***
Нет, Санран, наверное, еще в силу возраста не понимала в чем веселье от процесса покупок. У тебя есть задача — ты идешь и выполняешь ее. Нужны шторы — ты идешь и покупаешь те, что не убивают твое чувство прекрасного с первого взгляда и не проедают в кошельке брешь. — Ну ты только посмотри, в полосочку! — радостно оповестила Кушина. Сан зависла. Полосочка, как на ее вкус, была ничем не лучше тех, что были на трех предыдущих тканях. Отличить их друг от друга можно было разве что шаринганом. — Да, красивая полосочка, — смиренно пробормотала она, бросая умоляющий взгляд на продавца — тот сдался еще десять минут назад и теперь постигал дзен под хаотичные движения Кушины. — Заберете весь рулон — отдам за пол цены, — кивнул мужчина, считывая невербальные мольбы о помощи. — Ран-чан!.. -… Мы берем. Дядюшкин дом, в котором Санран жила столько, сколько себя помнила, был больше складом-мастерской, чем домом. И, как следствие, женская рука его не касалась. Ран за женщину не считалась. Она была подмастерьем и заготовкой мастера, так что ее половая принадлежность учитывалась тогда же, когда и ее любимый цвет — никогда. Что и говорить, если в военном лагере ее приняли за смазливого парня и поселили в общую палатку? Интрига успешно сохранялась до первого банного дня. После этого ее спешно переселили к единственной женщине на все поселение — картографу, нещадно глушащей саке даме преклонных лет. Той было начхать на внезапно появившуюся соседку. Зато по пьяни она филигранно метала все, что под руку попадалось, от куная до стула. Наверное такое соседство научило Сан уклоняться лучше, чем все тренировки в лагере вместе взятые. Да и навык этот она считала, по понятным причинам, полезнее, чем эфемерные женские умения навести уют, музицировать и сочетать цветы. Или выбирать шторы. Это химе основной ветви могли себе позволить тратить время на свой внешний вид — их, в конце концов, сговаривали еще в первые минуты рождения, о чем тут рассуждать. Санран, мешаной крови, еще и без особых талантов, пробиваться приходилось своей полезностью. Хотя, конечно, ввести в свой дом мастера барьеров тоже очень хотели. Но пока мастерство она не утвердила перед старейшинами, свадьба ей не грозила. С этими мыслями Узумаки-младшая зависла над набором тяванов. Ей, по большому счету, хватило бы и парочки. Гостей она врядли будет водить. — Что, понравились? — призраком возникла Кушина, пугая до икоты. Процесс обустройства жилища, пусть и чужого, доставлял ей уйму удовольствия. — Н-не, я просто думаю что может понадобиться еще. Тяван, тарелка, палочки. Сковородка. Чайник. В общем-то все, наверное… — А кастрюля? А супница? А ложки? — с нарастающим ужасом говорила Кушина. Сан чуть ли не сжалась в комочек. — Да что я в них готовить-то буду? У меня кроме рыбы и онигири ничего и не получается особо… Где-то тут она осознала, что совершила ошибку. Нет, не так. ОШИБКУ. В глазах Кушины горело нечто, предвещавшее все муки ада. — Научишься, — прозвучало скорее как приговор. Санран обреченно вздохнула. За одеждой она никогда, никогда не пойдет в компании Кушины. В целом после их набега на лавки комната даже стала выглядеть прилично. Кровать стала кроватью, а не лежанкой на полу, хотя нравилась Сан и в прошлом виде. У окон появились шторы, в шкафчике над раковиной — набор юной хозяюшки. Больше всего денег ушло на бумагу, чернила и кисти. Не будь у Сан еще пары заказов на печати — питалась бы до конца лета корешками. Денег ей, разумеется, никто не давал. Официально, как новоявленный генин, она должна была пойти под крыло джонину с еще двумя такими же беднягами. Но тут вмешался каге и с легкой руки Минато новенькая Узумаки отошла под надзор Кушины, к тому же, та и сама была джонином, так что проблем не возникло. Зато Санран быстро поняла, что куковать в генинах ей не интересно просто потому, что ее потолок — миссии по поимке кошек. Так она не унижалась даже в первый год у Шуку-сенсея, а дядюшка был тем еще затейником. Полыхая праведным гневом и ненавистью к проклятым кошкам Сан с разбегу вернулась к Кушине вымаливая допуск к экзамену на чунина. Капать на мозги пришлось почти неделю. В результате надоела она, похоже, не Кушине, у которой врожденный иммунитет к выносу мозга, а Минато, и стала первым генином, отправившимся на экзамен с благословения и пинка самого каге. В нагрузку ей дали стопку учебников. В этот раз — никакие не реки-горы страны Огня, тут для прохождения требовалось знать что-то по-серьезнее. На следующую волну ментальной атаки Сан дали отворот-поворот. Что будет на экзамене помимо письменного теста и проверки двух стихийных техник никто не говорил. Младшая Узумаки не растерялась и решительно пошла доставать тех, кто сдал. Однако джонины — в лице Какаши и случайного охранника в маске — молчали как немые, а случайные чунины на улицах смеялись и отговаривались военной тайной. Ничегошеньки было не ясно. Сан погрустила и зарылась в водные техники, потому что показывать клановые ей не хотелось. Водяные шипы у нее получались вполне приличными, а вот водные клоны все еще хромали, время от времени теряя ее облик и расплываясь антропоморфной лужей в воздухе. Хотя, в крайнем случае Сан всегда могла показать цепи чакры. Резерв они проедали будь здоров, но как клановая техника работали идеально. …Впрочем экзамен еще только предстоял. Своей безопасностью же Сан озадачилась в тот же момент, когда Кушина пропала из поля ее сенсорики. Узумаки-младшая деловито вытащила из свитка все нужное. Кисти, тряпку, воду, небольшой стаканчик и кунай. В идеале — кровь мешали с кровью другого человека или животного, чтобы не оставлять своего чистого следа. Но так делали при нанесении очень сложных фуинов, особенно, если чакру вливало несколько шиноби. Сан посчастливилось видеть такое лишь однажды. В ее случае, подумав, она извлекла из сумки мешочек с шалфеем — самым дешевым и простым ингредиентом из доступных. Рассекла ладонь, сцедила в чашечку кровь, смешала с порошком шалфея. Подумав достала саке и долила немного поверх, тоже качественно вмешивая, для разжижения смеси. Взяла кисть, встала у голой стены, прикрыв глаза. Ей нужна была защита, а не сам барьер. Что-то, что предупредит о вторжении, спрячет от чужаков, оградит от взглядов, чакровоздействий и агрессии. Сан открыла глаза. И начала рисовать.***
Не то, чтобы она была затворницей, но следующие три дня провела в полном одиночестве. И так бы и продолжала. Компания стопки учебников по стратегии, логистике, анатомии, культурологии, химии и прочего счастья начинающего чунина ей была только в радость. Иногда ее разбавляли наработки по фуиндзюцу. Нет-нет, да возникала какая-нибудь идея. Тщательно перерисованная печать «перевозки» мозолила ей глаз — не смотря на то, что та сработала с самой Сан, она требовала доработки. Иногда прерывалась на попытки создать очередного водного клона — ее мрачные копии недовольно сидели в ванне порываясь то петь, то рисовать заказные печати. Из-за нестабильности характер у них был не в пример ей паршивый, и распадались они непредсказуемо. Видеть себя без лица или полупрозрачной оказалось зрелище не самое приятное. Защита сработала хорошо. О госте Сан узнала за несколько мгновений до того, как он приземлился на подоконник, и про себя скрипнула зубами — ну что за дурацкая привычка? — Двери людям даны для того, чтобы через них входили, Хатаке-сан, — наиболее занудным тоном произнесла она, не оборачиваясь. Погода была подозрительно хорошей и закрывать окно не хотелось, тем более, что там тоже была парочка фуинов от неожиданностей с улицы. О обычных посетителях, почему то, Сан не подумала. Точнее, решила, что это излишне. Зря, видимо. — У тебя тут кровью воняет, — даже под маской было заметно, как мальчишка морщится. Сан нахмурилась. Ей не понравилось ни то, что он заметил, ни то, как он это произнес. Ни то, что он без приглашения шагнул внутрь. — И травой лечебной. — Порезалась, — мрачновато сказала Санран подумывая как бы вытурить из квартиры неожиданного визитера. — Что-то срочное? — Кушина-сан просила передать, что ждет тебя в обед дома, — мальчишка прошелся вдоль шкафов и кухонной утвари. А затем замер, взглянув в открытую дверь ванной. Санран даже подошла к нему, встав рядом. Ее клон с кислой миной глянул на зрителей и недовольно булькнул, пересаживаясь в воде. Тишина затягивалась. — Почему в воде? — Один черт, распадается быстрее, чем должен. Так хоть пол квартиры не залью, — безразлично пожала плечами Сан. — Вот интересно, он создан из той же воды, что и его предшественники. Можно ли считать его пра-пра кем-то первому клону? Хатаке глянул на нее как-то нечитаемо, кажется, как на душевнобольную. Нежный какой, подумаешь, клоны. Хотя, возможно она немного засиделась в одиночестве. Клон недовольно зыркнул скривив губы и принялся за новую печать, разложенную на табуретке рядом. Зато промолчал. — Мда, кажется, она не рада ни тебе, ни мне, — хмыкнула Сан и ровно продолжила. — Информацию услышала. Будешь заходить через окно снова — пожалеешь. Какаши фыркнул и лениво на нее глянул, явно угрозе не веря ни на йоту. Ох, дурашка. Никогда не ссорился с мстительными фуин-мастерами, видимо. А Кушина все жалеет этого засранца. Сан в который раз задумалась что ж, черт его дери, с ним такое, что все лицо занавешено то повязкой, то маской. Впрочем, мысль быстро оборвала. Не хочешь вопросов к себе — не задавай их другим. Ушел, падла, так же, через окно, не прощаясь. Санран ему вслед не удержалась и скорчила пакостливую ухмылку, нашаривая тетрадь и ручку у кровати. Хочешь подоконник — будет тебе подоконник, невоспитанный ты чурбан. Пускай только сунется еще к ней.***
— Вишневый пирог. — Что? — Санран даже проморгалась для уверенности. Хотя этой самой уверенности у нее было чуть да маленько. И вообще — к Кушине она шла с мыслями о том, как бы выманить у той доступ к свиткам, притащенным из Узушио. — Мы будем печь вишневый пирог! Мой, фирменный, — все так же уперто повторила Кушина. — Я не умею печь пироги. Я же говорила что… — Да-да, фартук за дверью, бегом! — пропуская ее лепет мимо ушей завертелась Кушина. Спорить с ней было, похоже, бессмысленно. Санран пожалела, что не осталась у себя. Себя она тоже пожалела. На кухне уже что-то активно бурлило, шкварчало и тихонько мурлыкала музыка из странного ящика в углу. Радио, точно. Сан объясняли принцип работы этой штуки на пальцах, но не то, чтобы она его поняла. Пахло летним теплом и жареным луком, от ветра колыхались занавески и светились в солнечных лучах. Все это было так оглушающе уютно, что Сан, за последние три дня вошедшая в привычное рабочее состояние, на секунду опешила, не зная куда себя девать. То ли подать полотенце, то ли вжаться в угол и не отсвечивать, то ли спрятаться с головой под фартуком у Кушины. Впрочем, за нее уже все решили. — Ну? Чего ты стоишь — говорю же, фартук за дверью! Вишня на столе, твоя отважная миссия избавиться от косточек. Вперед! У Санран неконтролируемо растянулись кончики губ в робкую улыбку. И, как бы она не старалась, объяснить почему она себе не могла. Да и не хотела. После нескольких недель неосознанного напряжения и постоянной чуждости казалось, стоит закрыть глаза и она дома. Жаль, конечно, что это никогда не будет так. Как жаль, что смирение никогда не было ее лучшей чертой характера. Но это не помешает ей сделать все возможное для того, чтобы Кушина — глава — была спокойна и счастлива. — Что, сложная задача, анэ? — ехидно хихикают с другого конца кухни. Санран улыбается и в последний момент уворачивается от летящей в лоб косточки. Возможно у нее нет дома, но есть глава клана. И Сан сотрет в пыль любого, кто посмеет помешать Кушине — своей — или навредить ей.