Наша новая жизнь

      Сердце будто остановилось, когда воспалённый мозг вспомнил значение слова "мертва". Кровь уже не текла с такой скоростью. Листопаду показалось, будто он сам сейчас умирает. Голова закружилась, перед глазами все поплыло из-за набежавших на глаза слез. Он не хотел принимать правду. Как? Как такое могло произойти? Было слишком больно думать об этом. Все самые счастливые и любимые моменты с Остролистой внезапно нахлынули. Те самые воспоминания, которые Листопад усиленно пытался не прокручивать в своей голове, чтобы не страдать. Напрасно. Все снова вспомнилась, от чего сердце заныло ещё сильнее. Коту хотелось болезненно взвыть, чтобы не чувствовать душераздирающие чувства, но связки просто отказались. Может, они все же ошиблись? Может, Остролистая жива? Нет. Глупо. Она жива лишь в его памяти. В его сердце. Она никогда не умрет для него. Для него она всегда будет самой красивой звёздочкой на небе, которое Листопад уже так давно не видел. Он знал. Знал, что Остролистая не содержит обещания. Племя было для нее всем. Племя было для нее дороже. Дороже друга. Единственного друга, который понимал, поддерживал и принимал ее такой, какая она есть, какой он уродилась. Но это сейчас вообще не волновало кота. Листопад ведь искренне просил ее быть осторожной. Листопад ведь искренне просил ее навестить одинокого кота хотя бы один раз. Хотя бы один раз за ее жизнь. Последний. Последний раз. Но она выбрала другой вариант, заставив Листопада страдать. Страдать и надеятся. Или.. Не выбрала? Слишком много вопросов, беспамятно крутившихся в голове, ответы на которое уже не узнать никогда.       Листопад не помнил, сколько стоял так, просто тупо пялившись в одну точку. Но видимо не долго, так как он резко почувствовал сразу три бока. Три теплых родных бока на себе. Три частички Остролистой. Нет. Он не может потерять и их. Слишком много ему пришлось вытерпеть. Он не может больше так страдать. Нет сил. Их не осталось. - Прошу, будьте осторожны, я не могу потерять и вас. - попытался как можно спокойнее сказать кот, но голос его задрожал как лист на ветру.       Он должен. Должен сберечь их. Во имя его первой и последней любви.