Иди на мой голос

Известная каждому прописная истина — родственные души обретают друг друга через первое прикосновение, кожа к коже. О чём говорится гораздо реже, так это о том, что порой связь сильна настолько, что прикосновения даже не требуются — лишь открытые друг другу сердца на пике эмоций. Вот только коснуться незнакомца проще, чем обнажить перед ним свои самые сокровенные чувства, поэтому статистику вряд ли можно считать хоть сколько-то адекватной. Всё это Лера прекрасно знает — и из книг, и из лекций в меде (сокровенная мечта каждого второго в мире науки — нацепить на кого-нибудь датчики и отследить активность мозга в момент встречи с соулом). И знания совершенно бессильны, когда в разгар сражения с Дагбаевым по её телу неожиданно разливается тепло, а лопатка начинает гореть от проявляющейся метки. По его лицу невозможно прочесть, чувствует ли он тоже самое, но они оба так и замирают, с мечом в её руке, прижатым к его шее. — Отсечь мне голову было бы лучшим решением. Мы оба это знаем. Лера слышит в его голосе горькую насмешку и понимает — он тоже чувствует и тоже не видит другого выхода. Совершенно неуместная связь в самое неподходящее время, как в каком-то бульварном романе. Жаль только, что в жизни проблемы не исчезают сами собой с появлением парных меток. Вот только уже формирующимся узам всё равно, и на мгновение перед глазами Леры проносится другая жизнь, лучшая из всех возможных. Та, где она практикующий офтальмолог, где после работы она возвращается домой — в настоящий дом, а не в квартиру в очередной высотке, с теплицей и огромной оранжереей, а ещё с небольшим садом, обнесённым аккуратно подстриженной изгородью, — и её встречает Алтан с испачканными в земле руками и непослушными кудрями, небрежно собранными в узел; где они пьют вино и обсуждают грядущий благотворительный вечер, на котором Алтан снова сделает неприличное пожертвование для её больницы, а Лера снова будет ворчать, но потом они пойдут танцевать и остальное не будет иметь никакого значения. У Леры в ушах до сих пор гремит музыка, под которую Алтан уверенно вёл — поведёт? — её по залу, и она трясёт головой, сбрасывая морок. Будущее не предопределено, это лишь защитный механизм, стремящийся поскорее связать пару. Лера не даёт себе времени на раздумья, сильным ударом вырубая свою родственную душу — отголосок чужой боли не даёт сразу среагировать на шаги за спиной, и боль очень быстро становится её собственной. — И умерли в один день, — беззвучно шепчет Лера, обессиленно закрывая глаза. Музыка становится всё громче и громче, а потом она наконец теряет сознание.