Гвеннит

      Николас Фламель расхаживал по кабинету, по центру, прямо под люстрой, грустно висел Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Фламель был очень недоволен, что и высказывал в данный момент:       — Альбус, ты вроде неглупый человек, палку у Геллерта отобрал. Молодец! Полукровку этого вашего до Темного Лордства, тьфу, довел. Ладно. Аристократов к нему в рабы сунул непонятно зачем, но это тоже было в соответствии с планом. Скажи мне, с какого Геллерта ты сунул девчонку к магглам? Тебе заняться нечем было или вуайеризм на старости лет одолел? Она же тебе все равно не подходит как вместилище! Что за желание поиздеваться над ребенком, да еще отмеченным? И это бы не было проблемой, но объясни мне, глупцу, как! Как ты умудрился уничтожить весь план за пару месяцев? Как эти ваши узнали обо всех филактериях этого вашего полукровки! Да еще и собрать умудрились! И еще — зачем ты с… взял мой камень? Он же только для меня работает, неужели ты думал, что этот твой недолорд купится?       Дамблдор грустно висел и лупал голубыми глазами, так как ответить не мог — у него не было рта. Фламель раздраженно жестикулировал, он очень не любил, когда его планы разрушались. Да еще и ближайшими исполнителями. Похоже, эта пешка, возомнившая себя ферзем, просится вон с доски.       — Так, ты мне надоел, поэтому сделаем так, — Николас Фламель впился взглядом в глаза Дамблдора, удаляя элементы памяти, касающиеся его планов.       Альбус молча корчился, как под «круциатусом», ему было очень, очень больно. Но еще было осознание того, что старый учитель решил его попросту «слить». Может быть, он и заигрался с детскими душами, но все же еще можно исправить!       Он хотел сказать, что сделает все, чтобы вернуть обратно, как было, но увы… рот Фламель убрал, используя один жуткий ритуал, и Альбус до сих пор чувствовал в мышцах отголоски той боли, которой подвергался несколько часов подряд.       — Так, о Британии можно забыть лет на пятьдесят, — размышлял Фламель, откачивая магическую силу из старого заигравшегося ученика. — Францию попробовать? Нет, я тут живу, мне потрясения не нужны. Германию? Хватит уж Геллерта, тоже тот еще умник, не зря говорили, что они любовники, хоть это и невозможно. К русским я после того случая сам не полезу… Надо что-то эдакое! О, Африка! Эх, Альбус, знал бы, что ты опять так нагадишь, я бы тебя тогда, в сорок пятом, не только кастрировал бы…

***

      — Забирайте вашего Дамблдора, — бросил на пол тело всё еще недовольный Николас Фламель, которого в Министерстве боялись абсолютно все. И не только в Министерстве, но и во всей магической Британии. Злить такого мага было не с руки. Ибо без рук можно остаться запросто, на раз-два.       — Он мертв? — дрожащим голосом спросил служащий.       — Он? Живой еще пока. Только сквиб, так что можете допрашивать как угодно, — брезгливо бросил Николас Фламель и исчез из закрытой для аппарации зоны.       Рот он ему снова вернул, удовлетворив свою потребность в причинении боли, так что пусть выпивают этого кретина досуха! Туда ему и дорога!       — Сквиб?! — обрадовались авроры. — Сквиб — это хорошо!       В допросной собрались почти все следователи аврората, и даже несколько невыразимцев затесалось. Допрос шел пятый час, и сведения, которые вываливал под веритасерумом Дамблдор, вызывали нешуточный ажиотаж. Вкратце ситуация выглядела так, что Темного Лорда создал «великий светлый», просто запугав полукровку-сироту, а потом наблюдал, как тот набирает власть. Пророчество… Пророчество было истинным, вот только касалось оно не Поттеров и Волдеморта. Еще не пришедшие в себя после допроса Макгонагалл дознаватели… Ну, они думали, что больше их ничем удивить не получится.       Макгонагалл искренне не понимала, что она сделала не так. Зелья дружбы и вражды, стирание памяти детям — все, как приказывал начальник. Это же для Общего Блага! Убить Поттер она захотела сама после того, как задержали ее любимого Альбуса. Услышав, что от потрясения девочка может умереть, она решила убрать эту опасность для любимого ею Дамблдора. У дознавателей во время допроса волосы стояли дыбом — более ста случаев стирания памяти, умершие после общения с Альбусом магглокровки… Каждый представлял, что на месте такого ребенка мог бы быть его собственный…       А потом на волне того, что рассказал Альбус Дамблдор, прошлись по фамилиям, названным им. Магическую Британию не лихорадило, нет, ее трясло девятибалльным землетрясением. Так как Дамблдор ничего не скрывал, да и не мог скрыть… Добравшаяся до долькоеда Боунс вливала в него веритасерум, наплевав на советы целителей быть поделикатнее со стариком… чтобы надольше его хватило. Альбуса не было жалко никому.       Министерство обновилось, а Азкабан пополнился. После упокоения Лорда всех Пожирателей еще раз проверили мастера-менталисты… Долохова с извинениями вернули русским, Малфой, да и некоторые другие, на этот раз откупиться не смог. Беллатриса Блэк, никогда не бывшая Лестрейндж, была направлена на лечение. И таких фамилий, менявшихся местами, было много, очень много.       Хорошо, что маленькая девочка с больным сердцем так и не узнала, что ее крестный отец умер в тюрьме, а тот, кого Дамблдор намеревался за него выдать, был ей совершенно никем, хотя и относился к роду Блэк.

***

      А маленькая девочка с больным сердцем в это время сидела в гостиной большого дома, судорожно вцепившись в своего мальчика, и отчаянно боялась, несмотря ни на зелья, ни на таблетки, ни даже на его теплые объятия. Она боялась того, что ее с ним разлучат. Но взрослые умные люди просто объясняли маленькой девочке, что этого никогда не случится, потому что уничтожать чудо попросту нельзя.       И когда она это услышала и поняла, она расплакалась, чуть не спровоцировав приступ, но, оказавшись в объятьях своего мальчика, внезапно успокоилась.       — Ты мое чудо, — сказал он ей.       И она поверила, потому что доверяла ему. И раз он говорит, что она чудо, значит, так оно и есть.