Аще забуду тебе

Видят ками — Минато делал все, что в его силах. Да, не всегда получалось. Но война была завершена, у него была невеста, пост хокаге и ученик. И, как бы трудно не было, Намикадзе носился как в жопу укушенный совмещая несовместимое. В конце концов он своими клонами заменял почти половину действующего управленческого аппарата и жил бы в чертовом кресле хокаге, чтобы поставить на ноги Коноху. Кадровый голод ощущался как никогда ранее, а едва получившие повязки генины и чунины… Они умели убивать, а не решать вопросы снабжения, переговоров, налогообложения и документации! И это было отдельной болью — заточенные под кровь и битвы люди, собранные в кучу в замкнутом пространстве деревни и оставленные без привычной им войны. Учиться жить в мире оказалось ни капли не проще, чем учиться выживать в войну. …Но не мог же он клонов отправлять собственной жене?! И Какаши… Минато был явно не тем, кто мог ему помочь. Конечно, Кушина вмешивалась по возможности тормоша угрюмого мальчишку, сам Намикадзе старался приглядывать и давал понять, что он рядом. Как бы то ни было — сделать его АНБУ было самым логичным решением. Пускай он окончательной уйдет с головой в работу, но не похоронит себя в скорби заживо. Минато видел таких, мертвых еще при жизни, бросающихся на вражеский кунай со звериной яростью и точно не желал этой участи своему ученику. К тому же тут за ним было проще приглядывать, чем пока тот неприкаянно шлялся по самым отвратным и самоубийственным миссиям в одиночку. Кушина на его собственный ненормированный график грустно и понимающе улыбалась. Если бы Минато мог полюбить ее сильнее — непременно бы это сделал. Впрочем, его драгоценная жена тоже нашла себя: клан Узумаки под ее твердой рукой начинал хотя бы отдаленно напоминать клан деревни, а не случайно забредших на время людей. На самом деле это было и подспорьем для военного потенциала. Шутка ли — собирать людей и знания одной из древнейших семей. Удивительная кровь, наука фуиндзюцу, с которой сложно тягаться. В общем-то Минато потворствовал, сквозь пальцы смотря на все ее инициативы и покрывая рисковые эксперименты и сомнительные вылазки в условно-неитральные территории. И вот, получите-распишитесь, господин хокаге. Подавитесь своей неосмотрительностью. Он вернулся мыслями к девочке — лучше бы спрятать, пока не выяснится кто она такая и что из себя представляет. На какое-то мгновение, там, на поляне, Минато мог поклясться что видел в ней юную Кушину — такие же кроваво-красные длинные волосы, светлая кожа, телосложение. Они, наверное, могли бы быть сестрами. Мысль неприятно уколола. У Кушины уже чесались руки затянуть девчонку и оставить в деревне, тем более, что с чакрой та явно работала и была не посредственной куноичи судя по очагу, каналам и шрамам. И все же с такой же вероятностью это могла быть подосланная шпионка другой деревни. Мало ли кто и как разузнал, что они собирают наследие Узумаки со всех углов? По хорошему сдать бы девчонку Яманака, посмотреть что к чему, а там уже решать. И это даже вполне похоже на план. Минато так и поступает: все документы касательно внезапно появившейся Узумаки исчезают в глубоких ящиках стола, лечением занимаются строго определенные ирьенины, умеющие держать язык за зубами. От греха подальше скидывает охрану на Хатаке — пусть отдохнет между миссиями вне селения, такой себе небольшой отпуск. Да и в этих людях он точно может не сомневаться, болтать не станут даже между собой. Но, биджу их раздери, девчонка едва придя в сознание умудряется дать деру! Еще и напасть на охраняющего АНБУ. Успешно напасть! Без куная, на голой медицинской чакре, транквилизаторах и едва живая! Намикадзе тяжело вздыхает слушая доклад. Мда уж, что и говорить, приказ был следить за девочкой, а не за потенциальным врагом. Все потому, что Кушина, влетевшая в кабинет во время выдачи миссии, пообещала оторвать лишнее тому, кто родную кровь хоть пальцем тронет. И вот они имеют что имеют: едва живая девка может быть и загнулась бы с концами, если бы не нинкены Какаши и он сам, явившийся почти случайно на сигнал метки. Ну не идиотизм ли? Минато устало вздохнул откидываясь на кресло и прикрывая глаза. Надо было загодя отдать эти чертовы привезенные свитки на осмотр какому-нибудь джонину, чтобы все проверил. А то мало ли что за дрянь там еще может оказаться. Но, он снова упирался в ту же проклятую проблему — хорошо обученных кадров критически не хватало…

***

в доме Намикадзе-Узумаки

После новости про Узушиогакуре думать не хотелось совсем, нужно было чем-то себя занять. Оказывается комната это не только белый потолок, кусок окна и кровать под ней. Видимо это гостевая спальня, так как ничего лишнего тут все равно нет, а у стен неброский бежевый цвет. Из окна видно небольшой кусочек безлюдной улицы, куст и крыши — она, похоже, на втором этаже. На тумбе рядом с ней с намеком ровной стопкой лежит одежда. На этот раз, видимо, обычная, не униформа. Не новая, но чистая и тщательно штопаная: несколько футболок разных цветов, черные бриджи и зеленый сарафан. По правде говоря, черная водолазка и бесформенные штаны были удобнее, но, в любом случае, это все и близко не походило на ее привычное хаори, в рукавах которого она могла спрятать уйму сюрпризов. Мыться по-человечески ей наконец разрешили, а не только довольствоваться мокрыми полотенцами под внимательными взглядами охраны. Выходить из комнаты немного боязно, черт его разберет что там ее ждет. Сан внимательно осматривает шкаф на наличие кисти или карандаша и, удивительно, но находит! Даже бумагу находит! Они что, дурные? Оставлять Узумаки с таким набором без присмотра? Или считают, что без чакропроводящей бумаги она ничего не может натворить? Наивные. Да она же не постесняется тупо кровью нарисовать, если сил на выжигание не хватит. Но силы на простенькие мелочи были. Первым делом пошли метки на раму окна — едва заметные, стык в стык — и на косяк двери. Так она хотя бы будет знать, что у нее внезапные гости. Работа посложнее — барьер от сенсорики. Для этого пришлось покряхтеть, подлезая под кровать и выжигая снизу. Туда же шлепнула на всякий случай обычный оградительный барьер с активацией на ручную печать, оба пришлось мазнуть кровью, чтоб заработали. Раньше она держала такие на листах чакропроводящей бумаги, пока была ребенком. Потом носила браслеты из чакропроводящей ткани. Но, конечно, гордость очень тешила возможность наносить фуины почти силой мысли. Параноик внутри все еще нездорово вопил, но он отвлекал от дурных мыслей, так что Сан его не обрывала. Хотя идея облепить комнату сдерживающими и изолирующими знаками звучало заманчиво. Правда, на такое крови не напасешься. Сан мотнула головой. Ей же сказали, что бояться нечего. Кушина… В голове неприятно щелкнуло: ее не выпускали наружу. Скорее всего и охрану не сняли. То, что она не видит ее — это еще ничего не значит, а Кушина явно мощный сенсор от которого хрен сбежишь. Так что, по сути, положение у нее не лучше, чем в госпитале. Или на встрече с хокаге. Приплыли.

***

— Кушина, — обреченно протянул Намикадзе нет-нет да поглядывая на дверь. В похожем состоянии справа от него сидит Какаши, рядом с которым в стол уже дважды до треска врезалась ладонь Узумаки. Оба раза — ровно в момент попытки улизнуть. Он уже, видимо, не рад, что заявился с информацией в такое время. — Это была плохая идея, Кушина. Девочку лучше изолировать, заберешь обратно когда о ней все раскопают и перепроверят. — Минато, не будь таким подозрительным! — по новому кругу начинает Узумаки. — Она рисует непонятно какие печати кровью в моем доме, где я оставляю ее наедине со своей женой, и не могу даже влезть к ней в подсознание и проверить намерения, потому что Яманака отказался ломать клановую защиту. И при этом она вырубила следящего за ней АНБУ! Да, конечно я подозрителен, черт возьми! — Намикадзе смотрит в глаза своей супруге стараясь найти понимание. Девочка опасна. Умеренно, разумеется, но он не хочет приходить в дом как на битву! Ее лучше бы держать как можно дальше, а не пускать на ночлег и спать в соседней комнате. — Она назвала меня имото! — контратакует Кушина с горящими глазами. От такого выпада Намикадзе закашливается. Безучастно сидящий рядом Какаши тяжело вздыхает. Да, ребенок. Это тебе не бегать отсекать головы отступникам, тут работенка по-сложнее. — Это могла быть психологическая уловка, — ровно произносит Хатаке. В стол тут же прилетает по новой. — Нет же, тебайо! Я сенсор, она сказала это искренне! — И так же искренне вырубила АНБУ непонятным образом, — парирует Хатаке с недовольным лицом. Ему ситуация нравится еще меньше. На этот раз прилетает по затылку. Вот вроде умный мальчик, и с Кушиной знаком уже много лет, а все еще не знает, когда лучше промолчать. — Ну не убила же! — Хорошо, будь по твоему. Оставим это маленькое чудовище, — смиренно и обреченно произносит Четвертый. — Но к концу недели мне нужно, чтобы она рассказала всю свою жизнь, от первой погремушки до имен соклановцев. И что произошло во время ее побега. И чтобы кто-нибудь проверил ее навыки боя, не хотелось бы внезапных неприятностей, пускай выложится на полную, — Намикадзе с намеком смотрит на ученика. Бой должен идти так, чтоб девочка действительно боялась за жизнь и выкинула все свои тузы из рукавов. Он должен знать чего от нее ожидать. — Хорошо, хорошо, будет тебе в выходные информация. Я сделаю так, чтобы она пришла в себя, — с такой интонацией произнесла Узумаки, что стало страшно всем. Добрые намерения это прекрасно, но если они от красноволосых, то лучше бы не быть их объектом. — А по полигонам позже ее погоняешь, дай восстановиться. Ты же видел какие были раны… На столешницу в очередной раз опускается ладонь, отрезая пути отступления для Хатаке. Тот тяжко вздыхает. Нужно просто переждать, со стихийным бедствием нет смысла бороться.

***

третий подземный уровень,

скалы хокаге

У Шимуры Данзо был один вызубренный болью и кровью принцип: беда придет оттуда, откуда ее не ждешь. Поэтому он сделал лучшее, что мог. Он сам стал бедой для всех, кто мог представлять угрозу. Все эти люди, главы кланов, старейшины, даже его давний напарник — они видели гладь воды, а глубинных монстров предпочитали героически сражать в яростной битве. По скромному мнению Данзо — чушь собачья и тупоголовое бахвальство. Еще Второй учил их: монстров нужно бить на упреждение, пока те не откормились и не застали тебя врасплох. Меньшей силой нужно жертвовать, дабы спасти большую. Честь и благородство это что-то из детских сказок, которыми можно накормить излишне деятельных и неблагонадежных, чтобы прибрать к рукам, к настоящим же делам эти понятия не имеют никакого отношения. И Данзо удивительно хорошо выучил этот урок. Сам отрастил ужасающие зубы и развернул систему контроля масштабов, которые и не снились самому Тобираме, хотя перед гениальностью и продуманностью Второго Шимура склонял голову. В отличии от Хирузена. Потребовалось много лет прежде, чем Шимура понял всю изящность выбора Тобирамы Сенджу. Понял и принял. Никто, кроме него самого, не смог бы справиться с этой работой. Уж точно не простоватый Хирузен, только с сединой отрастивший себе мудрость. — Неизвестная, предположительно десяти-двенадцати лет отроду. К ней обращаются как к Санран Узумаки. Отличительные черты подтверждают родство с Узумаки. Впервые была замечена в госпитале, вместе с Цунаде Сенджу и Минато Намикадзе, после взрыва у северной стены. Сейчас живет в доме у хокаге и джинчурики. Вокруг территории удвоена охрана по личному приказу хокаге. На данный момент больше никакой достоверной информацией не располагаю. Данзо прикрыл глаза и жестом отпустил докладчика. Никаких письменных отчетов, ни единого намека на работу внутри селения. Об этой его деятельности лучше бы никому не знать. А те, кто подозревают, пускай ищут ветра в поле и осведомителей среди АНБУ. Может хоть с первым повезет. Старейшины что-то затевали с торговцами крупами и соленьями, но сидели тихо. Главы кланов по прежнему собачились за проценты контрибуций и льготы на продажи. Эти тоже были не при делах. В стране Чая зачастили с кораблями в порты страны Ветра. Тревожные звоночки, маленькие несостыковки, как узелки на паутине — Шимура нутром чуял проблему еще на этапе ее зарождения. Что-то происходило. И именно в этот проклятый, сложный момент, когда шла игра на выдержку, у Четвертого сорвался поводок и завелись секреты. Спесивый мальчишка. Как бы не нашлось второго Сакумо в этот раз. Совсем не вовремя. Впрочем, из всего можно было извлечь пользу. А со своим протеже пускай разбирается Сарутоби. Еще один жест и от стены отделяется тень в маске. — Продолжить наблюдение за девкой и джинчурики, в случае непредвиденных обстоятельств действовать по протоколу с приоритетом на защиту. Команду сдерживания перевести в режим готовности, подключить к наблюдению. — Хай, Шимура-сама. Для любой работы, считал он, нужен подходящий инструмент. Там, где не пройдет меч, сработает яд. А уж подобрать надежную стратегию он сумеет. Лишь бы эти дети не натворили чего лишнего, пока он отвернулся на решение других вопросов. Впрочем, глупо думать, что у него нет глаз на затылке. Но пускай потешат себя иллюзией.