался вывести Чимина на разговор о самом себе или случайно задавал вопросы про его новости, тот увиливал или снова переводил тему в сторону Кима, лишь бы Тэхён вновь увлекся болтовней об Америке и помолвке и не начал расспрашивать Чимина о том, что происходило в его жизни за время отъезда друга. Конечно, Пак понимал, что скоро ему придется просветить Тэхёна и ввести омегу в подробности своей резко изменившейся личной жизни, но сделать это хотелось в максимально спокойной и располагающей обстановке, далекой от посторонних глаз. Впрочем, сейчас, кажется, и был тот самый идеальный момент с подходящей для откровенного разговора атмосферой. Чимин словно очухивается, выходя из своих запутанных рваных мыслей, и начинает часто моргать под любопытным взглядом Тэхёна. — А чего это ты так заволновался, м? — спрашивает Тэ, подозрительно сощурившись, и тут же шокировано раскрывает рот, прикрывая его ладонью. — Погоди, у вас что, с Намджуном… Вы наконец-то переспали?! — Тэхён начинает подпрыгивать на месте, мотая головой в разные стороны. — Вау, не верю! И ста лет не прошло! Не понимаю, почему ты так медлил, он же такой секси… Будь я на твоем месте, я бы… — Тэ, — Чимин понимает, что друга заносит не туда, а потому нужно было срочно прервать его бурный поток фантазии, пока он не приписал им с Намджуном свадьбу и трех детей. — Нет, мы не переспали, — короткое пояснение, которое мгновенно останавливает не на шутку взбудораженного Тэхёна. Ураган эмоций Тэ стихает, и он обиженно складывает на груди руки. — Ну, так неинтересно… — разочарованно протягивает он своим низким голосом, после чего, впрочем, вновь ощущает себя крайне заинтригованным. — А что тогда? И в этот момент Чимин начинает активно думать, как оперативно переключить сознание друга с «мы переспали» на «мы расстались». Кажется, Ким был большим поклонником их пары с Намджуном, а потому известие о разрыве вряд ли сможет его порадовать. — Ну? — нетерпеливо спрашивает Тэхён, уже весь изнывая от любопытства. — Тэ, — аккуратно начинает Чимин, так как хорошо знает эмоциональность и некоторую резкость своего друга. — Ты только не психуй, ладно? — виновато говорит Пак, а его улыбка скорее напоминает нечто истерическое, нежели что-то поистине доброжелательное и располагающее к себе. — А почему я должен психовать-то? Стоп, ты… что… беременен вторым ребенком?! — и без того выразительные глаза Тэхёна становятся больше еще в два раза, и Чимин понимает, что из Кима получился бы хороший сказочник или писатель. Воображение у него чересчур хорошее, даже очень. — Нет, что за бред?! — возмущается Чимин, на секунду представляя тот ужас, описываемый сейчас Тэхёном. — Не дай Бог! — Тогда говори уже! Чимин вздыхает, прикрывая глаза, после чего выпускает из легких воздух и наконец произносит: — Дело в том, что в моей личной жизни произошли некоторые изменения… весьма значительные. Я не говорил тебе, чтобы не мешать отдыхать, да и грузить проблемами не хотелось, но… — Пак осторожно поворачивает голову в сторону Кима и видит, как тот подозрительно смотрит на него хмурым взглядом, не предвещающим ничего хорошего, однако отступать уже слишком поздно. — В общем, так получилось, что мы с Намджуном… расстались. Нам пришлось расстаться. Буквально несколько дней назад, так что, считай, ты даже ничего и не пропустил! А, ну и… еще я, кажется, снова сошелся с Юнги. Да. Хотя мы это пока что не обсуждали с ним, но… но да. Вот так вот, — скудная и сбивчивая речь Чимина, из которой мало что можно было разобрать, наконец приостанавливается, и омега с беспокойством оглядывает лицо Тэ, которое вытягивается в недоумении с каждым сказанным Паком словом. — С к-кем ты расстался? — переспрашивает друг, подаваясь вперед корпусом и обхватывая себя за локти. — С-с Намджуном, — испуганно отвечает Чимин, нутром чуя, что сейчас что-то произойдет. Тэхён в целом человек эмоциональный, импульсивный, порой слишком прямолинейный и легко закипающий. Именно поэтому Чимин не знал, какая точно реакция последует у Тэ после чистосердечного признания блондина, а потому он запереживал вдвое больше. Между тем темные брови Тэ шокировано лезут наверх, а в глазах читается искреннее недоумение. Он нервно сглатывает, после чего поправляет волосы, словно давая себе секундную передышку, и снова наклоняется к резко побледневшему Чимину. — А сошелся с кем? — переспрашивает Тэхён заметно упавшим голосом, так, будто ему послышалось в первый раз. — С-с Юнги, — уже совсем задавленным шепотом произносит Пак, отводя взгляд в сторону. Поняв, что со слухом у него проблем нет, Тэ возвращается в исходное положение, в ужасе оглядывая Чимина с головы до ног. Тэхён еще молчит некоторое время, а затем фыркает так возмущенно и так презрительно, что Чимин в момент осознает — у него нет шансов. — Ты в своем уме?! — до Тэ наконец доходит смысл сказанного, а потому его окончательно прорывает. — Чимин, блять! — Да, в своем, — упрямо отвечает Пак, становясь похожим на скрутившегося в клубок ежика с торчащими наружу иголками с целью оборонения. — А я не вижу! — Тэхён прикрывает лицо рукой и обессиленно возводит глаза к небу, тяжело вздыхая. — То есть, ты хочешь сказать, что ты променял идеального во всех смыслах альфу, которой мог бы стать прекрасным отцом для твоего ребенка на… безответственного наркомана без гроша в кармане с манерами дикаря, который к тому же ненавидит детей и имеет проблемы с законом? Ты… серьезно? — Тэхён истерически усмехается и часто моргает, не в силах поверить в услышанное. Неужели такое и вправду бывает? — Тэ, я знаю, что со стороны это звучит глупо, но… я люблю Юнги, — несмело пытается оправдать Пак свой выбор, между тем абсолютно не понимая, зачем он делает это. Разве лучший друг не должен принять и понять его? Почему он постоянно вынужден слушать осуждения в свой адрес? — Эта любовь ни к чему не приведет! — видно, как Тэхёна действительно взволновала данная ситуация. Даже выражение его лица меняется, становясь отталкивающим и острым. — Но Юнги очень изменился! — Чимин чувствует, что слова друга задевают его до глубины души. Он же ничего не знает, как он может говорить об их с Юнги любви, истинное понимание которой есть только у двух влюбленных? — Правда? Он изменился настолько, что стал серьезным конкурентом для такого парня как Ким Намджун? — Тэхён безудержно фыркает, мотая головой. — Чимин, ты сдурел, что ли? — Нет. Ты знаешь, как я любил Юнги. А с Намджуном… Извини, но я не люблю его. Я не испытываю с ним тех чувств, которые меня накрывают рядом с альфой, который мне действительно нравится. Я не могу быть счастлив с человеком, которого не люблю. И поверь, мне тоже было очень тяжело принять такое решение! Но один раз я уже выбрал, выбрал то, что посчитал нужным мой разум, а не сердце. И из-за этого я страдал. Я устал, Тэхён, мне надоело обманывать себя и Намджуна. Он точно этого не заслуживает, — Чимин говорит в порыве. Его щеки становятся ярко-красными, а в глазах читается лихорадочное безумство в попытках доказать другу свою правоту. Он знал, что Тэхён будет ругаться, но сейчас ему и вправду хочется переубедить Кима всеми силами. Чимину почему-то становится бесконечно обидно за Юнги, за его альфу. Слова Тэхёна кажутся такими неправильными и грубыми, что выводит омегу из привычного для него состояния относительной уравновешенности и спокойствия, по крайней мере, на людях. Тэхён снова оглядывает Чимина, словно проверяя, не заболел ли тот, но не найдя никакой причины подобного поведения, произносит вдруг: — Только почему это я впервые слышу о том, что ты страдал? Что ты устал и мучаешься в отношениях с Намджуном? — тут уже и Тэхён заводится не на шутку. Его глаза, ранее круглые и большие, теперь превращаются в презрительный прищур, неприятно обдающий своим холодом с головы до ног, осколками льда проникая в сердце. Тэхён воинственно высоко приподнимает свой подбородок и меж его бровей начинает виднеться складка, не предвещающая положительный исход этого разговора. — Потому что ты отдыхал в своей Америке, и я не хотел лезть к тебе со своими проблемами! Я начал осознавать всё совсем недавно, до этого же я занимался самообманом и не хотел говорить кому-то о том, что на самом деле чувствую! Я окончательно разобрался в себе только после разговора с Феликсом и первой встречей с Юнги, а… — А-а, ну, понятно, — резко обрывает Тэхён Чимина, не давая блондину договорить. — Конечно, как же я мог забыть, — горькая усмешка. — Разговор с Феликсом, — Тэ нарочито выделяет имя парня, сверкая ревностным взглядом. — Да, чудесно. Меня ты не хотел грузить своими проблемами, зато Феликс, по всей видимости, грузчиком для твоей души устроился! Прикольно, — наигранно улыбается Ким, складывая на груди руки и отводя голову в сторону, чтобы рассматривать случайных прохожих, таким образом немного отвлекаясь и усмиряя свой горячий пыл. — Да причем тут Феликс?! — Чимин уже и сам чувствует, как внутри начинает безбожно кипеть. Удивительно, как у него еще только пар из ушей не пошел. — Да притом! — Тэхён даже топает ногой, вновь поворачиваясь к Чимину. — Я за тобой всегда: и в огонь и в воду, а ты, видите ли, решил мне отдых не портить, ведя высокоинтеллектуальные диалоги с Феликсом, до которых я, видимо, не дотягиваю! Спасибо, Чимин, за заботу о моем отдыхе! — Что за бред вообще?! — Да не бред! — Тэхён даже подскакивает на месте, вставая на ноги. Интуитивно следом за ним вверх поднимается и Чимин. — Это тебе твой Феликс насоветовал бросить Намджуна и уйти к Юнги? Молчишь, значит, да, — делает неушительный вывод Тэ спустя пару секунд очевидного замешательства Пака. — Только он ни черта не знает! Вы знакомы всего ничего, он даже в глаза этого Юнги не видел! В то время как я с тобой был от начала и до конца! И я знаю, с кем тебе будет лучше! — Да поэтому я и не хотел тебе ничего рассказывать! Потому что знал, что твоя реакция будет такой, несмотря на то, что ты говоришь обратное! Ты не готов принять мой выбор и всегда настаиваешь на своем! Мы всегда делаем так, как ты хочешь! Ты очень упрямый! Раскрой глаза, Тэхён, и тогда поймешь, что Намджун не идеальный вариант для меня только потому, что сможет обеспечить мне и моему сыну жизнь в достатке. Я не буду счастлив с альфой, которого не люблю! Почему тебе так сложно понять, что мир не крутится вокруг денег, и что можно жить более скромно, зато быть счастливым?! Извини, но у меня не бумажник с купюрами вместо сердца, — Чимин ядовито сплевывает последние слова, чувствуя, как в душе у него полыхает настоящий пожар — пламя разгорается до такой степени, что Пак уже не в силах остановиться. И если Чимин переходит в максимально активную фазу, готовый рвать и метать на своем пути, то Тэхён в этот момент как будто бы отступает. Ярость постепенно угасает на его лице, а на смену ей приходит глубокое разочарование. Чимин думает, что сейчас Ким пойдет в атаку, набросившись на него, словно дикий зверь, но… Омега поднимает голову и смотрит на Тэхёна, так как отчего-то не слышит в ответ раздосадованных слов обиды и злости. Тот стоит, не шевелясь, и, на огромное удивление Пака, он видит в глазах друга слезы. Внутреннее пламя Чимина вмиг начинает гаснуть, и он изумленно смотрит на Кима, который обычно никогда не ведет себя в спорах столь уязвимым образом. — Тэ… — Чимин пытается сказать что-то, но Тэхён перебивает его. — Ты обманывал не только себя и Намджуна. Ты обманывал и меня, когда рассказывал, как вам хорошо вместе. Я считал тебя лучшим другом, но лучшие друзья делятся между собой всеми мыслями и переживаниями, а ты… ты ни слова не говорил мне! Можешь и дальше отмазываться тем, что не хотел портить мне отдых, но даже перед этим, еще задолго до того, как мы с Чонгуком уехали, ты несколько недель водил меня за нос, а может даже и месяцев, тупо не решаясь рассказать мне всё, что происходит в твоей душе. А не делал ты этого, я уверен, просто потому что не хотел, зная, что я не смогу тебя понять или поддержать, дать нужный совет. Зато ты сразу побежал к Феликсу, который, видимо, в отличие от меня гораздо больше заслужил твоего доверия, уж не знаю чем. Но ты считаешь меня недалеким, не способным понять такие элементарные истины по типу «с любимым и в шалаше Рай». Просто признайся, что в твоих глазах я ничтожно глупый, помешанный на деньгах и шмотках! Ты буквально только что сказал это! То есть, если у тебя сердце, то у меня бумажник с деньгами на его месте?! Так, по-твоему? Но… если ты еще не понял, то я так настаивал на Намджуне просто потому что очень люблю тебя, поэтому и хочу, чтобы ты жил лучшую жизнь, которую и вправду заслуживаешь! И я говорю так не потому что у Намджуна огромное количество денег, а потому что он заботливый, ответственный, надежный и горячо любящий тебя альфа! Но… ты даже этого не понял! Ты считаешь меня слишком поверхностным, не способным вникнуть в твои проблемы, а потому и не хочешь делиться со мной тем, что чувствуешь, предпочитая для таких вещей Феликса! Я… — Тэхён вдруг останавливается, замечая, что уже откровенно плачет на глазах у посторонних людей, некоторые из которых с интересом наблюдают за эмоциональной ссорой двух омег. В конце концов не выдержав такой обиды и унижения, Тэ произносит: — В общем, иди к своему Феликсу, Юнги — кому хочешь! Пусть Феликс снова побеседует по душам с тобой, а Юнги развеселит стаканчиком пива или чем похуже. А меня можешь проинформировать о своей жизни лет через пять, письмом от голубя… Айщ, да пошел ты! — и Тэхён, смахивая с глаз слезы, наплевательски машет рукой, понимая, что все его разговоры бесполезны и канут в Лету. — Ты не испортил мне отдых, но испортил мне долгожданную встречу с лучшим другом, по которому я ужасно соскучился. Но, видимо, из нас двоих скучал только я. А ты и так неплохо проводишь время. Хорошего тебе вечера, Чимин, — Тэхён снова натягивает наигранную улыбку и, хватая со скамейки сумку, стремительно уходит в другую сторону, даже не оборачиваясь. Чимин остается стоять один. Внутри — пустота. Пожар, что буквально только что полыхал в душе, вмиг погас, оставляя лишь черную сажу и сгоревшие до тла обломки дорогой и значимой для него когда-то дружбы.

***

Намджун никогда не был особым любителем алкоголя, более того, он даже несколько презирал столь пагубную привычку, но в последние дни желание разделить свои душевные тягости с парой вредоносных бутылок не оставляло его ни на секунду. Именно поэтому сейчас он сидит в каком-то баре, который первый попался ему на глаза. Тот, кстати, оказывается весьма неплохим, приличным и даже относительно спокойным, но Киму без разницы, в каком месте этой планеты заливать в себя алкоголь. Он настолько морально убит и раздавлен, что не может ни о чем думать, кроме как о Чимине. Вернее даже, о своей жизни в целом. С одной стороны, Намджун ощущает бурю эмоций, похожих на ураган с громом и молниями, а с другой — внутренний голос твердит ему, что жизнь не заканчивается на одних лишь неудавшихся отношениях. Так-то оно так, но на одних ли? В который раз уже его отношения заканчиваются, так ни к чему и не приведя в итоге. Намджун просто уже устал искать омегу, с которым бы можно было разделить радости и невзгоды, быт и в конце концов — свое будущее. И ведь так обидно… будучи, со слов всех окружающих, таким «идеальным альфой», личная жизнь Намджуна все никак не налаживалась и не двигалась с мертвой точки, все время лишь откатываясь назад. И это действительно уже казалось просто напросто чертовски несправедливым — почему, черт возьми, любой придурок с куриным яйцом вместо мозга и с кучей денежных долгов вместо достойного материального положения получает искреннюю любовь, которая греет душу и поддерживает его даже в самые тяжелые минуты этой запутанной как клубок жизни? Почему Намджун, имея при себе всё, по факту остается один, в то время как альфы, которые даже рядом не стоят с ним, обретают настоящую любовь до конца своих дней? Или даже находят истинных… Насчет этой теории мнение Кима всегда было неоднозначным, потому что как минимум взять хотя бы самого себя в пример — ему уже почти тридцать лет, а никакого «истинного» он не чувствовал и в помине! Он вообще не понимает, что это значит — «ощутить истинного», «сердце подскажет», «твое само тебя найдет» и прочие не особо утешительные фразы от друзей и родственников, все из которых уже давным давно обзавелись не то что парами, а даже семьями и детьми. «Всякой твари по паре» — кажется, так было написано в Библии. Но у Намджуна складывалось отчетливое ощущение, что да, он тварь, причем самая настоящая, только почему-то пары у него до сих пор нет. И что он только не переделал… и знакомился с омегами в различных кругах и обществах, и общался с ними, брал инициативу в свои руки, красиво ухаживал… Когда сил уже совсем не было, альфа прислушивался к народной мудрости по типу «когда ищешь, никогда ничего не находишь» и старался максимально уделить время другим вещам: семье, работе, отдыху, увлечениям… Но это все еще не работало! А если что-то и находилось, то находилось совсем не то. Все отношения Намджуна заканчивались также быстро, как и начинались, а если задерживались надолго, то так ни к чему и не приводили. Ким уже не был двадцатилетним альфой, полным ветра в голове, с ощущением жизненно необходимой свободы. Он уже давно является серьезным человеком, ответственным мужчиной, получившим ненавистное для него клеймо «идеальный альфа». Только в чем смысл этого ярлыка, если Ким все еще оставался чертовски одиноким, гниющим от собственного уныния и отчаяния в попытке найти «того самого». И потом Чимин… Настолько понравившийся Киму омега, к тому же с ребенком на руках, что показалось Намджуну большим плюсом. Детей он любит и давно хотел, но в данной ситуации на руку играло довольно шаткое положение совсем еще молодого Пака в обществе и предвзятое отношение к нему со стороны других мужчин. Очевидно, что совсем немногие альфы кинутся ухаживать за омегой-одиночкой с маленьким ребенком. А Намджун был готов! Он и кинулся. Впрочем, отношения с Чимином точно также ни к чему и не привели. Оставался только один вопрос — что он делает не так? Почему ни одни отношения не заканчиваются чем-то посерьезнее совместной отметки годовщины в Каннах? Все это невероятно удручало и создавало внутреннее ощущение полной бесполезности, непривлекательности и откровенной ненужности. Сколько сил и времени потрачено зря… Ким не верит во всякую потустороннюю чушь, но после очередных неудавшихся отношений, он уже начинает думать о возможной порче на самом себе. Порча на одиночество, проклятие, антипривороты… Какой черт сотворил с ним это? Чимин же не выходил из головы Намджуна ровно с того момента, как Пак рассказал ему правду, признавшись, что всё это время, оказывается, любил другого альфу — своего истинного. Даже у такого молоденького Чимина есть истинный. А у тридцатилетнего Намджуна — нет и даже на горизонте никто не маячит. От горького осознания своего грустного положения альфу накрывает с головой безудержное отчаяние, которое он глушит алкоголем. Ким уже и потерял счет выпитых до дна стаканов под взволнованно-понимающий и, возможно даже, несколько сочувствующий взгляд бармена. Помимо болезненных мыслей о Чимине, к которому Намджун действительно успел сильно привязаться, на него и вправду давило чувство разочарования в самом себе и своей жизни. Казалось, он никогда не сможет найти своего человека. Он словно корабль, сбившийся с пути и потерявший счет времени, бродящий в пучине мрачных волн, в попытках наткнуться на освещающий дорогу свет спасительного маяка. — За-еб-а-ло, — по слогам произносит Ким и устало качает головой, когда ставит пустой стакан на барную стойку с характерным громким звуком, что несчастным воплем проносится по всему помещению, словно крик о помощи. — И не говори, — внезапно раздается голос сзади, из-за чего Намджун вздрагивает. Удивительно, как вообще он сумел расслышать эту еле слышимую фразу сквозь музыку. Альфа поворачивает голову в сторону и видит, как какой-то парень буквально запрыгивает на высокий стул рядом с ним. Он омега — это Ким понимает сразу. Намджун оглядывает его измученными, полными равнодушия глазами и усмехается сам себе. На удивление, незнакомец не дает о себе просто так забыть: — Эй, приятель. На меня таким взглядом не смотрят, — возмущенно фыркает он и элегантно закидывает ногу на ногу. Намджун не совсем понимает, каким образом этому чудаку удается ввязать его в разговор, но и молчать на подобную провокацию альфа тоже не собирается. — Каким «таким»? — он недоуменно приподнимает бровь, вновь оглядывая своего визави. — Мертвым и безразличным, — пожимает плечами парень. — Принимаю только восторженно-восхищенные, — он самодовольно хмыкает, прикусывая губу. — Ну, извините. Какой уж есть, — фыркает Намджун, возвращаясь к новому стакану с виски, который тут же выпивает залпом под скептическим взглядом нового собеседника. — У-у, смотрю, кто-то совсем расклеился, — усмехается последний, смахивая со лба прядь черных густых волос. — Извини, но могу я узнать, что же тебя настолько сильно «за-е-ба-ло»? — омега пародирует недавнюю фразу Намджуна, произнося нецензурное слово по слогам. — Одиночество, — недолго думая, уверенно произносит Ким, лениво вертя в руках тяжелый стакан, будто сейчас он увидит в кривом отражении переливающегося стекла ответ на свои многочисленные вопросы. Отчего-то омега смотрит на него внимательно и заинтересованно, словно врач сканирует состояние замученного болезнями пациента, после чего произносит задумчиво: — Я тебя понимаю. — Не думаю, — скептически усмехается Намджун, уверенный в том, что более одинокого человека, чем он — в этом мире нет. — А ты… что тебя заебало? — вдруг вспоминает Ким первую фразу незнакомца, которая сумела даже слегка напугать его, так как парень появился будто из ниоткуда. — Да глупости. На работе корпоратив, коллеги отмечают в соседнем зале, а мне уже невыносимо скучно сидеть там. — Кем работаешь, если не секрет? — интересуется Намджун скорее чисто из банальной вежливости. — Моделью. Намджун вдруг чувствует искреннюю заинтересованность, наверное, впервые за всё последнее время. А ведь и вправду, Ким настолько выпал из реальной жизни, что даже не обратил внимания на внешний вид омеги, что для него, как для нормального молодого альфы, попросту непростительно. Учитывая к тому же и поистине сногсшибательный вид своего собеседника. Когда Намджун приглядывается и включает способность видеть, то наконец замечает, что парень оказывается поразительно красив. Это высокий, стройный омега с идеальными пропорциями. Его лицо считается идеальным по всем корейским меркам: сияющая гладкая кожа, ровный нос с высокой переносицей, выразительные карие глаза, густые темные брови и мягкие пухлые губы. Его волосы красиво уложены, а атласная серебристая рубашка и черные брюки хорошо подчеркивают его фигуру. Неудивительно, что этот парень модель, странно только, что еще не мирового класса. Оглядев с головы до ног омегу восхищенными глазами, Намджун все же приходит в себя, после того как слышит: — Ну, вот. Другое дело. Только таким взглядом на меня и смотрят, — усмехается незнакомец, прислоняясь воздушными губами к трубочке, чтобы отпить коктейль. Когда он вообще успел его заказать? Намджун останавливает взор на этой картине и, приоткрыв рот, неотрывно наблюдает за парнем. — Слушай, я, конечно, понимаю, что я красавчик, но не стоит так откровенно пялиться. Люди не так поймут, — хмыкает омега, даже не смотря в сторону потерявшего разум Намджуна, и продолжает спокойно пить коктейль, непринужденно покачивая ногой, что лежит на его колене. — Я, кхм, не пялюсь, — растерянно произносит Намджун, переводя наконец взгляд на стакан в руках. — Ну-ну. Намджуну больше не хочется говорить о своем очевидном и крайне неприличном разглядывании омеги, а потому он решает перевести тему. — Как тебя зовут? — спрашивает альфа, про себя отмечая, что они как-то уж слишком быстро перешли на «ты». Хотя, вообще-то, они с этого сразу начали, опустив формальности. — Ким Сокджин. Можно просто Джин. А ты? — Ким Намджун. Приятно познакомиться. — Взаимно, — легко улыбается Джин, но отчего-то морщится. — Слушай, тебе не надоело сидеть здесь? Я лично уже не могу находиться в этом проклятом месте. — Не знаю. Мне некуда идти, — пожимает Ким, понимая, что дома его снова никто не ждет. — Ты что, бездомный? — хмыкает омега, закатывая глаза. — Нет… — Ну, тогда пошли отсюда. Хватит пить, — Сокджин аккуратно вынимает стакан из рук Намджуна и отставляет его в сторону. — А куда пошли-то? — заторможенно спрашивает Намджун, начиная часто моргать, чтобы прийти в себя. — Да хоть куда. Бар прямо на набережной, пойдем просто вниз спустимся. Намджун недолго думает, после чего вздыхает и отчего-то решает согласиться. Ну, а почему бы и нет? Ему все равно больше делать нечего. Парни выходят из ресторана и ощущают свежее дуновение ветра, который сразу же омывает кислородом их раскрасневшиеся лица. Подобное отрезвление слегка приводит в сознание альфу. Они тут же спускаются на набережную по лестнице, что оказывается буквально в паре метров от них. — Стой, а как же корпоратив? — спрашивает Намджун, останавливаясь на месте и переставая идти вперед. — Да черт с ним, — машет рукой Сокджин. — И без меня справятся. — Ты думаешь? Не уверен, смогут ли они найти тебе достойную альтернативу, — Намджун не знает, откуда вдруг берется этот неосознанный флирт в голосе и словах, а потому поражается сам себе. Что это с ним? Буквально несколько минут назад он был убит горем и чувством разочарования в жизни и самом себе, а сейчас преспокойно говорит еле знакомому человеку такие вещи. Джину, кажется, подобные комплименты нравятся, а потому его лицо озаряет мягкая улыбка, и он довольно хмыкает. — Знаешь, между кучей истеричных омег-моделей и одним привлекательным альфой я, пожалуй, выберу последнее, — произносит Джин и загадочно смеется. Намджун, что до этого момента уже и забыл, что означает смех, сейчас и сам неловко улыбается, чувствуя внезапный душевный подъем. — И часто ты так… быстро соглашаешься гулять с малознакомыми альфами? — спрашивает он, засовывая руки в карманы брюк. — Никогда. Но ты выглядел таким грустным, что я подумал, еще чуть-чуть, и ты по-настоящему сгниешь там. Поэтому захотелось тебя слегка встряхнуть. — Ясно, — вздыхает Ким, ощущая вдруг безмерную теплоту к этому альтруисту. — Честно говоря, я впервые за последние дни не думаю о тех вещах, что меня тяготят и волнуют. Ты и вправду отвлек меня. Спасибо тебе, Сокджин, — альфа вдруг останавливается и заглядывает в глаза своему собеседнику, испытывая к нему искреннюю благодарность. — Понимаю, что это не мое дело, но, если хочешь, я могу попробовать тебя выслушать. Не здесь, а где-нибудь за чашкой кофе или в любом другом месте, где тебе будет удобно, — говорит Джин, которого по какой-то неведомой ему причине действительно не на шутку беспокоят осколки душевной боли, что отражаются в глазах Намджуна. Омега вдруг нежно берет его руку в свою и немного сжимает ее, будто выражая этим жестом свою поддержку. Намджун внимательно следит за движением парня, а затем чувствует слабый импульс в своей ладони, которую осторожно обхватывает Сокджин. Кожа на его руке бархатная, а само прикосновение такое теплое и родное, словно до этого они были знакомы несколько тысяч лет… Намджун внезапно чувствует прилив сил, а затем — дурманящий аромат омеги, что буквально въедается в его мозг и тело. Сердце начинает бешено колотиться, реагируя на Джина чрезмерно странно и научно необъяснимо. «Ощущаешь нечто большее, чем любовь…», — кажется, так сказал Намджуну Чимин в тот раз. Ким шокировано раскрывает глаза и с неприкрытым удивлением уставляется на Сокджина, а через секунду понимает, что тот чувствует то же самое. Это написано на его резко изменившемся лице, взгляде, эмоциях. — Я… расскажу тебе, — медленно произносит Намджун, задумчиво глядя в неописуемо красивые глаза омеги, что раскрыты перед ним так широко и взволнованно. — Но перед этим… — и альфа наклоняется к лицу парня, немного медля, а затем — неожиданно для обоих целуя Джина прямиком в губы. Он и сам не понимает, каким образом это делает. Намджун — очень тактичный, сдержанный человек, никогда не позволяющий себе лишнего, особенно по отношению к омегам. Но сейчас… будто пост руководителя, который ранее занимал здравый рассудок, был им предательски оставлен, а всем Намджуном управляли сердце, эмоции, чувства. Он и сам не знает почему делает это, но Ким полон четкой уверенности в своих действиях — даже чисто на физиологическом уровне. Сердца парней замирают в этот момент, наполняясь чудесно смешавшимися и идеально сочетающимися меж собой ароматами. Намджун целует пухлые губы омеги очень чувственно, практически невесомо, не позволяя себе лишнего, он кажется чрезмерно нежным и осторожным. Сокджин же поначалу изумляется до глубины души, а после — отвечает на поцелуй, в сладкой неге прикрывая глаза. Их руки все еще сплетены друг с другом, но ни один из них не собирается разрывать их. Когда Намджун отстраняется от Сокджина, оставляя на его вишневых губах след своих внезапно воскресших чувств, омега довольно ухмыляется и, подозрительно прищурившись, спрашивает, повторяя недавний вопрос Намджуна: — И часто ты так целуешь малознакомых омег? — Никогда, — честно смеется Намджун, а затем добавляет шепотом: — но, кажется, теперь я понимаю, о чем говорили люди…