убила бы.
***
У Куши глаза насыщенного синего цвета — они становятся чернильными в темноте и цвета моря на солнце. Их общие клановые кроваво-красные волосы… На самом деле, кровь, обычно, была темнее, их же цвет сиял как линия горизонта на закате — насыщенно алым. Минато был прав, когда сказал, что Санран-чан очень похожа на Куши, так, что в первый момент он думал, что это ее юная копия. Он не учел только одного — глаз. Глаза у Санран были темными. Тепло-карими. Как шоколад. Минато плохо помнит жену Первого, но как ученик Джирайи, а тот, на правах ученика Третьего, а тот, в свою очередь, Второго… Ну, эта связь была призрачной, но Мито-сама как-то появлялась в его жизни, еще в далеком не-детстве. И, какой бы кричащей не была схожесть с Кушиной, хватало одного взгляда в глаза, — такие же карие, темные, острые — чтобы понять, что на тяжелую старуху Узумаки Сан-чан походила много больше, чем на пылающую и открытую Кушину. Раньше Минато думал, что все дело в биджу, сидящем внутри, из-за него Мито-сама смотрела так, будто видела за его плечами вечность. Теперь он уже не был так уверен. Было ли дело в разнице воспитания или чем-то еще сказать не получалось, как не получалось и залезть в голову к девчонке. Ему было бы много проще закрыть глаза на присутствие мелкой Узумаки в деревне, будь у него на столе папка от Иноичи, но ушлый Ямонака, обжегшись единожды, наотрез отказался даже пытаться влезть в голову Санран. Его отказ не исчез и когда Минато пришел с личной просьбой, а не с приказом, как хокаге. — Это не просто опасно, Намикадзе, — с неохотой посвятил его Иноичи. — Это… Как засунуть голову в капкан и надеяться, что не сработает. Может, если бы ты позволил утащить ее на нижний этаж у отдела дознания и повозиться несколько дней. Но только может, — остро глянули на него. — Что-то бы и получилось расколупать в ее голове. После такого вмешательства там бы в теле не осталось личности, как минимум, а, вероятнее, и человека вовсе. Открытие было… Неприятным. Девочка была ценнее в здравии и своем уме, если хотя бы половина диферамбов из тех, которые ей пела Кушина, были правдивы. И… Было чертовски трудно судить о деле сухой выгодой, когда Кушина так светилась, смотря на девочку. Да и сама девочка, со своим оскалом — о, он прекрасно помнил то отчаянное выражение лица, когда Какаши притащил ее в госпиталь — цеплялась за руки Куши так, словно они были последней надеждой во всем чертовом мире. — Может ее ментальную защиту можно хотя бы скопировать? — задумчиво произнес Минато. Больше для себя, чем для собеседника. Такое нужно было для начала обсудить с мастером фуин, в идеале, способным оценить формулу в черепушке беспристрастно. Но из надежных и опытных мастеров была одна лишь Кушина. Еще, конечно, был Джирайя-сенсей, которого обучала вместе со своей внучкой еще сама Мито… По лицу Иноичи пробежалась какая-то непонятная эмоция, что-то между отвращением и беспокойством. — Сомневаюсь, что это будет полезным приобретением, — пробормотал он. Минато прислушался. Как бы уязвленно себя не чувствовал Ямонака, привыкший безраздельно властвовать в чужих умах, его экспертное мнение дорого стоило. — Отчего же? — Такие защиты, многоуровневые, сложные, — неспешно подбирая слова ответил Ямонака. — Недостаточно просто скопировать. Это, ко всему прочему, еще и форма мышления, совокупность мягких закладок, эмоциональных акцентов, нюансов. Боги знают, что именно там и как работает. Ответ Минато не понравился. Иногда ему казалось, что с каждым годом в его жизни становится все меньше вещей, которые ему нравятся. Девочке было четырнадцать и по меркам ее времени она была не просто полноценной куноичи, а взрослой, ценной боевой единицей. Во сколько она вышла впервые в поле? В семь? В восемь лет? Зверство по законам великих деревень, обыденность для времен Воюющих Провинций. Отбросив за скобку ее возраст, картина получалась неутешительной. Мастер печатей, достаточно компетентный, чтобы принимать участие в запечатывании биджу. Взрослая сформированная личность, с идеалами далекими от Воли Огня. Отчет Шисуи, написанный сухим деловым тоном, отмечал, что выдающихся боевых навыков не наблюдается, но опыт сражений явно есть. Способность к быстрой адаптации и принятию стратегических решений в сжатые сроки, на поле боя. Посредственная тактика. Сомнительная лояльность. Про себя Минато добавил талант к фуиндзюцу, выслушав отчет Торью, обследовавшего камеру. И редчайшую, почти феноменальную живучесть — такой не могла похвастаться даже Куши до становления джинчурики. Шутка ли — оправиться от открытого перелома за двое суток, не говоря уже о дыре в грудине, от которой спустя пару недель не осталось даже фантомных болей. Минато приходилось видеть множество травм. После подобного редко выживали и единицы были способны продолжить карьеру шиноби, и никогда — на прежнем уровне. Досье получалось… Неоднозначным. Он извлекает часть информации, передавая папку чунину лет тридцати. Дайкоку Фунено. Удивительно доброжелательный и стойкий для человека, получившего травму и потерявшего свою команду на прошедшей войне. А еще — внимательный. Наверное именно это качество и привело его в академию. Теперь же — в кабинет хокаге. Минато сознательно оставляет в досье лист с подписью сомнительная лояльность. — Какие-то… Особые распоряжения, хокаге-сама? — тянет чунин, возвращая папку на стол. Минато тонко улыбается. — Ничего сверх ваших обычных обязательств, Дайкоку-сан. Просто будьте внимательны, как и всегда, — дипломатично отвечает Намикадзе, переводя взгляд на окно. Неожиданно для него — на соседней крыше сгорбившись сидит Какаши. Но где в таком случае… Дверь распахивается, открывая вид на безмятежную Санран и напряженную фигуру в маске медведя. — Хокаге-сама, — синхронно произносят они, тут же, кажется, обмениваясь подозрительно недовольными взглядами. Что бы там не произошло, что пришлось приводить девчонку чуть ли не под конвоем, Минато кажется, что у него сейчас разболится голова. — Да? — Попытка проникновения без допуска в восьмой архив, хокаге-сама, — отчеканивает АНБУ, тут же исчезая, с позволения Минато. Тот дает легкому недовольству проступить на лице и выгибает бровь. — Если позволите, я просто заблудилась, хокаге-сама, — с каменным лицом отвечает Санран, глядя глаза в глаза. Минато молчит несколько секунд, пристально оглядывая ее с ног до головы. Та невольно выпрямляется про этим взглядом. Сомнительная лояльность. — Прошу, знакомьтесь. Узумаки Санран, мастер фуиндзюцу. Фунено Дайкоку — сенсей Академии Шиноби Конохи, — чунин довольно дружелюбно улыбается, приводя Сан в легкое замешательство. — В этом учебном году Санран-сан начнет преподавать основы фуиндзюцу для пятого и шестого годов обучения. Дайкоку-сан поможет освоиться на новом месте. На лице Сан, кажется, проступает видимый знак вопроса. — Но… Хокаге-сама, учебный год ведь начинается в ноябре? — неуверенно спрашивает Узумаки. — О, нет. В Конохе учебный год начинается в августе, — с доброй улыбкой произносит Намикадзе. — Через неделю, — чуть заикнувшись констатирует Санран. — Да, через неделю, — с легким злорадством подтверждает Минато. Да, недостойно для правителя и взрослого человека, но… Маленькая шалость, как сказала бы Куши, никому не вредит. Почти. Санран что-то мрачно бурчит и уходит из кабинета следом да Дайкоку, покровительственно придерживающим ее за плечо и в пол голоса обещающим показать новое место работы. Минато несколько секунд буравит взглядом закрывшуюся дверь, а затем жестом зовет к себе Медведя. — Она искала что-то в архиве? — сухо требует. — Нет, хокаге-сама. Она… трогала стены, — чуть запнувшись говорит АНБУ. Минато медленно моргает, удерживая при себе неподобающее хокаге удивление. Тяжело вздыхает, проводя ладонью по лицу и отпускает Медведя так же, жестом. Как же много от этой Узумаки проблем.***
Санран не злится, нет. Ни капли. Она безуспешно пытается справиться с раздражением, недоумением и… Как это вообще назвать?! Кушина хихикает, наблюдая за ее красным перекошенным лицом. О, Сан показали академию, да. И план занятий. — Я одного понять не могу — на кой черт для обучения нужен мастер печатей, если у них в программе ничего сложнее, чем рисование взрывных, нет?! — цедит она сквозь зубы. — Это же даже не основы, это база! Ее… да ее кто угодно может рассказать! Я рисовала взрывные когда мне едва стукнуло пять! Кушина-сенсей, прекратите смеяться! Это не смешно! Кушина хохочет уже не скрываясь. На столе, между куском пирога и чашками чая, лежат книги, доступные в библиотеке, и конспекты Минато — Узумаки-старшая слегка краснея говорит, что ее собственные потерялись. Санран, кажется, сейчас вырвет себе волосы. Никогда бы не подумала, что ей придется заниматься такой… мелочевкой! У нее почти сорок пять уроков, за которые она должна научить… Вытаскивать из свитков еду и запечатывать обратно? Запечатывать… трупы в специальные свитки. Активировать уже готовые ловушки. Верх искусства — рисовать взрывные? Это не мало, конечно, но для шиноби, работающего в поле? По меркам Сан — дрянь. — Ну так придумай что-то свое, — с весельем хмыкает Кушина, помешивая чай ложечкой. — Не думаю, что Минато будет против. Это на какое-то время затыкает фонтан недовольства. У Санран опасно прищуриваются глаза и на лицо наползает такое задумчивое выражение… Кушина тихо посмеивается и умиляется. О, из Ран-чан вырастет достойная наследница ее статуса «локального бедствия». И вся Коноха содрогнется! Такую умиротворенную картину и застают Намикадзе со своим учеником, вернувшись домой. Какаши не слишком счастлив от необходимости общаться с людьми, но у Кушины-сан был день рожденья и она никогда не простит ему, если проигнорировать этот факт. Хатаке еще достаточно в своем уме, чтобы не спорить с Кровавой Хабанеро и не попадаться под ее гнев. Иногда он задается вопросом как вообще сенсей живет с этой женщиной, но это совсем не его дело. — Наконец-то они успокоились, — буркнул Какаши, замечая нехарактерную тишину. — О, нет, — поджал губы Минато. — Ты не понимаешь. Замолчали — не значит успокоились. Это значит, что у них появилась мысль. И они сидят и активно эту мысль думают, — с легким налетом ужаса продолжил он. — Все хорошо, пока ты видишь чем они заняты и представляешь как справиться с последствиями. А вот что делать, когда неожиданно рванет после затишья, — тяжело закончил Минато. Какаши подозрительно обвел взглядом кухню, стеклянные глаза Сан, смотрящей сквозь стопку тетрадей, довольное лицо Кушины… И еще раз пожалел, что сегодня решил заглянуть на чай.***
Дети… странные. Еще страннее то, что они именно дети, еще только сырые заготовки шиноби. Хотя младше ее всего на два, три года. Сан с легким раздражением ловит чуть снисходительный и задумчивый взгляд Дайкоку, мягко намекающего, что ей будет сложно… Заработать авторитет. Учитывая, что официально она не сенсей, а привлеченный специалист. Чтобы стать сенсеем ей нужно быть как минимум чунином. Это тоже ее немного раздражало.это оскорбительно. это мерзко. это