1 ноября, Рыбы: Прекрасное время года, чтобы как можно чаще игнорировать людей вокруг и как можно больше читать книжки.
Санран задумчиво перечитала надпись. Ну, допустим? Словно она мало читает, право слово. Гороскоп с последней страницы газеты по прежнему из раза в раз вещал какую-то дичь. Сан вообще покупала газету только для того, чтобы быть в курсе новостей, но глаза стабильно соскальзывали к дурацкой рамочке на обороте. Она скинула бумагу на стол, ставя рядом очень уныло выглядящий пакет с продуктами и удаляясь шебуршать в недрах кухонных полок. Денег было… Не было денег, по факту. Сан уныло констатировала, что все сбережения были слиты в бумагу для работы и прокорм себя, Какаши и призыва. И если первое успешно окупалось, то все остальное оставалось личной инициативой и никаких приобретений не приносило. Кроме головной боли. Хатаке выписался из госпиталя и как в воду канул. Санран с легким раздражением призналась, что без его унылой, но стабильной компании было пустовато. — Еду принесла? — недовольно проскрипели где-то под кроватью. Узумаки подавила раздражение и вытащила тарелку, ставя ее на пол. Покрошила остатки своего завтрака. — Я это есть не буду, — заявила черепаха. — Да ладно тебе, не так уж плохо получилось, — пробормотала Сан, про себя ругаясь. На свои навыки готовки или призыв она еще не определилась. — Паленым пахло, словно ты эту рыбу до углей ужаривала. Сама ее жри. — Я ее сама и ела! И ничего! — вспылила Узумаки. — Ну тогда я еще часик подожду. Если не отравишься, то это будет удивительно. — Да как ты… — Смею и буду, некультурное ты дитя. Санран вымученно застонала. Черепахи были прекрасны во всем: мудрые, долгожители, мастера защиты и печатей… Но из-за их легкой пришибленности и надменности хотелось биться головой о стену, пока та не проломится. Вместо этого она отрывает от сердца две ложки консервированной сайры. Вредный или нет — призыв все еще заслуживал уважения… — Это что, уже кто-то ел до тебя? — ткнувшись в тарелку съязвила черепаха. …или нет. Ложка в руке согнулась в невнятную загогулину. Глаз дернулся. Стремительным движением Санран перехватила проклятое земноводное и перевернула пузом вверх, прилепляя к полу. По комнате разнеслись проклятья.***
5 ноября, Рыбы: Сегодня вы можете быть разбиты, но это необходимо для того, чтобы завтра вновь подняться на ноги и начать сиять.
Она бежит со всех сил — сердце застревает в горле, а деревья смазываются в сплошную полосу, трехвостый где-то позади беснуется, и его чакра пропекает тело до костей. Распоротая чужими кунаями спина онемела, а из живота, у самого сердца, торчит чужой кайкен. Дышать не получается. Все что она может — бежать. И она бежит. Пока мир не сужается в одну тусклую точку, пока боль не становится невыносимой.***
7 ноября, Рыбы: Сегодня вам понадобится помощь эксперта в решении проблемы, потому что сами вы рискуете не справиться.
Кейко вылавливает ее ранним утром в понедельник — время, в которое хочется ненавидеть… Всем нормальным людям. У Сан, не спавшей всю ночь, морально все еще воскресенье, так что к ней это не относится. Узумаки-не-Узумаки разрезает своим звонким голосом тишину как ножом масло. — Не могла бы ты пару дней приглядеть за Ясуо? — ее берут в оборот без расшаркиваний и предисловий. — Эм, я боюсь моя квартира… — неуверенно осматривает свою комнатушку Санран. Тут лишнего шага то не сделать. Какие уж гости. Женщина с полуслова ее понимает и прерывает: — Нет, нет, у нас дома. Я приготовила еду и все нужные вещи… Нужно просто приглядеть — занять чем-нибудь и уложить спать. Я вернусь край послезавтра днем, — ослепительно улыбаются Санран. Та вздыхает тяжело. Дети… Хорошо, это же не будет хуже, чем полный класс в академии, верно? А в саму академию можно послать и клона. Там сейчас очередной блок теории, а шибко резвых, если попытаются развеять, можно и на отработки оставить… Тоже с клоном. А лучше — двумя. От женщины расходятся волны нервного предвкушения и сосредоточенности. — Буду рада помочь, Кейко-сан. Ясуо — так зовут мальчишку — едва достает ей до середины бедра. Мелкий, какой же он мелкий, с легкой паникой думает Санран, боясь его затоптать или просто случайно… Что именно — ей сложно сказать. Тут что угодно зашибить может. Мальчик смотрит на нее серьезно и оценивающе. — Не шалите тут, — напутствует Кейко и ту сдувает, словно тут и не было. Сан неуклюже улыбается и присаживается на корточки перед ребенком. — Эм… Чем хочешь заняться? — неуверенно спрашивает она. Мальчик дергает не стесняясь за ее лохмы так, что Ран морщится. — Научи меня ходить по стенам, — ультимативно предъявляет ей. — И я не скажу маме, что ты разбила набор бокалов из Суны. Санран ошалело смотрит на мелочь несколько секунд, а затем разоряется смехом до икоты. — Эй! Не смей смеяться надо мной! — надувается Ясуо. Та только отмахивается и подхватывает подмышку карапуза, не обращая внимания на протестующие взвизги и попытки оторвать ей хвост. — Хочешь быть шиноби? — весело интересуется она, усаживая чудо за стол и копаясь в холодильнике. Кейко-сан действительно не соврала — наготовила она с лихвой. У Санран от запахов домашней еды чуть желудок не свело. — Шиноби крутые. Бегают быстро и такие вжух-вжух и никаких бандитов, — восхищенно объявляют ей. Санран хмыкает неоднозначно. Ну как же, «вжух-вжух», ага. — Никакой шиноби не начинает торговаться с козырей, Ясуо-кун. Поэтому если ты хотел склонить меня к сотрудничеству, то упомянуть вазу следовало в последнюю очередь, — наставительно произнесла Сан, разогревая карри на плите. Фуином было бы удобнее, но портить чужую утварь это как-то невоспитанно, да и не дай боже у мелкого возникнет новая идея-фикс. — Это были бокалы, — педантично поправила ее козявка. — И тебе не отвлечь меня! Хочу ходить по стенам! Санран едва удержалась от тяжелого выдоха и стона. Ах да, мелкие красноволосые дьяволята, как она могла забыть насколько они мозговыносящи. Сама такой была. — Прежде, чем шиноби сможет ходить по стенам или воде, он должен уметь управлять чакрой… — Научи! — с горящими глазами перебивает ее мелочь. Видимо, прерывать ее на полуслове это их семейная традиция. Санран про себя прикинула все возможные варианты. Облизнула ложку… И приклеила ее чакрой ко лбу. — Научишься так и я расскажу как ходить по стенам. Сделка? Ясуо надувает губы и чешет нос указательным пальцем размышляя о чем-то своем. Ноги у него не достают до пола, так что он болтает ими в воздухе. — Так и быть, сделка, Санран-чан, — ей протягивают маленькую ладошку совсем взрослым жестом. Санран фыркает, но отвечает на рукопожатие. — Рада, что мы сумели договориться, партнер, — преувеличенно серьезно произносит она и мальчик надувается от гордости как индюк. Узумаки остается только покачать головой пряча за кашлем сдавленный смешок. Она жалеет об этом уже через двадцать минут, когда первая ложка отлетает куда-то в противоположный угол комнаты со скоростью выпущенного куная. — Не получается! — топает ножкой мелочь и смотрит исподлобья. — А кто сказал, что будет легко? — философски замечает Сан, подавая следующую ложку и утыкаясь глазами обратно в свои учебные конспекты. То, что пацаненку вообще удается хоть что-то, само по себе удивительно. Но, наверное, играет роль кровь клана. Довольно большая прослойка людей пользовалась чакрой неосознанно. С ложкой, конечно же, в тот день совладать так и не получается. Результат предсказуемый. — А расскажешь мне сказку? — выбивает ее из колеи мелочь, лежащая в своей кровати умытая и накормленная. Сан может собой гордиться — ни одного сломанного предмета за 14 часов. Даже ничья психика не пострадала. Осталось еще чуть больше суток. Она задумывается, пытаясь вытащить из недр памяти какие-нибудь давние легенды или истории. — Однажды, — низким голосом начинает она. — Одна принцесса влюбилась в странствующего монаха, остановившегося в землях ее отца… И имя ей было Киёхиме. С каждым словом мальчишка становился все тише и тише, пока не стал даже дышать беззвучно. По спине прошелся холодок чужого страха. Санран, ушедшая в свои мысли зевнула и не обратила внимания. И тут же вздрогнула от медленно нарастающего рыдания. — Эй, эй, что-то болит? — испуганно спросила она, тут же ощупывая завывшего белугой ребенка. Вот черт, так и знала, что не стоило ему со всеми этими играми с чакрой потакать… Мальчишка рванул к ней и вцепился в пояс, размазывая слезы и сопли. От него тянуло страхом и отчаянием. — Хочу к маме! — заикаясь и глотая слезы провыла мелочь. Санран растерянно заозиралась. — Мело… Ясуо-кун, ну, чего ты плачешь, — поглаживая того по голове с той же осторожностью, с которой бы она гладила ядовитую змею, пробормотала Сан. — Твоя мама вернется совсем скоро, нужно только немного подождать… — Почему-у она его убила-а? — прорыдал уткнувшись ей в живот мальчишка. Сан даже не понимает о чем он первую секунду, а затем облегченно выдыхает. — Ну, так получилось, — потерянно произнесла, подхватывая ребенка на руки и окружая собой — руками, чакрой, эмоциями — в кокон, по наитию. — Хочешь другую сказку? — Нет! Твои сказки страшные! — пробормотал ей в хаори успокаивающийся мальчик. Дрыгнул ногами и зарылся пальцами ей в волосы, кажется, выдирая клок. А затем затих. Санран обреченно вздохнула. Тихо замычала без слов какой-то портовый мотивчик, замедляя куплеты — мелочь ткнулась лбом ей в шею, ловя вибрации связок, и, кажется, задремала.***
8 ноября, Рыбы: Чтобы найти нужного человека, нужно хотя бы знать, кто вам нужен. А вы вообще понятия не имеете.
У Санран черт-знает-какая бессонная ночь подряд. Крутящийся на ней всю ночь волчком ребенок не способствует сну ни капли, а темнота чужой квартиры, без барьеров и маячков, напрягает. Узумаки прикрывает глаза, равномерно подпитывая печать сенсорики и обездвижено лежит, вслушиваясь в тихие поскрипывания и сопение. Утро вползает в комнату нежным розоватым заревом. Небо красно по утру — моряку не по нутру, вспоминается откуда-то из детства. Ее терпение кончается на моменте, когда кто-то из соседей шаркающими шагами проходит по коридору тяжело вздыхая. — Подъем, мелочь, — буркает она, легонько щекоча чужой живот. Ясуо приглушенно взвизгивает и скатывается в ноги, заворачиваясь в одеяло. В целом, не то, чтобы Сан слишком нужно его бодрствование, так что она оставляет балбеса досыпать, перемещаясь на кухню. Чай она находит с третьей попытки, чашку — со второй. Из окна кухни вид на всю улицу и это завораживает. Маленькие человеческие фигурки ходят между домами, открывают лавки, скачут по крышам, ловко скользя между электрическими проводами. Нежные перья облаков расходятся. Созерцание почти медитативное. Единственное, чего не хватает — это проклятущей газеты, которая успела стать привычкой. Глупой и почти бесполезной — все те же новости, а то и больше, можно было узнать просто пройдясь по центральной улице — но успокаивающей. — Хочу омлет, — с порога объявляет Ясуо, все еще укутанный в одеяло. Узумаки моргает осоловело. — В холодильнике рис и карри, — бормочет Сан. — Приготовь омлет, — вскарабкивается на стул тело и пилит ее взглядом. — Я не умею, — чуть привирает Санран. Нет, она, конечно, умеет… Но есть это будет решительно невозможно. — Ты какой-то неправильный шиноби, — недовольно бурчит мальчик. — Вот у меня мама умеет. Она и меня научила. А тебя твоя что, не научила? Санран вздыхает тяжело и запрещает себе злиться на мелочь и язвить. Извлекает сковородку и яйца, а затем одним плавным движением подсаживает Ясуо себе на плечи. Тот взвизгивает и хихикает, вцепившись ей в волосы опять — такими темпами она уйдет от него лысой. Пару мгновений уходит на то, чтобы приноровиться к новому центру тяжести. — Учила, говоришь? Показывай что делать, — добродушно предлагает она. Маленькие ручки на периферии направляют ее за веничком, соевым соусом и тарелками. Малец ерзает на плечах, но своим положением явно доволен. Сан почти привыкает к дерганью волос и голосу у затылка. — Фу, — буркают над ней, наблюдая за коричневатой жижей, комьями свернувшейся на сковородке. — Это есть нельзя. На вкус Сан — можно. Без удовольствия, но все же… — Одевайся, мелочь, — буркает она. Ребенок начинает канючить, но для этого припасено решение. — Давай-давай, я прокачу по крышам с ветерком. Тот, услышав заветные слова, взвизгивает и оказывается на пороге в рекордные сроки, поторапливая уже ее в ответ. Санран вздыхает и сажает непоседу обратно на шею. — Держись со всех сил, ясно? — наставляет она и чуть не глохнет от визга, запрыгнув на ближайший подоконник. Скакать шуншином сразу на черепицу с прицепом чревато. — Ты чего? — Круто! — все еще визжит мелочь. Санран фыркает и неспешно прокладывает маршрут в сторону знакомой кофейни, придерживая пассажира за ноги. По дороге удается даже разжиться газетой. На Сан без хенге и с ребенком смотрят косо, но без враждебности. Даже улыбаются иногда, что совсем вводит в ступор. — Два тамаго-яки, пожалуйста, — она почти с грустью наблюдает за исчезающими с прилавка деньгами. — У вас… Очень оригинальная прическа, куноичи-сан, — хихикает девчонка-продавщица прежде, чем исчезнуть. Сан пару мгновений недоумевает, но уже за столиком соображает сделать иллюзорного клона. Тот сверкает копной мелких кривых узелков и косичек на макушке. Ясуо рядом под ее мрачным взглядом заходится смехом и показывает язык. Санран чисто из принципа накидывает хенге под аккомпанемент его нытья на тему «ну красиво же получилось». Конечно, она уже пол деревни обскакала в таком виде, иллюзия никого не обманет… Какой кошмар. День ползет почти мирно, в ленивой прогулке по крышам и всем детским площадкам района. Мелкий отчаянно пытается потеряться просто из природной вредности, но заблаговременно нацепленный на туфлю фуин слежения сводит его попытки на нет. — Я никогда не буду больше играть с Санран-чан в прятки, — с обидой бурчат ей, но Сан только хмыкает. Вот уж потеря потерь. — Расскажешь сказку? Только хорошую на этот раз! Узумаки закатывает глаза, отчаянно пытаясь сообразить что-нибудь… Без убийств и смертей. — Когда-то давно, когда людей еще не было как таковых, по земле бродили боги, — прокашлялась Санран, отчаянно пытаясь придумать как смягчить историю. — Не все боги были добры к земле, некоторые начали бесчинствовать. Увидев это богиня солнца, Аматерасу, расстроилась и скрылась в Небесном Гроте, забрав с собой весь свет. И земля погрузилась во мглу. Ничего больше не разгоняло бедствия и не защищало землю от злых духов. Мальчик слушал ее затаив дыхание — только глаза поблескивали в темноте. — Тогда боги стали думать как же им вернуть Аматерасу обратно. И попросили помочь другую богиню — Аме-но-Узуми, что была известна своим танцем, от которого никто не мог оторвать глаз. Та согласилась. И принесла к гроту самое прекрасное зеркало в мире, самого громкоголосого петуха и самый огромный чан, — голос становился все тише и тише, убаюкивая. — Боги поставили перед входом в грот зеркало, перевернули чан и принялись играть на всяческих инструментах. Петух закричал, словно на рассвете, а Аме-но-Узуми принялась плясать на чане и играть на флейте так, что грохот разбудил Аматерасу, а всполохи огня от волос напомнили ей рассвет. Услышав звуки праздника та удивилась и выглянула из грота. Но, увидев в отражении лишь свою красоту, она не удержалась и рассмеялась, выходя. Так солнце вернулось обратно, на землю. Ясуо лежал свернувшись калачиком и тихо сопел. Сан хмыкнула, откидываясь на спину и глядя в потолок. Так себе из нее сказочница.***
9 ноября, Рыбы: Все отложенные дела настигнут вас сегодня и заставят сходить с ума. Не надо было прокрастинировать.
Кейко, усталая и лохматая, появляется на рассвете. Вопреки всему — довольная настолько, что, кажется, ее сейчас разорвет от счастья. — Спасибо тебе за помощь, Санран-чан, — ей суют в руки махонький сверточек и очень крепко обнимают. — Останешься на завтрак? Очень ранний завтрак. Сан отнекивается, хотя желание поесть нормальной стряпни почти ломает ее силу воли. Но Кейко выглядит так, словно эти пару дней не спала совсем, так что задерживаться кажется неуместным. Ясуо на ней больше не висит, так что предлога, под которым можно откосить от академии, не находится. Приходится плестись на занятия. На голове все еще швах, так что Узумаки привычным жестом накидывает хенге и шлепает под сетку футболки фуин-закрепитель. С недавних пор она стала находить в кабинете разные пакости и это почти забавно — угадывать кто именно ответственен за натянутую леску у двери, сенбоны на стуле или шекотилку с обратной стороны домашнего задания. Пока паршивцы не переходили грань дозволенного она им это прощала. Тем более, что такие бездарные засады ничего кроме смеха не вызывали. Вот если бы кто-то вроде Итачи попытался открыть на нее охоту, Санран бы напряглась… Но, к счастью, таким кадрам было не до детских проказ. Мальчишка, кстати, успешно сдавал один экзамен за другим. Преподаватели шептались между собой, называя его гением, но в оценке того, хорошо это или плохо, не сходились. — Хей, че-как, желторотики? — весело прикрикнули с подоконника. Сан готова поспорить, что окно было заперто и как Анко умудрилась туда забраться… — У меня занятие, Митараши-сан, — цедит Сан. Змеюка осматривает ее с ног до готовы, сравнивая, очевидно, хенге и оригинал, и одобрительно присвистывает. Узумаки едва удерживается, чтобы не запустить в нее кунай. — Подожди снаружи. Или просто свали. — Она всегда такая гадкая? — ухмыляются с подоконника и, заметив веер параличек и щекотилок в руке, тут же идут на попятную. Дети возбужденно галдят. — Ладно, ладно, жду на полигоне, Ваше Помидоршество. На каком уточнять не приходится. Сан почти прописалась на тренировочной площадке команды саннина — место всегда было зарезервировано, но сенсей там почти не появлялся, а сами чунины против присутствия Сан ничего не имели. — И на кой черт ты это представление устроила? — устало вопрошает Узумаки. Мотивы Анко слишком часто становились для нее открытием. — Тебя не было дома, — заканючила Змеюка. — Я думала, может, на миссию драпанула, но чунины на раздаче все отрицали даже под пытками! Пришлось доставать кадровиков. А то вдруг тебя опять загребли в подземелья, а я и не в курсе! — последнее она произнесла почти мечтательно. — Милое хенге, кстати, так бы и пожамкала, — хихикнула тут же переключаясь. Сан закатила глаза так глубоко, что, казалось, нащупала роговицей мозг. — Я живая, целая и очень хочу спать, так что если у тебя на этом все… — Ладно, ладно, не кипятись. Я тебя пока искала такие слухи надыбала! Что-то про аловолосое чудище, похищающее детей, фантастическую парикмахерскую и… Сан вздохнула сокрушаясь. Коноха, может, и была больше Узушио по размерам, но все еще оставалась деревней. И любая информация по ней распространялась как чума — неотвратимо и безвозвратно. От одного конца до другого меньше, чем за пол часа. С такой скоростью даже не добежишь без шуншина! Как, черт его возьми, это происходило? — Ты… Ты меня за этим искала? — проигнорировав парочку незаметных «развейся» устало уточнила Сан. — Или по поводу тренировок? — Ой да, это становится скучно, ты вечно бьешь по одному и тому же паттерну. Даже не интересно… — Ну, знаешь ли! — оскорбленно набычилась Санран, скрещива руки на груди. — И прекрати уже пытаться развеять хенге, бесишь! Митараши мерзко похихикала, пытаясь произвести технику в упор, но Сан увернулась, отскочив и намереваясь уйти в свою славную мирную квартирку, завернуться в плед и… — Да подожди ты, нервная какая, тц! — выдохнула Митараши, пристраиваясь рядом. — Я тут выклянчила у сенсея парочку техник, таких, хороших… Готова поменяться с тобой. Не то, чтобы Сан были нужны какие-то техники — ее более чем устраивали водяные клоны и цепи, по факту, большего и не требовалось. К тому же — у нее была целая скрытая библиотека. В теории. Да и делиться техниками — это не самая распространенная практика. Но все же, Анко… — Чего ты от меня хочешь, Змеюка? — пробурчала Сан недовольно. — Эти твои паралички, — почти пропела та. — Ну и щекотилку. И… — А не жирно тебе будет? — зло зыркнула Сан. Ей в ответ только ангельски оскалились. Она вздохнула. — Черт с тобой, ладно. Что за техники то?***
12 ноября, Рыбы: Не стоит рисковать сегодня. Да и вообще не стоит. Просто проведите день дома под одеялом и постарайтесь выжить.
Солнце разбудило ее. Тепло утра просачивалось под кожу. Она вышла из комнаты и задвинула седзи, крадясь в кабинет дяди — половицы послушно молчали, не выдавая ее движений. — Шуку-сен… сей? — в кабинете была женщина. Откуда бы в их с дядей доме быть назнакомому… По спине прошелся холодок и мысль возникла как появляются из глубины акулы — неожиданно и с напором воспоминаний. Кушина? Откуда тут Кушина? Почему она тут? — Кушина-сан? Она подняла на нее глаза — красные. Чужие. — Приблуда, — прорычала она чужим голосом и комната утонула в ядовитой чакре, прожигая Санран насквозь. Мир завертелся как карусель и боль пронзила ее со всех сторон. Обломки дерева и ворох бумаг полетели, отбрасывая Сан сквозь тонкие седзи. Она хотела бежать, но не могла от сковавшего ужаса или боли, пронзившей каждую клетку тела. Она могла только наблюдать за тем, как Исобу, сравнявший с оглушительным грохотом квартал, поворачивается к ней. Ни один воин из клана не появился, ни один из уровней защиты не сработал — ничего не разделяло ее и… Санран вскочила, задыхаясь и откашливаясь, стараясь… Пытаясь… Кушина, что произошло? Откуда? Узушио?.. Комната, освещенная разбросанными по углам светлячками, ответила тишиной и абсолютной, противоречащей ее ощущениям, безопасностью. Санран судорожно выдохнула с истеричным смешком, переросшим в всхлип. Упала на подушку, стирая влагу с лица и дыша на счет. Она в безопасности. Она в Конохе. Она… Дома? Узумаки вздрогнула от этой мысли и поднялась, с преувеличенной энергичностью размахивая руками и разминаясь. Сна не было ни в одном глазу. До рассвета еще пара часов, до открытия рыночной площади чуть больше… Лучше она посидит над темой фильтрации стихийной компоненты. Да, определенно лучше. Кушины в Конохе все еще не было и это начинало волновать. Она бы хотела поговорить с ней о снах, и о печатях, и о… Она бы просто хотела с ней поговорить. Тем вечером Сан приходит к дому хокаге, но сенсорика подсказывает, что там пусто. Ни Кушины, что ожидаемо, ни Минато, что уже чуть менее ожидаемо. Только едва заметные точки чакры под крышей. Очевидно, наблюдатели. В крайнем случае, конечно, можно попытаться их достать, но закончится это для Сан в хорошо знакомой ей комнате глубоко под скалой, а завтра Анко ждет ее на очередную попытку освоить странную вариацию гендзюцу, бессмысленную и беспощадную… Так что не сегодня.***
26 ноября, Рыбы: Вам стоит выбросить свои планы в окно, Рыбы. Здорово, что вы представили, какой будет ваша неделя, но на этот раз всё будет совсем не так, как вы хотите. Не планируйте ничего наперед, ваши планы изменятся.
Шисуи появляется на ветке под окном так внезапно, что Сан едва удается подавить вскрик. В вечерней темноте видно только его силуэт — опознает она его по раздавшемуся смешку и развивающемуся в воздухе теплому веселью с ноткой усталости. — Эй, Злюка, Микото-сан попросила передать тебе, что ждет на чай. И взгляд у нее был такой, словно ты где-то накосячила, — делится информацией Ехидна, как только Сан снимает защиту с окна. Доходит до Узумаки медленно. — Ой, — только и выдает она и холодеет внутри. Как она могла забыть? Погодите, уже месяц прошел?! — Ой. Шисуи посмеивается и салютует ей, в ужасе создающей сразу трех клонов — те толпятся, мешая друг другу обустроить рабочее место. Санран этого уже не замечает, носясь по квартире, словно та в огне. Печати! Ей нужны усовершенствованные печати! Как Сан могла забыть, ну как?!***
24 ноября, Рыбы: Сегодня вам очень легко поднять настроение. Достаточно оформить доставку еды на ваш адрес. Может, намекнёте уже?
Узумаки силой воли заставляет себя идти спокойно, а не нестись к дому главы Учих, словно за ней гонятся все екаи разом. Проверяет, что низ хаори не загнулся и не запылился от прыжков, затягивает хвост и на макушке плотнее и шагает за ворота… …только чтобы озадаченно застыть. Во дворике сидит Шисуи. Это неожиданно, но не настолько, насколько увидеть рядом Хатаке. Тот мрачный и напряженный, словно получает тут нагоняй или сопротивляется пытке. Оба замечают ее, стоит только сделать шаг вперед. — Доброе утро, — бормочет Сан, неуверенно помахивая. — А Микото-сан?.. — Она будет тут совсем скоро, — лениво машет в ответ Учиха, словно бы и рад отвлечься. Проводит ладонью по лицу, стирая напряжение и ухмыляется. — Что, по прежнему «ой», Злюка-чан? Санран закатывает глаза и встает рядом с парнями, сидящими на энгаве. Свой разговор они, что характерно, не продолжают. Интересно, конечно. — Вот как-нибудь сделаешь за ночь тираж из пяти сотен печатей и будешь мне рассказывать про «ой», — недовольно бурчит она, скрестив руки на груди. — А вы чем тут заняты? По тому, как они едва видно переглядываются, Сан решает, что ей следовало прикусить язык и не спрашивать. Потому что любопытство не только кошку сгубило, но целый ковчег шибко умных животных. — Делюсь опытом касаемо некоторых тонкостей в работе с чакрой, — обтекаемо говорит Ехидна. Сан невысказанное «не твое дело» чувствует на кончике языка, так что не лезет, наигранно безразлично пожимая плечами. — Вообще, Хатаке, мог бы и намекнуть, что тебя из госпиталя выписали, а не на тот свет проводили, — переключается Узумаки. — А то ты пока в медкартах лазила не заметила, — хмыкнул тот, зеркаля ее позу. Сан сощурилась хищно. Присела рядом плавным жестом, мягко, по дружески, положила ладонь на плечо Пугалу и улыбнулась нежно, ловя дичайшее напряжение, которое вызвали ее действия. — Нет, Хатаке. Не заметила, — с бесконечным терпением и страданием ответила она. Шисуи рядом захохотал, ломая всю игру и Узумаки закатила глаза, фыркая. Эта патлатая гадость скользнула взглядом по плечу Какаши и бесстыже ухмыляясь подмигнула Сан. — Я верю, что однажды у тебя получится воспитать его культурным человеком, — прыснул он. — Через любовь и терпение, о, да. — От тебя это звучит почти пошло, — сморщилась Сан и прижала палец к подбородку, словно бы размышляя. — Так что нет, боюсь, только через насилие и принуждение. Она перевела взгляд обратно на Какаши, зло щурящегося с обещанием мести и подло хихикнула. — Санран-чан, рада тебя видеть, — донеслось из-за спины. Сан вскочила, разворачиваясь к Микото почти пристыженно. — Я уже было думала, что ты совсем забыла о нашей договоренности. — Добрый день, Микото-сан, — она церемонно поклонилась, забывая себя одернуть. Что поделать, если эта женщина одним своим видом воскрешала в памяти все уроки этикета разом. — Я от всей души извиняюсь и надеюсь, что задержка не принесла вам неудобств, — протараторила Узумаки заученную формулу. Микото наградила ее смешливым взглядом. Ощущалась первая леди Учих так, словно сегодня произошло что-то хорошее. — Идем в дом, не будем мешать мальчикам своими разговорами, — тепло произнесла она. — К счастью, ничего непоправимого не случилось. Сан прошмыгнула в седзи, оставляя вопросы и недоумение за спиной. А еще — печать-следилку на плече Хатаке. Проследить за ним так и не удается. Подсказал ли этому засранцу Шисуи или он сам сообразил, но от печати Пугало избавляется. Досадно.***
1 декабря, Рыбы: Вам стоит довериться своим эмоциям сегодня, Рыбы. Ваша интуиция точно не подведёт вас.
Санран просыпается силясь вспомнить что ей снилось, но в голове сплошная каша. И… Какое-то нервное предвкушение. Как у сжатой до предела пружины. Она сползает с кровати, в последний момент уворачиваясь от укуса в пятку и задумчиво перебирает в голове список дел. По всему получается, что никаких планов на сегодня у нее не было. За окном с каждым днем становится все более мерзко — облетевшие листья почернели, а утренняя морось стала стабильным погодным явлением. Как с такой погодой вылазить на полигон — загадка. Не то, чтобы на миссиях у тебя всегда было тепло и солнечно, но то миссии, а насиловать себя добровольно не хочется. Сан лениво жует кусок хлеба с сыром и фасолью. Что-то не дает покоя. Сан на всякий случай проверяет у фасоли срок годности, но тот в порядке. Струк в дверь оказывается неожиданным. Почти все гости Сан предпочитают окно, что безмерно ее бесит, но… — КУШИНА-СЕНСЕЙ! — не удержавшись взвизгивает Санран и подпрыгивает, повиснув у старшей на шее. От той пахнет свежестью летнего леса, влажными камнями и землей. Но это все не важно. Это все — абсолютно не важно. Кушина хихикает и отстраняется, дергая Санран за щеки. В глазах у нее усталось и какая-то очень тяжелая мысль, но она быстро это прогоняет, обнимая Сан снова, едва они оказываются в комнате. Все будет хорошо, обещает себе Сан, теперь они снова вместе и все обязательно будет хорошо.